Апокалипсис местного значения

Глава 10

Лабиринт. Несколько раньше.

— До взрыва осталось шесть минут.

Металлический голос остался далеко за спиной и был уже едва слышен. Я бежал через сталагмитовые джунгли по собственным следам. Вокруг зияла библейская темень, и фонарик в моей руке был против неё бессилен — через его фильтр проходил только ультрафиолет. Если бы не пятна моих следов, вспыхивающие зеленоватым неоном, я бы давно уже заблудился.

Мне оставалось не так много до тоннеля, ведущего в колодец, но и времени было в обрез.

Внезапно впереди раздался жуткий протяжный вопль. Он канонадой разнёсся по сталактитовой анфиладе. Я взял автомат наизготовку, но шагу не сбавил. Вопль повторился ещё раз, такой же жуткий и полный отчаянья. Кричащий был уже совсем рядом. Услышав мои приближающиеся шаги, он заорал что есть мочи:

— Эй, кто здесь? Помогите! Ради Христа, вытащите меня отсюда.

Голос шёл откуда-то снизу. Я остановился и присел, вслушиваясь. Время неумолимо отщёлкивало последние минуты до взрыва, но я не мог просто так бросить этого сукиного сына, наверняка угодившего в ловушку, о которой предупреждал Шалугин.

Снизу послышался хрип и отчаянная возня. Посыпались камни.

— Где ты там? — позвал я.

— Здесь, в яме. Не бросай меня, умоляю. Мне отсюда не вылезти.

Я осторожно подобрался ближе, ощупывая пол, пока не наткнулся на пустоту. Я быстро снял

трофейный ремень и, обмотав один конец вокруг кисти, другой метнул вниз. Пряжка звякнула о камень.

— На, держи!

Ремень рванулся в руке с такой силой, что у меня на ладони лопнула кожа. Мыча от боли и ругая себя последними словами за излишнее благородство, я всё-таки вытянул своего бывшего врага из ловушки. В темноте было отчётливо слышно, как он лязгает зубами от только что пережитого ужаса.

И всё-таки это был враг, и я не рискнул бы поручиться за то, что он не выкинет какого-нибудь фортеля, когда немного придёт в себя.

— Оружие, — потребовал я.

Он безропотно протянул мне свой автомат и шокер. Всё это я тут же швырнул в темноту.

— Фонарь есть? Идти сможешь?

— Нет, потерял, — он всё ещё громко стучал зубами.

— Тогда держись за ремень и не отставай, — я снова ринулся вперёд, правда теперь уже в качестве паровоза.

Счёт шёл уже на секунды. Мы были как раз в последнем узком тоннеле, когда пол под нами вздрогнул и за спиной начал нарастать чудовищный гул. Я изо всех сил рванулся вперёд, но тугая жаркая волна подхватила нас и закрутила по тоннелю вместе с хлынувшей водой и осколками сталактитов. Что-то больно ударило меня в затылок, и я начал захлёбываться. Кругом была вода.

И мне было уже всё равно, живая она или мёртвая.

Ключ — остров. Сколько-то времени спустя.

Я рано распрощался с жизнью. В этот день мне явно не суждено было умереть. Видно тот, кто ведал вакансиями в лучшем из миров, упорно не хотел рассматривать меня как кандидата в покойники.

Будто сквозь сон я почувствовал, как чьи то сильные руки методично давят мне на грудь, выгоняя воду из лёгких. Не в силах пошевелиться, я лежал как камень, холодный и безучастный ко всему. Но вот по моему телу волной прокатилась судорога, и меня затрясло от кашля и рвоты.

Мои измученные органы извергли целый водопад, прежде чем жизнь нехотя вернулась в своё истерзанное вместилище.

Я открыл глаза и, среди радужных кругов и разноцветных искр, увидел угловатое смутно знакомое лицо.

— Очухался, — без особой радости констатировал мой спаситель, и я узнал его. Это был тот самый грибовский вояка, с которым я схватился у сейфа и которого, должно быть вытащил из ямы-ловушки.

Поворочав глазами, я огляделся. Мы находились на знакомой поляне возле колодца. Вокруг меня стрекотали кузнечики, и шелестела трава. Солнце, давно перевалившее через зенит, пульсировало где-то среди листвы.

Я поднялся на локтях, пытаясь встать, но в голове пронёсся такой шторм, что я снова упал на траву. Собравшись с силами, я повторил попытку, и на этот раз мне удалось перейти в партер.

Грибовский боец сидел, облокотившись спиной о колодезный сруб и мрачно следил за моими эволюциями. Краем глаза я заметил у него на коленях автомат. «Так, власть снова поменялась», — подумал я, пытаясь угадать, что на уме у этого типа.

