Апостол Папуа и другие гуманисты III. Эйекатль

33. Мусороворот, незиномика, политика и жопа

Перед вылетом с базы Сан-Диего, бывший полковник разведки флота Томас Томпсон просмотрел множество фото, но не сумел составить четкое представление о Великом Мусоровороте. На спутниковых фото были обведены пятна с пометкой: «Возможно, скопления дрейфующего мусора». На фото авиаразведки были разнородные объекты, плавающие по поверхности океана, как после авиакатастрофы, однако отсутствовали данные о типичности такой концентрации мусора. Остается осмотр на месте, и когда самолет пролетит 500 миль от континента, можно будет увидеть, что там такое…

…А сейчас Томпсон смотрел сквозь иллюминатор на синий океан, и формулировал в сознании карту предстоящего разговора с Райаном Бергхэдом — бывшим адмиралом и командующим Тихоокеанского флота. Чертовски неудобная ситуация. Томас Томпсон длительное время служил в авиаразведке флота на островной базе Хагатна (Гуам), где начальником был адмирал Наттс, а адмирал Бергхэд был начальником Наттса. Теперь Бергхэд, с тихим внутриведомственным скандалом ушел в отставку из-за несогласия с позицией министра обороны Найсмана. А скоро, после публичного скандала, вылетел министр Найсман, вместе со своими назначенцами. Место командующего флота занял адмирал Наттс, а место министра обороны досталось 42-летнему Томпсону. Странное назначение, но по-своему логичное на фоне провала тайной операции «Грин-Бриз». В результате оказались скомпрометированы два министерства и две спецслужбы. Это, в соответствии с политической традицией, вызвало веер отставок по всяким поводам (не относящихся к сути дела), и назначение «таких парней, которые уберут дерьмо».

«Таким парням» предстоит короткая ассенизаторская карьера (год или два), а затем (в соответствии, тоже, с политической традицией) тихий уход в отставку: освобождение вымытого кресла для какого-то человека из истеблишмента. Томпсон понимал это, но разумно полагал, что за год в должности министра обороны, можно найти контакты, с которыми откроются перспективы цивильной карьеры. Поэтому, сейчас он осознанно направлялся убирать чужое дерьмо, и искать полезные контакты на будущее.

Итак: Райан Бергхэд, морской офицер высшей квалификации, с огромным опытом, и с обоснованной гордостью профессионала. Обоснованной — в смысле: опирающейся на способность найти хорошую работу по профессии. Действительно: ему понадобилось меньше недели, чтобы получить место шкипера флагмана Мусороворотной флотилии «Зеленого кристалла». Пока флагман — 1500-футовый тетрамаран-парусник «Эридан» достраивается на верфи Кагаянкилло, Бергхэд управляет 300-футовым тетрамараном-парусником «Алерион» — ловцом призраков (так назван этот класс кораблей).

Феерическая новозеландско-меганезийская бизнес-авантюра с «ловцами призраков», доставляющими воду из Антарктики в Австралию, Японию, Корею, и Калифорнию. В голове Томаса Томпсона никак не складывалось понимание этого парадокса. Зачем…

…Зачем это австралийцам, если от Тасмании до Антарктики менее 2000 миль, и даже регулярные авиарейсы летают на полярную базу Кейси? Лень грузить лед, что ли?

…Зачем это японцам, если от Хоккайдо до Арктики тоже менее 2000 миль, и там тоже айсберги? Или Арктика недостаточно экологически чистая по японским меркам?

…Впрочем, Томас подозревал, что «ловцы призраков» возят не только воду, но также контрабандные товары. Вряд ли наркотики, но наверняка пиратские гаджеты. На базе Йокосука почти два года назад Томас видел супер-дешевые незийские «витифоны» и «браскрины» у некоторых молодых японцев. Тогда Меганезия была (можно сказать) в пеленках, хотя выиграла Первую Новогоднюю войну. Теперь все намного серьезнее…

…В этом пункте Томас поправил себя. Проблема была запредельно-серьезной еще до Алюминиевой революции, рождения Меганезии, и появления термина «незиномика». Проблема возникла, когда «станции» Великой Трансокеанской Кокаиновой Тропы на островах и атоллах превратились из простых перевалочных пунктов «снежка» в точки постмодернистского (или постиндустриального) мелко-автоматического производства пиратских потребительских товаров. Дальше — цепь следствий. Чертовски правы были бородатые фрицы Маркс и Энгельс: способ производства, вот корень всей политики.

