Атрак (СИ)

Часть 11

По дороге Дракалес размышлял о пути познания себя, а именно над тем, как пройти его наилучшим образом. Они, эти люди, возлагают все надежды на него. Однако они так и продолжают оставаться всё таким же слабым народом. Если их послать просто в битву, они погибнут. И тогда этот путь будет провален. Но с другой стороны ему не хотелось находиться в этом мире дольше обычного. Хоть он уже попривык к этому покою, но ни на мгновение не забывал о духе войны, что бушевал в Атраке, и не упускал из виду награду, что виделась ему впереди. А потому он не мог, просто не мог допустить, чтобы Адин вернул всю свою гвардию в столицу, восполнил силы, а после ринулся на покорение Северного государства. Хотя это было бы самым лучшим решением. А теперь ему приходилось вселять в воинство Южного государства боевой дух, чтобы они могли сражаться и, в конце концов, одержали победу в этой войне, на которую они как раз таки и собрались. Может быть, это было немного нечестно. Может быть, это было не по замыслу его отца. Однако так сейчас было нужно. Оставить уже позади всю эту мирную жизнь и устремиться в Атрак на завоевание других миров. Эти мысли очень сильно увлекли бога войны. И оторвал от них могучего Победоносца Вихрь. Будучи подверженным духу бога войны, он приобрёл усиление своих чувств. В былые времена, когда он был мародёром, ему часто доводилось устраивать засады. И со временем это мастерство настолько усилилось, что он мог разгадывать чужие засады. И вот сейчас его мастерство, усиленное влиянием Дракалеса, давало знать, что они, идя по дороге Мира, шагают прямиком в ловушку, о чём бывший разбойник поспешил сообщить своему учителю. Дракалес обратил своё пристальное внимание на округу и согласился с наблюдением своего ученика, а потому поспешил сообщить об этом генералу. Шествие тут же остановилось, и все стали озираться по сторонам, но никто ничего не замечал, кроме лишь Дракалеса, Вихря и Золины. Девушка больше всех приблизилась к ваурду, так что как никто другой разделяет его дар. Что-то было не так в этом месте, как будто незримые соглядатаи взирают на них и готовятся напасть. Но откуда им взяться тут, на открытом поле? Здесь даже негде замаскироваться. Тарелон вошёл в боевое состояние, рассвет воссиял в его глазах, и после этого он увидел, что вокруг них собрались люди, которые каким-то образом сумели стать незримыми для обычного взора. Магии не ощущалось в них. Но то, что они были тут, сомневаться не приходилось. Конечно, расправиться с ними для бога войны было делом одной мысли. Но как помочь остальным также увидеть их? Чтобы обрести подобное зрение, мало просто воодушевиться силой Атрака. Для этого нужно стать воителем из этого мира. Когда Асон услышал, что их окружает отряд невидимок, он почувствовал себя очень скверно. Никогда ещё он не был загнан в такое унизительное положение. Он сказал: «До твоего прихода, Дракалес, ничего подобного никогда не было. Но стоило тебе только появиться в нашем мире, как всяческие небылицы тут же стали происходить одна за другой» «Таков путь предназначения, — ответил ему воитель Атрака, а после возвысил голос, обращаясь к пустому месту, — Оставьте свои лихие умыслы! А иначе вас настигнет скорая гибель!» Он посмотрел на тех, кто скрывается, чтобы убедиться, поняли они его или нет. Да, было видно, что скрытни недоумевали по этому поводу. С помощью жестов они переговаривались друг с другом, и Дракалес принялся дожидаться, пока они примут решение. Но некоторые слова движениями рук передать было невозможно, а потому они сошлись в круг и стали совещаться. Дракалес ждал. Остальные не смели ничего сказать. После того, как невидимки поговорили, Дракалес понял, что они приняли не совсем верное решение — продолжить нападение, несмотря на то что этот громила в красном может их видеть. Ваурд решил не медлить и, совершив прыжок, преодолел это огромное расстояние и приземлился прямиком среди них, а после начал разбрасывать их, словно паршивых псов. Со стороны могло показаться, что исполин безумствует. Однако после того, как всё закончилось, все увидели, что там, и в самом деле, были невидимые люди. Воинство свернуло с дороги, чтобы разобраться с ними. В общем, в ходе долгих бесед выяснилось, что они — самые обычные мелкие бандиты, которые орудовали в этих местах. Вихрь даже сумел определить, что это группировка Смеющихся гиен. Не очень опасные представители разбойничьего люда. Те же филины будут страшнее тем, что хотя бы умеют пользоваться стрелковым оружием. А это просто сброд, который и нормального-то оружия при себе не имеет. Но вот откуда у них взялась способность становиться невидимыми, — это уже загадка посложнее. Но и разгадка не заставила себя ждать. Напуганные вирановой гвардией людишки сразу же рассказали об источнике своих способностей. И опять всплыло это название — исполнитель желаний. Бандиты рассказывали, что, как всегда, сидели в засаде, поджидая очередную жертву. И дождались-таки. Девушка шла по дороге. Они её и попытались ограбить. Но при себе та ничего не имела. Даже запасов еды. Что с ней делать, они не знали, а потому хотели просто отпустить. Но она им предложила исполнение желаний. Бандиты сначала подумали, что она предлагает им переспать с ней. Но она им объяснила, что даст им то, чего они у неё попросят, то, что им всем очень нужно. Даже нечто сверхъестественное. Они посовещались и сказали, что хотят становиться невидимыми. И чудо свершилось. По их желанию они могли делаться абсолютно незримыми для глаза, как будто бы их вовсе нет, хотя они всё равно остаются осязаемыми. И вот они всё искали случая и возможности испытать свои способности. Но исполнительница желаний исчезла, как будто бы она были лишь мороком, оставив Гиен один на один со своим исполнившимся желанием. В общем, долго они блуждали по окрестностям, пока не выбрались на путь Мира, где и повстречались с гвардией вирана. После того, как рассказ лиходеев закончился, Золина обратилась к Дракалесу: «А эджаги могут быть женщинами?» «Конечно, — отвечал ей исполин, — И по всей видимости, мы имеем дело именно с женской особью. Не важно: он или она, — эти существа не представляют для меня никакого интереса. В древние времена эджаги очень любили знания и предпочитали исследовать миры, а не завоёвывать их. Поэтому для меня она не имеет никакого значения» Асаид отвечал: «А вот я бы не прочь повстречаться с этой исполнительницей желаний. Наверняка она красивая» Золина с насмешкой глянула на него: «Это огненное существо из другого народа. Навряд ли тебе удастся хоть как-нибудь с ней сделать» — «Ну, она же исполнительница желаний. Мы бы что-нибудь придумали» В общем, встал вопрос, как быть с этими гиенами. По закону их нужно посадить в темницу. Однако Асон спросил у Дракалеса, что думает бог войны по поводу того, чтобы использовать их как соглядатаев. Можно будет выслать их впереди воинства, чтобы они разведали положение дел в Северном государстве, а после вернулись с докладом. Ваурд, конечно же, поддержал решение генерала, ведь прозревал сердца этих людей и видел, что они испытывают трепет. А из разговоров стало понятно, что не от хорошей жизни они принялись за разбойничье ремесло, если его можно так назвать. А потому нахождение в гвардии вирана для них было в какой-то мере честью. Они будут выполнять благородное дело, будут иметь крышу над головой и получать пропитание. Конечно, если бы они были простыми лихими людьми, Асон даже и не задумался бы над этим. Но с такими способностями они были очень даже потребны.