Я был уже готов окончательно принять вертикальное положение, как вдруг прямо перед собой, в каких-нибудь десяти шагах, увидел бесформенную массу в сером клетчатом пиджаке.

Смит лежал на спине, подогнув под себя короткие ноги. Из двух пулевых ран на его дряблой гру-ди всё ещё сочилась кровь. Рядом с вытянутой рукой Смита поблёскивал в траве изящный дамский пистолетик. Похоже, я ошибался, считая, что единственным оружием этого господина был золотой «паркер».

— Это ты его? — спросил я, обернувшись к парню у колодца.

— Нет. Скорее всего, Гриффит. — в голосе моего спасителя не слышалось явной агрессии, хотя он и настороженно наблюдал за мной. Это меня несколько ободрило.

— А кто такой Гриффит? — снова спросил я.

— Как кто? Мой хозяин. Когда он меня нанимал, то представился как Гарри Гриффит. Правда, твой приятель называл его почему-то Гюнтером.

«Час от часу не легче, — я был сбит с толку, — Грибов, Гоффман, а теперь ещё и Гриффит. С ума можно сойти. И что за странная манера выбирать себе фамилии на букву «г»?».

— А тебя-то как звать? — я вернулся к колодцу и сел на траву недалеко от своего недавнего врага.

— Череп, — угрюмо отозвался тот и вопросительно покосился на меня.

— Это что же, имя такое?

— Почему, имя у меня Николай. А это кликуха такая. До армии я к байкерам подвязался, там и окрестили, а потом как-то прилипло. Привык.

— А меня Сергеем зовут, — я не протянул руки. Чего доброго Череп истолковал бы это по-своему и саданул бы в меня из автомата. — Спасибо, Коля, что вытащил меня.

— Квиты. Ты меня, я — тебя.

— Что дальше будем делать, Коля? — я недвусмысленно посмотрел на автомат.

— Как что? Эту суку Гриффита мочить, — Череп зло сплюнул сквозь зубы. — Он меня бросил, ты понял? У нас за такие дела яйца рвут.

Череп, должно быть, имел в виду своих братьев-байкеров. Впрочем, я сейчас был солидарен с их первобытной этикой.

— А мы его догоним? — я поднялся и стал разминать затёкшие ноги.

— Должны. — Череп тоже встал и забросил автомат за спину. — Они наверняка к вертолёту чешут, а там им возиться с полчаса, не меньше. Мы на этот гроб сетку натянули и завалили лапником, чтобы с воздуха не нашли. Пока не разберут — не взлетят.

— Тогда вперёд, — несмотря на слабость, я готов был броситься в погоню за Гриффитом.

— А ты идти-то сможешь? — Череп скептически осмотрел меня с головы до ног. — Учти, отстанешь — ждать не буду. Если что, двигай к юго-востоку.

Мы тронулись вперёд быстрым шагом. Обходя труп Смита, я подхватил с земли его пистолетик. Какое ни есть, а оружие. Череп только покосился на меня, но ничего не сказал.

С полкилометра я не отставал от своего нового союзника, но в конце концов выдохся, и мощная спина Черепа стала удаляться от меня, пока и вовсе не пропала за сомкнувшимися за ней колючими ветками. Сколько-то времени я ещё брёл с передышками сквозь настороженный лес, утопая по щиколотку во влажном, пахнущем прелью мху, пока без сил не повалился на куртину брусничника. Казалось, ничто больше не заставит меня подняться и идти дальше.

Неожиданно где-то совсем близко мелко залаял автомат. Ему тут же отозвался другой. Нервно защёлкал пистолет. Какая то незримая пружина подбросила меня и, спотыкаясь о гнилые пни и сучья, я понёсся на звук перестрелки.

Подоспел я вовремя. Череп был уже ранен и, прячась за поваленным деревом, огрызался короткими очередями, держа автомат правой рукой. Левая, от плеча до кисти, была залита кровью.

Двое бывших приятелей Черепа обходили его с флангов, яростно поливая ствол дерева из автоматов. Ещё минута — и Черепу была бы хана.

Не раздумывая, я вскинул игрушечный пистолет Смита и пару раз выстрелил. Для прицельной стрельбы было далековато, и мой неожиданный выпад внёс лишь некоторое смятение в рядах противника. Автоматчики начали пятиться к черневшему вдалеке вертолёту, переведя весь огонь на меня. Свинцовый шквал пронёсся над самой головой, точно неистовый садовник, срезая ветки и сбивая листья с кустов. Я вжался в землю.

«Сейчас опомнятся и вернутся прикончить нас с Черепом, — быстро соображал я. — Глупо, конечно, было лезть в перестрелку с таким стволом». Я отщелкнул обойму: четыре патрона. Хорошо, что Смит не расстрелял ни одного. Судьба по-прежнему благоволила ко мне. Приготовив пистолет к бою, я стал ждать.

