Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

54. Экология в политологии, мифологии, и конспирологии

Томас Томпсон, 42-летний полковник разведки и временный министр обороны США, посмотрел вперед сквозь остекление кабины самолета «Twin-Otter», и выдохнул:

— Mother-fuck!

— Крутая штука, верно, сэр? — откликнулся пилот-лейтенант Бакстер Вильсон.

— Вы смотрели «День сурка»? — спросил Томпсон.

— Да, сэр. Прикольный фильм, но я не понял этой философии: для чего бог каждый раз возвращал этого парня на день назад? Просто чтобы свести с той девчонкой, что ли?

— Там я тоже не понял, — признался министр, — но здесь я гляжу на этого тетра-монстра, обалдеваю, и понимаю: «День сурка», это детский вариант здешней чертовщины.

— Гига-тетрамарана, сэр, — поправил пилот-лейтенант.

Министр обороны кивнул, продолжая смотреть на огромный корабль, выраставший от горизонта прямо по курсу самолета. Этот 1500-футовый парусный экотральщик — гига- тетрамаран «Эридан» поражал воображение. Его ширина почти равнялась длине, и он выглядел, как сюрреалистический 15-гектарный плавучий остров, а верхушки его мачт задевали кучевые облака. Не иносказательно задевали, потому что они были высотой с телебашню. Еще напрашивалась аналогия с китом, пожирающим планктон. «Эридан» двигался на малой скорости, флегматично заглатывая длинный рукав — шлейф мусора, сформированный волнами. За кормой оставалась чистая серо-синяя поверхность воды. Вокруг, будто яркие рыбки-лоцманы болтались относительно маленькие корабли эко-флотилии и, будто китенок, полз 500-футовый балкер-приемник вторичного пластика.

Пилот-лейтенант помолчал немного, и спросил:

— Сэр, а почему чертовщина? По-моему, круто! Ребята делают океан чистым, и у нас в Калифорнии не будет кучи дерьма на пляжах после каждого циклона. Кстати, что мне нравится: все делается без повышения налогов. Вообще, тот греческий перец, Форкис Констакис, не зря миллиардер. Он не пузырями на бирже торгует, а делает настоящий бизнес. Жаль только, что он не американец. Хотя, вроде, у него жена американка.

— Синти Росетти-Констакис канадка, — машинально поправил Томас Томпсон.

— Ясно, сэр. Вообще-то канадцы почти американцы, хотя деревенщина, я так думаю. А почему, все-таки, вы сказали про «День сурка» и чертовщину?

— «День сурка» потому, — ответил министр, — что две недели назад мы с вами летали на тетрамаран в точности сюда же.

— Но, сэр, тогда мы летали на 300-футовый тетрамаран «Алерион» — ловец призраков.

— Да. Теперь летим на 1500-футовый тетрамаран «Эридан». Хреновина точно такая же, только будто выросла впятеро. Потому я сказал: чертовщина.

— Наверное, сэр, можно и так сказать. Но бизнес-то хороший, разве нет?

Томас Томпсон пожал плечами.

— В чем-то бизнес хороший, но в чем-то — черт знает. Что вы скажете об аэродроме на «Эридане»? Только подумайте сначала.

— Что думать, сэр? — удивился Бакстер Вильсон, — Отличная диагональная ВПП, вот вы увидите: там лэндинг не хуже, чем у нас в Пало-Альто, и диспетчеры там, что надо.

— И что это значит, Бакстер?

— Я думаю, сэр, это значит: хотя, полоса короткая, но наши экологи, которые с малым опытом летают, не будут там биться, как на коротких полосах Аляски и Гавайев.

— Разумная мысль, — произнес Томпсон.

— Еще, — продолжил пилот-лейтенант, — я понимаю, что вас беспокоит, сэр. Такая ВПП вблизи от нашего берега, и никакого контроля. Хрен знает, кто там будет летать, и что вздумает возить. Но, с другой стороны: капитан «Эридана» наш экс-адмирал Бергхэд. Конечно, он не по-доброму ушел в отставку, но он дядька, что надо.

— Да, он дядька, что надо… — эхом отозвался министр обороны.

— Сейчас пристегнитесь, сэр, мы заходим на лэндинг.

— А запрос диспетчеру? — спросил Томпсон, застегивая ремень безопасности.

— Так, ведь тут на дисплее все, — сказал Бакстер Вильсон, и коснулся пальцем гаджета, закрепленного над штурвалом, явно в дополнение к стандартной авионике.