Хоть никто из настоящих воителей не устал, Дракалес всё же настоял на том, чтобы устроить остановку. Тут же образовался лагерь, соглядатаев накормили, и после этого ваурд принялся обучать их тактическому ремеслу. Конечно, за столь короткий промежуток времени сделать из этого сброда истинных следопытов не получится, однако дух войны помогал им усваивать обучение достаточно быстро. Так что за ночь бандиты познали некоторые тайны скрытного проникновения и выслеживания. Под утро лагерь был сложен, и гвардия вирана двинулась с обычной скоростью, когда как следопыты сделались незримыми и двинулись вперёд. Асон, глядя туда, где мгновение назад он мог видеть новобранцев, сказал Дракалесу: «Сердце моё спокойно. Однако разум задаётся вопросами. Верно ли мы поступили с ними? Не станут ли они предателями?» Тарелон отвечал ему: «Ты правильно делаешь, что не позволяешь своему сердцу властвовать над тобой. Но в данном случае им движет дух войны. А потому не страшись. Если они всецело преданы нам, то мы обрели особое воинство соглядатаев. А если они предадут нас, то им же оттого и хуже будет. Ведь они лишатся всяческих благ. И видно было, что они поняли это. Стало быть, им можно доверить. Хотя бы некоторым — уж точно» Генерал утвердительно кивнул в ответ на его слова и направил своего скакуна вперёд.

Через два дня на закате воинство Асона повстречало одного из соглядатаев. Он вернулся с докладом о том, как и где Мармар вторгся в пределы Южного государства. Невидимый воитель сказал, что враги использовали осадные орудия, чтобы разломать каменную стену, которая служит границей, а после побросали все свои машины прямо на том самом месте. Они так и стоят, не тронутые никем. Асон похвалил шпиона и велел ему вернуться, чтобы завладеть этими машинами. Ведь они ещё пригодятся при осаде Сереной столицы. А ещё через три дня всё воинство и настигло то самое место, откуда враги нагрянули. Сейчас там был виден большой пролом. Машины стояли в полной боевой готовности: одно стенобитное орудие и шесть катапульт. Немного, но всё же лучше, нежели штурмовать крепостные стены голыми руками. Трое невидимых воинов уже развернули все механизмы в сторону вражеской страны, приготовив всё к тому, чтобы генерал взял их с собой. Асон похвалил их и выслушал отчёт о том, что уже успели выведать его новые соглядатаи. В окрестности разбросано множество поселений, однако возникает такое ощущение, будто бы это одно огромное селение, изредка перемежающееся полями. И люди там проживают очень скверные. Постоянно ругаются и дерутся, что мужчины, что женщины, что старик, что ребёнок — абсолютно все обладают таким скверным характером. Асон похвалил соглядатая и приказал ему остаться тут, чтобы он мог прибегать к помощи его способностей, пока другие разбредаются вглубь страны. После этого Асон принялся говорить с Дракалесом: «Я думал пройти мирные поселения стороной. Однако мне кажется, что это невозможно. Гонимые гневом северяне не позволят нам спокойно пройти по их землям. Даже если бы они и захотели, то непреодолимое веянье не позволит с миром пропустить нас. Уверен, Адин захотел бы причинить как можно меньше вреда мирным жителям, пусть хоть и объятых мором» Ваурду пришлось приложить усилия, чтобы потушить гнев. Ведь не такова поступь войны. Если она двинулась, то каждый, оказавшийся у неё на пути, становится воином, хочет он того или нет. А потому они должны пройтись по всем поселениям, сражая всякого, кто встанет у них на пути. Но сейчас ещё не время, а потому это негодование осталось невысказанным. Вместо этого он ответил: «Нам нужно подняться на возвышенность, чтобы осмотреться» Бо́нкрад провёл генерала и бога войны к самой возвышенной точке, откуда открывался вид на близлежащие поселения. Остальные воители Южного государства остались на том месте, где стояли машины.

Сгустились сумерки, и многочисленные огни жилых домов покрывали всю равнину, наглядно показывая, насколько населёнными были земли Северного вирана. Дракалес взглянул своим прозорливым взглядом на всю эту землю и видел множество возможностей, как ему пройтись тут таким образом, чтобы нанести как можно меньший ущерб. Вдоль возвышенности, на которой они воздвиглись, тянулась цепь холмов, которые могут в какой-то степени укрыть воинство до определённого момента, так что ни один житель Северных земель не увидит продвижение вражеских войск. Одно не по нарву было Дракалесу — что холмистый путь очень извилистый и узкий, а это значит, что нужно будет терять время на распределение гвардейцев. Всё это он объяснил Асону. Но генерал добавил к этому ещё одно наблюдение — неизвестно, куда выведет этот путь. А потому предлагал заслать на него соглядатая. Это, конечно, была хорошая идея. Однако ваурду не нравилось то, что это потребует ещё больше времени, а, значит, он пробудет здесь дольше необходимого. Однако в очередной раз смирил себя и позволил Асону послать Бонкарда на разведку по этому пути. Невидимка, воодушевлённый духом войны, принял это поручение с честью, а генерал и бог войны стали возвращаться к осадным машинам.

Пока продолжалось ожидание известий от соглядатая, Дракалес не терял времени зря. С рассвета до полудня он продолжал обучать гвардию вирана. Асон стоял в этот момент рядом и пытался также вникать в наставления бога войны. А, когда занятия с ними заканчивались, он обращал внимание на своих избранников. Сначала он тренировал Асаида, и тот продолжал познавать бой со щитом. Затем он сражался с Вихрем и укреплял его стиль битвы в тяжёлых доспехах. И самой последней наставление получала Золина. Однако уроки с ней были самыми продолжительными, ведь с этой девой Дракалес изучал таинства личности. Отдыхающие щитник и мародёр, наблюдая за тем, как сражаются эти двое, недоумевали, почему их бои теперь не такие зрелищные, как обычно. Однако от них было скрыто мастерство изменять личность. Их разумы не были подготовлены к этому. А потому они быстро утеряли интерес к их битве. Нет, конечно, они продолжили наблюдать за тем, как Золина и Дракалес долго ходят друг вокруг друга, но теперь не пытались вникать в их действо, а предались уже ставшими обычными для них мечтаниями о том, кем они будут, когда бог войны заберёт их в Атрак. Эти двое были уверены в том, что тарелон не зря их обучает отдельно ото всех, что он делает из них особых воителей, чтобы в конце своего пути самопознания забрать троих с собой, превратить в багровое воинство и позволить вечность вести праведные войны. Не стану вдаваться в подробности их размышлений. Скажу только то, что Асаид мечтал быть войсководителем Атрака, когда как Вихрь — флагманом воителей в багровых доспехах. И с каждой беседой их уверенность в этом только лишь крепла, хотя с самим управителем мира войны никогда не касались такой темы.

