Апокалипсис местного значения

Глава 9

Лабиринт. Некоторое время спустя.

Коридор, который вёл нас к лаборатории, был освещён плохо. То ли не хватало мощности генератора, то ли проводка от времени обветшала и местами вышла из строя. Кое-где приходилось пробираться едва ли не ощупью, спотыкаясь о какие-то предметы, разбросанные на полу.

Неожиданно перед нами возникла стальная клёпаная дверь всё с тем же треугольником и пятью звёздами, и я понял, что мы на месте.

— Здесь всё и произошло, — разглядывая дверь, произнёс Шалугин, — Они успели поднять тревогу и включили громкую связь. Мы все услышали крик. Жуткий крик. Нечеловеческий какой-то. Потом сразу всё стихло.

— Сколько же там было людей? — спросил я, пытаясь представить, что могло случиться за этой клёпаной дверью.

— По штатному расписанию должно было быть сорок два, — отозвался Шалугин. — Кое-кого я знал, хотя с пятизвёздочниками даже мне общаться не полагалось.

Я почувствовал, что Шалугин медлит. Что-то мешало ему войти в лабораторию. Быть может те голоса из прошлого. Но это длилось недолго. Он справился с собой и набрал всё тот же код на сером от пыли карболитовом пульте. Дверь послушно и неожиданно легко для своей массы отъехала в сторону.

Лаборатория оказалась освещённой гораздо лучше, чем коридор. Свет здесь шёл не только от

матовых сферических плафонов, свисающих с потолка, но и от множества разноцветных лампочек на оживших панелях управления. Глядя на эту иллюминацию, невозможно было поверить, что лаборатория простояла мёртвой целых шестьдесят лет!

Прямо у входа я ненароком наступил на что-то мягкое. На полу, покрытый дюймовым слоем пыли, валялся форменный синий комбинезон. Я аккуратно поднял его, подцепив пальцем под воротник. Что-то выпало из комбинезона и звонко ударилось об пол. Я взглянул и остолбенел. Поблёскивая в тусклом свете плафонов, на меня смотрела дюжина золотых коронок — всё, что осталось от того, чью одежду я держал сейчас в руках.

— Ты это, — присев рядом, и разглядывая мою страшную находку, сказал Шалугин, — поосторожней здесь. Мутаген вряд ли ещё действует, но бережёного Бог бережёт, — он взял у меня комбинезон и отбросил в сторону.

Чтобы скорее найти систему ликвидации, мы разделились. Вся лаборатория была забита какой-то громоздкой аппаратурой, стеклянными шкафами для реактивов и целыми колоннадами ящиков, среди которых немудрено было и заблудиться.

Изучая надписи на пультах и переходя от стенда к стенду, я ещё не раз натыкался на пустые синие комбинезоны и валявшиеся рядом с ними часы, очки, обручальные кольца… Смерть за-стала людей где попало: кто-то сидел за микроскопом, кто-то перед экраном осциллографа, а кто-то просто куда-то шёл. Теперь было ясно, почему никто не включил самоликвидацию. Не успели! А те, кто выжил? Что же они? Неужели надеялись вернуться и продолжить опыты? Нет, всё-таки прав Шалугин. Тысячу раз прав. Дай только человечеству шанс себя уничтожить, и оно из кожи вылезет, чтобы это сделать.

Моё внимание привлёк громадный, похожий на фрагмент бронепоезда, стальной сейф. Такое чудовище сделало бы честь любому из банков. Сейф был открыт. Рядом с ним грудой лежали всё те же синие комбинезоны. Странная смерть и здесь не оставила от человеческой плоти даже праха.

Я осторожно заглянул в сейф. Внутри, в полумраке, матово мерцали длинные серебристые цилиндры, уложенные в несколько пузатых контейнеров. На каждом контейнере стояла маркировка своего цвета. Чутьё мне подсказывало, что я нашёл что-то важное.

— Александр Иванович, — позвал я Шалугина.

Послышались быстрые шаги. Увидев сейф, Шалугин застыл на месте, точно налетев на невидимую преграду. Он круглыми глазами уставился на цилиндры и, протянув к ним руку, осторожно, словно те были из тончайшего хрусталя, взял один из них.

— Ты знаешь, что это? — голос его дрогнул.

— Да, знаю.

Шалугин держал сейчас в руке то, что было во сто крат страшнее атомной бомбы — мутагенный заряд.