Неожиданно стрельба прекратилась. Что за чёрт? Я прислушался. Откуда-то доносился едва уловимый, похожий на шорох, звук. Я осторожно приподнял голову. К поляне, где стоял готовый ко взлёту «Скорпион», быстро приближались два странных аппарата напоминающих сплюснутые дирижабли.

Увидев их, бойцы Гоффмана кинулись к вертолёту. Один из них замешкался, поднял с земли

какой-то тюк и поволок его прямо по траве.

Я вгляделся внимательней. Нет, не может быть. То, что я принял за тюк, на самом деле оказалось связанной женщиной. И женщина эта была, конечно же, Джил. Она отчаянно брыкалась, извиваясь, как анаконда, но парень настойчиво тащил её к вертолёту. Нужно было срочно выручать эту стерву.

Я в два прыжка оказался возле дерева, за которым прятался Череп. Он сидел, обхватив раненую руку и от боли раскачивался из стороны в сторону словно китайский болванчик.

— Жив? — крикнул я. — Гони автомат.

Череп здоровой рукой поднял с земли «Малыша» и бросил мне. Я поймал его на лету и рванулся в сторону вертолёта.

— Я в него попал! — заорал Череп мне вслед. — Попал! Он раненый в вертолёт заполз, подлюга. Добей его, слышишь? Добей!

Парень, что тащил с собой Джил, был уже возле люка, когда вдруг заметил меня. Он явно не успевал уже поднять на борт упирающуюся девушку. Конечно, можно было бросить её и уходить одному, но он этого почему-то не сделал. Рывком поставив Джил на ноги, он закрылся ей как щитом, ткнув в бок автомат.

— Эй ты, — крикнул он мне, — брось ствол, а то я пришью девчонку.

Я остановился. Чего доброго этот ублюдок и правда выстрелит в Джил. Бросив автомат в траву, я поднял руки и стал ждать, готовый в любой миг выхватить из-за пояса сунутый туда впопыхах пистолет.

— Внимание внизу! — раздалось над лесом. — Всем оставаться на местах. Каждый, кто окажет

сопротивление, будет уничтожен.

Я оглянулся на звук. Два странных аппарата уже барражировали вокруг поляны, грозно поблёскивая иллюминаторами.

Боец, что прятался за спиной Джил, тоже на мгновение поднял голову и ослабил хватку. Этого

оказалось достаточно, чтобы она ударила его свободным локтем в солнечное сплетение. Удар был хлёстким, профессиональным. Парень, вскрикнув от неожиданности и боли, согнулся пополам. Джил нанесла ему ещё один молниеносный удар локтем в лицо, и он с хрипом упал.

Не дожидаясь, чем закончится этот поединок, я выхватил пистолет и бросился к Джил. Как оказалось, я мог бы и не спешить — боец пребывал в глубоком нокауте. Это оказался тот самый, кому Шалугин час назад свернул нос. Сегодня парню явно не везло.

— Хороший удар, мисс Браун, — бросил я Джил и метнулся к люку, но опоздал. Бронированная панель с шипением захлопнулась прямо передо мной, и «Скорпион» стал для меня неприступнее форта Нокс. В отчаянье я двинул кулаком по холодному брюху машины и она, точно почувствовав удар, ожила. Медленно заворочались огромные лопасти, гулко завибрировал корпус — вертолёт взлетал.

Отпрянув от этого бронированного чудовища, я подхватил Джил и вместе с ней бросился в сторону. Мощная воздушная волна повалила нас в траву. «Скорпион» грузно оторвался от земли и стал набирать высоту. Это сопровождалось таким воем, будто с поляны взлетал не боевой вертолёт, а сказочный Змей Горыныч.

Когда вой стих в поднебесье, я встал и огляделся. Аппараты-жёлуди по-прежнему кружили над поляной. Один из них бесшумно опустился неподалёку, и оттуда посыпались бойцы спецназа, одетые в пятнистый камуфляж и увешанные оружием. От них отделился коренастый офицер с заправленным под погон десантным беретом и направился прямо ко мне.

— Капитан Шатохин, федеральная безопасность, — коротко представился он, с прищуром разглядывая нас с Джил, — прошу вас предъявить документы.

— Документов нет, капитан, — устало произнёс я. — Но вам должны были сообщить моё кодовое имя. Я — Скиф.

— Так ты и есть тот самый аномальщик? — обрадовался капитан, — что ж ты молчал-то столько?

Мы уж не знали, что и думать.

— Да были тут обстоятельства, — я покосился на Джил.

Шатохин тут же переключился на неё:

— А вы, барышня, кто будете?

