Атрак (СИ)

Часть 5

На улицах было не продохнуть. Многие преодолели долгий путь, чтобы явиться в Каанхор и поглядеть на состязания воителей. Все они стремились в одном направлении. К ним примкнули Дракалес и Золина. Всякий, мимо кого проходил высоченный ваурд, уступали дорогу и с затаённым изумлением глядели на его не по-человечески великую стать. Лица тарелона Атрака никто не видел, ведь капюшон скрывал его.

Светило начало закатываться, и они настигли главную площадь. Но течение народа затруднялось вратами, ведущими туда. Четыре металлические створы были распахнуты настежь, но и этого не хватало для того, чтобы движение чрез них было беспрепятственным. Пока они медленно продвигались к месту, Дракалес устремил взор свой вперёд и видел, как народ выстраивается вдоль отведённого для боёв места. «Там и мои учителя» — сказал ваурд. Золина, поняв, что её спутник пользуется своим высоким ростом, чтобы увидеть то, что творится на главной площади, посетовала: «Я тоже хочу посмотреть, что там» И в тот миг могучий ваурд усадил девушку себе на плечо, и таким образом Золина смогла видеть то, что творится впереди. Она долго озирала главную площадь, по большей степени дивясь изменениям. Но тут её взор пал на ратардов, ожидающих своего ученика у места сражения: «А вон и твои учителя. Ждут своего будущего владыку…» Многим слова эти показались непонятными, но никто не осмелился поинтересоваться, что имела в виду счастливая обладательница столь рослого спутника.

Наконец врата были преодолены, и путники входят на главную площадь. Золина на мгновение приостановилась, чтобы полюбоваться высокими строениями, стоящими вокруг площади, и статуе Астигала, но, поняв, что ваурда это вовсе не беспокоит, устремилась за ним. Однако к учителям его не подошла, как и в прошлый раз, остановившись в нескольких шагах позади Дракалеса. По старому обычаю воители поприветствовали друг друга, и ваурд отчитался: «Прибыл я сюда, как вы и наказали» Отвечал ему Уар: «Отрадно, что послушен ты нашему слову» — «Отчего ж мне не слушать наказаний отца моего?» — «И это верно, — ратард обратил лицо на арену, где вскоре состоятся поединки, и после продолжил, — А теперь посмотри сюда. Это место тебе знакомо. Напоминает оно то, где мы с тобой сражались, наращивая навыки владения оружиями. Здесь то же самое. В тех сосудах торчат рукояти различных орудий. Пред началом сражения тебе нужно погрузить свою руку туда и вынуть оружие под стать тебе. То же обязан сделать и оппонент твой. Когда виран объявит начало турнира, ты можешь начать сражение. Но в этом поединке помни, что ты обитаешь средь слабого народа. А потому твоя цель в испытании этом — научить самого себя сражаться сообразно противнику, ведь истинная победа достигается в честном поединке. Так, если ты одолеешь врага с одного единственного удара, будет ли это истинным триумфом?» — «Я понял. Непременно так и поступлю» Лиер говорил следующим: «А́дин — виран этих земель. Является он потомком славного Астигала, кого твой отец пощадил за величие. Это величие унаследовал и правнук его. Так что будь учтив с этим человеком» — «Непременно так и станет всё» Заговорил тогда Татик: «Видится нам, что эти земли давно утеряли веру в чудеса и невероятное. Потому отыщи способ, как привлечь внимание вирана к себе. Придумай то, чего давно не случалось или не случалось вовсе. Это будет верным ходом и скорой дорогой к тому, чтобы воссесть по правую руку от него» — «Я непременно последую твоему совету, Татик» После него заговорил Лиер: «А теперь взгляни на оппонентов своих и пойми, что не так много их» Обратил свой прозорливый взор ваурд в ту сторону, куда ратард указывал, и видит: вот, стоят двое. Один облачён в кожаную куртку и кожаные штаны, а на правом плече его металлическая пластина была надета. В руке своей сжимал он меч, который требовал ухода и заточки, что безмолвно свидетельствовало об одном: много битв пережил этот клинок, а, значит это, что хозяин его — мастер меча. Второй был моложе первого, но облачение его было более воинственно. Носил он на себе полный комплект стальных лат, и в руку его также был вложен меч, ещё совсем новый, выкованный не более двух дней ранее. А в левой руке его покоился щит могучий. И своим взором, пронизывающим всё и всех, Дракалес увидел, что не совсем обычен этот щит. Новым он был и чары могучие на себе носил. Стало быть, кузнец, что выковал ему пластину, весьма умудрён в своём ремесле. Понял ваурд также, что этот парень несмышлён в битве, что полагается он на свои доспехи неуязвимые, на свой новенький меч и не ведавший битв щит. Стало в тот миг Дракалесу очень интересно: если те двое скрестят свои клинки в честном бою, кто выйдет победителем? Нагой воитель иль облачённый в сталь юнец? И тут запели трубы, предвещая приход его величества. Гомон тут же прекратился. И после недолгих фанфар врата дворца распахнулись, и виран, сопровождаемый несколькими десятками гвардейцев, выходит на главную площадь. Это был мужчина, разодетый в пышный наряд, а голову его венчала корона. Седина уже успела украсить его, и выглядел он вполне внушительно, а его народ рукоплескал своему владыке, радуясь его присутствию. Адин не отказывается от своей славы и в ответ на рукоплескания в его честь поднимает ладони вверх. «Типичное человечье тщеславие» — почти шёпотом произнёс грозный воитель в балахоне. Многие с недоумением глянули на него.

