Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

27. Упрощенная демократическая процедура по-сальвадорски

На секретное экстренное политическое совещание собралась та же пятерка.

Марио Делкасо — неизбранный президент Сальвадора.

Тадео Пименти — лидер партии правых консерваторов.

Диего Восо — лидер партии левых освободителей.

Антонио Лагорено — министр иностранных дел.

Генерал Хоакин Гомес — министр обороны.

Президент Марио Делкасо (он же — Главнокомандующий вооруженных сил), прибыл в состоянии гнева, смешанного с бессилием и страхом.

— Сеньоры! — начал он, — Ваша пассивность граничит с предательством! Что вы успели сделать за эти три кризисных дня, когда решается судьба нации?! Вот вы, генерал?

— Я поговорил с офицерами и солдатами на всех основных базах, — ответил Гомес, — по крайней мере, я предотвратил вооруженный мятеж.

— О, какое достижение! — язвительно прокомментировал президент, — А вам не кажется, генерал, что отсутствия мятежа мало, чтобы выиграть войну? Вам не кажется, что для победы над вооруженным врагом надо, чтобы армия шла на фронт, и сражалась?

— Да, сеньор президент. Но, как я уже говорил вам на утреннем совещании 10 декабря, проблема в трущобном хрисламском маоизме, и в привилегиях милиции VEU. Сеньор президент, для того, чтобы солдаты сражались, нужны деньги, или хотя бы, идея. Но в сложившейся ситуации, нет ни того, ни другого.

— Не лезьте в идеологическую политику, генерал! — резко оборвал Делкасо, — Эту сферу курирует преподобный Маноло Кункейро, ординарий Объединенного Совета Церквей Сальвадора. Ваше дело: движение армии на фронт, и ведение боевых действий!

Хоакин Гомес медленно вдохнул и выдохнул, чтобы говорить спокойно, и ответил:

— Сеньор президент! Если бы ординарий Кункейро толково работал в этой сфере, то у капелланов в армейских подразделениях были бы инструкции, что говорить солдатам. Сейчас таких инструкций нет, и капелланы даже не знают, какая у нас религия. То ли католицизм, как всегда было раньше, то ли что-то из Ясира Арафата. Я думаю…

— …Не туда думаете! — снова оборвал его Делкасо, после чего развернулся к министру иностранных дел, — Сеньор Лагорено, что сделали вы за эти дни?

— Если говорить кратко, то… — начал министр.

— …Еще короче! — строго распорядился президент.

— …То, — продолжил Лагорено, будто не заметив этой грубости, — мне удалось убедить дружественные политические круги США расширить военную помощь правительству нашей страны. Вчера в 22:30 началась высадка американской морской пехоты в район стратегически-важного лимана Мугре-Фиордо, в провинции Ачуачапан.

Марио Делкасо громко хлопнул ладонью по столу.

— И что? Вы считаете это достижением?

— Сеньор президент, я считаю это важной сменой курса, ведь раньше нам отказывали в прямом участии сухопутных сил США на внутреннем фронте.

— А я считаю, — произнес президент, — что это бесполезная имитация! Смена курса, это сокрушительный удар морской пехоты по тольтекам в Метапане. Это ваша цель! А вы сеньоры парламентарии, что сделали за эти три дня?

Тадео Пименти и Диего Восо, которым был адресован этот вопрос президента, быстро переглянулись, и Пименти сказал:

— Мы подготовили единое мнение бизнесменов и профсоюзных лидеров.

— Мнение? — переспросил президент, — Какой толк с мнения, когда враг на пороге!

— Мнение бизнесменов, это деньги, — негромко пояснил Пименти.

— А деньги, это кровь войны, — подыграл Восо, — можно нанять команду солдат удачи, профессионалов, способных быстро решить проблему тольтеков.

— В этом есть резон, — произнес Делкасо, — возможно, нам следует отказаться от армии, которая капризничает вместо того, чтобы сражаться. Вот, Коста-Рика еще в середине прошлого века отказалась от армии, и хорошо живет.