Конечно, питомцам «Лиги плюща», заседающим на Капитолии, хочется думать, будто политика делается болтовней по TV, рисованием юридических закорючек, надуванием кредитных пузырей, и посыланием экспедиционных сил куда-нибудь… Доболтались, дорисовались, донадувались, допосылались. Пришла жопа, подросла немного, а затем вломилась на задний двор. Если конкретно, то на Американский Перешеек.

Пожилые успешные мальчики с Капитолия хотят, чтобы все в Америке оставалось без изменений, только сделать так, чтобы жопы не было. Задача не имеет решения (нельзя поменять ситуацию, ничего не меняя). Но, успешным мальчикам достаточно решения упрощенной задачи: сделать, чтобы жопу не было видно. Как после Версальского мира (чтобы не было видно растущую жопу Третьего рейха), после поражения Гоминьдана (чтобы не было видно растущую жопу Красного Китая), и после Великого Азиатского Финансового кризиса (чтобы не было видно растущую жопу Великой Рецессии). Все в соответствие с политической традицией: давайте 10 лет стараться не замечать жопу. В принципе, нормальная задача, если мне за это платят (заключил Томас Томпсон)…

…И очередной раз поглядел в иллюминатор. Заметив это, лейтенант Бакстер Вильсон, пилот «Seawolf» сразу сообщил:

— Сэр, если вас интересует Мусороворот…

— Интересует, — подтвердил новоиспеченный министр обороны.

— …Тогда, — продолжил пилот, — смотрите вот на ту бурую хрень вроде серпантина.

— Бурая хрень… — откликнулся Томас, и нашел взглядом объект, подходящий к такому лаконично-поэтическому определению. С высоты 3000 метров наблюдалась изогнутая полоса пестро-бурого цвета, ориентированная вдоль волн, — …Да, я вижу, и что это?

— Это рукав Мусороворота, сэр. Как рукав тропического циклона, либо обыкновенного водоворота, когда он закручивается. Мусороворот крутится очень медленно, и все же, крутится. Поэтому мусор собирается в полосы. Где-то его почти нет, а где-то много.

— Любопытно… Бакстер, а где тетрамаран «Алерион»?

— Так, вот же, сэр! Смотрите на 11 часов. Там хрень вроде двух вертикально торчащих крыльев от супер-аэробуса.

— Вижу. И что, это жесткие крыльевые паруса?

— Точно, сэр. Это паруса «Алериона».

— Так… — задумчиво протянул Томас, — …Вот ты какой, ловец призраков.

— Красивый парусник, верно, сэр? — добавил пилот.

— Да, красивый. И мы посмотрим эту красоту поближе. Бакстер, когда мы подойдем на близкую дистанцию, запросите лэндинг и швартовку к «Алериону».

— Ясно, сэр. А мы надолго туда?

— Да, надолго. Возможно, до утра. Так что, Бакстер, вы сможете достойно отдохнуть в экологической дружественной обстановке. Но держитесь в разумных рамках.

— Ясно, сэр. Я буду держаться, — ответил пилот.

Райан Бергхэд будто сбросил 10 лет возраста, когда поменял адмиральский китель на шорты и футболку с эмблемой «зеленый кристалл» и логотипом KVI ES «Eridan». Что касается Сайры Джеймссонсон — отставного лейтенанта по коммутации, которая так и осталась фактически личным секретарем Бергхэда — она сохранила свой имидж «мисс Тупизна Америки». Есть такие цельные личности, независимые от обстоятельств…

… — Сайра, — произнес Бергхэд, — смешай, пожалуйста, всем «Cuba Libre».

— Четыре минуты, сэр, — лаконично ответила она, и скользнула к мини-бару, где начала выверенными движениями смешивать ром, кока-колу, лайм-фреш, и лед.

— Спасибо, Сайра… — он кивнул ей, повернулся к министру обороны, и констатировал тоном доброго дядюшки, — …Итак, Томас, ты по уши в дерьме.

Бывший полковник разведки флота пожал плечами и ответил:

— Похоже, вы все понимаете, сэр.

— Тут даже понимать нечего, парень. И давай-ка, называй меня просто Рэй.

— Хорошо, Рэй. Если ты все понимаешь, то мне хотелось бы попросить твоего совета.

— Валяй, Томас, спрашивай.

— А-а… — Томпсон показал взглядом на мисс Джемссонсон (она стояла спиной к столу, поскольку занималась коктейлем у мини-бара).

— Тут только свои, — веско заявил отставной адмирал.