— Я вам не барышня, капитан. Я — специальный агент Интерпола Джилиан Браун, личный номер 12-46-29, - отрезала Джил. — И, может быть, господа, кто-нибудь поможет мне избавиться от верёвок!?

Пока капитан доставал нож и возился с верёвками, я приходил в себя от неожиданной новости. Да, странные у нас сложились отношения со специальным агентом Интерпола. Ничего не скажешь. При случае надо бы задать ей пару вопросов.

Пока мы втроём выясняли отношения, ребята Шатохина разобрались с парнем, которого вырубила Джил и привели бледного и шатающегося от боли Черепа.

— А это что за гусь? — глядя на него, спросил капитан.

— Это свой, — ответил я за Черепа, — он мне здорово помог. Можно сказать, с того света вытащил.

— Понятно. Тарасов, — капитан позвал кого-то из своих, — вкати этому герою пару кубиков, а то он еле стоит уже, и давай его на баржу. Дома с ним разберёмся.

— Капитан, — обратился я к Шатохину, — нужно срочно связаться с базой. Пусть поднимают перехватчики.

— Ты насчёт вертолёта? — Шатохин похлопал меня по плечу. — Успокойся. Посадят его где-нибудь. Никуда он не денется. Оружия, слава Богу, на нём нет.

— Не всё так просто, капитан. У них на борту контейнер с мутагеном. А это почище атомной бомбы.

Шатохин побледнел и уставился на меня:

— Ты что, серьёзно?

— Да уж, не шучу.

— А что это за оружие? Я про него ничего не знаю. Откуда они его взяли?

— Здесь, на острове, была лаборатория, — быстро объяснил я, — Когда-то там разрабатывали биологическое оружие. Оружие возмездия.

— Этот самый мутаген?

— Да, этот самый. Сейчас в руках Гриффита контейнер с этой дрянью. Если ему стукнет в голо-

ву распылить его над крупным городом, то это будет катастрофа. Апокалипсис, так сказать, местного значения.

— Так вот зачем они всё это затеяли? Оружие возмездия. Боже мой, — с неподдельным ужасом в голосе произнесла Джил. — Капитан, Гриффит не будет сбрасывать мутаген. У него другие планы, — твёрдо сказала она.

Мы с Шатохиным вопросительно посмотрели на неё.

— Он при мне говорил про какой-то корабль, — пояснила Джил. — Названия я не запомнила, но оно, кажется, арабское. И ещё он нёс что-то насчёт апельсинов и Мурманска.

— Так, ясно, — Шатохин вынул из бокового карманчика маленькую плоскую рацию и быстро заговорил:

— «Батон»-1 вызывает «Батон»-2. Туйтеев, ты? Слушай внимательно, Талгат. На борту 017-го игрушка. Да, серьёзная игрушка. Свяжись с базой. Пусть поднимут «Стрижей» на перехват. Борт идёт курсом на Мурманск. Цель — передача игрушки на иностранное судно в нейтральных водах. Судно, предположительно, арабское. Пусть погранцы тормозят всех, кто вышел из Мурманска. Понял? Ну, добро.

Шатохин убрал рацию и задумчиво посмотрел на нас с Джил.

— Ну, а с вами что делать, секретные агенты? — спросил он с лёгкой усмешкой. — Вы оба на ногах еле держитесь.

Капитан был прав. Джил выглядела уставшей и измученной, а я и вовсе готов был хоть сейчас упасть прямо на траву и уснуть. К тому же, жутко хотелось есть.

— До посёлка нас не подкинешь, капитан? — попросил я.

— Посёлок? Это на мысочке который? Подкину, о чём речь! Что ещё?

— Километрах в семи к западу котлован.

— Ну, видел, — кивнул Шатохин, — там ещё строят вроде чего-то.

— Да ни хрена там не строят. Шахту они бьют к лабиринту. К лаборатории. Там же у этих ребят что-то вроде штаба. Охрана — человек десять при стволах.

— Понял. — Шатохин снова достал рацию. — Талгат, это опять я. Стройку пролетали, помнишь? Сбегай туда, разберись со строителями. Да, охрана есть. Вооружение лёгкое.

— Погоди, — вспомнил я вдруг, — сумка. Пусть сумку мою поищут. Там ствол табельный и кой-какое барахлишко ценное.

— Талгат, — снова вызвал своего напарника капитан, — тут один хороший человек насчёт вещичек своих хлопочет. А, ты всё слышал? Сделаешь? Ну, тогда будь.

Шатохин убрал рацию и сделал приглашающий жест:

— А теперь прошу на баржу. Тарасов, — крикнул он своим, — грузи ребят, уходим.

Вместе с десантниками мы впрыгнули в странный аппарат, бесшумно висящий над землёй, и он тут же стал подниматься вверх, как скоростной лифт. Я ощутил даже солидную перегрузку.