— Но, — возразил Хоакин Гомес, — в Коста-Рике есть военизированная жандармерия.

— Помолчите, генерал! Я не с вами разговариваю. Итак, сеньоры, сколько денег вы уже собрали, и когда мы сможем нанять профессиональную военную команду?

— Сбор денег еще идет, — сказал Пименти, — мы с сеньором Восо можем ответить после перерыва в совещании. Надо спросить дежурного бухгалтера, и менеджера банка.

— Идите и спросите прямо сейчас! — распорядился президент, — Мне нужен ответ!

«Левый» Диего Восо и «правый» Тадео Пименти снова переглянулись и вышли…

…Но не для того, чтобы звонить кому-либо, а для того, чтобы переговорить тет-а-тет. Служебный внутренний двор отеля, окруженный глухими бетонными стенами, очень неплохо годился для такого разговора. И первую фразу произнес лидер левых.

— Слушайте, Тадео, я подыграл вам, но объясните: что вы грузили этому болвану?

— Это был экспромт, — ответил лидер правых, — просто повод выйти и поговорить.

— Гм… Поговорить о чем?

— Поговорить о болване, как вы метко назвали его, Диего. Я полагаю, вы согласитесь с тезисом, что этот болван стал непредсказуемым.

— Все люди непредсказуемы, особенно, если они получают власть, — заметил Васо.

— Да, верно, согласился Пименти, — но существуют достаточно тупые люди, которые с высокой вероятностью предсказуемы. Например, тот ваш парень, который изображал альтернативного деревенского кандидата в президенты на прошлых выборах.

— Тадео, если вы о Рафаэло Нарбоно, то он не тупой. Он примитивный и пьющий, но в бытовом смысле он нормально соображает. Не олигофрен какой-нибудь.

«Правый» Тадео Пименти согласно кивнул.

— Да, Диего. Именно это я имел в виду. На мой взгляд, этот Нарбоно гораздо лучше на президентском кресле, чем болван с политической кессонной болезнью.

— С чем — с чем? — переспросил «левый» Диего Восо.

— Политическая кессонная болезнь, — пояснил Пименти, — это как у водолазов, которые поднимаются со дна вверх слишком быстро, и у них что-то закипает в мозгах. Так и в политике. Болван быстро поднялся, и у него вскипела мания величия.

— Ясно, — тут Восо кивнул, — а что по существу, Тадео?

— По существу, — ответил Пименти, — хотелось бы знать: можете ли вы быстро привести сеньора Нарбоно в рабочий вид, чтобы представить его нации в качестве президента?

— Гм… А когда вы предлагаете представить сеньора Нарбоно в этом качестве?

— Я предлагаю подготовить его этой ночью, а представить вечером.

— Гм… Тадео, а уверены ли вы, что нам следует так торопиться? Гринго будут весьма недовольны, если с их избранником случится фатальная неприятность.

— А вы сами, Диего, как думаете? Вы же видели: у действующего отца отечества мозги вскипели, и он уже готов отдать приказ блохастой милиции сеньора ординария, чтобы устроить зачистку неблагонадежных в нашем маленьком правительственном клубе. В отношении недовольства гринго, я могу передать часть моего приватного разговора с сеньором Лагорено. Он шепнул, что у гринго, затеявших эту игру, большая проблема. Сегодня днем президент Эштон Дарлинг ждет их в Кэмп-Дэвиде, чтобы воздавать им укоризну, и лишать регалий. Считайте, Диего, что мы теперь сами по себе.

— Тогда вы правы, Тадео… — тут Восо вздохнул, — …А кто совершит необходимое?

— Пусть бог решит, — с этими словами Пименти извлек из кармана 10-центовую монету.

— Я выбираю профиль, — тут же сказал «левый» лидер.

— Значит, мне остается номинал. Монета моя, кидать вам, — и «правый» лидер протянул монету своему «левому» коллеге.

— Помоги, Пресвятая дева, — сказал тот, и подбросил монету в воздух.

