Атрак (СИ)

Часть 6

… Но веселье каанхорцев сменилось ужасом в тот миг, как ратарды явились в мир их, потому что пришествие колесницы войны сопровождалось громом и землетрясением. Многие в тот миг стали свидетелями того, как из-под земли вырывались два чёрных каменных бивня, а меж ними засияла красная вспышка, после чего багряное воинство начало свой кровопролитный путь к сердцу мира. И лишь только люд, пирующий во дворце вирана, предал забвению пережитый ужас подземного содрогания, как их сердца вострепетали от последующего за стихийным бедствием явлением воинства незнакомцев. Чёрные с виду люди, облачённые в яркие красные доспехи, стояли на пороге дворца. Всеми в тот день владело сильнейшее изумление. Одни предрекали гибель от руки могучей, иные прозревали в том великую встречу, ведь подтвердились их домыслы о существовании иных миров и существ, их населяющих. Из того воинства отделился один. Превосходил он иных статью и облачением. И взором своим он пронзил сердце Астигала, и открылись ему таинства души вирановой. Говорил воитель слова великие, уверяя повелителя в том, что деяния, которые тот успел сотворить за всю свою жизнь, достойны похвалы и почёта, что никакое иное существо, которое попадалось ему на глаза, не обладало таким благородием своих помыслов и поступков, которым обладал этот человек. И сказал ему тогда Победоносец томелон Датарол так: «Жизнь свою истратил ты, чтобы подготовить почву к существованию своих потомков, когда как сам не успел насладиться плодами своих трудов. А ведь достоин ты этого! Потому я благословляю тебя дважды, Астигал. Да будут годы твоей жизни продлены ещё на век. Да не случится война во времена твоего правления. Но наследнику твоему суждено будет претерпеть гнев, алчность и безумие в полном их олицетворении» Договорив эти слова, грозный томелон покинул Каанхор и этот мир. Более о багряном воинстве никто не слышал…

_________________

Чтение Золины было прервано пришествием Асаида. Паренёк робко заглянул в комнату ваурда и сказал: «Золина, Дракалес созывает нас в зале тренировок. Пойдём» Отложив книгу, девушка незамедлительно двинулась вслед за латником.

«Скажи, — начала она разговор, — Ты когда-нибудь расстаёшься со своими доспехами?» Асаид отвечал: «Ну только когда моюсь или спать ложусь. Настоящий воин не расстаётся со своим обмундированием» — «Прям как Дракалес. Тот тоже снимает свои доспехи только тогда, когда собирается медитировать» Парнишка возгордился тому, что поступает подобно своему учителю.

Вихрь с Дракалесом устроили поединок. Ваурд выговаривал какие-то странные слова, которые понимали только они с Вихрем. Мечник был облачён в некоторые части латных доспехов. Видимо, ваурд уже начал обучать воителя сражаться по-новому. В тот же миг, как Асаид и Золина предстали перед своим учителем, их поединок окончится парочкой замечаний от могучего наставника. После этого седовласый ученик поравнялся с другими учениками, и Дракалес начал: «Десяток дней нам срок дан. И за это время я сотворю из вас воителей славных и умудрённых в своих ремёслах. Кому-то предстоит свершить переворот в своей жизни, — ваурд глянул на Золину, — Кому-то обучиться тому, чего ему не достаёт. Вы трое избраны мною. Вы будете моей элитой, моим особым воинством. А потому от вас я требую усердия и послушания. Порой будет казаться, как словно я вершу бессмысленные деяния, но, если вы будете унимать свой ропот, то после этого вам откроется смысл того, что я требовал от вас» Чуть помолчав, ваурд продолжил: «Я буду обучать вас всех вместе и каждого по-отдельности. В первом случае вы будете постигать общие знания боевого ремесла, техники владения оружием и тактики сражения с противником. Во втором я буду обращать внимание на ваши недостатки. И таким образом вы взрастите величие, на которое способны» Согласившись со словами своего учителя, трое будущих воителей предвкушали грядущие тренировки, даже не имея представления, что они ещё не раз проклянут тот миг, когда последовали за ваурдом.