Внутри баржи было непривычно тихо, не чувствовалось никакой вибрации и не пахло горючим. От множества иллюминаторов шёл приглушённый фильтрами свет. Эти курортные условия дополнялись широкими, сделанными под кожу, креслами, на которые по двое расселись десантники. Нас с Джил тоже усадили на одно из них, но насладиться комфортом мы так и не успели — очень скоро внизу замелькали крыши знакомого посёлка.

Посмотреть на диковинный летательный аппарат высыпал весь персонал. Кроме хозяек теремов, задрав в небо головы, таращились на наш «батон» и несколько мужичков, не похожих ни на «строителей», ни на бандюг Гоффмана. Скорее всего, какие-нибудь кержаки, нанятые на сезон в дворники или плотники.

Баржа повисла в метре от земли, и нам с Джил пришлось прыгать.

— Эй, секретные агенты, счастливо отдохнуть! — Шатохин махнул нам из люка рукой, и «батон» стал бесшумно набирать высоту.

Нас обступили со всех сторон, ахая и качая головами.

— Где ж вы были-то, миленькие? — запричитала наша хозяюшка, прижимая к груди руки. Её было не узнать. Ни сарафана, ни кокошника, ни свекольных румян на щёках. Их заменили вполне современный брючный костюм вишнёвого цвета и губная помада в тон. Только говор хозяюшки остался прежним.

— А мы уж обыскалися вас, — окала она, — думали, неровён час, случилось чего. На стройке-то видели, али нет, пожар-то какой случился?

— Ладно тебе, Матвевна, — вмешался один из кержаков. — Люди на ногах еле стоят, а она с пожаром со своим.

— И то правда, — спохватилась она, — идём в хату. Я вам сейчас щец горяченьких. Да и отдохнёте, а мужички пока баньку стопят. Первое дело банька-то.

Приговаривая так, Матвевна буквально потащила нас к своему терему. Я покорно ковылял за хозяйкой, и на душе у меня было нехорошо. Что будет теперь с островом, с этими добрыми простыми людьми? С посёлком? Наверняка ведь объявят карантин, и всех спровадят на материк. Сам «Русский север» было не жаль. Если они перед законом чисты, как ангелы, и не замешаны в истинных делах «TPL», то фирме придётся лишь поменять маршрут, благо есть ещё что показы-вать туристам на Белом море.

В этом минорном настроении я и добрёл до терема. Хозяйка тут же метнулась в кухню греть щи, а мы с Джил остались наконец одни.

— Поговорим? — спросил я, когда мы уселись за уже знакомый дубовый стол, облокотились на гладкие доски и дружно вздохнули.

— Поговорим, — согласилась Джил.

— Итак, ты агент Интерпола? — снова спросил я, глядя ей прямо в глаза.

— Да, — Джил устало улыбнулась, — я специальный агент по борьбе с наркотиками.

— Наркотики? Вот как? — я был немного удивлён.

— Наш отдел давно сел на хвост ребятам из «TPL», — объяснила она, — но внедрить туда своего человека долго не удавалось. И тогда решено было каким-то образом выйти на самого Смита, ведь именно он и заправлял всем теневым бизнесом фирмы.

— Ты его соблазнила? — не удержался я.

— Я? — Джил рассмеялась. — Почти. Только не я, а моя Прис.

— Боже праведный! Так у тебя ещё и напарница есть?

— Ну, — Джил вздёрнула плечиком, — если так можно называть мою кошку…

— Кошку?

— Когда в отделе стали разрабатывать Смита, — охотно пояснила Джил, — долго ни за что не могли зацепиться. Ни карточных долгов, ни прошлых судимостей, даже никаких связей на стороне.

— Просто ангел, — вздохнул я.

— Ты знаешь, — Джил вдруг погрустнела, — а ведь он по-своему не таким уж и плохим человеком был. Ко мне он, можно сказать, как к дочери или племяннице относился. Опекал, заботился.

— Так что же, кошка? — напомнил я.

— Выяснилось, что у Смита есть-таки единственная страсть — кошки. Он слыл ярым кошатником и каждое воскресенье председательствовал в кошачьем клубе, в Хьюстоне. Тогда я и предложила вариант с Прис. Присцилла у меня шиншилла персиковая. Ну, такая прелесть! — Джил засияла от гордости. Я бы не удивился, если бы она достала из кармана кошачье фото и, чмокнув, протянула бы мне полюбоваться. — В одно из воскресений, — продолжала Джил, — я притащила Прис в клуб. Смит влюбился в неё с первого взгляда, и через пару недель мы втроём — Смит, Присцилла и я — были уже друзьями. Как-то в разговоре я рассказала Смиту, что хорошо знаю русский. Он заинтересовался, стал подробно расспрашивать, а потом вдруг заявил, что скоро и сам едет в Россию по делам фирмы, и ему на время поездки нужен будет переводчик. Я согласилась. Вот так я и попала в «TPL». Тогда у нас в отделе все были уверены, что Смит отправляется в Россию из-за наркотиков — налаживать очередной канал сбыта.