Когда опускалась ночь, обычно бои с Золиной прекращались. И тогда Дракалес уходил на ту самую возвышенность, чтобы продолжать озирать окрестности вражеских земель. Девушка всегда была с ним рядом и пыталась вникать в мудрость варуда, которой он как бы невзначай делился с ней. Исполин обращал её внимание на расположение поселений Северного государства, а после испытывал, задавая вопросы, как можно было бы лучше пройтись по этим землям. Она же ему отвечала. И ответы её зачастую показывали, что в области построения тактик ей нужно было ещё обучаться. И так она познавала другую грань ведения войн.

Таким образом пролетело 4 дня. Подверженные действию духа войны люди не нуждались в пище. Да и во сне тоже, но воители по привычке укладывались спать. И в такой миг Дракалесу приходилось снова направлять к ним этот дух, чтобы он подпитывал их, ведь, предаваясь покою, они не позволяли подарку бога войны воздействовать на них. Дракалес понимал, что всё это последствия решения, которое он принял в угоду себе. Если бы он позволил гвардии вернуться вместе с вираном в Каанхор, тогда бы ему не нужно было поддерживать их. Тогда бы они питались и высыпались. А теперь он вынужден их вести, словно младенцев, потому что ему хотелось поскорее завершить путь познания себя. Его учителя, конечно же, знали об этом, однако не стали вмешиваться, ведь решать, как проходить свой путь, должен именно сам идущий по нему. Так или иначе, предназначение Датарола исполняется.

В общем, по прошествии 4 дней вернулся соглядатай и доложил генералу о положении дел. Если воинство двинется тем путём, который Дракалес и Асон избрали, то до определённого момента он смогут там пройтись. Однако в конце концов холмы понизятся и превратятся в равнину на подобии той, что видна с возвышенности. И, как не трудно догадаться, там всё также расположены поселения северян. Бонкард говорил, что исследовал те окрестности и не обнаружил других особенностей рельефа, которые можно было бы использовать, чтобы провести воинство незаметно. Генерал обратился к Дракалесу: «У нас два выбора. Либо мы идём по выбранному пути, а после действуем по обстоятельствам, либо мы тратим ещё время на поиск другого решения» Он ожидал, что предложит ваурд. А выбор был совершенно очевидным — первый вариант. Бог войны сказал: «Как только мы подберёмся к открытому пространству, тогда и будем решать, куда двинуться дальше и как поступить в этой ситуации» Войсководитель принял решение Дракалеса и скомандовал сбор.

Целый день был потрачен на построение, ведь они ещё разворачивали осадные машины, которые планировали использовать в этой бою. Однако начало было положено. И воинство под прикрытием холмов двинулось по вражеской территории. Подгоняемая двоими генералами (ведь воители считали Дракалеса таковым также), гвардия не делала вообще никаких привалов. Даже на ночлег. Из-за чего преодолеть этот путь они умудрились за два дня. И вот, стоя почти что на открытой местности Асон и Дракалес осматривают положение дел. Человек пытался высматривать места, в которых его воители смогут нанести наименьший ущерб. Ваурд тем временем всматривался в рыжий дух, что витал над поселениями. Глядя на него, он понимал, что может повелевать им, ведь часть его он поглотил, когда одолел Мармара, и теперь ему дана возможность управлять гневом. Пока генерал размышлял, тарелон всматривался в этот дух, глядя на то, как он мечется и буквально сражается сам с собой, побуждая таким же образом и людей, на которых он воздействует, сражаться друг с другом. Но этот процесс был прерван вопросом его собеседника: «А что ты думаешь?» Исполин сказал: «Приказывай делать привал, пока я не вернусь» — «Что? Но куда ты?» — «Испытать новую силу. Быть может, желание Адина будет исполнено. И это сражение обойдётся без кровопролития» Но Асон принялся преследовать его, чтобы попытаться узнать, что именно тот собирается сделать. Дракалес спросил его: «Из-за чего все простые люди по словам соглядатаев сражаются между собой?» — «Ну, это всё из-за гнева, так ведь?» — «Именно. А точнее, из-за духа гнева, некой силы, что буквально заставляет их поступать так. У них нет воли воспротивиться этому влиянию. А потому они действуют сообразно этому духу, что воздействует на них. Но, победив Мармара, который был буквально источником этого духа, я завладел этим источником и обрёл власть над гневом. Иными словами, я теперь могу повелевать этим духом. Могу усилить его, так что любой воитель, подверженный его воздействию, будет сражаться с наивысшей самоотдачей, так что сделается непреодолимым ни для кого. А могу, наоборот, заглушить, чтобы он больше не довлел над существом. Глядя на то, как этот дух витает сейчас над этими землями, я ощущаю власть над ним. А потому я могу усмирить его, и люди перестанут испытывать на себе воздействие этого гнетущего чувства. Они опустят руки и перестанут сражаться, обратятся обычными людьми. А потому возвращайся в лагерь и ожидайте меня там» Послушался генерал слов ваурда, а потому весь следующий путь они продолжили вдвоём. Да, именно вдвоём, потому что Золина не могла остаться в стороне, пока генерал и тарелон обсуждают военные действия. Дракалес же специально не спешил, чтобы она поспевала за ним. А в тот миг, как они достаточно отстранились от места стоянки их воинства, он вовсе остановился, дав ей возможность нагнать себя. Поняв, что ваурд ждёт её, Золина перестала пытаться скрываться и перешла на бег, чтобы не заставлять бога войны ждать. Теперь же, глядя на неё, он вспоминал тот миг, когда они только повстречались, каким нелепым был её бег, когда она просила его подождать. Теперь же он видит, что она бежит, как самый настоящий сильный воин, а не как представительница слабого пола. Она же, как ни в чём небывало, добежала до него, и они молча продолжили надвигаться на поселение.

Два мальчика яростно дерутся друг с другом. И Дракалес глядел на эту ничтожную картину с величайшим презрением. Эти скверные отродья слабых людей лишь нелепо размахивали руками и ногами, а также осыпали друг друга оскорбительными словами своими писклявыми голосами. Но Дракалес видел больше — рыжий дух гнева в конвульсиях метался над ними, словно кукловод, который тянет за ниточки, вынуждая этих двоих исполнять то, что ему угодно. Ваурду осталось только лишь воспользоваться своей силой, чтобы усмирить кукловода, отнять у него власть над этими ничтожными творениями неведомого великого. Но мерзость от увиденного затмило его взор, и вместо этого у него в голове родилась другая идея — усилить влияние духа гнева на этих двоих, чтобы один уже убил другого. Золина же каким-то неведомым образом понимала, какие процессы протекают в голове её громоздкого друга, а потому заговорила с ним: «Ты же ведь можешь закончить эту нелепую драку всего лишь одним пожеланием воли. Просто развей дух ненависти — и всё» Тарелон понимал, что его спутница говорит истину, однако один только вид этой ничтожности взывал к тому, чтобы покарать это отродье, прервать их существование. Ведь этими нелепыми размахиваниями они оскверняли священный ритуал победы. Справедливость требовала покарать этих двоих. Нет, он был обязан прервать их жизни. Пусть сначала один убьёт другого, а потом победивший будет убит рукой истинного Победоносца. И он собирался усилить их гнев. Но Золина снова принялась уговаривать его не делать этого. Она говорила, что таким образом он лишь усложнит путь к победе в этих землях. Но ваурда этот аргумент не убедил, ведь он — бог войны, а потому победа достанется ему всё равно. Она говорила, что он не сможет угодить Адину, ведь прощёный виран желал приобрести эту победу без потерь со стороны мирных людей. Ваурд на это отвечал сам себе, что такого рода ничтожность нельзя оставлять безнаказанной. Она высказала ещё один аргумент, который оказался более весомым, чем предыдущие два — что таким образом он не пройдёт путь познания себя, что он проиграет в войне, которую доверил ему Датарол. После этих слов Дракалес усмирил себя. А вместе со своим гневом он усмирил и гнев, который господствовал тут. Так что драка этих мальчиков прекратилась, и к ним вернулось здравомыслие. А потому, увидев огромного воителя, который смотрел на них пылающим заревом в глазах, они поддались панике и убежали прочь, позабыв о предмете своей драки — игрушке, которая так и осталась валяться посреди дороги. Ваурд сказал: «Быть и Победоносцем, и Предвестником поражения — пока что ещё тяжкая ноша для меня. Но ты права. Если я не пройду путь познания себя, то никогда не смогу нести её. Пойдём дальше. Нужно расчистить путь для гвардии прощёного вирана»