От главной площади к дворцовой аллее поднималась небольшая лестница. И виран располагался на самом верху, и получилось так, что всякий, стоявший на площади, мог видеть его, а он в свою очередь мог видеть каждого, кто прибыл посмотреть на поединок. Немного оглядев присутствующих, он задержал взор на четырёх рослых незнакомцах, стоящих чуть в стороне, а после этого возвысил голос, и голос этот был могуч: «Славный народ Каанхора и других городов нашей необъятной страны! Я, виран Адин, рад приветствовать вас на двухсот тридцать седьмом показательном турнире Лурта́р, тень войны! По традиции, введённой моим предком Астигалом, — он указал на монумент своего прадеда, — всякий, изъявивший желание войти в воинство Каанхора, может быть принят беспрекословно, пройдя это посвящение. Мы чтим традиции предков и будем мудро пользоваться тем, что они оставили нам в наследие. Луртар объявляю открытым!» Под очередные рукоплескания виран опустился на принесённый его слугой трон и дождался окончания триумфа. Дракалес непрестанно улавливал на себе взор Адина, как словно он пытался углядеть в непроглядном лице кого-то знакомого. И пока овации продолжались, он мог себе это позволить. В тот же миг, как народ стих, управитель заговорил: «И по традиции символичная молитва» Люд опустил головы, и тишь воцарилась вокруг. Адин продолжил: «Чтя величие войны и святость триумфа, мы, прощённый народ, преклоняем главы свои пред тобой, могучий Победоносец. По твоему велению и по твоей воле я, прощённый виран, дарую меч и шлем всякому, кто в этот день возжелал твоей благости. И пусть Луртар будет ритуалом посвящения в твои рекруты. Том а Нуо́л[1]» Последнее выражение громом прокатилось средь людей. Теперь перекинул виран свой взор на двоих претендентов, а после обратился к ним: «Что ж, попросим наших будущих воителей представиться. Мы все, конечно же, знаем Асаи́да, сына нашего досточтимого кузнеца Мо́лы, но по традициям Астигала мы предоставим ему слово. Пожалуйста, проходи на поле сражения и говори» Юноша, неуверенно передвигаясь в своём обмундировании, вышел на арену и, подняв забрало шлема, возвысил свой не слишком сильный голос: «Меня зовут Асаид. Мне уже двадцать лет, и я решил вступить в воинство, чтобы служить вирану!» После того, как его слова завершились, постояла небольшая тишь, затем народ возрадовался такому заявлению, ведь, помнил Дракалес из поучений мудрого ратарда, что служение в гвардии вирана есть проявление самоотверженности и мужества, и за это народ его восхвалял. После долгих оваций и восклицаний Адин сказал: «Что ж, Асаид, это достойная цель, и я уверен, ты будешь неоценимым рекрутом. А теперь попросим второго пока что неизвестного нам претендента выйти на поле сражения и представить себя» Асаид отошёл в сторону, когда как второй вышел на середину и своим могучим и спокойным голосом заговорил: «У меня нет имени. Но меня все зовут Вихрь за мой динамичный стиль битвы. Я раньше был налётчиком из клана Мародёров. Мы грабили не странствующих купцов, а богатые кареты, окружённые телохранителями и стражниками. Но те времена остались позади. Оглянувшись назад, я понял, что проживал жизнь зря, поэтому, глубоко задумавшись над своим предназначением, решил посвятить свою жизнь благому делу, пока на то позволяют силы. И вот я тут. Спасибо» Договорив это, Вихрь отстранился. И затянувшуюся тишину никто не развеял приветствием. Чуть помолчав, Адин сказал: «Что ж, одуматься никогда не поздно. Я думаю, этот поступок заслуживает похвалы» Виран зааплодировал, его подхватил весь народ. Но аплодисменты были не столь радостны, как во время речи Асаида. Это выражало человеческое лицеприятие: рады люди приветствовать того, кто им был мил и, кажется, свершает великий поступок, нежели раскаивающейся убийца. Отдав должное Вихрю, Адин продолжил: «Может, остался средь присутствующих тот, кто возжелал также принять участие в Луртаре?» Взор вирана устремился в сторону Дракалеса. И ваурд не отринул приглашения: «Верно подметил ты, виран, остался ещё один, ведь есть и у меня желание принять участие в сражении, но имеется у меня условие одно: я желаю, чтобы они оба сразились против меня одного» Средь людей поднялся ропот, ведь это было чем-то новым, чем-то непривычным, но Адина это даже порадовало, и он отвечал незнакомцу: «Да будет так, но для начала представься, чтобы всем стало понятно, кто будет третьим претендентом» Его речь подхватил кузнец, тот самый кузнец Мола, чьим сыном был Асаид: «Но ваше высочество, как это так?! Мой сын достаточно обмундирован, чтобы сражаться в одиночку! Почему он должен биться в паре со своим оппонентом против какого-то там незнакомца?!» — «Успокойся, друг мой. Незнакомец пожелал скорого поражения, так пусть же это случится, и после твой сын и Вихрь сразятся» Претензий у Молы не возникло, и в тот миг же заговорил тарелон: «Дракалес — имя мне. И здесь я для того, чтобы пройти путь познания себя» По всей видимости, все ожидали продолжение речи, однако чуть помолчав, Адин ответил ему: «Что ж, Дракалес, голосище у тебя что надо. Пройди на арену и покажи, что ты можешь. Асаид, Вихрь, вас я тоже попрошу проследовать в центр» Дракалес двинулся к месту будущей битвы. Золина шепнула ему в тот миг, как он проходил мимо: «Только не убей их, прошу»