— Послушай, — спросил я, — ты ведь и в самом деле прекрасно владеешь языком. И говоришь совсем без акцента. Откуда это?

— Это мама, — Джил светло улыбнулась. — Она русская. Ещё при Горбачёве уехала в Штаты. Там вышла замуж, родила меня. Так и осела в Нью-Йорке. А про Россию каждый день только и разговоров. Если бы она узнала, что я здесь, жутко бы обрадовалась.

— А она не знает?

— Нет, — Джил покачала головой, — она не в курсе даже, что я работаю в Интерполе. Её бы удар хватил.

— А как насчёт Джульетты? — поинтересовался я, — Импровизация для легенды? На самом-то деле, ты ведь Джилиан.

— Это тоже мама. Она меня Джульеттой зовёт, а отец Джилиан или Джил. У них с самого начала такое разделение вышло. А вообще-то мне всё равно.

Наконец из кухни появилась хозяйка в красном холщовом фартуке, неся перед собой на ухвате дымящийся чугунок. Она водрузила его на стол и проворно разлила щи в две глубокие глиняные

миски, приговаривая при этом:

— Откушайте пока щец. Суточные, на свининке на постной. А я соберу чего-нибудь на второе.

— Да вы не хлопочите так, — попытался я унять хозяюшку — Нам бы слегка только перекусить.

— Как такое перекусить? — всплеснула она руками. — Вы ж сутки не евши. Нет уж. Я вас покормлю, в баньке попаритесь, отоспитесь. Тогда и я буду покойна.

Спорить с Матвевной было бесполезно, и я сдался. Мы с Джил молча навалились на щи, и только тогда я понял, как сильно проголодался.

— А зачем ты в меня стреляла? — спросил я, когда моя миска опустела.

— Я приняла тебя за Гриффита, — ответила Джил, добирая деревянной ложкой прозрачные лоскутки капусты. — Смит дал мне задание проследить за каким-то Шалугиным. Зачем, не сказал. Проговорился только, что им интересуется «один наш человек». Я тогда не знала, что это Гриффит, и за этого человека приняла тебя. Ты же тоже сёк за Шалугиным. Ну, а потом решила выследить тебя где-нибудь не на людях и расколоть насчёт планов Смита.

— Расколоть, говоришь? — я укоризненно посмотрел на Джил. — Ты ведь меня чуть на тот свет не спровадила.

— Извини, — Джил коснулась моей руки. — Кстати, как ты после того? Я, когда увидела тебя там, в котловане, глазам не поверила. С такой дозы ты должен был проваляться до вечера.

— Помогли добрые люди, — мне на миг вспомнилось кроткое личико Елизаветы. — Скажи, Гриффиту ты моё имя назвала?

Джил виновато кивнула:

— После того выстрела, я решила вернуться в посёлок. Я не хотела, чтобы Смит заметил моё отсутствие. Но он уже ждал меня на окраине со своими наёмниками — ты их потом видел. Смит отругал меня за то, что я упустила Шалугина. Дескать, пока я бегаю неизвестно где, он успел улизнуть из посёлка. Пришлось броситься в погоню. Мы обыскали всё вокруг, но Шалугина уже след простыл. Тогда Смит приказал идти к стройке.

— И тут вы наткнулись на меня, — подсказал я.

Джил опустила глаза:

— Смит приказал стрелять, — произнесла она тихо. — Я пыталась отговорить его, рассказала всё, что про тебя знала, но он меня не послушал.

— Только что ты утверждала, что это был милейший человек, — не без сарказма заметил я.

— Прости, — Джил устало улыбнулась мне, — я и вправду ничего не сумела для тебя сделать.

— Пустое, — я провёл ладонью по щеке Джил, — не казните себя, мисс Браун. Всё ведь обошлось.

На второе хозяйка вынесла нам кусок порезанной ломтями холодной буженины и большую румяную калитку с грибами. Для запивки был представлен кувшин с крепким брусничным морсом.

Мы от сердца поблагодарили хозяйку и быстро уплели всё, чем нас попотчевали. Тем временем, по крыльцу затопали чьи-то ноги, и в горницу ввалился давешний кержак.

— Матвевна, — позвал он, — готова банька то. — И, уже обращаясь к нам с Джил, заговорчески спросил: — Вместе париться-то будете, али как?