— Тяжёлый, — произнёс он, поглаживая пальцем матовую поверхность цилиндра, — вот вставишь

такую гулю в ракету или бомбу и диктуй миру свои правила. Заманчиво.

Я тоже потрогал холодную твердь цилиндра. Что ни говори, а есть в любом оружии что-то, что притягивает и завораживает.

— Эх, а зря мы их не долбанули тогда, — вздохнул вдруг Шалугин.

— Кого? — не понял я.

— Да американцев, леший их побери. Кого же ещё?

Я с сомнением посмотрел на содержимое сейфа.

— А что, разве этого бы хватило?

— Хватило бы одного контейнера, — Шалугин аккуратно вернул дьявольский заряд на место.

— Александр Иванович, — спросил я, — а почему маркировка на контейнерах везде разная?

— Точно не скажу, — он притворил дверь сейфа, — пятизвёздочники об этом не очень то распространялись. Но полковник как-то рассказывал, что те штуки в озере, они разные. И мутаген у них разный. Видишь ли, я понял так: когда мутаген попадает на органику или ещё куда, он как бы начинает перестраивать молекулы на свой лад. Для этого ему нужен какой-то основной элемент. Ну там кремний, кальций или, скажем, железо. Если его поблизости нет, мутаген не работает.

— Выходит, в каждом контейнере свой сорт мутагена?

— Выходит так. — Шалугин огляделся по сторонам. — И всё-таки где же эта проклятая система?

А, дьявол, да вот же она!

Он метнулся к высокому стеклянному шкафу с разбитой стенкой. Признаться, я проходил мимо него, приняв за стойку для реактивов. Теперь, приглядевшись повнимательней, я увидел внутри шкафа панель с несколькими, размером с кулак, красными кнопками и мощный рубильник.

Рядом с осколками стекла лежал ещё один синий комбинезон. Выходит, кто-то всё же пытался включить систему, но его хватило только на то, чтобы разбить стеклянную стенку. Смерть оказалась расторопней.

Шалугин придирчиво осмотрел блок ликвидации и удовлетворённо кивнул:

— Вроде, всё исправно. Остаётся только нажать на кнопку.

— Я бы не советовал этого делать, — прогремел сзади властный голос.

Я резко обернулся. Шалугин рванул с плеча автомат.

В дверях лаборатории стоял, поигрывая пистолетом, тот, кто представился мне майором Грибовым. Рядом с ним, прячась за шасси приборов, маячили ещё трое. Все были вооружены.

— Гюнтер? — Шалугин не стрелял, быстро оценив превосходство противника, но и не опускал автомата, — как ты меня выследил?

«Так это и есть тот самый Гоффман! Вот оно что…», — мелькнуло у меня.

— А об этом спроси своего дружка, — Гоффман блеснул улыбкой и показал пистолетом в мою сторону.

Шалугин вопросительно покосился на меня.

— У него в трусах, Саша, маленький такой жучок. Он то и довёл меня до колодца. Вот так-то, — Гоффман издевательски хохотнул.

— Допустим, — Шалугин по-прежнему не опускал автомата, нацелив его в грудь своего бывшего друга, — но как ты прошёл через лабиринт — там ведь одни ловушки?

— И тут нам пригодился твой приятель, — охотно пояснил Гоффман. — Я просчитал, что ты освободишь его и потащишь с собой в лабиринт. Ты ведь, Саша, всегда был неисправимым гуманистом. Так вот, прежде, чем дать тебе его освободить, мы потрудились над обувью этого молодого человека, пока он пребывал в глубокой отключке. На его подошвах специальный гель. Так его не видно, но у нас есть с собой специальные фонарики ультрафиолетовые. Да что я тебе рассказываю. Ты же профи, Саша. Сам не хуже меня знаешь об этих штучках. В общем, вы там здорово наследили.

Шалугин сверкнул на меня глазами, но промолчал. Дальнейший разговор проходил также только между бывшими друзьями. Люди Гоффмана молча целили в нас из автоматов, а мне и вовсе нечего было сказать после такого фиаско.

— Так мы что же, так и будем общаться на расстоянии? — вполне мирно спросил Гоффман.

— А что ты предлагаешь?

— Ты бросаешь оружие, и мы спокойно беседуем.

— О чём?

— Ну, Саша, — Гоффман снова поиграл пистолетом, — ты разве не помнишь нашей последней встречи? Моё предложение остаётся в силе. Подумай, такой шанс бывает раз в жизни. И, потом, мы ведь с тобой друзья.