Занятно: Томпсон не присматривался к гаджету, и полагал, что это личный смартфон Вильсона. Но это незийский витифон для водителей и пилотов. Характерный пример незийского ширпотреба, поток которого нашел новый путь на серый рынок США. На любой легкий самолет, курсирующий между Калифорнией и «Эриданом» без проблем можно загрузить сотню-другую таких гаджетов по демпинговой цене. Формально они произведены в Паго-Паго (США), не придерешься. «Be American — buy American»…

…Между тем, «Twin-Otter» плавно скользнул вниз, и вписался в створ полосы. Шасси поймали пластик покрытия, самолет прокатился по диагонали, затормозил, выехал на парковочную площадку, и остановился рядом с дюжиной других летучих машин.

— Готово, сэр, — сообщил Вильсон, — когда мне ждать вас?

— Завтра в 8 утра, Бакстер. А до этого располагайте собой в разумных рамках.

— Ясно, сэр. Хорошего дня!

— Вам того же, — отозвался министр обороны, открыл дверь, и спрыгнул на площадку.

Смешно сказать: в первый момент Томас Томпсон даже подумал, что придется, как в незнаком городе: или спрашивать дорогу, или идти, уткнувшись в планшет-навигатор. Впрочем, он быстро поднял в уме планировку «Эридана» (просмотренную дома перед вылетом), сориентировался, и четко понял куда идти. Но такое обращение к памяти на полминуты отвлекло его от окружающей обстановки, и потому очень знакомый голос, прозвучавший за левым плечом, стал для него неожиданным.

— Ищешь кого-то, парень?

— А-а… — Томпсон развернулся и увидел отставного вице-адмирала Хьюго Ледроада, в недавнем прошлом — начальника службы разведки Тихоокеанского флота, а с октября — регионального директора акционерной аналитической группы «Strategic trend», более известной, как AGstrend. Хотя, известной лишь в узких кругах разведсообщества…

— А-а… — весело передразнил Ледроад, — …Ты спишь на ходу, парень!

— Простите, сэр, — машинально ответил Томпсон.

— Том, ты точно спишь на ходу, — прокомментировал экс-начальник разведки, — тебе не следует говорить мне «простите сэр», ты министр обороны, черт побери! Тебе больше годится фраза вроде: «Хью, я загребся на долбанной службе, и даже не заметил тебя».

— Да, Хью, так и есть. Я загребся, не выспался, растерялся, в общем: по уши в дерьме.

— Тогда идем, обсудим это с великим экологом Рэем, — весело предложил Ледроад.

Мастер-каюта на гига-тетрамаране «Эридан» напоминала большую квартиру-студию: интегральное жилое помещение без разделяющих стен. В центре каюты-студии была организована гостиная с круглыми высокими табуретами вокруг тоже круглого стола. Сверху стол напоминал декоративный аквариум, в котором утоплен большой глобус. Фактически поверхность стола представляла собой монитор, так что глобус здесь был виртуальным — иначе говоря: 3D-изображение.

— Wow! — воскликнул экс-командующий Тихоокеанским флотом США, и отсалютовал бутылкой темного пива, — Рад видеть тебя, парень. Нам как раз не хватало министра по военному профилю. Мы тут вместе с Хью играем в солдатики. Присаживайся, Том.

— Спасибо, сэр, — сказал Томас Томпсон, и уселся на табурет.

— Парень! — окликнул Хьюго Ледроад, — Проснись, и перестань говорить нам «сэр»!

— Сайра, налей Тому выпить, — добавил Райан Бергхэд.

— Да, Рэй! — отозвалась экс-лейтенант Сайра Джеймссонсон, — что будете пить, Том?

— Что-нибудь не очень крепкое, и взбадривающее, если можно, — ответил он.

— Тогда я рекомендую коктейль «Проклятие Черной Жемчужины», — сказала она.

— ОК, Сайра, я вверяю в ваши руки судьбу ясности моего мышления.

— Чертовски красиво сказано, Том! — оценила экс-лейтенант, и двинулась к мини-бару.

Хьюго Ледроад прихватил из мини-бара такую же бутылку темного пива, какая была у Бергхэда, и спросил:

— Рэй, на чем мы остановились?

— На южнокорейском страхе топливного голода, — сообщил экс-командующий флота.

