Архитектор 2

Глава 20

Дракон занимал целый отдельно стоящий корпус около главного здания. Он перенёс нас туда, после того как я… просто промолчал в ответ на его предложение.

Просто попробовать снова?

Просто так, вопреки бессилию, ещё раз сразиться с псиоником. Убиться об него! Чёртов безумец. Я хотел высказать всё это, но подумав на секунду дольше, не стал. Если битвы с такими существами основаны на том, кто первым совершит ошибку, то победит тот, кто готов совершать эти ошибки снова, снова и снова, пока всё так или иначе не закончится. А других способов по-настоящему победить нет. Нельзя избегать боя, или пытаться навязать свои правила.

К тому же я получил десятый уровень живучести и второй — психической защиты. Не то чтобы это мне сильно помогло, но всё же, я неизбежно продвигаюсь вперёд.

Десятый уровень навыка тоже открывал способность, если таковая предусмотрена, и живучесть была из таких. Правда, способность получилась максимально неочевидная, но довольно полезная.

«Глубокий сон: особое состояние мозга, активно восстанавливающее его. Во время действия способности сознание заторможено, координация движений снижена, восстановление маны заблокировано. Стандартная длительность способности в десять минут заменяет четыре часа сна в сутки. Эффективность последующих применений снижена. Тройная длительность заменяет восемь часов обычного сна.»

Получается, что пролежав в состоянии овоща около получаса можно отлично выспаться, в результате чего в «сутках» появляется лишних семь часов. Правда, при такой увеличенной активности восьми часов сна не хватит, так что усталость всё равно будет накапливаться. Зато у меня появляется время чтобы заниматься накапливающимися мелкими делами…

Тем временем Фенри, напуганная появлением дракона, сейчас вполне спокойно с ним беседовала. Оказалось, что драконы — это очень странные существа, изолировано живущие в своём мире. Но иногда драконов помещают в качестве охраны на некоторых объектах, где они истребляют всё живое, что попадается им на глаза, и представление об этом виде формируется именно этими ситуациями.

— Я — Гир, дракон горизонта. Это значит, что я создан с задачами, которые отличаются от драконов земли, что делают из себя машины для убийства, и от драконов неба, что существуют для обдумывания одной конкретной мысли, заложенной в них при рождении. Также это значит, что срок моей жизни весьма ограничен: не пройдёт и пятисот лет, как я устарею и умру. Поэтому мало кто решается сделать своего наследника драконом горизонта, ведь создание такого как я гораздо затратнее прочих видов, а результат стараний, по драконьим меркам, мимолётен. Причиной моего существования сейчас является чьё-то упорство в прошлом, поэтому я особенно ценю это качество в людях.

— Ты тоже превращаешься в человека. — ответила волчица, уяснившая из объяснений в первую очередь то, что её не собираются убивать и поедать.

— Да… Стыдно признаться, но я стал одной из причин катастрофы в этом мире. Я поддерживал популяризацию человеческой культуры в мирах Системы, и это имело значение при выборе следующего мира, что будет присоединён. Но не стоит и преувеличивать мою роль. Я — лишь один из многих.

— Ну… Люди такие классные. Жаль, что их погибло так много, но зато я смогла повстречать их вживую. — при этих словах Фенри возбудилась так сильно, что искры начали плясать даже между лишённых меха пальцев.

— Я тоже рад встречи с тобой, Фенри. — сказал я и погладил волчицу по голове. Она сдавленно выдохнула и откинулась на спинку стула, полностью выпав из разговора.

— Не люблю, когда мои коллеги прибегают к нечестным методам конкуренции… Но только потому, что они таким образом уводят моих помощников. — обратился ко мне дракон.

— Этот кемод — твой коллега? — я решил уточнить сделанные выводы.

— Жерен? Да. Он — настоящее воплощение принципа «кентавр моды». Если обычные кемоды ограничиваются тем, что изменяют своё тело один раз, а после теряют интерес ко всему, что с этим связано, то Жерен находится в вечном поиске. Его исследования в области человеческих форм для преобразователей лежат в основе текущего цикла моды его расы, проще говоря — он придумал ангелов и демонов, даже не имея материала для экспериментов. Но после того, как Земля стала доступна для перемещения, он активно ищет подопытных.

— Подопытных? Он проводит опыты на людях?

— На сколько мне известно — нет, во всяком случае на текущий момент. Подопытных мало, поэтому все исследования проводятся на изъятых из тел образцах, без вреда для здоровья. Другое дело, что здоровье Претендента позволяет довольно многое. — дракон помахал мне правой рукой, намекая на мою понемногу отрастающую кость.