— Ты мне не друг, Гюнтер, — отрезал Шалугин, до белых пальцев сжав рукоять автомата. — На тебе смерть полковника.

— А почему ты решил, что это я?

— Не юли, Гюнтер, больше некому.

— Хорошо. Допустим это так, — Гоффман развёл руками. — И что это меняет?

— Всё. Всё меняет. Ты же знаешь — он был мне как отец.

Гоффман вздохнул:

— А ты стал ещё и сентиментальным, Саша. Ладно, — он опустил пистолет, — не хочешь доли — не надо. Отдай мне то, зачем я здесь, и мы разойдёмся.

— А если нет?

— Тогда, Саша, нам придётся стрелять. Решай. Только быстро. Я очень спешу.

— Ладно, сегодня твой день, — Шалугин положил автомат на пол.

Я не верил своим глазам. Неужели всё кончено? Трое боевиков Гоффмана вышли из-за своих укрытий и быстро подошли к нам. Один держал на мушке меня, двое — Шалугина.

— Так-то лучше, Саша, — Гоффман отбросил ногой шалугинский автомат и вытащил у него из-за пояса «Люгер». — Где? — спросил он коротко.

Шалугин показал на сейф.

Глаза Гоффмана загорелись. Он подскочил к сейфу и распахнул его. На лице бывшего сотрудника ШТАЗИ сияло такое безумие, словно перед ним лежали сейчас все сокровища Эльдорадо.

На миг все трое парней Гоффмана повернулись к сейфу. Шалугин ждал именно этого. Коротким хуком он разнёс переносицу тому, что был к нему ближе и подсечкой завалил на пол второго. Тот, что стоял рядом со мной, резко развернулся и вскинул автомат. Что и говорить, выучка у ребят была железная. Но и я кое-что умел. Перехватив руку с автоматом, я с силой рванул её вверх и в сторону. Парень заорал от боли, но автомата не выпустил, полоснув очередью в потолок. Сверху посыпалась каменная крошка и осколки разбитого плафона. Тогда я с разворота ударил его коленом в пах. Парень громко выдохнул, сложился пополам и упал на пол. Краем глаза я заметил, как Гоффман сунул что-то за пазуху. Затем он несколько раз выстрелил в Шалугина. Тот успел отскочить в сторону и одним махом оказался у стеклянного шкафа. Я понял, что он задумал. Против Гоффмана и трёх его головорезов нам так и так не выстоять. Но ещё был шанс попытаться врубить систему.

Я увидел, как побелело лицо Гоффмана. Он что-то закричал и стал стрелять сразу с двух рук.

Пули вдребезги разнесли стекло шкафа. Пара из них досталось и Шалугину, ударив его в плечо и в бок. С пола вскочил парень, которого Шалугин достал подсечкой и с колена, почти в упор, высрелил. Очередь прошила спину Шалугина. Но было уже поздно. Он успел нажать кнопки и теперь всем телом навалился на рубильник.

Разрывая душу, заревела сирена, и механический голос объявил:

— Внимание! Включена система самоликвидации. Всему персоналу срочно покинуть комплекс. До взрыва осталось тридцать минут.

Мне, наконец, удалось вырвать автомат, и я влепил остаток обоймы в того, кто стрелял Шалугину в спину. Он дёрнулся и стал оседать, будто из него выпустили воздух. Его напарник с перебитым носом кинул что-то в мою сторону, и мир вокруг утонул в грохоте и ослепительной вспышке света.

Нет, на этот раз я не потерял сознания и, даже не почувствовал никакой боли. Всё вокруг заволокло светящимся хрустальным туманом и я просто перестал видеть и слышать. Меня вывели из игры маленькой, как орех, светобарической гранатой. Сволочи. Я беспомощно ползал по полу, натыкаясь на стреляные гильзы и осколки стекла и, казалось, прошло полжизни, прежде чем ко мне снова вернулась способность видеть и слышать.

— До взрыва осталось двадцать шесть минут, — сообщил голос.

Боже! У меня ещё был шанс выбраться отсюда. Но как? Как я смогу выбраться один? Мне же не пройти лабиринта! Отчаянье обожгло душу.

Где-то рядом раздался стон. Я обернулся. Это был Шалугин. Несмотря на страшные раны, он всё ещё был жив. Я подбежал к нему и встал над ним на колени. Пули, пройдя навылет, разворотили ему всю грудь. Просто чудо, что он ещё дышал. Он поманил меня пальцем, и я нагнулся.