Дракалес без оружия предстал пред обоими претендентами на поражение. Они же держали мечи наизготовку, однако один это делал верно, когда как другой выглядел в своей боевой стойке нелепо. Заговорил виран: «Дракалес, у нас по традиции принято брать оружие в руку. Если у тебя нет своего, ты можешь взять его из оружейной урны» Ваурд отвечал: «Я могу сразить их без помощи клинка» — «Это похвально. Но мы чётко следуем традициям нашего предка. И по традиции ты должен взять в руку оружие» Исполин проследовал к урне с различными топорами, мечами и булавами. Опустив же руку свою могучую туда, он вынул двуручный топор и, удерживая его одной рукой, предстал перед оппонентами. Дракалес чуял, как росла неуверенность Асаида. И хоть забрало, надвинутое на лицо, скрывало его страх, ваурду не нужно было видеть глаза, чтобы понять, насколько испуган противник. Дракалес водрузил топорище в землю. Раздробив каменный пол, оружие ушло на доброю половину в грунт. Воитель обратился к юноше: «Ты давно побеждён, ведь страшащийся воитель уже не способен победить» «Нападай» — шепнул Вихрь. «Ага, — пытался тщетно шептать в ответ Асаид, — Сам нападай» — «Нападай, говорю. Отвлечёшь, а я сражу его. Потом спокойной подерёмся — и дело с концом» Дракалес откровенно усмехнулся тому. Асаиду ничего не оставалось, кроме как сделать свою неуклюжую попытку нанести удар сверху. Но тот нелепый шаг, тот глупый замах… Разум Дракалеса затянула пелена гнева. Он готов был перерубить это ничтожество пополам. Но здравый рассудок поборол ярость. Тарелон только сделал шаг в сторону и лёгким толчком ладони отправил юнца наземь очень надолго, потому что тяжесть его доспехов была для него обузой. Громоздкая железяка рухнула на вымощенную площадь, из-под шлема вырвалось монотонное «Ай». Вихрь лишь успел сделать шаг, но, поняв ничтожность попытки своего новообретённого напарника отвлечь внимание оппонента, оставил даже мысль зайти с фланга и нанести удар, а потому заговорил так, чтобы было слышно только Дракалесу: «Вот тебе избалованные детишки знатных родителей. Напялили костюмчик не по размеру и думают, им теперь всё по плечу» Увидев несговорчивость своего противника, Вихрь стал прокладывать тактику к победе. Сын кузнеца даже не пытался встать, потому как осознавал тщетность этой попытки. Немного поглядев за тем, как Дракалес будет вести себя на различных стадиях битвы, Вихрь убедился, что врасплох этого исполина не получится взять, а потому ринулся в атаку. И во взгляде воителя без доспехов читалась мрачная решимость: «Том эр нуол», за что ваурд его сильно зауважал, а потому стал сражаться, как советовал ему учитель, на уровне подготовки Вихря, пытаясь улавливать его темп битвы. И бывали такие моменты, когда поражение к нему подкрадывалось очень близко, но по воле Дракалеса этого не случалось, и битва продолжалась дальше. Но оружия ваурд в руку взять не пожелал, показывая величие способности уклоняться от ударов.

Бой этот мог бы длиться вечность, если бы время было бесконечно. А ведь опускалась ночь. Но Дракалес желал поскорее окончить свой путь. Люд с изумлением глядел на изобилие приёмов, производимых Вихрем и Дракалесом. Это был уже не ритуал вхождения в гвардию вирана, а, скорее, сражение двух умелых воителей, которые просто-напросто хотели выяснить, кто из них сильнее. И сам виран был изумлён тому, что видел перед собой. Асаиду помогли подняться его отец и мать, и теперь он вместе с ними стоял в толпе зрителей. Ваурд решил побеждать и при следующем молниеносном выпаде Вихря вырвал его меч и наставил его на оппонента. «Том! — воскликнул виран, — Славная победа! Вы все стояли до конца. И все победили. А теперь проследуйте за мной. Я буду определять вас в свою рать. А все остальные, готовьтесь! По традициям пир в честь победителей начинается!» В тот миг, как слова вирановы оборвались, заиграла музыка труб и барабанов, а многочисленные слуги, выходящие из дворца, несли с собой столы и стулья, чтобы устроить на главной площади огромный праздничный ужин. Всем было понятно, что затянувшаяся битва уже изрядно поднадоела всем. Виран хотел поскорее узнать, кто такой, этот Дракалес, а все остальные не могли дождаться, когда же будет объявлен этот самый пир, ради которого большинство тут и собралось, по правде говоря. Дракалес оглянулся и не увидел своих учителей, что значило лишь одно — путь, что пролегает дальше, суждено ему пройти без мудрых указаний, потому он тут же примкнул к Асаиду и Вихрю, которые уже держали путь к чертогам вирановым, ведомые самим Адином. Золина устремила свой шаг за тарелоном Атрака.