— Наташа очень живучая. — вздохнул я.

— О, думаю её он попытается сделать своей ассистенткой.

— Почему?

— Когда он в прошлый раз встретился с человеческой самкой, с ней произошло именно это. Ассистенты работают полностью добровольно, а Жерену нужно на ком-то испытывать всю ту дрянь, которую он создаёт. Для нас прямые контакты с местными запрещены, но не для наших ассистентов. Так можно добиться большей выборки без риска для подопытных, собранных с большим трудом.

— Хм… Боюсь, что всё несколько сложнее, и дело не только в том, что прошлая ассистентка была женщиной.

— Да, форма души тоже имеет значение. Но у обеих женщин, насколько я видел, с ней всё довольно неплохо.

— Нет, я говорил о другом.

— Политические интриги? — дракон нахмурился — Мне они совершенно не интересны.

— Ну, наверное, можно обозначить это как что-то политическое, да. Так или иначе, я хочу вытащить свою подругу, а ещё ищу группу из пяти человек, зашедших сюда недавно.

— Ха… Когда я говорил, что мне не интересны политические интриги… Пойми меня правильно, речь об интригах внешнего мира. А вот подгадить Жерену я всегда за. Будет знать. Как перехватывать подопытных у меня!

— А… Тебе тоже подопытные нужны? — вновь подала голос Фенри.

— Бесконечная, неутолимая жажда, заставляющая земляных драконов жрать всё живое, мне вовсе не чужда. — Гир улыбнулся — Просто она направлена в несколько иное русло. Я говорю это к тому, чтобы вы понимали: просто так от меня вам уже не уйти. Однако, не спешите на меня злиться. Большинство подопытных находят мои предложения вполне взаимовыгодными. Когда наука начнёт интересовать людей чуть больше, я даже буду готов принять чей-то отказ… Но сейчас простаивают не только мои исследования, без подопытных я вынужден лично отрабатывать обязательства перед Системой, в результате чего всякие Жерены могут и дальше уводить у меня ресурсы!

— Ближе к делу, Гир. — оборвал я дракона.

— Да, разумеется. Я исследую форму души, в академическом смысле, и репликаторы — в прикладном. Если привести аналогию, то мои интересы лежат в сфере фундаментальной теоретической, а также прикладной физики.

— На экзамене тоже говорили о форме души. — припомнил я.

— Да. Для Системы важно, чтобы её агенты были сильны, а правильная форма души и готовность к её изменению — это основа силы. Далее, если не вдаваться в подробности, то мои задачи аналогичны: сделать подопытных сильнее путём оптимизации и развития их души. А теперь, когда я объяснил вам ваше положение… Хочу попросить тебя об одной услуге, Арк.

— А если откажусь, то ты меня убьёшь. — фыркнул я.

— В том и проблема, что нет. Я не могу заставить тебя, да и честно говоря — не хочу. Словом… Позволь мне пообщаться с твоей лисицей.

— Кон? — спросил я питомицу.

Она ответила, что побаивается такой огромной добычи, как дракон, но если я доверяю ему, то и она тоже. Забавно, что она воспринимает добычей всех, кого не считает своей семьёй. И это не бедность языка эмоций, она может обозначать знакомых ей существ сочетаниями чувств, очень похожими на имена, а также использовать местоимения. Она правда так считает… То есть, если я предложу добыть и съесть этого дракона, она будет только за.

Но вместо этого я сказал, что доверяю Гиру.

Получив согласие, дракон сказал, что мы можем располагаться за ширмой в углу лаборатории, и готовиться к завтрашнему дню. График нас ожидает довольно плотный. Сам же Гир усадил Кон к себе на загривок, разбежался и прыгнул в портал, где через несколько метров после выхода скала обрывалась, и позволяла дракону, как следует расправив крылья, полететь в бесконечное синее небо.

Ветер трепал шерсть Кон, а невидимые волны уносили её куда-то очень, очень далеко… Я улёгся на валявшийся на полу матрас и начал засыпать. Гир будто бы только этого и дожидался. Он захлестнул Кон своей аурой полностью, и она уснула, погрузившись в воспоминания.

В глубинах памяти тоже дул свежий ветерок. С ветром обычно ассоциируется свобода и бескрайние просторы, но вокруг были едва освещённые, узкие каменные тоннели, наполненные клетками с множеством лисиц. Ветер же исходил от воздушного элементаля, с трудом протискивающегося между клетками.

«Разработкой самого передового и эффективного оружия всегда занимаются элементали». — прокомментировал Гир. Мы с ним оба были зрителями, и Кон о нас знала. Моё присутствие слегка успокаивало её, и она постоянно пыталась расположить меня в лежащем рядом лисе. В её отце.