Через секунду раздался звон, и в свете фонаря заблестел гордый профиль президента Франклина Рузвельта. Видя свой жребий, Диего Восо вздохнул и констатировал:

…— Не услышала Пресвятая дева. Эх, печаль. И звукоизоляция в отеле слабая.

— Действительно, слабая, — согласился Тадео Пименти, — а у вас «Glok-17G4»?

— Да, — подтвердил Восо, — я не люблю без причины менять привычки.

— Это правильно. Кстати, мне тоже нравится эта модель. Позвольте подарить вам одну полезную вещь, — с этими словами Пименти извлек из кармана пиджака пистолетный глушитель — фирменный, производства США для оперативников секретной службы.

В зале апартаментов класса супер-люкс, президент Делкасо продолжал самозабвенно распекать министра иностранных дел, и генерала — министра обороны. Процедура так увлекла его, что он даже не взглянул на вернувшихся лидеров партий. В техническом смысле, это упрощало задачу. Диего Восо поднял руку с пистолетом и, без колебаний, выстрелил в голову сидящему президенту. Хлопнуло негромко. 9-миллиметровая пуля вошла над правым ухом, и вышла с левой стороны, увлекая за собой кусочки черепа и значительную часть мозгов. Тело обмякло и с мягким стуком рухнуло на пол.

Министр иностранных дел сглотнул, с трудом подавив рвотный рефлекс, и просипел:

— А обязательно было вот так?..

— А как еще? — буркнул лидер «левых», убирая пистолет в карман.

— Это не забудьте, — сказал генерал Гомес, ловко подобрав с пола стреляную гильзу.

— Спасибо, — ответил Восо, и пихнул гильзу туда же, к пистолету.

— Как мы это объясним? — спросил министр иностранных дел, уже взяв себя в руки.

— Может, инфаркт? — невозмутимо предложил лидер «правых», глядя на мертвое тело.

— Ха! — иронично отозвался Гомес, — Скорее уж инсульт. Обширный такой.

— Хоакин, ваш солдафонский юмор неуместен, — сказал министр иностранных дел.

— Ладно вам, Антонио, дело сделано, не плакать же.

— А ваше предложение, генерал? — спросил лидер «правых».

— Бандитский снайпер, — лаконично предложил Гомес, и кивнул в сторону окна.

— Это как? — удивился лидер «левых», — Через стекло, не оставив дырку?

Генерал, молниеносно снял свой армейский ремень, взмахнул рукой, и тяжелая пряжка врезалась в оконное стекло, обрушив на пол град осколков.

— Хорошая следственная версия, — оценил Пименти, — скажите, Хоакин, есть ли у вас на примете толковая команда военной полиции, которая оформит эту версию.

— У меня такие парни всегда под рукой, сейчас вызову, — ответил генерал, и вытащил из кармана портативный радиотелефон спецсвязи.

— Еще нужно армейское оцепление вокруг отеля, — произнес Восо.

— Об этом я тоже распоряжусь, — с этими словами, генерал ушел в дальний угол, чтобы раздавать свои военные инструкции хоть немного в стороне от цивильных ушей.

— Сеньоры, когда вы намерены объявить об этом? — спросил Антонио Лагорено.

— Завтра днем, когда объявим нового отца нации, — ответил Пименти.

— Мм… А кто будет новым отцом нации?

— Рафаэло Нарбоно, — сообщил Восо.

— О, Иисусе! Он же глуп, как пробка.

— Да, — лидер «правых» кивнул, — и это его самое главное качество. Кстати, Диего, вам, вероятно, пора звонить вашим людям, чтобы они привезли будущего президента.

— Сделаю, — сказал лидер «левых», достал свой телефон, и отошел в другой угол…

Следующие полтора часа были насыщены всякой суетой. Затем, по просьбе военного следователя (начавшего дисциплинированно отрабатывать единственную возможную версию: о снайпере), четверо достойных представителей истеблишмента Сальвадора перешли в другие апартаменты того же отеля «Корона-Плаза». Так что их совещание возобновилось после 3 часов ночи 12 декабря. Генерал Гомес организовал, чтобы эти апартаменты пока что обслуживали солдаты из мобильного отряда оцепления, так что кофейник и закуски в апартаменты принесла не горничная в белом фартуке, а военная медсестра в камуфляжной униформе. Симпатичная девушка, кстати.