Навстречу спешили люди, несущие кастрюли, блюда и прочие кухонные принадлежности. Многие были настолько поглощены своей работой, что не обращали никакого внимания на входящего вирана и участников сражений. Те же, чьи разумы были свободны от предстоящего пиршества, подолгу разглядывали высокого незнакомца в чёрном балахоне, стараясь проглядеть через вуаль тьмы, окутавшую его лик. Но тщетны были те попытки.

Чуть правее от входа во дворец стоял мужчина, облачённый в полный комплект латных доспехов, под стать Асаидовых. Но если юноша выглядел в них нелепо, то рослый воитель вполне вписывался в них. Хоромы управителя Дракалесу сразу же приглянулись. Оглядывая строение потолка, стен, колонн, окон, воитель из Атрака оценил их по достоинству, потому что всё было устроено так, чтобы обитель Адина была неприступнее стен городских. Виран обратился ко всем через плечо: «Это генерал Асо́н, мой полководец и правая рука» «Правая рука, — мелькнула мысль в главе ваурда, — Получается, мне нужно занять место этого человека» Виран продолжил: «Он наблюдал за битвой с балкона моего дворца и должен поговорить с вами»

Адин сказал: «Ну что ж, Асон, вот наши воители» Генерал обратился ко всем, и был голос его тих, но грозен: «А почему их четверо?» Виран взглянул на Золину и спросил: «Девушка, вы что-то хотели?» Дракалес взялся отвечать: «Она последовала за мной в город и прошла путь мужества, доказав тем самым, что достойна находиться рядом со мной» Асон отвечал: «Что ж, рядом с тобой, как ты говоришь, находиться она право доказала, но кто разрешил ей находиться тут? Здесь сбор воинов, а не девичник» — «Уверяю тебя, генерал Асон, эта дева в боевом ремесле смыслит лучше большинства воинов твоих» — «Ты кто такой, чтобы сомневаться в моих воинах?» Как же смаковала Золина следующее мгновение, как же сладко было у неё на душе, ведь Дракалес сдёрнул капюшон, открыв всем свой облик. Не нужно было слов — хватило одного лишь взгляда, брошенного в оранжевые глаза ваурда, чтобы все поняли, кто воздвигся пред ними. Асон в тот же миг пал на колени, как и Асаид с Вихрем. Заговорил генерал: «О, могучий Датарол Победоносец, для меня честь принять у нас столь могучего гостя в наших краях» Дракалес же ему отвечал: «Встаньте, потому что воин не приветствует воина поклоном» После того, как все поднялись с колен, тарелон продолжил: «И не Датаролом зовусь я, потому что он отец мне. Я же — Дракалес, наследник мира войны и будущий томелон Атрака» Асон вновь пал на колени: «Славен будь Дракалес, наследник Датарола, тарелон Атрака и будущий томелон войны. Для нас вечная честь принимать у себя всякого, кто связан с ратардами и Победоносцем» Дождавшись окончания пылких речей генерала, ваурд сказал: «Я же просил: предо мной не склонялся никто, потому что не заслужил я похвалы и славы, которой владел отец мой, но стремлюсь их завоевать» Поднявшись, Асон сказал ему: «Как скажешь, Дракалес. И прошу простить, что с неприязнью отозвался о тебе и о спутнице твоей. Просто был в неведении, кто предо мной стоит» Адин взялся говорить: «Я очень горд, что на мои годы выпала честь принять у себя ратарда» «Ваурда, — перебил речь вирана Дракалес, — Ратарды были воинством моего отца. И править ими я пока что не имею власти. Но есть ваурды — те, кто были созданы мною. И я — первейший из ваурдов» — «Да будет так, первейший из ваурдов. Как ты говоришь, пришёл сюда, чтобы познать самого себя?» — «Именно так это. Должен я войти в ряды воинства твоего и служить тебе, подобно тому, как служит всякий воитель в рядах твоих. Таков мой путь, такого повеление моего отца» — «Значит, великий тарелон Атрака будет служить рядовым в моих войсках?» — «Именно так. Но помни: величие, которым ты одаряешь меня, я ещё не заслужил» — «Да будет так, Дракалес. Хоть и сложно будет мне да и всем относиться к тебе как к обычному бойцу, всё же мы постараемся не превозносить тебя, пока ты не заслужишь этого» — «Всё верно, потому что всё должно иметь меру и цену» — «Ну что ж, теперь, когда вопрос могущества Дракалеса решён, я хочу, чтобы генерал Асон поговорил с вами. Пожалуйста, генерал» Воитель сделался серьёзным и начал речь: «С Дракалесом всё понятно. Асаид. Скажи, сын моего друга, как долго ты носил эти доспехи?» Почуяв укор в словах генерала, юноша замешкался и робко ответствовал: «Надеваю только второй раз» — «И как же ты собрался биться с вражеским воинством на бранном поле? А если сражение затянется? Да эти доспехи станут для тебя непосильной ношей. А меч? Ты хоть раз видел, как настоящий воин орудует этим прекрасным оружием? Сколько