Как ни странно, его шерсть была чёрной, с коричневым оттенком. Кон была очень грустной, и связать меня с лисом у неё никак не получалось. Потому что она точно знала: этот лис мёртв.

— Успешно. Успешно! — выдохнул элементаль. Его голос звучал крайне восторженно, он излучал радость так сильно, что Кон ощущала её, даже не касаясь ауры.

— Не прикасайся к клетке. Она и тебя также сожрёт. — ответил кто-то другой.

— Не правда! Мы с ней лучшие друзья.

— Не придумывай ерунды, у неё нет никаких чувств к окружающим. Видел, как она рвёт других лис? Вообще никого не жалеет. В природе они так не дерутся. — ответил третий.

«Научный консультант, оператор и руководитель эксперимента» — обозначил элементалей Гир.

— Да, за это я её и люблю. — продолжил оператор — За то, что она самая сильная и перспективная.

— У астральных лис и лис кошмара потенциал выше. — пробулькал консультант.

— Нам заказали средство для уничтожения душ, а не тел. Нет никаких доказательств, что после атак астральной лисы душа получает критические повреждения. — прогрохотал руководитель.

Кон встала и отошла подальше от мёртвого тела. Её мутило, ноги едва слушались. Но это, в общем-то, мелочи. Единственное, что интересовало её сейчас — как добраться до этих чёртовых элементалей.

— Что ты там возишься? Вези клетку сюда! — снова прогрохотал руководитель.

Не прикасаясь к поверхностям, оператор наполнил воздушную подушку, спрятанную под клеткой, и начал толкать её перед собой, управляя воздухом внутри. Кон не знала, стоит ли ей атаковать этого элементаля, если он всё же коснётся клетки. Они много раз играли с ним, в нарушение всякой техники безопасности. Лисичка никогда не знала свою мать, но её отец был невероятно умён. Когда этот беспечный ветродуй впервые заинтересовался Кон, отец прижал её лапой к полу — точь-в-точь как я поймал её уплотнением пространства при нашей первой встрече — и дал понять, что есть его нельзя, ни полностью, ни частично.

Он всегда учил её быть правильной призрачной лисицей и не показывать, что она обладает всеми способностями своей богатой родословной. Она не поняла, почему отец сделал это тогда, и не поняла, почему он заставил Кон съесть его сейчас. Но непонимание мотивов не помешало ей понять суть сказанного: однажды ты выберешься отсюда, если будешь делать как я сказал.

Она не понимала той идеи, что станет доступна ей позже. Лисы редко живут группами, а потому не знают, что такое забота. Тем более забота от отца, лисята чаще всего вообще никогда не встречаются с ним. Однако, Кон ощущала особую связь с чёрным лисом, и он объяснил, что является её родителем. Как сам папаша пришёл к мысли о том, что нужно позаботиться о лисёнке? Что же, этого Кон никогда не узнает. Но когда он приказал ей съесть его душу, она не посмела ослушаться. Она понимала, что отца убили экспериментаторы, а с ними Кон не справиться. Но если она будет делать, как говорил отец, то обязательно выберется, спасётся от них.

— Действительно успешно. — заключил научный консультант, когда клетка остановилась в каком-то другом месте. Кон ощутила на себе несколько странных взглядов, но там, откуда они исходили, была лишь глухая стена.

«Измерительные приборы» — уточнил Гир.

— Проклятье. — брякнул руководитель.

— Ты не рад нашему успеху? — удивился оператор.

— Не бери в голову, это мои хозяйственные заморочки. В нашей ситуации увеличение финансирования не сильно лучше урезания, потому что нужно сохранять секретность… Верни клетку на место, на сегодня работа закончена. Пойдём в бар, отметим успех.

«О, какое наглое враньё. Финал лисьего эксперимента мне прекрасно известен. Этот каменный уродец — предатель, который сдаст подземную базу уэзо, а они вырежут всех причастных и подопытных. Кстати, об этом…»

Где-то в реальности дракон внезапно сложил крылья, а потом резко их развернул. Сон перескочил на новый эпизод, который начался с падения клетки, где жила Кон. Теперь она была внутри совершенно одна, ей было скучно и тоскливо. Больше её не заставляли есть других лис, но добыча становилась всё крупнее. А оператор говорил, что скоро её ждёт нечто особенное — то, ради чего она появилась на свет.

«Оружие для геноцида уэзо. Ей должны были скормить душу эльфа, однако, этого не произошло. Того бедолагу потом по всем новостям показывали, чтобы оправдать войсковую операцию уэзо.»