— Точно! — экс-начальник разведки флота, глотнул пива, и поставил бутылку точно над Корейским полуостровом, — Южная Корея импортирует нефтегазового топлива на 150 миллионов долларов в день через Сингапур-Лусонский морской коридор, а там жопа.

— Психологически-стрессовая жопа, — уточнил Бергхэд.

— Но, — включился Томпсон, — Красный Китай и Япония импортируют намного больше топлива через тот же коридор.

— Вдвое больше для каждой из названных стран, — сказал Ледроад, — но, мы уже успели рассмотреть их раньше, поскольку начали играть в солдатики сразу после завтрака.

Райан Бергхэд хлопнул Ледроада по плечу.

— Хью, давай не будем вредничать, и расскажем парню все с самого начала.

— Только давай кратко, иначе нам станет скучно, — предложил экс-начальник разведки.

— Это хорошая, правильная идея, — одобрил Бергхэд.

— Итак — начал Ледроад, глотнул еще пива, и поставил бутылку над Филиппинами, — по мнению Девяти Семей, влияние Меганезии стало мешать их влиянию на Минданао, в частности — реализации их неформального соглашения с концерном «ERGRUNO», и с Китайской Карбоновой Группой. Поэтому, в середине декабря, Девять Семей сделали филиппинскому президенту Окирито предложение, от которого он не мог отказаться.

— Это, — прокомментировал Бергхэд, — была цитата из книги Пьюзо «Крестный отец».

— Я узнал цитату, — сказал министр обороны, — но там, в книге, было Пять Семей.

Хьюго Ледроад утвердительно кивнул.

— Экономику Нью-Йорка тех времен контролировали пять семей сицилийской мафии. Аналогично этому, экономику современных Филиппин контролировали девять семей китайской мафии, известной также, как Южные триады, или мафия хуацяо.

— Ваш коктейль, Том! — объявила Сайра Джеймссонсон, и поставила перед министром обороны высокий стакан с темно-пурпурной жидкостью.

— Спасибо… — он выполнил пробный глоток, и…

…Чуть не задохнулся от обжигающего удара по языку, небу и горлу.

…— Oh fuck!.. Я хотел сказать: это действительно чертовски взбадривает!

— Я рада, что вам понравилось, — невозмутимо сказала экс-лейтенант.

— Сайра, — окликнул Бергхэд, — скажи: чем отличаются Пять Семей и Девять Семей?

— Поддержкой властей исторической родины, — моментально ответила она.

— Верно! Власти Италии не поддерживали сицилийскую мафию в Нью-Йорке, а власти Красного Китая негласно поддерживают мафию хуацяо в странах ЮВА. За счет такой поддержки, Девять Семей на Филиппинах сконцентрировали бизнес-капитал около 50 миллиардов долларов, и заняли доминирующие высоты в экономике страны, значит, в политике тоже. Они могут манипулировать избирателями и профсоюзами, и могут, при желании, сменить власть в Маниле на более сговорчивую для себя.

— Все в прошедшем времени, Рэй, — поправил экс-начальник разведки флота.

— Верно, — согласился экс-командующий флота, — утром 30 декабря в китайском поясе, Девять Семей перестали существовать. Ты четко подметил, Хью, что филиппинскому президенту Окирито было сделано предложение, от которого он не мог отказаться. Но соглашаться он не хотел, и поэтому сделал так, что не с кем стало соглашаться.

— Убейте их всех, чтобы некому было после упрекать меня, — добавил Ледроад.

Бергхэд снова улыбнулся, и снова прокомментировал:

— Это была цитата из дворцовой речи Карла IX накануне Варфоломеевской ночи.

— Но — заметил Томпсон, — в официальном коммюнике МВД Филиппин говорится, что мафиозные лидеры арестованы, и не более.

— Разумеется, — ответил Ледроад, — это ведь официальное коммюнике, и там все должно соответствовать закону. Сначала сообщается об арестах, а затем, когда пыль уляжется, постепенно сообщаются детали, чтобы итог выглядел пристойно. Конечно, умолчания сработали только для своей публики, а властям КНР быстро стала известна настоящая картина. Понимая, что в КНР не обрадуются, Окирито воспользовался помощью своих восточных соседей, чтобы заранее нарисовать над Южно-китайским морем такое SMS пекинским мечтателям, которое невозможно игнорировать.

— Космический атомный взрыв? — вопросительно уточнил министр обороны.