времени ты упражнялся с ним?» Молодой латник совсем поник и понял, что в воинство вирана ему попасть не суждено, потому даже не стал отвечать на последний вопрос генерала, предоставив грозному воителю решить за него участь. Увидев всё это, Дракалес решил вмешаться: «Не торопись с выводами, генерал, ведь желание научиться воевать уже само по себе благо. Его тело ещё не готово носить доспехи и держать оружие, но вспомни же, как пылало его сердце в тот миг, как вышел он на поле битвы. И он уже победил лишь потому, что явился сюда. Я же говорю тебе: не пройдёт и десяти дней, как пред тобой будет стоять не щуплый рекрут, но истинный носитель лат» В задумчивости погряз Асон. Размышлял же он над словом ваурда, ведь считал воителей Атрака знатоками военного дела и жаждал поучиться боевой мудрости у одного из них, а потому решительно настроился улавливать каждое слово, исходящее из уст Дракалеса, обдумывать его и запоминать. А потому он призадумался, а после отвечал: «В этом есть смысл. Да будет так. Асаид, срок тебе — десять дней, чтобы научиться пользоваться своими доспехами и оружием» На что юноша отвечал ему: «Том а нуол!» Асон одобрительно кивнул головой, а далее обратился к Вихрю: «Я видел твоё мастерство владения мечом. Ты хорошо знаешь своё оружие, но скажи, как ты будешь сражаться в латах?» Вихрь, не испытывая никакого трепета пред генералом, отвечал: «Латы я не ношу с самого моего юношества, потому что они тяжелы и обременяют мои движения. В моём стиле битвы главное манёвренность. Латы же сделают меня неповоротливым» — «Но на войне тебе придётся сражаться в сутолоке. И пока ты будешь одолевать одного противника, другой подкрадётся сзади и одним ударом лишит тебя жизни, когда как в латах ты мог бы избежать этого» — «Помимо ловкости я обладаю хорошим вниманием. Поэтому мне нужна наибольшая свобода движений и видимости, чтобы не терять это преимущество. Шлем же будет мне мешать. Помимо этого, я владею техникой сражения сразу с несколькими противниками» — «Не стоит недооценивать врага на поле брани. Ты будешь сражаться не против стражников, которых приставляют лишь для видимости, нежели для защиты. Те, кто выйдут против тебя, будут натренированы, ловки и хитры так же, как и ты, если не больше тебя» — «Что ж, тогда моё место среди Мародёров» Вихрь собирался покидать крепость, однако ваурд его остановил: «Не стоит торопиться с выводами. Вспомни, что сподвигло тебя вступить в ряды гвардии. Ты бежал от прошлой жизни сюда. И какова твоя цель? Услыхать отказ генерала и вернуться туда, где ты потеряешь остатки самого себя? По мне так, путь этот выбирает лишь тот, кто потерпел поражение. Так ли это?» «Нет, — чуть помолчав, сказал меченосец, — Я победил, разве не так сказали вы, ваше величество?» Виран утвердительно кивнул в ответ на речь бандита. Дракалес продолжил: «Так чего же ты отступаешь перед пустотой? Уверяю тебя, не пройдёт и десяти дней, как сделаешься ты могучим воителем, который способен носить доспехи и сражаться так же ловко, как словно их нет на тебе» Асон сказал: «Что ж, Вихрь, десять дней тебе срок. Не подведи» «Будет сделано» — ответил воитель, скрывая свою радость под маской безразличия. Говорить взялся виран: «Что ж, с вами мы разобрались. Но как быть с ней?» Взор его указывал на Золину. Дракалес сказал: «Она будет также воительницей, состоящей в воинстве твоём, виран» «Женщина в строю?! — изумление Адина было неописуемо, — Но как?» — «Уверяю тебя, хоть с виду хрупка она, но по мужеству и мастерству не уступит никакому воителю, состоящему в твоей рати» Спутница бога войны была неописуемо рада слышать эти речи в свой адрес. Адин оглядел стройную деву и произнёс: «Тебе виднее, ваурд. Пусть так и будет. Разреши поинтересоваться, как звать-то тебя, милое дарование» «Золина» — послушался вполне уверенный голос девушки. «Что ж, Золина, — продолжил Адин, — Надеюсь, ты понимаешь, где ты и кто ты. Я, конечно, пойму, если вдруг ты передумаешь быть воительницей, но подумай, как следует, потому что на войне не будет возможности передумать и уйти» — «Я всё понимаю, ваше величество. И уверяю Вас, я буду до конца верна Вам» Адина слова её удивили, и он ответил: «Что ж, тогда я пришлю к тебе замерщика, чтобы он снял мерки, по которым будет шить тебе одежду. А пока проследуйте за Асоном. Он покажет вам ваши казармы и места, где вы будете спать» Генерал двинулся к казармам. А виран проговорил себе под нос, чтобы никто не слышал: «Не могу поверить… Наследник бога войны…здесь…у нас…» Золина же прошептала: «Спасибо» Дракалес в ответ лишь одобрительно кивнул.