Но, в данный момент, троих цивильных мужчин за столом больше заинтересовали не факторы женской эстетики, а факторы армейского контроля. Как только медсестра, выполнив сервировку стола, покинула апартаменты, один из цивильных озвучил этот интерес, обратившись к единственному военному.

— Хоакин, — произнес «правый» лидер Тадео Пименти, — хотелось бы внести ясность в создавшийся политический расклад. Как я понял, ваши солдаты сейчас контролируют территорию отеля и окрестности.

— Да, — генерал Гомес кивнул, — вооруженное оцепление, как нам предложил Диего.

— Замечательно! — продолжил Пименти, — А теперь хотелось бы услышать ваше мнение относительно персонального политического лидерства.

— Проще говоря, Хоакин, — добавил Диего Восо, — если вы претендуете на место лидера сальвадорской нации, то заявите прямо сейчас. Так мы сэкономим ценное время.

Генерал Гомес развел руками.

— Мужики, вы что? Вроде, решено уже, что президентом будет Рафаэло Нарбоно.

— Но, — заметил министр иностранных дел, — место данного совещания контролируется вашими людьми, которые вооружены, организованы, и лояльны лично вам, генерал.

— Мужики, — произнес Гомес, — я скажу вам просто, по-солдатски. Если бы в стране на сегодняшний день была другая ситуация, полные амбары товаров, полная казна денег, благополучие народа, и промышленный подъем, то я бы задумался насчет того, чтобы хапнуть власть, стать диктатором, и все такое. Когда в стране все хорошо, то людям, в общем, плевать, какой строй: демократия, или автократия. Главное, что это хорошо. И наоборот: когда жопа, то людям тоже плевать, какой строй. Главное, что это жопа. На сегодняшний день, кто будет президентом или диктатором, тот и виноват в этой жопе. Поэтому, вот вам мое заявление: пусть Рафаэло Нарбоно будет президентом.

— Вот разумный политический взгляд, — прокомментировал Антонио Лагорено…

…И тут со стороны шоссе донесся резкий звук пулеметной очереди. Затем — повторно. Затем, послышался приглушенный взрыв, и какое-то громкое хрустящее шуршание. А секундой позже зазвонил радиотелефон спецсвязи у генерала Гомеса. Тот взял трубку, выслушал чей-то рапорт, коротко отвечая что-то вроде: «понятно» и «хорошо». Затем, вернув телефон в карман, он сообщил:

— Сеньоры, давайте почтим память преподобного ординария Маноло Кункейро.

— Э-э… А что с ним? — тихо спросил Лагорено.

— Автокатастрофа, — сказал генерал, — представьте, Антонио, наш ординарий так сильно торопился присоединиться к нашему совещанию, что погонял водителя, и тот, увы, не справился с управлением, и въехал в столб на скорости 200 километров в час. Никто, в результате, не выжил. Ни ординарий, ни водитель, ни охрана. Такая трагедия.

— Бывает, — отозвался Пименти.

— Хоакин, — сказал Восо, — пожалуйста, прикажите вашей автокатастрофе, чтобы она не случилась аналогичным образом с автомобилем, который привезет сеньора Нарбоно.

— Инструкции даны, — лаконично проинформировал генерал Гомес.

Полминуты все за столом помолчали, а затем лидер «правых» предложил:

— Давайте займемся неотложными проблемами политики.

— Давайте, — поддержал лидер «левых», — с каких начнем? С внутренних, внешних, или промежуточных проблем?

— Диего, начните в том порядке, какой считаете верным, — предложил Пименти.

— Ладно, — Диего Восо кивнул, — я считаю главной ту внутреннюю проблему, которую оставили нам понятно кто. Не хочу говорить гадости о покойниках, но их секретный договор с одной из группировок в правительстве США оказался очень неудачным. И хрисламская милиция VEU, созданная по договору — наша главная проблема. 14 тысяч полукриминальных вооруженных юношей, организованных в иерархические отряды.