— Хорошо, если так… Ситуация следующая. Операция «Грин-Бриз» провалена с таким треском, что дело «Иран-Контрас» отдыхает. Вся агентура влияния CIA в Сальвадоре разбежалась. Деятели хрислама ликвидированы военной хунтой. Агент ASED Тереза Мендоса попала в когти разведки флибустьеров, и они вытрясли из нее все, даже коды сетевого доступа. TV-Salvador обвинило США в попытке хрисламского переворота, и бомбардировках гражданских объектов. Есть видеозаписи, достаточные для PR. Хунта договорилась с Укштлаштли: признала Метапан и коридор до океана — за Тольтекской империей. Еще, хунта договорилась с Великой Кокаиновой Тропой. Все просто: порт-плацдарм за помощь Тропы по восстановлению инфраструктуры Сальвадора. По сути, результат такой: Меганезия влезла на Американский Перешеек.

Отставной адмирал глотнул коктейля и поинтересовался:

— Что хочет президент и Капитолий в сложившейся позиции?

— Как обычно, — сообщил министр обороны, — чтобы зло было повержено, чтобы добро победило, чтобы CNN объяснило это избирателям, и боже, благослови Америку.

— Так. И на какой период?

— Что, на какой период?

— На какой период боже, благослови Америку? — пояснил свой вопрос Бергхэд.

— Я полагаю, Рэй, что на полтора оставшихся срока президента Эштона Дарлинга.

— Да? А Дарлинг уверен, что через два года сможет вторично выиграть выборы?

— Он уверен, что сможет, если не случится какой-нибудь экстраординарный скандал.

— Может, так, — отозвался Бергхэд, — а может, нет. Но у тебя, Томас, только два года на должности министра. Следующий новый или старый президент выпихнет тебя.

— Я понимаю, Рэй. Но мне хватит, чтобы постелить ковровую дорожку в будущее.

— Хорошо, парень. Тогда хлебни-ка коктейля.

Томпсон кивнул, попробовал коктейль, и произнес:

— Спасибо, мисс Джеймссонсон, у вас превосходное чувство пропорции.

— Это моя работа, сэр, — сказала личный секретарь шкипера экологического флагмана.

— Отличная работа! — объявил он.

— Итак, — продолжил Бергхэд, — у тебя, Томас, все козыри на руках. Мы с тобой хорошо понимаем, что задача несложная. Ведь лидеры нези радикально отличаются от тупых недоделанных мачо, правящих обычно странами Третьего мира. Лидеры нези не будут кричать на весь мир: «Ура! Мы победили американский империализм! Мы супер!». И, соответственно, ты можешь построить любую легенду для СМИ о том, как Америка в очередной раз спасла человечество от всего плохого, направив рылом в сторону всего хорошего. Если ты поговоришь со штабом INDEMI, то они даже подыграют тебе.

— Со штабом INDEMI? — переспросил министр обороны, — Я пока намерен поговорить с мистером Малколмом, представителем меганезийского Верховного суда. Он родом из Флориды. Я полагаю: для взаимопонимания лучше иметь дело с американцем. И, это технически удобно: мистер Малколм прилетит сюда сегодня на закате.

— ОК, — Бергхэд махнул рукой, — поговори, с кем удобнее. Любой незийский авторитет ориентирован на практический результат: максимум выгоды для kanaka-foa. Так у них работает суд, правительство, и спецслужбы.

— Я знаю, Рэй. Я понял это в позапрошлом январе во время Первой Новогодней войны, когда проводил негласную разведку в северо-западной Меганезии.

Шкипер эко-флагмана — отставной адмирал одобрительно улыбнулся.

— Ты тогда отлично поработал. Жаль, болваны на Капитолии не сумели оценить это.

— Как я понимаю, — ответил Томпсон, — тогда ни ты, Рэй, ни адмирал Ледроад, который возглавлял разведку флота, не рассчитывали, что на Капитолии кто-то оценит.

— Мы с Хью не рассчитывали, — подтвердил Бергхэд, — и тебе, Томас, сейчас не следует рассчитывать, что болваны на Капитолии оценят твою действительную работу.

— Я не рассчитываю, Рэй. Я сочиню для них легенду. Это не проблема.

— А что проблема, Томас?

— Проблема в том, — сказал министр обороны, — что эти болваны, получив мой рапорт о закрытии сальвадорского кризиса, продолжат, как обычно, заниматься ерундой, будто ничего не случилось. Между тем, нези вклинятся на Перешеек, создадут плацдарм для нового броска, какая страна станет следующей целью их захвата, и какая после нее?