Люди, потерявшие поддержку гнева, пребывали в недоумении, что с ними было. И это недоумение дополнялось изумлением, которое они испытывали, когда видели, как по их поселению разгуливает исполин и девушка, носящая облачение враждебной страны. Снова, как и в тот самый раз, когда Дракалес впервые пересёк границы миров, он встречал удивление и безмолвие. Осматривая людей, он видел, что никто из них ни за что не решится подойти к нему. Безмолвие торжествовало тут, и настороженность венчала это всё. Золина совершенно спокойно заявила: «Ну вот, теперь мы можем пройти по этим землям, и никого не нужно убивать» Ваурд молчал. Они сейчас шли так, как если бы этой дорогой шло всё воинство. Он планировал таким образом пройти всё это поселение, чтобы понять, сможет ли гвардия таким образом дойти до столицы, но к нему пришло осознание, что не знает, в каком направлении находится та самая столица, о чём не преминул сообщить своей проводнице. Она усмехнулась, потому что всё повторяется, как в ту самую ночь, когда они и повстречались впервые. Он ищет столицу, она следует за ним. Однако этот миг отличался от того тем, что она не могла ему помочь, о чём, конечно же, поспешила сообщить. И тогда громоздкий ваурд решил поговорить с теми, кто его окружает. Взор оранжевых зрачков пал на ближайшего поселенца — молодой мужчина, который непрерывно глядел на него. Поняв, что ваурд целенаправленно стал двигаться к нему, он засуетился. Но Дракалес заговорил с ним: «Напрасны твои волнения, ведь, если бы я только захотел предать тебя гибели, ты бы даже не успел испугаться. Но я имеют желание спросить тебя… А вместе с тобой и всех, кто нас окружает, в каком направлении находится ваша столица. Кажется, в этой просьбе нет никакой угрозы. Поэтому, если вы дадите мне ответ, я перестану вселять в вас ужас своим присутствием» Остановившись в нескольких шагах (если, конечно, измерять это расстояние шагами пришельца из Атрака), он уставился на этого человека. Тот с трепетом глядел в глаза высоченного воителя и не мог сказать ни единого слова. Золина, видя, что вопрос так и остаётся без ответа, решила помочь: «Не бойся его. Согласна, выглядит он внушительно. Однако не так уж и страшен он, если ему помогать, а не перечить. Теперь всего-навсего нужно сказать, где располагается ваша столица, и всё, мы оставим вас» Трепет всё ещё присутствовал в сердце того человека, однако разговаривать с миловидной девушкой было легче, нежели с угрожающим громилой. Однако вместо того, чтобы дать прямой ответ, он начал задавать вопросы, которые сводились к одному — эти люди не хотели помогать противнику узнать, куда нужно двигаться, чтобы предстать перед стольным городом и нанести поражение всей их стране. Ваурда это ярило, однако его помощница не теряла надежды и продолжала вести беседы уже не только с этим мужчиной, но и со всеми, кто их окружал, потому что эту тайну стали оберегать все, кто здесь находился. Тарелон Атрака, понимая, что они начинают топтаться на месте, желал было начать истребление, чтобы продемонстрировать серьёзность своих намерений, однако его остановил один из соглядатаев, которых Асон принял в гвардию. Оставаясь невидимым для окружающих, он привлёк внимание ваурда тем, что позвал его. Исполин сразу же смекнул, кто с ним разговаривает, а потому вошёл в боевое состояние и увидел шпиона. Тот, поняв, что собеседник его слушает, стал рассказывать всё, что ему удалось выяснить, исследуя окрестности. Столица Северного государства находится на северо-западе от этих мест, и все крупные дороги так или иначе приводят именно в стольный город. Просто одни идут обходным путём, когда как другие стремятся туда самым прямым. Дракалес пожелал соглядатаю успеха и окликнул Золину, сказав, что они возвращаются. Она не стала задавать никаких вопросов, хотя, конечно же, самый главный «Почему?» не давал ей покоя. Однако, видя, что глаза его целиком оранжевые, подумала, что вся эта обстановка разозлила его, а потому поспешила завершить этот разговор. Однако Дракалес напоследок возвысил голос и прогремел им, как встарь, чтобы заключительные слова услышало как можно больше людей: «Знайте, жители Северного государства, что Мармар, влекомый неудержимым гневом, не сумел выстоять в сражении против Адина, вирана Южного, и пал в битве с его гвардией. Так что вы проиграли давно» Сказав это, он направился обратно.

Как только поселение осталось позади, Золина принялась строить планы, как им ещё узнать о месте положения столицы. Но ваурд рассказал ей о соглядатае, так что она успокоилась.

Асон, выслушав то, что ему сказал бог войны, мрачно кивнул в ответ и принялся отдавать приказ, чтобы воинство снималось со стоянки. Таким образом поход был продолжен.

Гасимый Дракалесом пламень гнева уступал место оцепенению. Люди, видя, как мимо них спокойно проходят войска Южного вирана, не могли ничего поделать. Стоит им только выказать свою вражду, как тут же испытают на себе всю мощь обученных к сражению воителей. А потому они лишь беспомощно пропускали неприятеля. Не нужно было и уметь читать мысли, чтобы понять, о чём они думали. Им очень хотелось помешать продвижению вражеского отряда по пути к столице. Но в то же самое время не хватало духу, чтобы бросить им вызов. Да-да, именно духу. Ведь то, что Дракалес развеивает гнев, не означает, что он больше над ними не довлеет. Пока второй источник этого настроя ума не будет искоренён, гнев будет продолжать витать над этой страной. Даже влияние Дракалеса не могло целиком уничтожить этот дух. Мельчайшие частицы, незначительные остатки его ещё витали в воздухе и продолжали влиять на людей. А потому чуть-чуть, но северяне всё-таки были подвержены ему. Именно из-за него они ещё продолжали противиться им. Именно из-за него они так и не могли принять вторжение. А потому среди таких нашлись более смелые люди, которые, несмотря на трепет перед воинством Адина, всё-таки умудрились замыслить лихо. Они сговорились и решили тайком прокрасться в это воинство и повредить осадные механизмы. Они даже настроились отдать свои жизни, если это потребуется, но они должны свершить свой саботаж. Стоит ли говорить, что их план не претворился в жизнь? Более того, вся их решимость и все их планы разбились о неприступность воинов, осенённых духом войны. Как бы ни пытались они пристроиться к параду южного вирана, зоркие взгляды грозных мужчин то и дело сбивали их с толку. А потому они так и не решились примкнуть к ним. Тем более, в отличие от южан, северяне лишены духа войны. А это значит, что голод, страх и неуверенность, в конце концов, подточили их решимость настолько, что они сами прекратили воплощать в жизнь свою задумку. А спустя один день после того, как воинство прошло мимо, гневный дух возвращался к ним. И люди, влекомые этим навязчивым чувством, собирались для того, чтобы преследовать неприятеля. И таким образом следом за одним отрядом шёл второй, который с каждым мигом рос численно.