Они оказались в помещении, где было расположено много кроватей. Все они стояли в ряд и заполнили огромное помещение казарм. Много было в тех казармах воителей, которые до прихода генерала занимались своими делами. Но стоило Асону показаться в дверях, как все пососкакивали со своих мест, чтобы выстроиться в шеренгу и отдать честь командиру. Не было до конца понятно, чему больше дивись воители: ваурду в строю или девушке. Но глазища их бегали от неё к нему и обратно. Проводник говорил: «Здесь воины спят. Так же будете спать и вы, — взгляд Асона покосился на Золину, — Вот три кровати для вас» Он указал на девушку, юношу и бандита, а после продолжил: «Дракалесу я отдам особую комнату. Раньше, когда у нас было много званий, там жили высшие чины. Но с приходом Адина к власти все лишние подхалимы были распущены, и не напрасно, потому что они действительно ничего не делали, только транжирили нашу казну. Теперь там пусто, и Дракалесу я отдаю эту комнату» На что ваурд сказал: «Не стоит мне уделять столько почести» — «Не суди превратно, Дракалес. Я отдаю тебе эту комнату не потому, что ты особенный. Просто я понимаю, что настоящему воителю иногда необходимо уединяться, чтобы побыть со своими мыслями. А в казармах этого не сделаешь» В общем, согласился Дракалес с ним.

Следующим помещением, которое посетили новобранцы, была харчевня. Генерал сказал: «Здесь воители принимают пищу. В казармы будет забегать дежурный по кухне и оповещать вас о том, что еда готова, и вы следуете сюда, берёте у помощника повара свою порцию и занимаете свободное место»

Во многих местах они побывали: умывальня, кузня, залы для тренировок, конюшни. И всё это находилось в разных местах главной площади Каанхора. Но Дракалес ни в чём из того не нуждался. Золина же трепетала перед тем, как она будет спать среди множества мужчин, умываться таким же образом, трапезничать… Будущее для неё рисовалось сумрачным. Но лишь одного взгляда, брошенного на Дракалеса, хватало, чтобы мысли эти бежали от неё. По возвращению в казармы Асон покинул их. И четыре воителя были предоставлены сами себе.

Настал новый день. Пробиться на приём к Адину Дракалесу труда не составило. Никто не пытался задержать могучего воителя, а сам виран отложил всякое дело, чтобы уделить время разговору с могучим ваурдом. Управитель начал: «Как я вижу, Асон закончил экскурсию по казармам и прочим местам. Говори, зачем пожаловал» Дракалес отвечал ему: «Всё хорошо в твоем городе, и служить тебе — честь великая. Но внемли же, что моё появление есть так же и знак недобрый» — «Что же может быть недоброго в том, что сам тарелон служит в моей гвардии?» — «Сюда я был послан своим отцом, чтобы обучиться тому, чему не может обучить ни один из ратардов — покорению самого себя. Я буду испытан. А для этого будут пробуждены три противника: западный, восточный и северный. И они нападут на тебя» — «Но как же мирный договор?» — «Это была лишь условность. Договор тот существовал лишь для того, чтобы до моего прихода мир этот не исказился войной. А теперь я тут, и один за другим те, кто раньше клялись поддерживать мир, восстанут против тебя, чтобы испытать меня» — «Ну пусть даже и так. Ты же на нашей стороне. А это значит неминуемую победу» — «Несомненно, так это и будет, но знай же, что война, которую ведёт человек, разрушительна, а потому готовься терпеть потери и убытки» — «В этом ты прав. Тогда нужно готовиться» — «Именно. И позволь мне побыть учителем для твоих воителей. Но прежде, чем соглашаться с предложением, дай мне десяток дней, чтобы я занялся обучением Асаида и Вихря, а также Золины, ведь я никогда не задумывался о том, что предоставится мне возможность обучать воителей. И хоть я прекрасно помню всякое поучение, вкладываемое в меня моими учителями, на этих троих воителях я желаю испытать свои знания и задумки. Если же из них получится нечто более великое, я могу приступить к обучению и других воинов» — «Да будет так, Дракалес. Я только рад, если мои воины научатся чему-то у настоящего мастера войны. И спасибо за то, что рассказал мне про надвигающуюся войну» Далее Дракалес удалился из чертогов вирана.

Войдя в комнату высших чинов, ваурд с порога заявил: «Кто как не ты знаешь, что от моего взора не скроется ничто. Выходи же» Из-за шкафа явилась Золина. Стыд изъедал её сердце, ведь боялась открыть Дракалесу свои тревоги, однако ваурд опередил её: «Я разрешаю тебе ночевать тут. Не скажу, что мне понятны твои ощущения, однако могу предположить, что тебе неудобно находиться в обществе мужчин» Девушка обрадовалась этому очень сильно и рассыпалась в благодарностях.

_________________

… И был заключён меж братьями Договор. Это был трудоёмкий процесс, ведь в то соглашение вкладывались интересы всех четырёх виранов. Но Договор всё же был заключён, и войны прекратились. Зажили мирно они. И если кто собирался объявить войну соседу своему, стоило второму произнести слово «Договор», как война тут же и прекращалась. Говорят, в пергамент тот была вложена сила Предназначения, а потому он имел такое сильное воздействие на всякого из вирнов.