— Ухожу, — слетело с его окровавленных губ. — Теперь ты страж острова. Возьми, — дрожащей рукой он залез за пазуху и вытащил какой-то перепачканный кровью диск.

Я машинально взял его и запихал в карман.

— До взрыва осталось двадцать пять минут, — напомнил голос.

— Прощай, — прохрипел Шалугин, — беги.

По его телу прошла судорога, и он затих. Я закрыл его мёртвые глаза и встал. Нужно было спешить. Речь сейчас шла не только о моей жизни. Гоффман наверняка успел прихватить цилиндр из сейфа, и нужно было во что бы то ни стало остановить его.

Но как это сделать, не зная обратной дороги? На глаза мне попался труп того парня, которого я застрелил. Странно, но я не испытал никакой жалости к этому человеку. Я подошёл к нему, чтобы забрать оружие, и вдруг меня словно молнией ударило — фонарь! Тот самый, о котором говорил Гоффман. Фонарь был пристёгнут к широкому кожаному ремню парня вместе с гранатным подсумком и запасными обоймами. Благодаря Бога за такой подарок, я снял с убитого весь этот арсенал и, прихватив валявшийся рядом автомат, кинулся к выходу.

— До взрыва осталось двадцать четыре минуты, — отчеканил механический голос.

Я бежал по гулкому коридору, и во мне ещё билась крохотная надежда. Целых двадцать четыре капли.

Ключ — остров. 15 июня 2019 г. После полудня

Из колодца, кашляя и выплёвывая воду, показалась мокрая голова Гриффита. Он перевалился через сруб и, прижимая что-то к груди, упал на траву. Следом появился один из бойцов Гриффита с распухшим и посиневшим лицом. Он судорожно хватал воздух, из его разбитого носа струй-кой стекала кровь. У обоих был такой вид, будто за ними гнались все дьяволы ада.

— Что случилось, Гарри? Где остальные? — Джил подбежала к Гриффиту и помогла ему встать.

— Они решили остаться, — мрачно усмехнулся Гриффит, — а вот нам надо убираться отсюда, девочка. И как можно скорее, — он схватил Джил за руку и потащил от колодца.

Перед ним тотчас возник Смит.

— Это уже слишком, Гриффит, — воинственно выпалил он. — Отпустите девушку и потрудитесь объяснить, что происходит.

Вместо ответа Гриффит отпихнул его в сторону, продолжая тащить за собой упирающуюся Джил.

— Стойте, Гриффит. Стойте или я стреляю! — завизжал Смит.

Отпустив, наконец, девушку, Гриффит резко обернулся. В пухлой руке Смита холодно поблёскивал дамский шестизарядный «Кроулер».

— Выкладывайте, Гриффит, что Вы надумали? — окрепшим голосом приказал Смит.

— Что я надумал? — Гриффит зло засмеялся, — Что ж, старый осёл, слушай. Мои арабские друзья уже разгружают апельсины, и очень скоро выйдут из Мурманска. Они будут ждать меня в нейтральных водах. И я не намерен опаздывать на встречу. Тем более, что у меня есть для них небольшой подарок.

Гриффит достал из-за пазухи длинный серебристый цилиндр и показал его Смиту.

— Какие арабы? Какие апельсины? Что вы несёте? — заорал Смит.

Гриффит сочувственно покачал головой:

— Вы неисправимо глупы, Смит, и мне жаль вас. Вы и ваш босс Доналдс нужны мне были лишь для того, чтобы здесь, в России, можно было легально провернуть эту авантюру с островом. Вы неплохо справились с этим. Поздравляю. А теперь прощайте, жалкий старый дурак.

Он убрал цилиндр обратно за пазуху, и в этот момент землю сильно тряхнуло. Откуда-то снизу послышался глухой гул. Смит не удержался на ногах и упал. Он тут же вскочил, но этого мгновения было достаточно, чтобы Гриффит выхватил свой пистолет и дважды выстрелил. Обе пули попали в грудь Смиту и снова бросили его на землю.

Джил закричала и бросилась к Гриффиту, но сзади её грубо схватили, и шею сдавила стальная хватка.

— Тащи её к вертолёту, — бросил Гриффит своему бойцу и подошёл к смертельно раненому Смиту. Он посмотрел в полные ненависти мутнеющие глаза и сказал без злорадства:

— Вы уволены, господин Смит.

Не задерживаясь больше ни секунды, он повернулся и зашагал прочь.