К Асону время от времени приходили соглядатаи, которые корректировали направление гвардии и сообщали о положении дел в центральной области Северной страны. Они сообщали о том, что на престоле восседает советник Мармара, некий Анго́р. Золина сразу смекнула, что этот самый Ангор — потомок Асибазая, который в сказаниях Андора возненавидел своего деда Астигала за то, что он не уступает ему трон Каанхора. Генералу это показалось очень важным, когда как Дракалесу было безразлично, чью жизнь отнимать. Генерал же попытался объяснить ему, что это имело какую-то иронию, что это даже некое предназначение — победить того, кто предал их страну ещё на заре величия. В этом была некая сладость данной победы. Ваурд лишь пожал плечами — его эти предательства не касались. Он здесь только лишь для того, чтобы завершить путь познания себя. Также незримые воители Адина сообщали о том, что вокруг стольного города возводятся укрепления. Все деревни и города становятся опорными пунктами, которые выступят первой линией обороны на подступи к цели. Но, помимо этого, соглядатаи донесли до Асона сведения, которые он ожидал получить — одно из этих поселений поддерживает вторжение. Когда следопыт назвал имя тамошнего сурана, всё и открылось — Севенголь. Тот самый Севенголь, который был на приёме у Адина и который готов дать 200 человек в поддержку завоеваний. Они вместе с вираном отыскали этого союзника, а потому генерал был готов к тому, что один из управителей поможет ему. И они продолжали движение на северо-запад, забирая чуть больше на восток, потому что область Севенголя находилась на юго-восточной стороне от столицы. Дракалес не одобрял такой крен, но всё же это была война Адина и Асона. А он согласился на то, чтобы стать лишь обычным воителем и слушаться их указаний. Он даже был готов к тому, что эта война будет не такой кровопролитной, как ему хотелось бы. Но главное, чтобы она закончилась, и он уже смог бы спокойно вернуться в Атрак, чтобы приступить к истинному сражению.

Что тут скажешь, поход на северо-восток был очень долог. Он занял больше двух месяцев, потому что северные земли разрастались как раз таки на восток и запад. Асон повёл гвардию этим долгим путём. Воители даже были рады тому, что это вторжение происходит так мирно. Никто из них не горел желанием отнимать жизнь, ведь единственное сражение, которое они пережили в своей жизни, оставило неизгладимое впечатление в их умах. И это впечатление было не самым приятным. Резня, смерть, бессмысленное сражение — вот что такое война в их понимании. И как бы им хотелось, чтобы всё так и продолжалось. Как бы им хотелось, чтобы и штурм столицы Северного государства был таким же тихими и спокойным. Набирающее обороты восстание простых жителей, которые двигались следом за гвардейцами, не выдерживало проверку временем. Голод, усталость и постоянные ссоры со временем свели на нет всё то восстание. Конечно же, оно то и дело норовило вспыхнуть снова, однако не успевало набрать обороты и превратиться в угрозу, как рассеивалось всё по тем же причинам. Гонимые гневом, люди поднимались со своим мест, но, гонимые тем же гневом, они также и рассеивались. Предводители сменяли друг друга, но никто не мог справиться с этой задачей. Не хватало ни духу, ни опыта, в отличие от тех, кто беспрепятственно шагал к своей цели. Лазутчики Асона со временем стали приносить извести о том, что советник начинает смещать первую линию обороны на восток, чтобы сосредоточить как можно больше сил именно на пути гвардии. В ответ на это Асон объединял соглядатаев и посылал их в различные места, чтобы те устраивали саботажи и несли дезинформацию, которые призваны разрушить их планы и помочь воинству продолжить мирное шествие к столице. Дракалес, опять же, негодовал по этому поводу, ведь ему хотелось сражаться. Здесь можно было и не привлекать никого из гвардии. Он мог бы в одиночку справиться со всеми воителями, которые выступят против него. Однако всё же уважал генерала за то, что он правильно распоряжается тем, что имеет. Они — люди, а потому им нужно тщательно планировать свои действия. И подход Асона был очень верным. Генерал же был рад слышать одобрение от бога войны.

И всё же известия, приносимые шпионами, на радость бога войны, показывали, что одного военного столкновения избежать не удастся. Соглядатаи, как могли, ломали вражеские тактики, сеяли смуту и препятствовали перемещению сил, однако с их слов выходило, будто бы они руководствуются не словами своих командиров, а чем-то другим. А потому, как бы ни пытались посланцы Асона мешать, всё же некоторые отряды продолжали стягиваться к позиции, образуя небольшой авангард, с которым столкнутся воители Асона. Генерал всякий раз обращался за советом к Дракалесу, но всегда упрашивал его, чтобы он говорил в угоду интересов вирана, а не собственным. И бог войны не смел действовать иначе, пусть это даже и означало, что ему придётся продлить своё пребывание тут. Таким образом у них с генералом родился план, по которому один из незримых воинов передаст Севенголю приказ Асона. Пусть он со своими двумястами воинами выступает к авангарду противника и ударит им в спину, как только гвардия Адина вступит в сражение. Асон не смел сомневаться, что это будет самым лучшим вариантом, как можно свести потери со стороны Северного государства к наименьшему значению. Дракалес поддержал его: «Мы уже и так сделали всё возможное. Соглядатаи отвлекли внимание некоторых воителей. А тех, кто упорно следуют в объятья смерти, разве мы можем спасти? Конечно, когда мы приблизимся к ним, я заберу дух гнева, который побуждает их идти в сражение, но, думается мне, их ведёт в бой не только он, но и слово советника. А потому не торопись начинать сражение, но смотри на то, как они себя поведут. Если же они будут стоять насмерть, то мы ничего поделать не сможем» Генерал мрачно кивнул ему в ответ.