— Да. Еще, образец толкования на случай непонятливости Пекина, — добавил Ледроад и, цапнув с края стола свежий номер «Times», торжественно процитировал два абзаца:

Томпсон сделал маленький глоток «Проклятия черной жемчужины», и сообщил:

— В утренней оперативно-аналитической сводке CIA отмечено, что Пекин не позволит Маниле так демонстративно урезать красно-китайскую сферу влияния в ЮВА. Лично директор Лайтман уверен, что пекинские лидеры в такой ситуации должны, согласно доктринам конфуцианства, сохранить лицо, не считаясь с издержками.

— Лонгинус Лайтман… — иронично-задумчиво отозвался Бергхэд, — …Еще одна чудная кадровая находка нашего дальновидного президента Дарлинга. Как давно профессор Лайтман сменил кафедру в Йельском Университете на кресло директора CIA?

— Около трех недель, — ответил Томпсон.

— Какая чудная находка… — повторил Бергхэд, и повернулся к Ледроаду, — … Хью, что скажешь о профессоре Лайтмане, как о руководителе центральной разведслужбы?

— Знаешь, Рэй… — тут Ледроад сделал паузу, чтобы приложиться к бутылке пива, затем поставил ее над столицей КНР, и продолжил, — …В нашем с тобой возрасте, вроде бы, некорректно называть кого-то: «старый пень», но сейчас я, все-таки, сделаю это. Итак: профессор или директор Лонгинус Лайтман — старый пень. Вероятно, там, в Йельском Университете, может преподавать политическую историю этот старый пень, набитый штампами времен Корейской войны и маккартизма…

— …Хью, ты что-то путаешь, — перебил Бергхэд, — ведь Лайтману меньше 90 лет. Он не может помнить Корейскую войну и маккартизм.

Бывший начальник разведки флота выразительно покрутил пальцами над макушкой.

— Да, Рэй, ты прав: он сам не помнит этого. Но он ученик Збигнева Бжезинского.

— Бжезинский был великим человеком, — заметил Бергхэд.

— Да, Рэй, — снова сказал Ледроад, — но знаешь что: Чингисхан был еще более великим человеком, однако это не основание, чтобы сейчас практически следовать принципам глобализации, придуманной Чингисханом… Сайра, что ты так удивленно смотришь?

— Хью, это странно… — тут девушка развела руками, — …Чингисхан жил очень давно, а глобализация придумана в 1990-х, когда мы выиграли Первую Холодную войну.

— Знаешь, Сайра, ты отчасти права. Та глобализация, с которой мы сейчас имеем дело, придумана тогда. Но идея глобализации, как всемирной гегемонии с центром власти в Каракоруме или в Нью-Йорке, придумана Чингисханом в середине XII века, и развита Бжезинским в середине XX века. Эта идея обосновывалась политической философией Конфуция, созданной в V веке до Новой эры, и сильно устаревшей даже для Китая. За последние 2500 лет, власти Китая стали слегка практичнее. Рассуждения профессора Лайтмана, что Пекин попробует сохранить лицо гегемона Азии, даже жертвуя своими геополитическими перспективами в Тихоокеанском регионе, это кабинетная чушь.

Томас Томпсон напряженно побарабанил пальцами по краю стола.

— Хьюго, а какой ваш прогноз развития Филиппинского кризиса?

— Какое развитие? Чтобы кризис развивался, надо сначала, чтобы кризис возник.

— Но, Хьюго, ясно ведь, что в отношениях Китай-Филиппины возник кризис.

— Кто сказал? Телевизор? — иронично поинтересовался Ледроад.

— Это была цитата из фильма Фридкина «Правила боя», — проинформировал Бергхэд.

— Для Пекина, — продолжил Ледроад, — нецелесообразно признавать кризис. Также для Манилы нецелесообразно признавать кризис. Следовательно, кризис не возник.

Возникла пауза. Молодой министр обороны снова побарабанил пальцами по столу.

— Почему вы уверены, что для Пекина это нецелесообразно?

— Парень, это просто, как самогон. Вооруженные силы КНР рассчитаны для действий на удалении не более 1100 миль от береговых или плавучих баз. На глобусе маркирована область охвата от берега Континентального Китая. Видишь, что получается, а?

— Я вижу, что Филиппины попадают в эту область, — ответил Томпсон.

— Чепуха! — Ледроад махнул рукой, — На этой шахматной доске, архипелаг Филиппины просто линия пешек, а тяжелые фигуры размещены позади, на востоке и юго-востоке.