— Гм… Это намек, что нези доберутся до карибских стран, ассоциированных с США?

— Рэй, а что помешает нези захватить эти острова, как они уже захватили большинство островов, ассоциированных с США в Тихом океане: Северные Марианские острова и Маршалловы острова? Что помешает нези захватить наш остров Пуэрто-Рико, как они захватили часть наших островов в Полинезийских Спорадах и Восточном Самоа?

— Томас, а что помешало нези захватить наши острова Мидуэй, Куре, Гуам, Маджуро, Кваджалейн, Уэйк, и чудесный город Паго-Паго на острове Тутуила-Самоа?

Министр обороны неопределенно пожал плечами.

— Рэй, я не просто так пришел к тебе за советом. Я не совсем понимаю логику нези.

— Томас, я отвечу тебе, но сначала я предоставлю слово младшему офицеру. Сайра, ты слышала вопрос Томаса. Что скажешь?

— Сэр, я не политолог.

— А я не спросил тебя, политолог ли ты. Я спросил твое мнение о задаче Томаса.

— Теперь ясно, сэр! Мое мнение: у нези нет государства, поэтому нет цели захватывать территории. Они захватили ряд земель в ходе своей Алюминиевой революции, чтобы обезопасить свое сообщество. Теперь их цель: расширять незиномику, а их стратегия: экономически вползать на новые территории, без войны. Такое мое мнение, сэр.

Отставной адмирал снова одобрительно улыбнулся.

— Неплохо, Сайра. А как, по-твоему, незиномика вползет в сферу влияния США?

— Уже вползла, сэр. На Гавайях и в Калифорнии полно пиратских гаджетов нези.

— Америка великая страна, — сказал Бергхэд, — значит, гаджеты — это слишком мелко. Я предлагаю тебе придумать более энергичное вползание незиномики.

— Тогда однозначно crystwar, — ответила она.

— Вот это хороший, правильный ответ, Сайра. Но, я вижу: Томас в недоумении.

— Да, — сказал министр обороны, — я знаю слово «незиномика». Но слово «crystwar»…

— Cryogenic Star War, — прояснила Сайра Джеймссонсон.

— Пока еще непонятно, — сообщил Томпсон.

— Просто, очень холодная война в космосе, — дополнительно пояснила она.

— Э-э… Я понимаю, что такое холодная война. Но что такое ОЧЕНЬ холодная война?

— Это война, вообще без обычных боевых действий, — последовало новое пояснение.

— Э-э… Значит, это иносказание, вроде торговой войны, что-то такое?

— Нет, — сказал Бергхэд, — это не иносказательная, а настоящая холодная война. Тебе по должности должно быть известно, сколько спутников связи и наблюдения упали из-за метеоритного потока Фаэтониды…

Министр обороны утвердительно кивнул, и отставной адмирал продолжил:

… — Хотя, мы понимаем, что метеоритный поток не при чем. Это crystwar.

— Допустим, — ответил министр, — но при чем тут энергичное вползание незиномики?

— Томас, включи свой мыслительный аппарат, — предложил Бергхэд, — какие события в политической сфере сильнее всего стимулируют инновации в экономике?

— Холодная война, — мгновенно ответил Томпсон, — по при чем тут незиномика?

— Томас, а ты разве еще не понял?

— Подожди. Рэй. По-твоему, нези с незиномикой будут участвовать в холодно-военной инновации американской промышленности, направленной на победу над ними?

— Да, Томас. И почему ты сказал это таким тоном, будто видишь тут нелогичность?

— Э-э… На первый взгляд, я вижу нелогичность. На классической горячей войне, такое научно-прикладное и экономическое сотрудничество с противником нелогично. Но на холодной войне, это нормально. Взять, например, американо-советскую космическую программу «Союз-Аполлон» в 1970-х, посреди Первой Холодной войны.

— Это хороший, правильный пример, — одобрил отставной адмирал.

— …Но, — продолжил Томпсон, — каждая сторона в 1970-х, несмотря на сотрудничество, маневрировала и искала у противника слабую точку, чтобы нанести удар.

— Ты не увидел, — констатировал Бергхэд, и повернулся к личному секретарю, — Сайра, сформулируй: чего не увидел наш эрудированный, рационально мыслящий гость?

Девушка задумалась, напряженно наморщив лоб, а затем объявила:

— Гость не увидел разницы просто холодной войны и очень холодной войны. На очень холодной войне противники слишком разные, и слабая точка для удара неактуальна.