Прошло ещё с десяток дней, прежде чем они встретили авангард. Мужчины, а вместе с ними и женщины, подверженные духу гнева, ринулись в нападение, как только гвардия вошла в пшеничное поле. Дракалес воспользовался властью над духом гнева, и рыжий пламень, который мог видеть только он, иссяк. В тот же миг обороняющиеся перестали атаковать. Асон встретился взглядом с богом войны и утвердительно кивнул, а после подал сигнал своему воинству, а те принялись передавать указание генерала задним рядам: «Приготовиться». После чего гвардейцы стали двигаться, подняв щиты и обнажив клинки, но держали их острием вниз, показывая свою готовность, но и добрые намерения, что первыми нападать не будут. Когда расстояние до воителей наместника покойного вирана заметно сократилось, Асон подал сигнал остановиться, а сам двинулся вперёд, подозвав с собой Дракалеса, а вместе с ним, само собой, ринулась и Золина. Когда трое приблизились, все воители засуетились, увидев бога войны. Асон немного окинул взглядом всех, кто противостоит ему, а после глянул им за спину, где на горизонте виднелось приближение подкрепления Севенголя, и еле заметно утвердительно кивнул. Следом за этим раздался его могучий голос (насколько могучим этому голосу позволяла быть его человеческая сущность): «Я — генерал Асон, предводитель воинство Южного государства. А со мной — Дракалес, бог войны, и его вечная спутница — Золина» Он помолчал, дав немного времени обсудить словосочетание «бог войны», а после продолжил: «Договор был нарушен. Мармар, виран Северного государства, вторгся на наши земли и пал. Вы всё правильно слышали. Ваш владыка побеждён. И даже дух гнева не помог ему. Ваша страна лишилась головы. А потому мы предлагаем вам принять поражение и сдаться нам на милость. Не позвольте своему гневу править вами, не дайте свершиться этой ошибке повторно. Мы проложим свой путь до столицы и погасим этот самый очаг гнева. Мы пришли освободить вас от гнёта нечестивого веянья, чтобы в Андоре мог воцариться мир, истинный мир, и не было больше никакой вражды» Асон сказал ещё многое в подкрепление своего слова. А Дракалес внимательно наблюдал за состоянием сердец этих воителей. Он был прав — ими движет не только морок, но и приказ советника. А потому их решение не было удивительным. Немного посовещавшись, они избрали одного из воителей, чтобы он отвечал Асону. Немного подавшись вперёд, он сказал, что они, как бы ни хотели избежать вражды, не могут пропустить захватчиков. А потому он упрашивал Асона повернуть и уйти восвояси. Генерал попытался дозваться до их здравомыслия, лелея надежду на то, что они ещё способны принять верное решение. Однако ничего не выходило. А Дракалес ему об этом сказал ещё во время первого ответа авангарда. Но генерал отвечал, что знает об это, просто должен всесторонне предупредить противника, чтобы у него на сердце не осталось угрызения совести, ведь он сделал всё возможное, чтобы решить этот вопрос миром. В общем, когда в третий раз общий язык так и не был найден, генерал, бог войны и воительница вернулись к остальному воинству, после чего войсководитель подал сигнал идти в наступление. Дракалес чуть-чуть усилил дух войны, так что гвардия Адина вела уверенное наступление, когда как авангард советника чувствовал себя совсем неуверенно. Подкрепление Севенголя тоже двинулось в атаку.

Бой был начат. И преимущество в нём сохранялось за нападавшими на протяжении всего времени. Хоть Дракалес прибавил боевого духа воителям, от этого они не стали сражаться лучше. Он просто убрал все преграды и трудности, чтобы они могли биться здесь безо всяких преткновений. Они сражались своими силами и пользовались в битве только лишь теми знаниями, которые они обрели, пока их тренировал бог войны, что помогло обеспечить им явно преимущество над противниками. Дракалес в этой битве не участвовал, потому что она была скучной. Воители и воительницы противника избегали сражений с ним, ведь понимали, что против такого исполина у них нет ни единого шанса на победу. За то он видел, как сражались те, кого он наставлял. Конечно, отрадой для его могучего взора была Золина. Ведь, как и он, она скучала в этом сражении. Она даже не прибегала к каким бы то ни было приёмам, ведь ей хватало лишь взгляда, брошенного на противника, чтобы понять, в какую сторону необходимо уклониться, чтобы избежать удара, и в какую точку направить удар, чтобы одолеть противника. Она была настолько искусна, что умудрялась не убивать, а лишь ранить того, с кем сражалась, а после приступала к следующему противнику. У остальных так грациозно вести сражения не получалось, а потому им приходилось наносить смертельные раны. Не успело утро превратиться в день, как сражение было завершено. Осталось всего 49 раненных воителей и воительниц, которые не могли продолжать сопротивление. Асон приказал не трогать их, позволив тем идти, куда глаза глядят. После этого генерал встретился с сураном Севенголем. Как оказалось, помощник Адина сумел собрать больше трёхсот воителей, но теперь понимал, что сделал это зря, ведь в этом сражении им практически ничего не досталось. Асон же призвал сурана и всех, кого он собрал, с собой на штурм столицы, утверждая, что уж там-то им пригодятся все силы. Севенголь, конечно же, примкнул, ведь победа над Мармаром и столь успешное продвижение гвардии Южного государства вглубь Северного убедили его в том, что Адин всё подготовил. Он хотел повидаться с самим вираном, но генерал объяснил ему, что тот остался в своей стране, чтобы устроить все дела там. Но вместо него войсководитель познакомил сурана с богом войны. Тот, конечно же, пришёл в трепет от одного только вида огромного ваурда и сказал, что, несмотря на рассказы гонца, который видел Дракалеса, пока посещал Адина, всё равно воочию лицезреть самого воителя Атрака — непередаваемое ощущение. Он вознамерился немного поинтересоваться, какого это, быть богом войны, однако Дракалес угасил этот дух, сказав, что так они лишь теряют время, которое могли бы потратить на приближение к столице. Севенголь утвердительно кивнул в ответ на это высказывание и ринулся отдать распоряжение своим воинам. Сверяя показания лазутчиков с местом положения, где они сейчас находятся, генерал корректировал направление, в котором он собирался двинуть своих воителей.

Таким образом поход был продолжен. Асон направлял лазутчиков теперь так, чтобы они проникали в столицу и несли донесения уже оттуда. Его волновало всё: и количество защитников, и слабые стороны в обороне, и стратегия Ангора, и расписание смены часовых, и рацион питания воителей, и водные пути, и другие ничего не значащие для Дракалеса сведения. В общем, к этому дню он готовился очень скрупулёзно. Как признался генерал, он прочёл великое множество книг, написанных генералом Арнаком, и по его наставлениям вёл эту наступательную тактику. Но всё же он не упускал возможности взять у Дракалеса всякий раз какой-нибудь совет, чтобы поступить наилучшим образом. А варуд отвечал ему, что в его задумке он не видит изъяна. Всё, что планирует сделать генерал, весьма хорошо. Он даже напомнил ему, что против гнева нужна хорошо продуманная тактика. То, как генерал распоряжается сведениями лазутчиков, какие он приказы им отдаёт, как он собирается поступить, всё это было правильным. А потому он лишь советовал ему не сомневаться в этом и поступать по задуманному. Дракалес поможет ему воплотить всё это на поле боя.

И вот, гвардия, ведомая Асоном, в состав которой вошло подкрепление Севенголя, разбила лагерь в стороне от широкой дороги, которая ведёт в Гальторин. Генерал, тарелон, правая рука бога война и Севенголь стоят на этой самой дороге и глядят вдаль. Чуть слева опускался закат. Все видели только лишь неприступный город. Но бог войны видел, как над этим городом клубился и скручивался спиралью пожар гнева. Да, вот он, источник ненависти, который нужно погасить, после чего одно из трёх поручений его оцта будет исполнено. Почти все лазутчики завершили свои поручения и сейчас находятся в лагере. Остался лишь один, последний. Он должен вручить Ангору послание Асона и дождаться от него ответа. Дракалес утверждал, что войны не избежать, что объятый духом гнева нечестивый советник только лишь поднимет на смех предупреждение Асона. Однако генерал был непреклонен. Он должен был предупредить противника, должен был предпринять всё необходимое, чтобы очиститься от его крови, чтобы показать: иного выхода просто не было. Враг сам предрешил свою судьбу. И на следующий вечер соглядатай принёс известие от Ангора — быть войне.