Всё началось с обычных движений, которые показывал ваурд, сжимая обычный меч в руке, а ученики его повторяли за ним. По мере того, как одно движение запоминалось телом, ваурд стал подбавлять ещё новшеств к обычным взмахам. И так всё продолжалось, пока ученики его не смогли повторять сложные телодвижения синхронно. Затрачено на это было много времени. А после этого ваурд стал заниматься с каждым отдельно. Первым был вызван Вихрь. Золина и Асаид лишь стояли в стороне и глядели за тем, как наставник и ученик его просто вели сражение друг против друга. Девушка недоумевала: «Что может быть поучительного в обычной драке? И так понятно, что учитель превзойдёт своего ученика» На что парень возразил ей: «Как сказал мастер, порой мы будем думать, что его поучения бессмысленны, но повременив, мы убедимся в обратном» — «Ты прав» И после этого они продолжили глядеть за тем, как два мечника вели сражение.

Бой часто прерывался. Золина и Асаид видели, как седовласый мечник с тяжестью отдыхивался — сказывалось наличие лат на теле и продолжительность боя, потому что привык он к быстрым налётам и столь же скорой расправе над противником, а теперь битва была более длительной. Они часто останавливались, чтобы перевести дух и обсудить то, что было верно и неверно.

Дневное светило уже пересекло зенит, когда тренировки воинские окончились. Вихрь удалился в казармы, чтобы отдохнуть и обдумать то, что изучил за этот урок. После этого Дракалес подозвал Асаида и стал вести бой с ним. Но девушка уже сразу подметила отличие от предыдущего боя. На Вихря Дракалес налетал, будто бы ученик его был врагом на самом деле, а тот отбивался и уворачивался. С молодым своим учеником ваурд осторожничал и в битву кидаться не торопился, но наоборот же, сам подталкивал неумелого латника нападать и стараться сразить своего учителя. Много раз тарелон Атрака останавливал его, что-то объяснял и наглядно показывал, а далее их схватка продолжалась. И было затрачено на это столь же много времени, как и с первым воителем. Девушка успела сходить отведать в столовой, потому что Вихрь оповестил всех, что дежурный по столовой позвал на трапезу. Асаид же отказался от приёма пищи, потому что был увлечён тренировкой. Сложно ему давались приёмы, который показывал Дракалес, однако он понимал, что таким же образом тренировались все воители и закалили характер и волю, а потому, настроившись до конца выстоять, он претерпевал всякую боль и немощь, взращивая тем самым дух воина. Учитель же его всё это подмечал и хвалил своего усердного ученика.