— Я не понял этого тезиса, — признался министр обороны.

— Это, — сказала Сайра, — когда одной стороне некого ударить, а другой — незачем. Если смотреть на Меганезию со стороны Америки, то нет мишени — правящей элиты. Если смотреть на Америку со стороны Меганезии, то это не мишень, а рынок сбыта. Но для среднего американского телезрителя, Меганезия, это противник, более страшный, чем красная Северная Корея, с исламистским Ираном в придачу. Поэтому, нетрудно будет убедить этих массовых американцев, что стимулирование военных инноваций важнее всякого шлака из программ ООН и филантропов. Такое мое мнение, сэр.

— Это, в общем, разумно, — согласился Томпсон, — только вот, среднему американскому телезрителю важно знать, что мы побеждаем. Америка побеждает.

— Да, — она кивнула, — Это было в начале разговора. Целевая ситуация для СМИ должна получиться такая: Зло повержено, добро победило, боже, благослови Америку.

— Вот-вот! — Томпсон кивнул.

— И, — продолжила Сайра, — это уже говорилось: незийские авторитеты подыграют.

— Вероятно, да, — сказал он, — но, чтобы они подыграли, надо предложить им детальный расклад целевой ситуации для СМИ. Не в трех фразах, а в виде общего дайджеста.

— Вот это хорошая, правильная идея, — объявил Бергхэд.

За оставшиеся несколько часов до заката, методом мозгового штурма была построена последовательная и, в общем, непротиворечивая картина событий последнего месяца. Стартовой точкой этой картины была серия терактов 6 декабря в Сан-Сальвадоре, при которых погибли ключевые фигуры правительства, и в тот же день власть в маленькой стране была захвачена без боя международной левацко-исламистской группировкой. А дальше — душераздирающие детали, притягательные для журналистов.

Акты насилия хрисламской милиции VEU против мирного населения Сальвадора;

Лоббирование хрислама со стороны Эбигейл Бонстрейт сенатор от штата Гавайи, и (кстати) домашнее насилие сенатора Бонстрейт, против горничной-филиппинки;

Связь VEU и сенатора Бонстрейт с «Советом по Исламским финансам», и с фондом «Нация справедливости», спонсорами которого являются иранские банкиры.

Враг (VEU, хрисламисты) был нарисован, как в 1988-м была нарисована «Аль-Каида», замкнувшая легенду, которая требовалась всем спецслужбам после окончания Первой Холодной войны, когда новые политические полюса еще не оформились. А сейчас, на горизонте была Третья Холодная война (или Первая ОЧЕНЬ Холодная война), так что требовались новые легенды для СМИ, которые правильно объяснят всю политику для электората условно-западных буржуазно-демократических стран глобального мира. А рисование неких важных деталей было отложено до встречи с Глипом Малколмом.

При свете дня в открытом океане тетрамаран «Алерион» был одинок (если не считать компанией разнородный мусор, собранный волнами в длинные рукава-полосы). Но, на закате обстановка неуловимо изменилась. В сумерках скользили силуэты кораблей, а возможно — гидропланов, экранопланов, или дирижаблей. Когда полностью стемнело, движение транспортов стали распознаваться лишь по маркерным огням. Тогда в зоне мусорной сборки ненадолго приводнился атомолет «Skoyster». Вскоре Глип Малколм появился на борту «Алериона». Райан Бергхэд по-простому познакомил двух гостей: Томпсона и Малколма, и представил им каюту для переговоров. На вид — просто как офисная комната, со столом, с эргономичными креслами, и даже с кофе-машиной.

Глип Малколм начал с того, что предложил:

— Как насчет чашки кофе для разгона, Томас?

— Благодарю, Глип, с удовольствием, — ответил министр обороны США.

— Хорошее начало разговора, — сказал меганезиец, и ткнул кнопку кофе-машины.

— Гм… — Томпсон погладил ладонью подбородок, — …Вы очень спокойны, Глип, и это наводит на мысль, что вы уже имеете опыт подобных переговоров.

— Верно, Томас. И это к лучшему, я полагаю.

— Это к лучшему, Глип. Тогда мы можем перейти прямо к делу…

…С этими словами, Томпсон положил на стол ноутбук, и открыл файл с результатами политологической разработки, совместной с Бергхэдом и Джеймссонсон. Глип взял из приемника кофе-машины две пластиковых чашки, поставил на стол, а затем повернул ноутбук, чтобы удобнее было читать. После нескольких минут тишины, он сообщил:

— Ну, я думаю: наш суд согласится принять это за базис. Если только поправить роль прогрессивной Империи Метапан в этой легенде.

