Аристократ на отдыхе. Том 3

Глава 19

— Умник, сколько их? — спросил я.

Мой разум как будто раздвоился. Одна половина внимательно слушала Умника, а вторая соображала — что делать мне.

— Их много, Никита! Двенадцать… нет, уже пятнадцать! Они еще подходят.

— Спокойно, Умник! Попробуй взять их под контроль. Я скоро буду.

— Никита, что случилось? — спросила Кира, увидев изменившееся выражение моего лица.

— Не сейчас! — ответил я, нетерпеливо оглядываясь по сторонам.

Проклятье!

Мы находились на самой середине широкой реки. Петербургский остров — вот он, шагов пятьсот! Но это не по суше, а по воде, да еще придется бороться с сильным течением Невы.

Расталкивая пассажиров, я побежал в рулевую рубку.

Молодой матрос в белой форменной рубахе с синим отложным воротником небрежно держал деревянные спицы штурвала. Рядом, за столом неторопливо завтракал капитан парохода — он макал свежий круассан в кофе.

Когда я ворвался в рубку, капитан чуть не поперхнулся круассаном.

— Фто вам нуфно? — возмущенно спросил он.

— На берег мне нужно, срочно! — ответил я и рявкнул на матроса:

— Поворачивай! Правь на Петербургский остров!

— По какому праву вы здесь командуете? — вскочил капитан.

Но я брякнул ему на стол толстую пачку купюр.

— Возьми и заткнись!

— Что делать-то? — растерялся матрос, тараща глаза то на меня, то на капитана.

— Не слышал, что ли? — зарычал капитан, проворно пряча деньги в карман. — Правь к берегу! Его высокоблагородие спешит!

Матрос круто переложил штурвал. Пароход резко накренился,с палубы послышались крики пассажиров.

Вслед за мной в рубку ворвался Барятинский.

— Что случилось, Никита? — крикнул он, хватаясь за хлопающую в воздухе дверь рубки.

— На особняк Вознесенского напали, — коротко ответил я. — Умник один не справится.

— Я с тобой! — мгновенно сориентировался Гриша.

Но я отрицательно качнул головой.

— Нет! Присмотри за Кирой и Темниковой!

И повернулся к капитану:

— Полный ход, отец! Гони, как на вороных!

— Полный вперед! — скомандовал капитан матросу.

— Так набережная же! — возразил тот. — Разобьем пароход.

— Ремонт оплатим, — подбодрил капитана Гриша. — И премия за скорость!

Я благодарно кивнул.

Капитан, оттолкнув матроса, сам встал за штурвал.

— Давай, родимый! — крикнул он, до отказа переводя вперед рычаг хода.

Пароход отозвался бодрым рыком двигателя и, пеня тупым носом серую невскую воду, полетел к берегу.

— Умник, что у тебя? — вызвал я менталиста.

— Никита, они не поддаются! — в голосе демона слышалась паника. — Лезут через ограду! Троих убило охранным амулетом, но их слишком много. Никита, убитые опять встают!

— Умник, держись! — вслух заорал я. — Не пускай их в дом! Грызи зубами!

Серый гранит набережной стремительно приближался.

— Возле берега придется сбавить ход, — сказал капитан, крепко держа ручки штурвала. — Иначе не только пароход разобьем, но и людей погубим!

Я напряженно всматривался в берег. С воды он казался незнакомым — разноцветные дома утопали в зелени парков и скверов.

Где там особняк Вознесенского? Кажется, вон от той пристани до него ближе всего.

— Поворачивай влево! — крикнул я капитану. — Держи курс на ту пристань! Жми вдоль берега на полном ходу, не останавливайся!

— Понял, — кивнул капитан.

Я снова выбежал на палубу. Пассажиры с криками метались среди скамеек, словно стадо перепуганных овец. А пароход, набирая скорость, несся к берегу.

Но уже не прямо, а под острым углом. Его нос смотрел точно на пристань, которую я указал капитану. Возле пристани мирно качалась на волнах зеленая лодка, привязанная к чугунному столбику.

— Никита! — бросилась ко мне Кира. — Что происходит?

— Нападение, — коротко бросил я. — Гриша в курсе, слушайтесь его!

До гранитного парапета оставалось совсем немного, когда капитан опять повернул штурвал. Пароход дрогнул, поворачивая, и полетел прямо вдоль берега.

Я вскочил на низкий борт и замер, раскинув руки и удерживая равновесие.

Ну же!