Я не без надежды покосился на Джил, но глаза цвета киви метнули в меня молнию и я, вздохнув, покачал головой:

— Сначала дама.

— Я к тому спросил-то, — замялся кержак, явно сочувствуя мне, — пар там, барышня, злющий. Вы уж жару-то не поддавайте.

— Справлюсь, — пообещала Джил.

Снарядив нас к бане широченными махровыми полотенцами, Матвевна напутствовала:

— Одёжу свою там, в баньке-то, и оставьте. Уж больно грязна. Я застираю, а пока спать будете,

глядишь, и высохнет.

Джил ушла вместе с кержаком, а я ещё посидел какое-то время потягивая терпкий рубиновый морс и предаваясь блаженству ничегонеделанья. Очень скоро, однако, меня стало клонить ко сну и, чтобы не уснуть прямо за столом, я решил выйти на воздух, прогуляться. Ещё раз поблагодарив нашу сердобольную хозяйку, я подхватил полотенце и направился к бане.

На улице уже чувствовалась вечерняя прохлада и я, с удовольствием вдыхая пахнущий морем воздух, прошёлся по притихшему посёлку.

Банька стояла поодаль от теремов, возле тёмного густого осинника. Судя по своей миниатюрности, она вовсе не предназначалась для обслуживания туристов и, скорее всего, была срублена лишь для нужд персонала. Из кирпичной трубы шёл ровный седой дымок и таял в безветренном небе.

Я был от баньки шагах в двадцати, когда из ближайших кустов послышалась подозрительная возня и чьё-то смутное бормотание. Я остановился. Кусты рядом с тропой разверзлись, и из них показалась знакомая спина с пивной кружкой. Толик?! Петербуржец, а это, без сомнения, был он, пытался вытащить из глубины зарослей что-то тяжёлое.

— Анатолий, — позвал я его.

— Толик вздрогнул и обернулся.

— Серёга, братан! — воскликнул он удивлённо, едва не выпустив из рук то, что так тщетно пытался вытянуть из кустов.

Я подбежал к питерцу, и вдвоём мы наконец выволокли, ломая ветки, упирающегося и мычащего что-то нечленораздельное, старика. Я без труда узнал в нём местного гусляра. Старик мутными глазами обвёл нас с Толиком и заорал:

— И за бо-о-рт её броса-а-ет…

Толик снова нырнул в кусты и вернулся, держа в руках испачканные травой и глиной гусли. Увидев инструмент, старик по-детски заулыбался и полез к Толику обниматься, громко причитая при этом:

— Один ты, Анатолий, способен понять душу страждущую.

Старик заплакал, тряся длинными спутанными волосами. Потом вдруг обернулся в сторону посёлка и неожиданно сильным голосом, воздев руки, запел:

— О, дайте, дайте мне свободу — я свой позор сумею искупить.

Моментально от ближнего терема отделилась женская фигура и устремилась в нашу сторону. Старик прервал арию и, вцепившись в толиково плечо, жарко зашептал:

— Вот они вериги-то, Толенька, вот они. Душа-то она ведь как? Она воли требует, а её в кандалы да в клетку…

Баба, по всей видимости, супруга гусляра, ещё издали, грозя кулаком, закричала:

— Нашёлся, идол? Вот я сейчас гусли-то твои проклятые об тебя обломаю. До седых волос дожил, а всё не уймёшься, алкаш. Чтоб тебе захлебнуться!

Старик нетвёрдо шагнул навстречу жене.

— Что ты, Любушка, — залебезил он, — мы тут интеллигентно беседовали о музыке.

Не слушая его версии происходящего, баба сгребла гусляра и, сверкнув на нас с Толиком уничтожающим взглядом, поволокла мужа к посёлку.

— Прощайте, друзья! — воскликнул старик и, получив мощный тычок от супруги, покорно поплёлся рядом.

— Эх, жизнь! — прокомментировал инцидент Толик. — А, кстати, Серёга, ты-то откуда взялся?

— Да так, были дела, — отмахнулся я, — пришлось задержаться.

— Неужели, нашла она тебя? — по-своему понял Толик. — Ну ты, старик, гигант. Я гляжу, вы здорово оттянулись, — он кивнул на мой изрядно потрёпанный прикид. И как она?

Я не успел подобрать эпитет насчёт сексуальности Джил — где-то вдалеке, над морем, затарахтел вертолёт. Я вгляделся в приближающуюся машину. Нет, это был не наш «Шейх», его бы я узнал сразу. Но и на федералов не похоже — вертолёт явно принадлежал к VIP-классу. «Уж не господа ли из «Русского севера»?», — мелькнула тревожная мысль. Я нащупал в кармане пистолет Смита и приготовился к любым неожиданностям.