Никто не мог подумать в тот миг, что Завоеватель, который явился в мир этот, чтобы в очередной раз утвердить своё неоспоримое превосходство, попадёт на земли Астигала Мирного. Но именно так и случилось — на земли его явилась Колесница войны, чтобы пройтись, сметая всё на своём пути, до столицы и попасть на пир в честь заключения Договора…

_________________

В комнату Дракалеса входит совсем молодая девчушка. Увидев Золину, она заулыбалась: «Вы же Золина, да? А я — Тэ́лика» Золина отложила книгу и сказала: «А, ты принесла мне моё облачение? Спасибо» И воительница начала примерять одеяние, а Тэлика говорила: «Знаете, мне очень приятно, что я разговариваю с Вами. Вы — первая девушка-воин, которая будет служить в гвардии вирана. Это знак. Это великий знак, что женщины не так уж и слабы. Я вот тоже стану воином, когда вырасту. И буду служить в воинстве его величества, завоюю государство или много государств, прославлюсь, сделаю себе доброе имя. Буду грозой всех земель» На эти слова Золина ответила так: «Не торопись делать из себя богиню. Оставь место для любви. Хоть и будешь воительницей, помни, что ты в первую очередь девушка, олицетворение любви и мира» — «Но ведь бда́злы не любили никого…» — «Знаешь, Тэлика, не надо сравнивать жизнь и сказки. И ведь ещё не известно, на самом ли деле они были такими бессердечными и грубыми, какими их рисуют сказочники. Быть может, они были любящими матерями и становились бессердечными воинами лишь тогда, когда этого требовали обстоятельства, а писатель решил осветить самые интересные моменты, а именно их военные походы» — «Да, я как-то не задумывалась… Ладно, спасибо Вам, Золина. И, кстати, отлично смотрится» Далее девчонка юркнула за дверь, а воительница продолжала дивиться тому, что доспех на самом деле сидит на ней. Удачное сочетание синего и белого, в меру удобные, в меру защищённые. Странные начертания на наплечных пластинах — в общем, деве нравилось её новее облачение. Вошёл Дракалес: «Кузнец Мола изъявил желание повидаться с новобранцами. Пройдём к нему. Асаид и Вихрь уже там» Золина зашагала в след за ваурдом, допытываясь у него ответа, как на ней смотрится ещё доспех. Тарелон смерил её своим взором и отвечал: «Лишь ты можешь сказать, насколько хороши доспехи, ведь не за внешний вид носятся они» Золина ему ответила: «Удобные, не стесняют движение. Всё отлично» — «Значит, и моё мнение таким же будет»

Низкий человек, не имеющий волос на голове, встречал ваурда не так, как принято встречать пришельца из других миров обычному человеку. Мола жал могучую руку тарелона Атрака и говорил: «Рад приветить у себя ваурда, что удержал моего сына от краха. Асон — хороший мужик. Он просто дорожит своим местом и вынужден досконально проводить опрос новобранцев. Мальчик мой способный, учится быстро и с железной хваткой подходит к делу. Но робкий больно уж. Хорошо хоть, нужный воин оказался рядом, смог подтолкнуть в верном направлении» Ваурд отвечал ему: «Именно потому я и поддержал твоего сына, что есть в нём способности. Лишь нужно направить их, и Асаид свершит небывалое» — «Раз уж сам Дракалес говорит это, то я даже не буду сомневаться. Вот, взгляните, — кузнец указал на оружия, расположенные на столе, — Недавно выкованные. Красавцы. Их ещё не сжимала воинственная рука. Чистые лезвия. Выбирай, Дракалес, какой тебе по нраву» Окинул ваурд взором заготовки и сказал: «Всякое оружие, тут лежачее, выполнено искусно, и нареканий не возникает вовсе. Но я не могу взять в руку ничего из этого, ведь безоружный я смертелен для человека, посмевшего бросить мне вызов. Но если я извлеку из ножен оружие, то человек вовсе перестанет иметь и шанса одолеть меня. Но взгляни на Золину, деву, которая станет в грядущем воительницей. В её руке не было оружия. Ей будет потребно это. Но всякий клинок, лежащий тут, будет велик для неё. Рука её легка и более эффективным для неё будет лёгкое оружие. Не сыщется ли у тебя такое, кузнец?» Дракалес видел, как сияли глаза Молы, пока ваурд говорил это. А после ответил: «Как предназначением ниспослана Золина к нам. Подождите тут. Я сейчас вернусь» Старик убежал в чертоги кузни своей, а Золина поинтересовалась: «Почему это я не могу держать эти клинки? Ты думаешь, я слабая?» Девушка вытянула один меч и поставила пред собой его: «Смотри, и не падает» Дракалес нанёс быстрый, но лёгкий удар кулаком, что угодил девушке прямо в плечо. И хоть удар тот был рассчитан не с намерением нанести увечье, всё же для девы того было достаточно, чтобы причинить ей боль. «Что ты этим хотел показать?» — сквозь недуг проговорила она. Ваурд ответил: «То, что не способна ты парировать удар моей руки своим клинком, ведь меч всё же не по силам тебе» — «Давай ещё раз. Я просто не подготовилась» Дракалес нанёс ещё один удар. Золина его отбила и ответила: «Вот видишь. Всё я могу» — «Но долго ли ты ещё продержишься таким образом, если, парировав лишь один выпад, ты истратила много сил и проявилась одышка?» Призадумавшись, девушка уложила меч обратно и стала дожидаться Молу, который явился очень скоро. В его руках был свёрток длинной с вытянутую руку. Уложив его на стол поверх остальных оружий, он развернул полотно, и все увидели саблю весьма изящную, с золотой гардой и зеркально-чистым клинком. Золина сразу же зачаровалась тем оружием и попросила разрешения взять его. На что довольный старик ответил: «Конечно, красавица, бери. Теперь это твоё оружие. Оно имеет историю. Вот послушайте.