— Глип, вы что, считаете этих политических бандитов прогрессивными?!

— Томас, вы забываете, что в западном смысле я тоже политический бандит.

В ответ, Томпсон пожал плечами, и на некоторое время уткнулся в свою чашку. А что ответить, если Глип Малколм включен в розыскной лист Гаагского трибунала по двум пунктам: военные преступления и преступления против человечности?

…— Такие дела, — продолжил Малколм после паузы, — у нас, kanaka-foa, свой взгляд на политический бандитизм. О прогрессивности: первый эдикт императора Укштлаштли учреждает в Метапане технопарк с бесплатным продвинутым образованием.

— От императорского эдикта не появится технопарк, — заметил Томпсон.

— Появится, если направлять будущие концессионные платежи за оливиновый рудник Омейокан в Облачных горах на реализацию этого эдикта.

— Извините, Глип, я не геолог, так что не могу проверить это утверждение.

— Aita pe-a. Мы можем чуть позже позвонить геологам, которые сейчас в Омейокане.

Томпсон кивнул, соглашаясь.

— Принято, Глип. Мы позвоним им, а сейчас обсудим ваши поправки. Итак?..

— …Итак, — отозвался Малколм, — я считаю, что Империя Метапан, это буфер, который удачно разделил Сальвадор и Гватемалу. Панамериканское шоссе перестанет служить мостом для асоциальных сделок между криминальными кланами этих двух стран.

— Гм… — буркнул Томпсон, — …Давно ли нези стали бороться против криминала?

— С самого начала, Томас. В нашем сообществе нулевая толерантность к криминалу и, вероятно, вы знаете, какая судьба постигла организованных гангстеров, рэкетиров, и работорговцев, попробовавших действовать в Меганезии. Расхождение между нами в вопросе о криминале касается частностей. В США криминалом объявляется торговля кокаином. В Меганезии криминалом объявляется торговля кредитами. Но по вопросу криминальности обычного бандитизма между нами нет разногласий.

— Я понимаю, — министр обороны США кивнул, — но в США у кокаина черный имидж. Трудно согласовать порядок, при котором кокаин будет… Нейтральным, что ли.

— Разумеется, Томас, вы правы. Поэтому, есть предложение вынести кокаин за скобки. Великую Кокаиновую Тропу можно назвать просто Великой Тропой. Убрать лишний эпитет. Это идея профессионального дипломата, сеньора Лагорено, вы знаете его.

— Да. Антонио Лагорено, министр иностранных дел Сальвадора, участник хунты. Мне известна его идея легализовать Тропу, как концепт свободной морской торговли. Но я сомневаюсь, что эта идея в каком-либо виде имеет шанс согласования на Капитолии.

Глип Малколм скрестил два пальца над столом и произнес:

— Я полагаю, дело в альтернативе. Или согласование будет, и тогда Империя Метапан создаст барьер против трафика синтетических опиоидов из Колумбии в США. Или, в противном случае, экономическая целесообразность подтолкнет Империю Метапан к соучастии в таком трафике, и к размещению производств психотропных веществ.

— Идея понятна, — сказал Томпсон, — это сильный аргумент, но недостаточный.

— Чего не хватает для политического счастья? — полюбопытствоввл Малколм.

— Чего не хватает… — тут министр обороны США сделал паузу — …Я говорю прямо. Не хватает двух вещей: достигнутой победы Америки над мировым злом, и политических прогнозов, требующих форсированного развития военных hi-tech концептов, чтобы не оставить мировому злу шансов на реванш.

— Ну… — Малколм улыбнулся, — …Это можно устроить, если заранее оговорить детали. Конечно, потребуется согласование вашего президента, и нашего верховного суда.

— А как вы это представляете процедурно? — поинтересовался Томпсон.

— Ну, как-то так… — Малколм извлек из кармана элнот с меганезийской национальной эмблемой: бело-черно-желтый трилистник в лазурном круге, — …Я думаю, у вас также имеется коммуникатор спецсвязи. Мы связываемся каждый со своими согласующими персонами, объясняем суть дела, и стыкуем эти гаджеты через IR-порты. Точка.

— Вы предлагаете сделать это прямо сейчас? — спросил министр обороны США.

— Да, сейчас. Зачем тянуть кита за хвост? — вполне резонно ответил меганезиец.