Апокалипсис местного значения

Глава 13

Район зоны 18 апреля 2020 г. Вечер.

Радостин безжалостно растолкал меня в четверть одиннадцатого.

— Есть новости, Сергей Александрович, — объявил он. — Ваш труп — вовсе не человек.

Остатки сна мгновенно улетучились. Я сел.

— Кто же он?

— Биот.

Я поёжился. Мне конечно доводилось слышать о биотировании. В последние лет десять все только и говорили о необиотике, «науке века», способной создать любую тварь, вложив в неё даже зачатки разума. Но пока, побыв в образе Господа Бога, человек сподобился произвести на свет лишь свика — бесформенное существо без глаз и ушей, но зато, с нежным пикантным мясом. Дальше этого гастрономического триумфа дело, вроде бы не пошло, если не считать жутко секретных экспериментов. И тут — на тебе! Биот как две капли похожий на человека, да ещё с пистолетом в лапе…

— А тот, второй? — спросил я.

— Человек. Мы его дактилоскопировали. ЭКГ обещал пробить «пальчики» по своим каналам в Интерполе.

— Олег Викторович, а по этому биоту нельзя что-нибудь накопать?

— Вряд ли, — Радостин пожал плечами, — официально эй-биоты не существуют. Они изначально

запрещены кучей конвенций. А если кто-то их и биотирует, то сбываются они наверняка на теневом рынке.

— Эй-биот, что это? — уточнил я.

Радостин снисходительно улыбнулся моей некомпетентности.

— Есть три варианта биотирования, — разъяснил он, — так называемые А,В и С — биоты. А — это

аналог человека. Почти точная копия. В отличие от человека, у А — биотов нет развитой психики. Могут отсутствовать половые функции или, скажем, волосы, как у твоего протеже. Зато такой биот может быть гораздо выносливей человека. К тому же, он напрочь лишён эмоций. Например, страха.

— Идеальный солдат?

— Именно, — кивнул Радостин, — правда, стоимость такого биота никак не меньше ста тысяч евро.

— Ого! — я присвистнул. — Выходит у нас серьёзный противник, раз может позволить себе такие

игрушки. Ну а, В-биоты?

— Это копии животных. Собак, кошек, мышей. Представь, у одинокой престарелой леди погибает под колёсами автобуса любимый кастрированный кот. Жизнь кончена? Нет. Находится фирмочка, которая по одной только пробе ДНК и фотографии берётся отбиотировать котика. И вот, за приличный гонорар конечно, леди возвращают её любимчика. Классический хеппи энд.

— Ну, а С — биоты?

— Это то, до чего не дошли руки у Создателя.

— Ах, ну да, конечно, — вспомнил я. — Необиоты. Свик, например.

— Верно, — кивнул профессор. — Свик самый удачный си-биот. Он единственный способен к воспроизводству. Остальные си-биоты неустойчивы и живут, как правило, не больше недели.

— Ладно, Олег Викторович, давайте вернёмся к нашему эй-биоту, — предложил я, ублажив своё любопытство. — Вы можете объяснить, почему этот «идеальный солдат» вёл себя как пай-мальчик, когда я его вязал, а потом, ни с того, ни с сего, взял да и умер.

— Я уже говорил, что эй-биоты психически не развиты. Их уровень — уровень ребёнка. Рядом с ним всегда должен быть человек-драйвер. Вам повезло, Сергей Александрович, что этот драйвер погиб, когда перевернулась машина. Иначе у вас не было бы шансов. Обычному человеку с биотом не справиться. А то, что он по дороге умер, — усмехнулся профессор, — так это вовсе и не его заслуга. Его убили.

— Убили?!

— В шею биота была вшита радиоампула с цианидом. И, когда кто-то третий понял, что дело — швах, биота убрали.

Дверь в комнату приоткрылась, и в проёме показалась бильярдная голова Гремина.

— Проснулся? — осведомился шеф и вошёл внутрь. — Ну, как ты?

— В норме.

— Я думаю, тебе больше нельзя возвращаться в посёлок. — ЭКГ грузно присел на край препараторского стола, и на нём жалобно звякнули колбы и пробирки. — За тобой, Сергей, началась крутая охота. Мы отработали труп шофёра. Это некий Мишель Шнайдер, гражданин Австрии. Ребята из Интерпола прислали целый каталог его подвигов. Кстати, благодарят тебя — ты лишил их большой головной боли. Но Шнайдер — всего лишь наёмник. На тебя, Сергей, а, значит и на зону, замахнулся кто-то куда более серьёзный. Теперь ты понимаешь, почему я прошу тебя не светиться больше в посёлке?

— Понимаю, — кивнул я, — но, именно поэтому, Эрнест Карлович, мы поступим совсем иначе.

Есть у меня одно предложение…