Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

31. Отмывание «черного» PR «снежной» Тропы

Нет, это не ремейк фильма «День Сурка». Просто, четверо путчистов, после 36 часов плодотворной работы в различных пунктах страны, собрались на том же пляже озера Илопанго, снова с пивом и колбасками, снова в компании военных медсестричек.

Министр иностранных дел Антонио Лагорено, как уже сообщалось, сумел заключить мирный договор с Империей Метапан — призрачной, но уже обретающей контуры.

Министр обороны генерал Хоакин Гомес, соответственно, отрегулировал демаркацию будущей границы, и передислокацию армии Сальвадора на эту линию.

«Левый» партийный лидер Диего Восо быстро перераспределил рабочих, чтобы вести восстановительные процедуры в новых, мирных условиях.

«Правый» партийный лидер Тадео Пименти договорился с колумбийским трейдером о первых поставках послезавтра через порт Ла-Либертад, но главным было другое…

…Пименти сделал артистичный дирижерский жест, и объявил:

— Впрочем, главное, что я встретился с магистром Глипом Малколмом.

— Магистр Малколм? — переспросил Лагорено, — Это человек из меганезийской службы контроля за флибустьерами, СФК, назначенной их верховным судом, не так ли?

— Да, он входит в эту незийскую тройку, и он наиболее договороспособный с нами.

— Почему наиболее? — спросил Диего Восо.

— Потому, — пояснил лидер «правых», — что СФК специально составлена из трех весьма разных субъектов. Ури-Муви Старк: профессиональный военный. Халлур Тросторсон: профессиональный ученый. Глип Малколм: профессиональный инженер-бизнесмен с собственной семейной фирмой «Simple Aircraft Malcolm» — SAM.

— SAM, это серьезная команда, — произнес генерал Гомес, — я не знаю, как в цивильных кругах, но у нас ходят слухи, что с ними связан Сэм Хопкинс, он же Демон Войны.

— Сэм Хопкинс, это же, вроде, страшная сказка, — откликнулся Восо.

— Черт его знает, — генерал пожал плечами, — но если о фирме такие слухи, то это много значит, даже если Демон Войны — сказка, хотя я думаю, что он не совсем сказка.

— Итак, — сказал Пименти, — у семейной фирмы Малколм широкая известность, сильная профессиональная репутация, но плохой гуманитарный PR. В процессе Алюминиевой Революции и двух Новогодних войн, около 100 тысяч человек, убиты техникой SAM.

Хоакин Гомес снова пожал плечами.

— О чем вы, Тадео? «Летающими крепостями» фирмы «Boeing» убито в 20 раз больше. Никаких проблем с гуманитарным PR. Полмира летает лайнерами «Boeing».

— Да, — Пименти кивнул, — но: «что дозволено Юпитеру, не дозволено быку». Антонио, вероятно, подтвердит: в глобальной системе гуманитарно-политических ценностей, у Америки сложился PR Юпитера, дарующего народам Свободу и Демократию.

— Совершенно верно, — сказал министр иностранных дел, — и при этом СМИ регулярно критикуют Америку за слишком щедрые дары такого рода. Это важная часть имиджа Юпитера. Без критики нет интриги, а без интриги нет широкого интереса публики.

Тадео Пименти ответил министру Лагорено легкий поклон.

— Благодарю, Антонио. Итак, поскольку Меганезия, это далеко не Юпитер, а SAM, это далеко не «Boeing», у магистра Малколма серьезные проблемы с гуманитарным PR. У любого бизнесмена в таком случае есть мотив использовать подвернувшуюся оказию, чтобы раскрасить имидж своей фирмы нежными гуманитарными цветочками.

— Тадео, а как вам удалось встретиться с Малколмом? — поинтересовался Диего Восо.

— О! За это я снова должен поблагодарить Антонио… — лидер «правых» снова отвесил министру иностранных дел легкий поклон, — …Я продолжил работу по созданному им каналу с экологической тусовкой «Зеленый кристалл», прибывшей в залив Фонсека. Я готовился говорить с любым незийским авторитетом, а Малколм как раз прилетел для рекламы нового экологичного летающего атомохода «Skoyster».

Одна из медсестричек, как раз притащившая порцию жареных колбасок.

— Скажете тоже, сеньор Пименти! Экологичный атомоход, это как ледяной кипяток!

— О, прекрасная сеньорита Паула… — отреагировал он, обняв ее за талию.

— Пилар, вообще-то, — уточнила девушка, усаживаясь к нему на колени.