Пока осадные машины выставлялись в боевую позицию и нацеливались на столицу, гвардия также готовилась к нападению с тыла, ведь соглядатаи, которых Асон расставил по периметру, донесли, что воинство суранов, а также народное ополчение собираются для того, чтобы нанести удар сзади. Поэтому всё основное воинство по приказу генерала будет принимать бой именно от них. Несколько человек будет обслуживать осадные орудия. Генерал будет руководить сражением в тылу, осаду он доверил Золине. Асаид и Вихрь будут пока что помогать тем, кто сражается с воинством суранов и ополчением. Но, если понадобится, они ринутся защищать катапульты. Таран пока что останется не у дел до времени, когда нужно будет брать уже саму столицу. «А чем будешь заниматься ты?» — поинтересовался Асон у Дракалеса. Тот отвечал ему: «Ты — генерал. Что скажешь, то я и буду делать» Пока войсководитель размышлял, куда можно будет поставить бога войны, тот предложил: «Я могу быть катапультой» — «Поставить самого Дракалеса за катапульту? Мне будет гораздо выгоднее забрать всех с тыла и приставить к осадным машинам, а тебя на их место» — «Ты не уловил суть моего предложения, ведь я попросился не за катапульту, а на место катапульты. Я стану дополнительным осадным орудием. Моя сила позволит мне метать огромные камни в стены вражеского города» Удивлению генерала не было предела: «Хотел бы я на это посмотреть» — «И увидишь, если прикажешь мне это» — «Что ж, так тому и быть. Камней припасено достаточно. Хватит и для тебя» Ваурд кивнул ему ответ.

Утро превратилось в день, и первые признаки нападения вражеских сил не заставили себя ждать. Но Дракалес почувствовал приближение гневных людей ещё задолго до того, как они подступили к гвардейцам. Однако теперь, когда можно уже строить тактики, а вместе с этим и расставлять войска, тарелон издал боевой клич, после которого каждый наполнился решимостью и стойкостью. Оружия как будто бы сделались легче, доспехи стали удобнее, ноги начали более уверенно стоять на земле, а время как будто бы чуточку замедлилось, дав их разумам возможность принимать быстрые решения. Золина усмехнулась, когда генерал назвал Дракалеса дополнительной осадной машиной, которую она будет направлять: «А почему сразу катапульта? Руками, что ли, не можешь стены разрушать?» Ваурд мрачно заявил: «Когда приблизимся к стенам, тогда можно будет и руками» — «Что ж, надеюсь, обстоятельства позволят нам это сделать. Хотелось бы увидеть это собственными глазами»

Прошло ещё немного времени. И воинство гнева приблизилось настолько, что наступила пора начать сражение. Асон приказал воителям сойтись в битве, и сражение в тылу послужило сигналом к тому, что уже можно начать также и осаду. Золина отдала приказ зарядить катапульты, а сама глядела на то, как ваурд без особых усилий поднимает с земли тяжеленный камень и готовится швырять его. Когда девушка убедилась, что все готовы, её повторный приказ ознаменовал начало штурма, и камни взвились ввысь. Однако камень Дракалеса летел не так, как камни машин. Он бросил огромный валун так, чтобы тот меньше находился в подвешенном состоянии. Катапульты швыряли свои снаряды навесом, так что они обрушивались сверху, когда как ваурд направлял свой так, чтобы он разил цель напрямую. Первый залп оказался не совсем успешным. Хоть машины выставлялись так, чтобы поражать самую слабую часть города — главные врата, но именно по вратам попал только лишь один камень — тот, который пульнул бог войны. Большинство же просто промахнулось или угодило в каменную стену, причинив наименьшие повреждения. Золина взяла совета у Дракалеса, как можно настроить катапульты так, чтобы каждый удар был наиболее эффективен. Конечно же, будущий управитель Атрака помог ей. Своим намётанным на битвы взглядом исполин видел, как нужно было метать снаряды, чтобы они как можно точнее поражали цель. Следуя этим указаниям, осаждающие готовились ко второму залпу.

Сражение в тылу было достаточно успешным. Асон держал в голове рекомендацию Дракалеса о то, что гнев можно победить тактикой, а потому он устраивал различные манёвры и западни, чтобы иметь постоянное численное преимущество над разрозненными людьми. Они были подобны диким зверям, не имеющими представление о том, что они здесь вообще делают. Они лишь бездумно кидались на всех подряд. Но гнев придавал им излишек силы, так что в открытом сражении одолеть их не получится. Именно поэтому применялась тактик. Рельеф местности, конечно, не позволял проводить тут широкомасштабные перемещения войск, ведь земли Северные представляли собой плодородные равнины, а потому приходилось прибегать к сложным манёврам. Обученные Дракалесом гвардейцы достаточно успешно справлялись с ними, как и воители Севенголя. Но иногда генералу не удавалось предвидеть всех обстоятельств, из-за чего происходили ошибки, и начинались потери. В основном среди подкрепления Севенголя, так как воинство Асона могло компенсировать тактические ошибки своей боевой подготовкой. Всё же манёвры давали им преимущества перед толпой, чьи взоры застелены пеленой гнева. Ну и, конечно же, боевой дух, навеянный кличем, поддерживал этих воителей, так что они бились с большой самоотдачей. Войска не подпускали врагов с тыла к боевым машинам, так что тем было предоставлено достаточно времени для того, чтобы приноровиться к использованию катапульт, а Дракалесу для того, чтобы хорошенько забросать врата камнями. От трёх его попаданий створы начали выглядеть неважно. А потому он остановился. Золина подумала, что у бога войны закончились камни для метания, а потому сказала, что он может брать их у катапульт. Но ваурд раскрыл одну, хоть и не самую истинную причину, сказав: «Оставь эти снаряды для тех, кто учится осадному мастерству» И тогда стало понятно, что таким образом он уступает возможность воителям из гвардии вирана приноровиться в использовании осадных механизмов. Но самая настоящая причина состояла в том, что этот процесс был скучен для него. Как он говорил, его руки способны без каких-либо устройств поломать эти хлипкие стены. И этот процесс был бы куда более увлекательным. Однако он вынужден был ограничивать себя, чтобы пройти путь самопознания, что уже начинало ему надоедать. Ведь за всё то время, пока он путешествует по этому миру, лишь единожды удалось как следует провести сражение — в тот миг, как Мармар напал на Снугду, ведь тогда воинство гневного вирана было объято пламенем гнева. Он буквально направлял их, наполнял и усиливал, так что обычным воителям с этими чудовищами ни за что не справиться. А для Дракалеса они были чем-то более увлекательным, нежели обычные слабые люди. Да, сейчас этих ополченцев тоже ведёт гнев, однако лишь малая часть его, ведь основной источник находится сейчас в Гальторине. Поэтому бог войны ожидал, когда же сможет схлестнуться с самим Ангором. Он был уверен, что это будет второе сражение, о котором будет помнить всегда. Он изредка поглядывал на то, что происходит в тылу, и убеждался лишь в одном — боевой клич делал своё дело. Медленно, однако верно противник терпел поражение, и гвардейцы не нуждались в его поддержке. Генерал всецело увлечён процессом, Асаид и Вихрь показывают вершину своей боевой подготовки и умудряются держать на себе по несколько противников одновременно. Но в основном его взор был устремлён туда, где находилась столица. Нет, его привлекало не то, как с каждым залпом катапульт удары наносились всё точнее и точнее. Он глядел на дух гнева, который непрестанно бурлил в самом сердце этого города, как столбом жуткого рыжего пламени вздымался он ввысь и метался там. Над этим очагом ненависти у ваурда уже не было власти. Он не мог приказывать ему, он мог только лишь сразиться с ним.