— Почти цитата из книги Бжезинского «Великая шахматная доска», — заявил Бергхэд, и посмотрел на Сайру Джеймссонсон, — ты хочешь спросить что-то?

— Да, Рэй. Тяжелые фигуры, это Меганезия, верно?..

Она дождалась, когда бывший командующий флотом кивнет, и продолжила:

…— Тут нарисованы еще радиусы. Вот этот, 1600 миль, достигает Палау.

— Это, — сообщил Бергхэд, — оперативная дальность бомбардировщиков «Hong-6», они являются копией советских «Tu-16», модель 1952 года. Проблема в том, что, если они направятся атаковать Палау, то путь к цели займет 3 часа. Причем последние полчаса придется лететь без эскорта истребителей, а над Морем Нези такой полет дозвукового вражеского самолета, это суицид. Авиа-патруль нези порвет его в клочья. Так что весь бомбардировочный авиапарк КНР, примерно 200 машин, там абсолютно бесполезен.

— Ясно, — сказала она, — а что тот большой радиус, накрывающий всю Меганезию?

— Это китайские межконтинентальные баллистические ракеты дальностью 7000 миль. Головная часть — разделяющаяся на десяток модулей, боезаряды модулей — ядерные. В настоящее время КНР имеет около полусотни таких МБР. Теоретически, этот арсенал способен превратить все значимые острова Меганезии в радиоактивную пустыню. Но практически тут есть три «но»…

Бывший командующий Тихоокеанским флотом начал выкладывать на середину стола крышки от пивных бутылок, и одновременно излагать проблемы:

… — Но точно неизвестно, сколько у нези малых суборбитальных носителей вроде той штуки, что сожгла бесхозяйный спутник над Южно-Китайским морем. Если их более полусотни, то все китайские МБР сгорят в космосе, не успев раскидать боезаряды.

… — Но, независимо от первого пункта, ответом на китайский запуск станет незийский запуск. У нези очень много маленьких атомных зарядов на нетипичных камуфляжных носителях: морских и воздушных дронах. И если хотя бы дюжина из них найдет цели: китайские порты, то КНР рухнет в нищету. Есть исход еще страшнее. У нези имеется «weapon of Last Reply»: что-то квази-биологическое, о чем лучше не говорить.

… — Но, Красный Китай обречен даже без этого. На массовый запуск их МБР ответят ядерными ударами Америка и Британия, согласно протоколу «Retribution dead hand».

Выждав актерскую паузу, Бергхэд смахнул крышки со стола в мусорное ведро. Томас Томпсон проследил за их падением, и сообщил:

— Наша служба штабного прогнозирования видит иной сценарий. Конечно, политики в Пекине помнят о нашем протоколе «Retribution dead hand», который существует еще с Первой Холодной войны, так что китайцы даже не думают запускать МБР. Но их флот пойдет на юго-восток, занимая Филиппины, остров за островом, создавая плацдармы, с которых на следующем шаге будет работать авиация. Нези не вмешаются с атомным оружием, опасаясь ответного атомного удара. КНР оккупирует Филиппины, почти без сопротивления. Возможно, затем будет оккупирован еще незийский архипелаг Палау.

— Парень, ты забыл о случайностях, неизбежных на море, — заявил Ледроад.

— Нет, я не забыл, однако, я полагаю, что флот КНР способен защитить себя.

Ледроад отсалютовал ему бутылкой с остатками пива.

— Разумеется, флот КНР способен, однако танкеры и контейнеровозы неспособны. Это значит, что морской трафик КНР фатально нарушится, а без этого трафика экономика Красного Китая провалится к чертям. Она не выдержит селективной минной войны на трансокеанских трассах, и верхушка в Пекине отлично знает это.

— Тогда какой ваш сценарий? — спросил Томпсон.

— Верхушка в Пекине отлично знает, — негромко произнес Бергхэд, — что с нези трудно воевать, но легко договориться.

— Может, да, — отозвался министр обороны, — а может, нет. Проблема Девяти Семей на Филиппинах, о которой вы говорили, не так проста в договорном смысле. Как я понял, правительство Филиппин зачистило их, и отняло капитал на 50 миллиардов долларов.

— Ничего особенного, — Бергхэд пожал плечами, — верхушка в Пекине во все времена с легкостью жертвовала даже миллионами людей, если считала их не очень нужными.

— Но, — возразил Томпсон, — эти богатые хуацяо были нужными, они тайно, либо почти открыто, проводили политику КНР на Филиппинах.