Нос парохода налетел на лодку. Раздался треск дерева, завизжала какая-то женщина, и в этот момент я прыгнул. Перескочил над узкой полоской воды прямо на гранитный бортик набережной, оттолкнулся от него, в кувырке пролетел над тротуаром и покатился по мягкому газону.

Вскочил на ноги и, прихрамывая, помчался в сторону особняка старого графа.

— Умник, ты как? — позвал я на бегу демона-менталиста.

Но демон молчал.

— Умник!

И снова никакого ответа.

Я помчался так, что дыхание перехватило.

Ме хлопал меня по бедру, мешая бежать. На бегу я отстегнул перевязь, вытащил клинок из ножен, а ремень с ножнам отшвырнул в сторону. И помчался дальше, распугивая прохожих.

Задыхаясь, я проскочил переулок и оказался на улице, в которую выходили ворота особняка старого графа. Одна ажурная створка была погнута — чугунные прутья толщиной в палец! Но сами ворота устояли, и замок оказался крепким.

А вот калитку сорвали с петель и отшвырнули в сторону — она валялась прямо на тротуаре, я споткнулся о нее и чуть не упал.

Демоны особняк штурмовали, что ли?

Со стороны особняка доносились крики и рычание. Грохнул выстрел.

— Получи! — услышал я голос Вознесенского.

Старики отстреливались — значит, они еще живы!

Вперед, ликтор!

Я влетел в калитку и оказался лицом к лицу с одним из нападавших. Он обернулся, и я его узнал.

Тот самый прохожий, который толкнул меня на Марсовом поле и скрылся в толпе. Так вот, куда он спешил!

Я увидел страшное белое лицо, заросшее седой щетиной. Остекленевшие глаза вытаращились на меня, из открытого рта капала слюна.

Он широко растопырил руки и пошел ко мне. Кожа на его пальцах была содрана до костей.

Он что, ломал чугунную калитку голыми руками?

На бегу я рубанул нападавшего мечом наискось сверху, почти отделив голову и руку от тела. Он свалился мне под ноги, а я перепрыгнул через него и помчался дальше.

— Ник, это был мертвец! — просвистел демон Смерти.

Вот только твоей похвалы мне сейчас не хватало!

— Спасибо, Убийца, но мне сейчас не до комплиментов! Надо спасать Потапа. Ты можешь его найти?

— Ник, послушай! Кто-то поднял покойника и заставил его прийти сюда! Ты его не убил!

Что?

Я развернулся прямо в прыжке. И словно в замедленной съемке увидел, как почти разрубленное тело скребет руками по песку дорожки и медленно поднимается на колени.

Вот мертвые демоны!

И в самом деле, оживший покойник!

Одного взгляда мне хватило, чтобы понять, что он уже не опасен. По крайней мере, не так опасен, как оставшиеся.

Но лучше не оставлять его за спиной.

Я скользнул к упрямому мертвецу, который как раз вставал, и быстрым ударом подсек ему ноги, почти не ощутив сопротивления. Покойник снова упал. И опять зашевелился! Его безногое, разрубленное тело упрямо ползло ко мне.

За долгую службу ликтора я повидал всякое. Но тварь, которую невозможно убить мечом, заставила меня содрогнуться.

Удар, еще удар и еще!

Я безжалостно кромсал трепыхавшееся тело — до тех пор, пока на песке не остались только ошметки. Крови не было, она давно свернулась в мертвом теле.

Последний удар, и покойник затих. Упокоился окончательно.

А Умник сказал, что их тут больше десятка!

Я побежал прямо к крыльцу особняка. Четверо восставших покойников пытались выломать дверь. Еще двое лезли в окно первого этажа. А по лужайке под окнами катался рычащий клубок.

Потап!

— Живчик! — заорал я. — Держи этих!

По счастью, демон Природы понял меня без долгих объяснений. Цепкие побеги выстрелили из земли и схватили покойников, которые ломали дверь. Они беспорядочно махали руками, но выращенные Живчиком гибкие лианы скрутили их и подняли в воздух.

— Этих тоже!

Еще два мертвеца вяло барахтались, запутавшись в колючих зарослях. Снова грохнул выстрел, и пуля расколола голову одному их них.

— Попал! — торжествующе крикнул Прохор.

Он выглядывал из-за плеча своего барина, который стрелял из окна второго этажа.

Я бросился к Потапу. Медвежонок был еще жив, но проклятые мертвецы навалились на него, вцепились руками и зубами, и рвали медвежонка на куски.