— Да, точно, Пилар. Ты сказала: «ледяной кипяток». Когда я услышал от Малколма про экологичный атомоход, то сказал также о ледяном кипятке. А он ответил рассказом о занимательном физическом парадоксе. Если поднять в космос чашку с водой, то вода закипит, одновременно замерзая. Представляешь, Пилар?

— Э-э… — задумалась медсестричка… — Так это про космос. А разговор про здесь, и про атомную энергию. Хиросима-Фукусима, Чернобыль, и Вторая Новогодняя война, из-за которой кое-кто послал весь наш медсанбат на экстренную учебу про радиацию.

Генерал Гомес громко вздохнул, и признался:

— Да, я приказал провести спецкурс о военно-медицинских действиях при радиации. В условиях Третьей Холодной войны это необходимо. Вот, в январе в проливе Беринга, британцы налетели на атомные мины, и что? Полная дезориентация. Над Индонезией хлопнула атомная озоновая дыра, и что? Паника и жопа, хотя там не было настоящей радиации, только УФ-лучи. Иное дело японцы. Когда на Каролинских островах в них попала атомная авиаторпеда, они действовали организованно и верно, по инструкции, поскольку после Фукусимы у них обязательный спецкурс! Учение — свет, ясно тебе?

— Так точно, сеньор генерал! — бодро рявкнула Пилар.

— Значит, — произнес Диего Восо, — этот Малколм рекламирует свой атомоход, и что?

— И, — сказал Пименти, — этот «Skoyster» разработан для Антарктики, но годится и для Великой Кокаиновой Тропы. Атомоходы модели «Ф-трирема» новозеландской фирмы «Icarbus», тяжелые летающие лодки, работают в Антарктике и на Тропе с весны. Но у модели Малколма дизайн в форме крылатой устрицы. Вроде, так выгоднее…

Антонио Лагорено сделал большие глаза и резко поднял растопыренную ладонь.

…— Что удивило? — спросил лидер «правых».

— Удивило, что новозеландская фирма производит атомоходы! Акт-1987 «Nuclear-free» действует, и нео-лейбористы, недавно выигравшие там парламентские выборы, только собираются поменять акт-1987 на обратный: «Free-nuclear». Что-то тут не сходится.

— Да, — Пименти улыбнулся, — ядерная энергетика в стране киви пока под запретом, и в соответствующих фирмах такие машины называют не ядерными, а геотермальными.

— А вдруг кто-нибудь проверит? — поинтересовалась Пилар.

— Отличный вопрос! — лидер «правых» одобрительно похлопал медсестричку по попе, продолжавшей находиться на его коленях, — Трюк в том, что производства этих фирм размещены не на главной территории Новой Зеландии, а на ее внешних землях: Ниуэ, Токелау, и Острова Кука. Там, будто, Новая Зеландия, а на самом деле: Меганезия.

— Теперь понятно, — сказал министр иностранных дел, — но как это касается нас?

Тадео Пименти снова улыбнулся и еще раз объявил:

— Отличный вопрос! В ходе неформального раута с Малколмом, появилась идея, пока довольно сырая… Скажу так: есть шанс обелить Великую Кокаиновую Тропу.

— Еще обелить?! — иронично переспросил Диего Восо, — Она же и так снежно-белая!

— Обелить в плане международного PR, — спокойно уточнил Пименти.

— Гм… Интересно: как? — спросил лидер «левых».

— Антонио объяснит лучше, — сказал лидер «правых».

— Обелить, — сказал Антонио Лагорено, — путем PR-компании вокруг выполнения нами требований феминистского крыла авторитетной организации «Amnesty International».

— Развитие трафика по Тропе, — добавил Пименти, — очень полезно для подъема нашей экономики. Мы ведь обсуждали это, Диего.

— Да, — сказал лидер «левых», — я, хотя пошутил насчет белизны, но в общем, согласен. Понятно, что в трафике Тропы доля «снежка» снизилась. В основном по Тропе ходит нормальный товар. Производственная, компьютерная, бытовая техника, и все такое.

— Видимо, — уточнил Гомес, — меганезийская контрабандная и контрафактная техника.

— Да, Хоакин, но кого это волнует, если товар качественный, а цена в разы ниже, чем у легальных производителей товара? В смысле, это волнует легальных производителей, однако кого тут у нас волнует, что их волнует?