Вертолёт сделал круг над посёлком, сверкнув, как блесна, своим серебристым корпусом. К моему удивлению, Толик вдруг отчаянно замахал рукой, и вертолёт послушно повис прямо над нами. Выбрав место, пилот посадил машину и из неё выпрыгнули двое: высокий брюнет с чёрным кожаным дипломатом, одетый как лондонский клерк, и угрюмый крепыш с бычьей шеей и подплечной кобурой поверх строгой рубашки. Я снял пистолет с предохранителя.

Однако, прибывшие агрессивных намерений не возымели. Крепыш остался возле вертолёта, равнодушно поглядывая в нашу сторону, а брюнет, похожий на клерка, улыбаясь и кивая, подошёл к Толику и, здороваясь с ним за руку, облегчённо вздохнул:

— Ну, слава Богу, Анатолий Павлович, а то мы вас уже обыскались. Как вы?

— Я в ништяках, — заверил Толик, — только вот не помню ни хрена, как сюда попал.

— Вас, наверное, по ошибке ребята вместо Николая Романовича в круиз отправили, — предположил клерк. — Вы помните, третьего дня банкет был?

— Ну?

— Потом сауна.

— Сауну помню. Бабы ещё какие-то были, — напрягся Толик, — потом, как обрезало. Ладно, с этим потом. Что там на фирме?

— Проблема, Анатолий Павлович, — вздохнул клерк. — «Нева-Трейдинг» без вашей визы не хочет перечислять ни копейки. А шведы торопят. Последний транш они ждут не позднее завтрашнего утра. Боюсь, не успеем.

— Труба у тебя с собой? — перебил его Толик. — Дай-ка, — он взял у клерка комп и быстро набрал какой-то номер, — «Нева-Трейдинг»? Управляющего, будьте добры. Да, срочно. Да, Николая Романовича. Колян, ты? Здорово! Да нет, у меня всё путём. Слушай, ты чего моим пацанам бабло жмёшь? Подпись нужна? Ну ты, Колян, фуфель. Я тебя хоть раз кинул? Какая доверенность? Что ты мне на рога капаешь? Дохлый подъедет — ему и отдашь. Сколько? — Толик покосился на клерка.

— Триста, — подсказал тот.

— Триста штукарей в евро, — повторил Толик в трубку. — Да, налом. Ну, привет супруге. Пока.

— Всё, будут бабки, — заверил Толик, возвращая трубку.

Клерк просиял. Я всё это время с интересом наблюдал за трансформацией Толика в представителя деловой элиты. Вспомнив обо мне, он протянул свою покрытую татуажем лапу:

— Ну, братан, пора мне. Будешь в Питере — забегай. Аркадий, — бросил он клерку, — у тебя там, в лопатнике, визиток моих нету?

— Обижаете, Анатолий Павлович, — клерк с проворством факира извлёк из дипломата дорогую барсетку и материализовал оттуда аккуратную колоду визиток.

Толик небрежно отлистнул одну и сунул мне:

— Будут проблемы — не хиксуй, звони.

Толик по-медвежьи обнял меня и, повернувшись, быстро зашагал прочь. Перебирая журавлиными ногами, клерк поспешил за ним.

— Счастливого пути! — крикнул я им вслед.

Пивная кружка исчезла в кабине вертолёта, и тот серебристой стрекозой взмыл вверх и через минуту растаял над морем.

Я посмотрел на визитку.

«Нефтяная компания «Шельф». Генеральный директор Бугаев Анатолий Павлович», — значилось на тисненном золотом кусочке пластика. Ниже шли телефоны и адреса фирмы. Я вздохнул: как знать, Анатолий Павлович, свидимся ли ещё?

За спиной послышались приближающиеся шаги. По дорожке, улыбаясь и вытирая на ходу мокрые волосы, шла греческая богиня, завёрнутая в хитон белого махрового полотенца.

— Я слышала вертолёт, — сказала богиня, подойдя.

— Это не за нами, — успокоил я её и протянул Толикову визитку.

— Толик? — прыснула Джил. — Генеральный директор? Теперь я понимаю, почему отец говорит, что Россия — загадочная страна.

Джил собрала волосы в пучок и закрепила заколкой.

— Ну, как вам пар, мисс Браун? — свернул я на банную тему.

— Пар, что надо. И, вот что, Серёжа, — она провела пальцем по моей небритой щеке, — пожалуйста, не называй меня больше «мисс Браун». О кей?

Она улыбнулась и, не дожидаясь ответа, направилась к посёлку.

А в моей голове снова прокатился штормовой вал. И на этот раз было непонятно: то ли это от усталости, набравшейся за три безумных дня, то ли от того, что Джил в первый раз назвала меня просто Серёжей.

Я проводил взглядом величавый белый хитон и пошагал к бане.