Теперь, когда клетка упала от взрыва где-то за стеной, Кон сильно перепугалась. Она металась по клетке, пытаясь вырваться всеми возможными способами: сделав себя призрачной, забрасывая стенку клетки огоньками и расставляя энергетические ловушки по углам.

«О да, мы здесь ради вот этого момента.» — подсказал Гир.

Вдруг, угол клетки разлетелся мелкими осколками, и Кон, не веря своей удаче, поспешила наружу. Там её подхватил поток ветра и понёс в сторону. Её друг, воздушный элементаль, много раз играл с ней таким образом, но сейчас он был очень напуган и серьёзен. По ним кто-то стрелял, а сам оператор был смертельно ранен. Но самое страшное было то, что, выбравшись из маленькой клетки Кон попадала в клетку побольше, о чём тоже была в курсе. Выбраться из тоннелей невозможно, она уже пробовала.

Долетев до развилки, элементаль вновь собрал своё тело в плотную фигуру, прижал Кон к груди и сказал:

— Ты должна выбраться, малышка. Ты им ещё всем покажешь, ради чего… Ради чего мы старались! — из элементаля вырвалось облако энергии, которое Кон тут же принялась поглощать.

— Нет! Не теряй время! Там, за поворотом есть щель в оболочке… Мы через неё веселящий газ гоняем, о ней не знает никто! Там тебя не найдут, только сожги заглушку, и увидишь… Я знаю, ты умеешь это делать.

По коридору приближались шаги, но очень медленно. Кон села рядом с умирающим элементалем. Ей не хотелось его есть, но инстинкт диктовал иное.

— Ну… Неужели ты не понимаешь? Хочешь всё-таки меня съесть? Нет! Я не верю! Я не верю, что ты правда съела своего отца, и что также поступишь со мной. Он… Он был такой умный, прекрасно понимал, когда я дал ему отравленную пищу, что это его последний обед. И принял яд без колебаний. Но знал, чего мы хотим от тебя, и знал, что рано или поздно мы тебя выпустим. А теперь, когда есть шанс сбежать, ты не можешь побороть свою природу.

Кон сидела и смотрела на него. Его разочарование было вполне понятно, но для неё оно ничего не значило.

— Иди сюда. — сдался, наконец, он. — Всю жизнь я был один, и занимался дурацкими вещами… Я звал его Ренард. Так радовался, когда скрещивание прошло успешно, когда появилась ты… И плакал, когда душа твоей матери не выдержала твоего рождения, слишком уж ты неестественное существо. Я считал его своей семьёй, и сам отравил. Теперь меня убьют, и тебя тоже. Но хотя бы несколько секунд перед смертью… Мы побудем семьёй.

Руки элементаля крепко держали Кон, но теперь его чувства стали для неё более значимы. Она поняла, что он сделал с её отцом, но также поняла и другое. Он доверял этому элементалю, как учил доверять ему и саму Кон.

— Семья… — ответила эмоциями лисичка, и вдруг, выскользнула из хватки оператора. Она побежала туда, где он описывал щель для подачи веселящего газа. Единственное место, куда может пролезть призрачное существо вроде Кон, закрыто простой заглушкой, из-за которой его невозможно обнаружить. Но теперь она знает, что искать. А там, за этой щелью — свобода…

Только инстинкт стоит между ними. Нельзя бросать умирающую добычу. Она — оружие. Её добыча — весь остальной мир. Каждый раз, когда она ест, она становится сильнее. Всё очень просто. В этом нет места жалости, нет места отцу и его глупостям, а свобода нужна только для того, чтобы выбирать добычу самостоятельно. Но добыча — вот она, ничего выбирать не нужно.

А почему она поступила наоборот, почему решила, что кроме добычи существует какая-то семья, в которую могут входить те, кого запросто можно было бы съесть, Кон так и не поняла. Она оставила члена своей семьи умирать в одиночестве, потому что он сказал делать как он говорит и обрести свободу.

Кон добежала до щели и атаковала её огнём. Сзади что-то несколько раз выстрелило. Она прыгнула в ещё горящую заглушку и…

Дальше воспоминания оборвались. Она сама не знала, долетела ли она до заветного лаза или нет. Может быть, тот кто стрелял по клетке подстрелил её в прыжке? Или же элементаль ошибался, и выбраться через щель невозможно? Либо наоборот, она оказалась на поверхности и жила там несколько лет, но почему-то забыла об этом? В любом случае, она знала, что пришла в себя снова гораздо позже, в пыльном подвале, и несколько часов лежала неподвижно, разбираясь с интерфейсом Системы…