— Кстати, — продолжил Лагорено, — хватит называть Великой Тропы — «Кокаиновой». Я полагаю, что поддержка со стороны AmnI и FemnI, позволит нам объявить, что эпитет «Кокаиновая» нарушает политкорректность в отношении этой бизнес-логистики. Наш трафик по Тропе надо представить, как позитивное явление в мировой торговле. А кто публично очерняет Тропу — тот наемник транснациональных монополий, например.

Генерал Гомес согласно кивнул и объявил:

— Обновленный Сальвадор не пойдет на поводу у антинародных империалистических транснациональных концернов. При этом, я должен заметить, что нашей армии нужно качественное перевооружение в рамках доступного бюджета. В идее обеления Тропы следует предусмотреть поставки незийской экипировки, адаптированной для нас.

— Еще, — добавил Восо, — следует предусмотреть значительную долю полуфабрикатов и производственной оснастки. Это быстро даст отверточные цеха с хорошими рабочими местами, и при таком условии, наши профсоюзы поддержат идею. Но есть кое-какие опасения. Опираясь на «Amnesty International», тем более — на ее феминистское крыло, можно получить вторичные проблемы. AmnI и FemnI, это очень неприятные конторы.

Лидер «правых», успевший прожевать колбаску и запить пивом, отреагировал:

— Да, это неприятные конторы, но они неприятны по-разному. Головная контора AmnI коррумпирована панисламизмом. FemnI замешана в рэкете через ложные обвинения в домогательствах. Но для нас важно, что AmnI и FemnI едины в критике закона-1998, и требуют освобождения женщин, сидящих в наших тюрьмах по этому закону.

— А! — сказал лидер «левых», — Наш закон, приравнивающий любой аборт к убийству.

— Да, Диего, Теперь Антонио привез деловое предложение на эту тему от мисс Хешке Дорадо, мэра меганезийского атолла Киритимати… Антонио, вам слово.

Министр иностранных дел отставил кружку пива и сообщил:

— Мы конструктивно поговорили, поскольку мисс Дорадо здешняя, из Сальвадора. Ей знакомы наши реалии. Она знает о законе-1998, знает об отношении AmnI и FemnI к данному закону, и считает, что мы со всех стороны выиграем, если отменим его. Это статистически чужой закон, не сальвадорский.

— Как это статистически чужой закон? — не понял генерал Гомес.

— Сейчас я объясню, — сказал Лагорено, — для этого понадобится ваша фуражка.

— Никаких проблем, — генерал передал ему фуражку, аккуратно лежавшую на шезлонге поверх привычно по-уставному сложенной униформы.

— Благодарю! — Лагорено коротко поклонился, и передал фуражку Пилар, — у меня есть государственно-важное задача для тебя и твоих коллег. Сбегай к ним, и пусть каждая выразит отношение к анти-абортному закону. Белый камешек, если закон нравится, и черный камешек, если нет. Эта генеральская фуражка будет, урной для плебисцита.

— Круто! — оценила медсестричка, схватила фуражку, и метнулась к своей команде.

Антонио Лагорено посмотрел ей вслед и предложил товарищам по хунте:

— Ставлю 100 долларов, что черных камешков будет больше.

— Нашли место, — буркнул Восо, — болванов на такое пари ищите в Совете Церквей.

— Даже там вряд ли, — сказал Гомес, — я ставлю 200 долларов, что белых не будет вовсе. Принимает кто-нибудь?.. Понятно: в ответ тишина. Все же, скажите, Антонио, в каком смысле это статистически чужой закон?

— Прямо сейчас, — сказал Лагорено, — наш плебисцит покажет, как нация статистически относится к этому закону. Если негативно, то это чужой закон, навязанный нам путем коррупции большинства парламента внешними силами, враждебными нашей нации. И попытки хотя бы смягчить этот вредоносный закон, провалены таким же путем.

— Гм… Что, еще раз агентура про-иранских фундаменталистских кругов США?

— Примерно так, — подтвердил Лагорено, и положил на стол пластиковую папку-файл.

— Гм! — Генерал поглядел на него, а затем на лидера правых, — Тадео, вам это ближе.

— Ладно… — произнес тот, и открыл папку, — …Что же у нас здесь? Так, журналистское расследование «Guardian», довольно старое, о финансировании анти-абортного лобби, организации «Si a la Vida», Сальвадор, со стороны «Human Life International», США… Смотрим дальше. Так, финансирование со стороны «Center-for-Family», США. Весьма внушительные суммы… Смотрим дальше. Так, фонд «Pro-Save», США и, кажется, тут знакомая фамилия сопредседателя: миссис Бонстрейт, нынешний сенатор от Гавайев.