Дохлые демоны!

Я взмахнул мечом. По траве, щелкая зубами, покатилась отрубленная голова.

Еще взмах!

Кисть руки упала на землю, сжимая в пальцах вырванный клок бурой шерсти.

Цепкие пальцы схватили меня за лодыжку. Я ударил по ним каблуком и снова заработал мечом.

И заклинания бросать нельзя — зацеплю медвежонка!

Краем глаза я увидел, как от флигеля в сторону калитки медленно ковыляет еще один покойник. Он нелепо горбился и что-то прижимал обеими руками к груди.

— Никита, я здесь! — раздался за моей спиной голос Барятинского.

Мне некогда было раздумывать над тем, откуда он взялся.

— Гриша, один уходит! Задержи его!

— Кто они?

— Покойники! — рявкнул я.

И снова принялся отрывать мертвецов от Потапа.

Медвежонок когтями и зубами помогал мне.

Изодранные, изрубленные покойники никак не хотели умирать окончательно.

Да что же с вами делать-то?

— Никита, их кто-то подпитывает магией! — подсказал Убийца. — У них есть хозяин. Надо оборвать их связь!

И тут я увидел!

К отрубленной голове одного из покойников тянулось черное щупальце. Оно не было материальным, но я прекрасно видел его.

Толстенная магическая нить!

Такие же нити, только потоньше, тянулись от головы к обезглавленному туловищу. Мой меч не перерубил их — он разрезал только плоть, но ничего не мог поделать с магией.

— Как их уничтожить? — крикнул я Убийце.

— Ударь по их хозяину. Черные нити — это каналы. Они проводят магию в обе стороны!

Вот как?

Не раздумывая, я швырнул в голову одного из мертвецов огненный шар. Заклинание разлетелось сверкающими брызгами, а мертвец задергался, как кукла на веревочках, и тоскливо завыл.

— Не работает!

— Не стихийной магией. Бей магией Смерти!

Бить магией Смерти? Как? У магии Смерти нет заклинаний, есть только сила — слепая и беспощадная. Здесь же не аномалия, я не могу бить вслепую! Если зацеплю кого-нибудь из живых — его не спасти.

Я еще только додумывал эту мысль, а мое тело уже само поняло, что надо делать. В груди поднялась волна холодной ярости.

Эти твари посмели тронуть моего медвежонка! Они напали на стариков, которые не сделали им ничего плохого!

Да, это всего лишь мертвые куклы. Но где-то недалеко отсюда прячется их хозяин. Злорадно хихикает и дергает за черные щупальца, как за ниточки.

Сломай куклу и зацепи хозяина!

В моей ладони появился обжигающий сгусток тьмы, и я швырнул его в ближайшего мертвеца.

Сдохни!

Мертвец дернулся и обмяк. Щупальце, которое тянулось к его голове, лопнуло с сухим щелчком.

Магический фон содрогнулся от душераздирающего безмолвного крика.

Больно, сука?

Я оскалился в безжалостной ухмылке. Мигом исчезли все сомнения, душу затопило ледяное спокойствие.

Второго мертвеца я схватил за горло, сжал пальцы и влил в него энергию Смерти прямо через кожу.

Сдохни!

И снова крик — он отдавался не в ушах, а прямо в сердце.

Я отшвырнул мертвое тело и шагнул к следующему покойнику.

На его щеке проступила знакомая черная печать. Демон на ней скалился, как живой.

Не обращая внимания на удары и укусы, я положил ладонь прямо на печать и направил в нее волну магии.

Сдохни!

Далекий крик перешел в хрип.

Не нравится? Ты сам затеял эту игру в куклы. Только не учел, что в нее можно играть вдвоем.

Через минуту на лужайке перед особняком остались только мертвые тела, похожие на груды грязного тряпья.

А я опустился на колени перед Потапом.

Медвежонок был весь в крови, он лежал на боку и почти не дышал.Только стонал тонко и жалобно — совсем как человек.

— Живчик! Лечи его!

Я вцепился пальцами в жесткую медвежью шерсть. Пальцы закололо. Я знал, что сейчас из них прямо в тело Потапа прорастают тонкие нити.

— Никита, ему сильно досталось, — прошамкал Живчик. — Потребуется много магии.

— Да забирай хоть всю! Лечи быстрее!

— Я помогу! — неожиданно прорычал Циклоп.

А я даже не заметил, что демон Огня вернулся из своего путешествия по Теням.