***

Ка́стилос Прей был маленький ростом. Взгляд у него был бегающий, ищущий, где бы укрыться, чтобы не встретиться с чужими глазами. И с ним никто не считался из-за этого. В виранову рать Адин его не брал, ссылаясь на то же самое. И погряз он в горьких думах, упивался тоской по приключениям, прожигая тем самым свою жизнь. После пришествия томелона Датарола мы приняли за правду многие сказки. Таким образом для нас ожили урункро́ки, шура́йи, энты, сик'ха́йи… Многие легенды стали явью, многие истории заимели основания, то, что считалось запредельным, стало родным. Таким образом ожила и легенда о ключе могущества. Легенда гласила, что в неведомом месте есть неприметная пещера, в которую пролезть сможет не каждый. Если всё же изловчиться и войти туда, то, поблуждав во тьме кромешной, можно наткнуться на пять дверей. А по середине будет воздвигнут пьедестал, в который установлен ключ, тот самый ключ могущества. Пять дверей — это пять путей совершенства. Когда ты берёшь ключ, он принимает форму замочной скважины одной из дверей, которая тебе более всего необходима. Первая дверь наделит тебя воинской силой и статью. Вторая одарит тебя разумом тысячелетнего мудреца. Третья наградит змеиной ловкостью и проворством. Четвёртая придаст тебе удачу и интуицию. О назначении пятой никто не знал. И вот этот самый Кастилос возымел смелость проследовать путём этим. Помню, как он приплёлся ко мне и стал просить отковать для него меч, который не будет уступать размером всем обычным мечам, но будет лёгким, чтобы он смог управиться с ним. Я по оружиям как-то не очень хорошо. Но вот проездом у меня гостил мой брат — Зе́ур. Не иначе, как предназначение привело в тот день его ко мне. Он-то и взялся за ковку оружия для Прея. Так родилась она… Лаки́за. Прей дал ей это имя, как только увидел её. В общем, он забрал клинок и двинулся на поиски ключа могущества. Провожали его всем Каанхором. Более пяти лет не было известий от этого коротышки. И вот как-то днём заявился он ко мне. Я не узнал его сначала. Нет, это всё был тот же коротышка Кастилос Прей, да только глазки его не бегали. Виден был в его взоре след героизма, как словно прошёл он через многие битвы и многому обучился. Он пришёл отдать мне саблю. «Нашёл?» — спросил я его. «Нашел, — ответил он мне, — Но не то, что искал, а гораздо большее» И что же это самое «большее» он отыскал, мне так и не открыл. После этого Кастилоса Прея никто не видел. Поговаривают, кому-то привиделся он у чёрного квартала. Но эти слухи быстро замяли. Я никогда не забуду этот взгляд — как будто Кастилос изменился внутри, вырос и обрёл душевное могущество. Что же повидал коротышка, не знает никто. И лишь его Лакиза видела всё то, что видел он»

***

Золина с изумлением оглядывала своё новое оружие: «Во истину, клинок с историей. Я буду обращаться с ней очень бережно, как со своим ребёнком» Мола усмехнулся, а Дракалес сказал: «Не гоже своё оружие обвеивать столь великой заботой. Не друг оно тебе, не сестра, не хозяин. Но ты властвуешь над ним. Не стоит презрительно относиться к Лакизе, но и возвеличивать её также не нужно» Вняла Золина тому, что сказал ваурд, и более не стала превозносить саблю.

Дракалес отыскал множество тем, которые можно было обсудить с Молой. Этот человек, как показалось ваурду, был весьма необычен, как словно не пять десятилетий отжил он в мире, но в десятки или сотни раз сверх того. В словах его таилась великая мудрость, не присущая ни человеку и ни какому-либо иному существу, которое будет древнее всех не свете. Удивляли Дракалеса творения рук этого кузнеца. Были это исключительно пластины защитные. И удостаивали они своим качеством похвалы своего создателя. Хоть ваурд не носил щиты, ведь нет такого врага, кто мог бы пробить броню Атрака, но Дракалес не скупился на слова, чтобы выразить своё почтение к этому человеку. Мола же сослался на то, что это ремесло у них семейное и передавалось от отца к сыну, постоянно совершенствуясь и приобретая величие. Ваурд этому не верил, но ничего говорить не брался.

Вскоре явились Асаид и Вихрь. В руках своих бездоспешный воитель сжимал всё тот же клинок, с которым явился он на состязание, но теперь бы он наточен и начищен так, что казалось, будто меч его лишь недавно сошёл с наковальни. Асаид же носил на себе новый комплект доспехов. Были это всё те же латы, но более облегчённые, чтобы не ущемляли движения юноши, а щит при нём прежний остался. И говорил Мола тогда так: «А вот и остальные. Ну что ж, воители новой гвардии, вперёд, во дворец виранов да за дело поскорее!» Поблагодарив великого кузнеца, они двинулись обратно в казармы, довольные своими обновами.

[1]Том а нуол — «победа или забвение». Древний воинский клич: либо победить, либо погибнуть.