— Чего нет, того нельзя сосчитать, — произнес Ледроад.

— Это была цитата из библейской книги «Екклесиаст», — прокомментировал Бергхед.

Министр обороны подумал несколько секунд, и признался:

— Хьюго, я не сообразил, к чему эта цитата.

— Том, смотри шире, и сообразишь, — сказал бывший начальник разведки флота, — этот мафиозный клуб китайцев — хуацяо на Филиппинах был полезен для КНР, однако они погибли при зачистке. В китайской политике, как на китайской войне: убитых бойцов просто вычеркивают. Если убит миллион бойцов, то просто вычеркивают миллион. Я говорю: миллион, поскольку еще позавчера число хуацяо на Филлипинах было около миллиона. Но теперь их лидеры убиты и ограблены, а все остальные попрятались или сбежали, от них более никакой пользы для политики КНР, поэтому их вычеркивают.

— Хьюго, чем шире я стараюсь смотреть, тем менее разумной выглядит такая политика Пекина. Я стараюсь понять, что думают сейчас те миллионы хуацяо, которые живут в Индонезии, Малайзии, и Таиланде. Я бы думал, что пекинские власти предали нас.

— Парень, ты не китаец, и тебе не понять их отношение к Hinsya — Поднебесной. В ходе этнических чисток 1966 года в Индонезии было убито полмиллиона китайцев. Чистки повторялись в 1998-м и 2017-м. Пекин ничем не помог Zuwang — бамбуковой сети, как называют пекинские политики эту этническую агентуру влияния в странах ЮВА. Это традиция, в которой простой человек должен верхушке все, а верхушка ему — ничего.

Экс-лейтенант Джеймссонсон, уже довольно долго молчавшая, теперь заявила:

— Странно, что я не замечала.

— Что ты не замечала, Сайра? — спросил Бергхэд.

— Я не замечала этой традиции у знакомых китайцев ни в Америке, ни на «Эридане».

— Вероятно, — сказал он, — эти ребята не из ЮВА, и не из анклава вроде Чайна-тауна.

— Так точно! — она кивнула, — Но они настоящие этнические китайцы.

— Не играет роли, — сказал бывший командующий флота, — это не делает их китайцами. Например, твое этнически британское происхождением не делает тебя британкой.

— Ясно, Рэй, — сказала она.

Министр обороны еще раз побарабанил пальцами по столу.

— Кое-что неясно мне. Тут Хьюго сообщал о большом совместном проекте концерна «ERGRUNO» и Китайской Карбоновой Группы, с привязкой этого проекта к южному филиппинскому острову Минданао.

— Сообщалось такое, — подтвердил Хьюго Ледроад.

— Насколько я понимаю, — продолжил министр обороны, — концерн «ERGRUNO» здесь известен всем. А Китайская Карбоновая Группа, или ККГ — это финансовый холдинг с инвестициями в топливно-энергетические и химические технологии. У них в середине декабря прошла покупка 26 процентов акций «ERGRUNO», и значительная часть этих инвестиций, с одобрения властей КНР, прошла через «ERGRUNO» в некий секретный крупномасштабный производственный проект. Проект на Минданао — это оно?

— Это оно, — эхом отозвался Ледроад.

— В таком случае, Хьюго, я не понимаю, как верхушка в Пекине станет объясняться со своими придворными финансистами. Их ведь не вычеркнешь, как простых людей.

— Разумеется, Том, они получат какое-то предложение из кулуаров Госсовета КНР.

— Что-то должно быть очень большим, — заметил Томпсон, — ведь проект на Минданао прогорел очевидным образом. Фондовая биржа уже знает, и акции «ERGRUNO», уже выглядевшие рисковыми после известных событий, теперь упали на уровень мусора.

Ледроад равнодушно пожал плечами.

— Значит, хозяевам придется обанкротить «ERGRUNO». Такое случается.

— Да, — поддержал Бергхэд, — коррида есть коррида, как говорят в Мехико.

— Но, — заметил Томпсон, — придется списать в убытки около 20 миллиардов долларов инвестиций финхолдинга ККГ, а это очень плохо для репутации.

— Поэтому, — произнес Ледроад, — вероятно, Пекин направит какого-то из своих серых кардиналов на переговоры к нези, чтобы решить, как слезть с елки, не ободрав жопу.

— Это была цитата из загадочного русского анекдота, — проинформировал Бергхэд.