Тадео Пименти отложил папку и покачал головой.

…— Обвинение во вредоносной парламентской коррупции серьезное. Но при чем тут агентура про-иранских фундаменталистских кругов? То, что миссис Бонстрейт как-то сотрудничает с иранским лобби на Капитолии, еще не значит, что она сотрудничает с иранцами в этой анти-абортной теме. Что, если, это разные политические темы.

— А что, если это одна тема? — возразил Антонио Лагорено.

— Так удобнее, — добавил генерал Гомес.

— Что удобнее? — спросил Диего Восо.

— Так вот, это самое… — и генерал выразительно прицелился пальцем в воображаемого лоббиста-вредителя или парламентария-коррупционера. Восо уже собирался немного подискутировать о соразмерности этого. Но как раз вернулась медсестричка Пилар, и высыпала кучку камешков из генеральской фуражки на стол. Все они были черные.

Министр иностранных дел подвел итог.

— Vox populi — vox dei. Закон-1998 чужой для нации. Надо решать вопрос, но, чтобы не оставалось субъектов, которые позже могут оспорить нашу официальную версию.

— Конечно, Антонио! — подтвердил Гомес, — Зачистка должна быть чистой.

— …А экономика должна быть экономной, — включился Пименти, — поэтому процедура видится так. Сначала мы отменим закон-1998. Сторонники вредного закона аккуратно интернируются, а лица, сидевшие по этому закону — освобождаются с показом в СМИ. Феминистки всей планеты аплодируют.

— А что с тихо интернированными сторонниками вредного закона? — спросил генерал.

— Так вот, это самое, — ответил лидер «правых», воспроизводя размытую лексическую конструкцию, ранее примененную самим генералом.

Случилась пауза, в течение которой участники хунты, молча, кивнули. Расстрел новой порции нелояльных политических фигур был одобрен, и Пименти продолжил.

— Есть еще важный вопрос. Ранним утром 11 декабря кто-то расстрелял из артиллерии комбинат и рабочий поселок транснациональной корпорации «Holcemex» на западе от Метапана. Кроме нескольких сальвадорцев, пострадали все иностранные специалисты комбината. Снаряд попал в их домик. Пятеро убиты, трое ранены. Этих раненных нам передал экс-генерал Каламаро, под видеозапись. Теперь надо как-то решать.

— Вот, неудобно как получилось… — пробормотал генерал, отлично помнивший приказ, отданный артдивизиону РСЗО, — …Я думаю: это из-за преступного приказа. Виновные наказаны. Можно найти их в списке тех, кто уже… И дописать это к их приговору.

— Не очень хорошая идея, — произнес министр Лагорено, — лучше, если это вовсе не мы.

— Гм… — буркнул генерал Гомес, — …Антонио, а эти трое что-нибудь помнят?

— Думаю, да. Они в удовлетворительном состоянии, как говорит медицина. Но, логика подсказывает, что они не могли видеть, как прилетели снаряды. Следовательно…

— …Гринго! — триумфально объявил генерал, — Это гринго на F-16. Все видели, как над Метапаном летали F-16. Знаете, Антонио, вы очень верно сказали про логику.

— Нормальный вариант, — согласился Диего Восо, — гринго виноваты во всем. Никто не захочет разбираться детально, потому что это слишком сложно.

Тадео Пименти кивнул, и уточнил концепцию:

— Вот что у нас еще. Завтра утром прилетает Халлур Тросторсон, ученый, этнический исландец, который состоит в незийском СФК. Можно сделать PR-событие из этого.

— Как из этого может получиться PR-событие? — не понял лидер «левых».

— Видите ли, Диего, этот Тросторсон известен СМИ, как второй Нильс Бор.

— А кто такой первый Нильс Бор? — спросил Восо.

— Великий ученый-физик, — кратко пояснил Пименти.

— Понятно! А куда он прилетает?

— Нильс Бор уже никуда: умер в середине прошлого века. В его честь назван Институт физики в Дании, кратер на Луне, и астероид где-то еще дальше. А Халлур Тросторсон прилетает на на эко-тусовку в Заливе Фонсека, где все остальные комиссары СФК.

— Тогда, — предложил Восо, — можно организовать встречу со студентами Инженерного Колледжа Ла-Унион, почти на берегу залива. Корпус не поврежден бомбардировкой, и можно подключить электричество от стройплощадки по ремонту порта.

— Это действительно хорошая идея, — поддержал министр иностранных дел.