— Уже 8 тысяч, остальные погибли под Метапаном, — поправил генерал Гомес.

— Ничего себе! — удивился министр иностранных дел, — Я думал, это слухи.

Генерал небрежно махнул рукой.

— Нет, Антонио, это правда. Фронт беспощаден к гопникам, и 6-тысячный легион VEU прожил в бою всего минуту. Нези сожгли их автоколонну с воздуха на марше.

— Нези? — переспросил Антонио Лагорено.

— Точно не знаю, — сказал Хоакин Гомес, — но, похоже, это они. Наш майор артиллерии сообщил: со стороны тольтеков работали крылатые автожиры «Тапир», это незийские машины. Картина та же, что была при налете на Лос-Кобанос. Во всех других армиях тактические задачи борьбы с караванами решают вертолеты.

— Незийская боевая техника не означает присутствия нези, — заметил Пименти, — может просто вопрос цены. Император Укштлаштли и генерал Каламаро могли купить такие машины у нези, поскольку автожиры намного дешевле, чем вертолеты того же веса.

— Может так, — согласился генерал, — но где «Воины Юкатана» взяли боевых пилотов?

— Сеньоры, это не самый актуальный вопрос, — произнес Диего Восо, — сейчас нам надо определиться с проблемой, которую создают 8 тысяч хрисламских милиционеров.

Хоакин Гомес снова небрежно махнул рукой.

— В тактическом плане они не проблема. Их пункты дислокации известны: два пункта недалеко от Сан-Сальвадора, еще по одному — на востоке в Сан-Мигель, и на западе в Сонсонате. Остальное мелочи. Авиация тольтеков может развить успех, достигнутый накануне под Метопаном. Их автожиры проведут рейд перед рассветом, и все.

— Что все? — спросил министр иностранных дел.

— Наша проблема решена, — уточнил генерал.

— Хоакин, не могли бы вы яснее выразиться?

— Могу яснее, Антонио. У меня в боеготовности пятерка вертушек «Апачи».

— Хоакин, давайте ставить точки над «i». Наши вертолеты ударят по пунктам на нашей территории, а мы заявим, будто это сделали Воины Юкатана, правильно я понял?

— Не совсем! — сказал Гомес, — Одна точка над «i» забыта. Это ВРАЖЕСКИЕ пункты на нашей территории. Только что Диего обозначил милицию VEU, как главного врага. И возражений не было ни от Тадео, ни от вас, Антонио. Значит, мне поставлена задача.

— Но, Хоакин, — заметил Пименти, — вы предлагаете решить эту задачу тайно, и свалить негативные побочные последствия на тольтеков.

Наступила пауза. Генерал Гомес чиркнул спичкой, прикурил сигару, бросил спичку в пепельницу (казалось, эта спичка упала с громовым стуком), затем выпустил облачко синеватого дыма к потолку и как-то очень миролюбиво предложил лидеру «правых»:

— Тадео! Я не учу вас и Диего — политике, а Антонио — дипломатии. Так не учите меня военной тактике. Пусть каждый работает по профессии, и тогда дело лучше пойдет. Я предлагаю эффективно уничтожить главные силы врага, а оставшиеся его силы будет технически не так сложно уничтожить в течение следующих 24 часов. Это мой план.

— Я поддерживаю этот военно-освободительный план! — заявил Диего Восо.

— По существу, — сказал Пименти, — у меня тоже нет возражений, если только при этой тайной тактической операции не будут повреждены объекты инфраструктуры.

— Об этом не беспокойтесь, — ответил генерал, — все мишени расположены достаточно далеко от транспортных путей, социальных зданий, и промышленных предприятий.

— Инфо-прикрытие, — произнес Антонио Лагорено, — должно внушать доверие.

— Так, помогите с этим, — предложил Гомес, — вы дипломат, вы обучены этим трюкам.

— Хорошо, я составлю надлежащий бюллетень о трагедии, — объявил Лагорено и, после паузы, добавил по-латыни, — in hostem omnia licita (против врага все дозволено).