— Помогай, Циклоп!

И я почувствовал, как в меня вливается мощная волна энергии. Горячая, будто раскаленная лава — это была огненная магия в чистом виде.

Когда Циклоп успел стать таким сильным?

Я ощутил, как волна лавы превращается в живительный поток — чистый и прохладный. Проходя через мои пальцы, он вливался прямо в Потапа и растекался по его израненному ослабевшему телу.

Магия Огня совершенно немыслимым способом переходила в магию Жизни.

Хотя, почему немыслимым? Все в мире — энергия, и она постоянно переходит из одной формы в другую.

Хромая, ко мне подошел Барятинский. Он держал в руках куб из дымчатого льда с застывшей внутри него змеей. Рубашка князя была разодрана, искусанные пальцы пачкали лед кровью.

— Отобрал у того монстра, — сказал Гриша. — Он мне чуть пальцы не откусил. Хорошо, что ты его прикончил.

— Положи это на траву, — сказал я. — Лучше не трогай.

Я не знал, может ли артефакт повредить Грише. И не горел желанием это проверять.

Гриша послушно поставил ледяной куб и тоже опустился на колени возле медвежонка.

— Как он?

Я покачал головой.

— Плохо. Эти твари его чуть не разорвали.

— Кто они, Никита?

— Покойники. Мертвые люди, которых дергал за магические ниточки таинственный кукловод.

— А кто он?

— Пока не знаю. Но непременно найду.

— Это магия Смерти, да?

Обычно улыбчивое лицо Барятинского было серьезным.

— И ты ответил ему тем же? Я почувствовал холод.

Князь еще что-то говорил, но я сосредоточился на медвежонке.

— Живчик, как он?

— Плохо, Никита. — прошамкал демон Природы. — Потерял много крови. Ухо почти оторвано, и сломана задняя лапа. Ты можешь ее вправить?

— Нет, — сказал я. — Нужен врач.

И не только Потапу. Барятинскому тоже не помешает помощь. Князь крепился, но я видел, как ему больно.

Но если врач увидит трупы, он первым делом вызовет полицию. Жандармы примутся долго и нудно выяснять, что тут произошло.

Я не собирался ничего от них скрывать. Но сейчас у меня не было времени с ними объясняться. Подождут, ничего не случится.

Подумав секунду, я вытащил из кармана магофон и набрал номер.

— Арсений? Это Никита. Ты говорил, что твой брат хороший лекарь. Можешь дать ему трубку?

Аркадий понял меня сразу. Я описал ему раны Потапа, и он твердо ответил:

— Справлюсь. Куда приезжать?

— Петербургский остров, особняк графа Вознесенского. Возьми извозчика, и пусть летит. Я все оплачу. И твою помощь тоже.

Заскрипела дверь особняка. Лука Иванович Вознесенский смело перешагнул через покойника, который растянулся поперек крыльца, и направился к нам. За ним семенил Прохор.

В руках Вознесенского было ружье — охотничье, с длинным стволом. Прохор вооружился кухонным тесаком для мяса.

Увидев неподвижного Потапа, Прохор неожиданно всхлипнул. По морщинистой щеке старика покатилась слеза.

— Как же так, ваше благородие? — растерянно спросил он, глядя на меня. — Медвежонка-то за что? Что он им сделал?

— Он жив, Прохор, — успокоил я старого слугу. — Сейчас приедет лекарь. Вы как, не пострадали?

Вознесенский сурово хмурился.

— Я знаю эту магию, Никита, — сказал он. — Плетение Жизни и Смерти. Мало кто способен на такое.

— Это Темный артефактор, — сказал я и посмотрел на свои руки.

Они были в крови Потапа.

— Это он подбрасывал тебе магических змей. Он поднял этих людей, заставил их прийти к твоему дому и напасть на тебя. Я хочу его найти.

Я перевел взгляд на Вознесенского.

— Ты можешь мне в этом помочь, Лука Иванович? Должен остаться какой-то след. Какая-то ниточка, зацепка. Но я могу ее пропустить — ведь я не артефактор. Что скажешь?

На лице старого графа появилось гневное выражение.

— Я помогу тебе его найти, Никита Васильевич, — сказал он. — Есть один способ.

Со стороны ворот послышался скрип тормозов. Я поднял голову — по дорожке к нам спешили Арсений и Аркадий.

— Вот и лекарь, Потап, — тихо сказал я медвежонку.

Он приоткрыл глаза и лизнул мою руку горячим языком.