Ночью всякое сражение завершилось. Воинство гнева, которое пыталось прорвать тыловую оборону, умалилось, остатки гнева возвращались в столицу, так что это чувство больше не направляло это нападение. Те, кто выжили, бросились в бега. Асон приказал не преследовать их. И воители принялись было праздновать победу, однако Дракалес не позволил этому случиться, потому что считал, что причин для триумфа пока что ещё нет, ведь основное сражение ожидает их ещё впереди. Асон утвердительно кивнул и приказал всем своим собраться с силами и не разлагать боевой настрой. Когда все собрались возле осадных машин, генерал принялся распоряжаться соглядатаями, чтобы они проникали за стены столицы, высматривали слабые стороны и проводили различного рода саботажи. Он приказал, чтобы они сосредоточились на сеянии смуты, ведь всеми ими правит гнев. А это значит, что их можно будет легко стравить друг с другом. Осада в ночное время прекратилась. И не только потому, что не видно, куда нужно метать снаряды, но и потому, что этих самых снарядов уже просто-напросто не осталось. Вот лазутчики заодно и выяснят, насколько серьёзные разрушения оборонительных сооружений причинил штурм.

Пока Дракалес по своему заведённому обычаю смотрел на звёзды, с ним разговорил Уар. Могущественный голос ратарда раздался позади тарелона: «Ты хорошо справляешься. Несмотря на то, что теперь ты несёшь двойную ношу, ведь к твоей воинственной сущности прибавился ещё и гнев, ты достаточно успешно справляешься с поручением» Не оборачиваясь, ваурд в ответ спросил его: «Если я брошу тебе вызов, ты же ведь не примешь его?» — «Научись справляться с гнетущими пороками, а не заглушать их. Если для того, чтобы унять своё желание сражаться, тебе нужно именно сразиться, то это ни к чему хорошему не приведёт. Да, ты ощутишь облегчение. Однако жажда вернётся. И вернётся с новой силой. Таким образом ты лишь ещё сильнее разожжёшь свою тягу. Именно поэтому ты проходишь путь познания себя, а не шаг. Потребуется какое-то время, чтобы обуздать свою воинственную сущность. И у тебя это получается» — «Значит, ты пришёл подбодрить меня?» — «Если потребуется. Ведь моя цель состоит не в том, чтобы унизить тебя или насладиться твоими внутренними терзаниями. Твой отец поручил нам возвеличить тебя. И если для того, чтобы ты удостоился величия, мне нужно будет, как ты говоришь, подбодрить тебя, то я это сделаю. Но видишь ты меня по совершенно иной причине. Скоро Ангор будет побеждён, и ты покоришь остатки гнева. Больше этого порока не будет в этом мире. Знай: когда это произойдёт…» Он не договорил, потому что его прервал голос Золины: «Ну где же ты ещё можешь быть?» Однако, почуяв, что он не один, тут же замолкла и замерла. Да-да, именно почуяла, что вместе с Дракалесом стоит ещё один обитатель Атрака. А кто это, если не один из его учителей. Кто именно, понять она уже не могла. Когда воцарилась тишина, он закончил своё предложение: «Когда это произойдёт, ты получишь моё одобрение. И на треть твой путь будет завершён» После этого оранжевый блеск его глаз низринулся на воительницу, которая стояла, страшась поднять свой взор от земли. Чуть помолчав, он заговорил: «А ты, Золина, отданная предназначению, знай, что воители Атрака помнят твоё имя» После этого произошла красная вспышка, и ратард исчез. Остался лишь ваурд. Поравнявшись с ним, она, пытаясь скрыть приятный трепет на душе, спросила: «Что это значит?» — «Что ты стала иметь значение для нас» — «А для вас — это для всех воителей Атрака?» — «Именно. Ты приобрела черты личности и навыки ведения боёв, достаточные для того, чтобы не быть убитой ваурдом или ратардом, когда бы ни ты повстречалась с нами во время боевого марша» «Что ж, уже неплохо, — её голос сделался увереннее, — Значит, я могу ходить по мирам и не бояться вообще ничего» — «И здесь ты тоже правильно сказала. Твои боевые способности вышли за грани слабых народов. Любой бы из них, будь то хоть человек, хоть урункрок, не выстоит против тебя. А самую страшную напасть, которую нужно бояться каждому существу, ты можешь считать своими союзниками» Чуть помолчав, она отвечала: «А, я поняла: сейчас прибежит Асаид, растрясёт меня и скажет, что пора идти завтракать. А весь наш поход сюда окажется не более, чем сновидением. Эх, надо бы как можно дольше не поддаваться на это» Дракалес ничего не отвечал, лишь продолжая молча глядеть на звёзды. Она снова заговорила: «И что, ты не обернёшься, не выхватишь оружие и не скажешь, чтобы мы немедленно сразились?» — «Ты хочешь сражаться?» — «Да, то есть нет. Я хочу обучаться, хочу становиться более искусной в битве, хочу быть непобедимой» — «Хорошо. Научись побеждать свои пороки, а не затыкать их. Если ты думаешь, что для победы тебе нужно сразиться, то это ни к чему хорошему не приведёт. Ты ощутишь, как это чувство прошло. Однако оно вернётся с новой силой. Ты захочешь сражаться ещё и ещё. Получается, ты не побеждаешь, а лишь оттягиваешь своё поражение» — «Это ты сейчас к чему?» — «Одна из мудрых мыслей. Запомни её. Но к тебе это не относится. Ты же ведь хочешь не сражаться, но обучаться. А это хорошо. Тогда приступим» Дракалес занял боевую позицию и приготовился к сражению. Золина среагировала моментально, выхватив Лакизу из ножен. Однако, увидев, что в руках её учителя нет никакого оружия, перестала поддерживать свою готовность, говоря: «Мне тоже сложить оружие?» «Нет, — голос принадлежал богу войны, однако сейчас в нём чувствовалось какое-то другое существо, — Мы продолжим так» Девушка опять начала чувствовать себя неуверенно, однако понимала, как нужно делать, и принялась ходить вокруг него, чтобы угадать его личность. Да, пока что только угадать. Она ещё находилась на первых этапах познания этой способности. Но медленно, однако верно их поединок начался. Но Золина не вынесла и пары ударов, будучи поверженной простыми движениями ваурда. Давненько она не чувствовала вкуса поражения. Да, сносить его стало тяжелее. Однако она собрала волю в кулак и каждый раз поднималась с земли, чтобы продолжить сражение.