Столов в харчевне было предостаточно. Многие из них пустовали, потому Золина и Вихрь принялись потчеваться там, где никого не было. Сказал ей седовласый так: «На хорошем счету мы у мастера нашего. Элитой будем» Золина с гордостью отвечала ему: «Вот именно. Кто из присутствующих может похвастаться такой привилегией?» — «Согласен, — чуть помолчав, он продолжил, — Расскажи о себе» Девушка вдруг погрузилась в думы. На лице нарисовалась незадачливость, что, конечно же, не укрылось от прозорливого мастера меча: «Если тебе трудно вспоминать своё прошлое, то извини, не знал» — «Да нет, всё нормально, — как подобает обычному человеку, девушка не желала, чтобы её кто-то жалел, — Детство у меня было нормальным. Я родилась в Селисте́ли, деревушке, севернее Каанхора. Мои родители были знатными людьми. Все их уважали, за советом приходили. А я робкой была. Все любили со мной играться. А я вот посторонних как-то недолюбливала. Отец работал на мельнице. Мать хлопотала по дому. А я… а я росла в четырёх стенах, застенчивая, неразговорчивая, одинокая… Правда, у меня было два друга. Но я позже убежала от них. Мои родители умерли рано. И я не знала, что делать. Работы у меня не было, навыков не было. Как быть? Жить как-то надо. И вот я направилась… куда ж я направилась-то тогда?.. В общем, я куда-то пошла. И по дороге на меня напали три разбойника» «Мародёры…» — проговорил себе под нос Вихрь. «Да, — подтвердила Золина, — Они так себя называли» — «И причём негодяи» — «Ну понятное дело, что негодяи, раз напали на меня» — «Не в том дело. У мародёров есть правило — ходить только по двое, потому что так эффективнее. Если попадутся, не велика будет потеря. И если один угодит в беду, другой сможет помочь. Такое правило действует и по сей день. А этих было трое. Негодяи» — «Хм, понятно. Ну вот, эти мародёры хотели поймать меня. И хоть я убежала в лес, они следовали за мной и вскоре застали врасплох. И если бы не Дракалес, не знаю, что бы со мной было…» Вихрь же увидел в той истории неправду. Возможно, жизненный опыт подсказал ему это, а, возможно, какое-нибудь чутьё. Но лезть в душу девичью не стал. За место того он лишь посочувствовал ей и спросил: «А дальше что было?» — «Ну Дракалес избил этих троих, сопроводил меня до дома и пошёл своим путём. Я просила его взять с собой, но он не хотел» — «Тогда как вышло такое, что ты сейчас рядом с ним?» — «Моё упорство. Я пошла за ним вопреки его воле и доказала, что достойна разделить с ним его путь» — «Верный ход. Дракалес же — воин. Он любит настойчивость и самоотверженность» — «Это точно. А ты расскажи о себе. Ты же был мародёром, так ведь?» — «Да, раньше я был грабителем, убийцей и просто плохим человеком. Не я выбрал этот путь. Меня так воспитали. Мои родители бросили меня, ещё когда я был несмышлёнышем. Я только-только начал познавать мир, а вынужден был учиться выживать. Я питался объедками, а позже научился воровать. Я ночевал в конюшнях, но научился незаметно проникать в дома и спать в укромных местах. Я научился быть чутким и замечать скрытое. Я путешествовал. Незаметно проникая в кареты богатых толстосумов, я прятался среди багажа и так достигал нужных мне городов и деревень. Но однажды на карету, где схоронился я, напали мародёры. Они перебили всех и стали разгребать добычу. Обнаружив же меня, они сильно удивились. Один поднял меч, чтобы убить меня. Но второй заступился, говоря: «Погоди, этот мальчуган не так уж и прост, как кажется. Он прятался тут, и никто не знал, что везут с собой четвёртого. Думаю, его надо взять с собой» Первый, конечно же, противился, говоря, что я буду есть их хлеб, спать на их матрасах, мешать им грабить попутных торгашей и телеги. Но второй всё же сделал по-своему и взял меня с собой. Их звали Бре́гга и Тали́к. Брегга постоянно возился со мной, интересовался, не хочу ли я чего поесть и так далее. Пока они поели два раза, я выпил водицы, и мне этого хватало. Талик же недобро поглядывал на меня. Он думал, я мёртвый груз. Но он ошибся и понял это тогда, когда мы настигли очередную карету. Ехал какой-то знатный горожанин. С ним рядом было три конника, приставленные к нему как телохранители. Брегга заговорил: «Что ж, вот и добыча. Помнишь, чему я тебя учил?» Я кивнул головой, а Талик заговорил: «Вот увидишь, бестолочь ты эдакая, пацан этот в могилу нас с тобой загонит» Но мой наставник верил в меня: «Не бойся. Если что-то пойдёт не так, выкарабкаемся, как и всегда» Мы втроём приступили к делу. Нападали мы из засады, повалив конников с лошадей. Звери сразу же бросились врассыпную, и мы были предоставлены сами себе. Брегга и Талик быстро справились со своими оппонентами и принялись за кучера, который пытался натянуть арбалет. Я же был безоружен, но всё равно атаковал противника. Я был маленьким и юрким по сравнению с этим громадным телохранителем. Он не успевал замахиваться своим мечом, как я уже оказывался за спиной. Увидев, что у меня не получается справиться с врагом, Брегга вдруг вспомнил, что не дал мне никакого оружия. Он достал из сапога кинжал и кинул его мне. Тогда я свершил первое убийство… — воитель немного помолчал, собираясь с мыслями, а после продолжил историю, — С тех пор меня прозвали Вихрем, потому что я так быстро двигался, что, подобно вихрю, ускользал от ударов противника. Талик зауважал меня и никогда не сомневался более во мне. Укрытие мародёров не имеет постоянного места. Волкодав, главарь наш, постоянно менял свою берлогу. Где держали добычу, я не знаю. Волкодав забирал свою долю и вместе со своими людьми сносил её в неизвестное место. Вот так мы и жили: вставали с рассветом, расходились по своим территориям, грабили, убивали, а через дня два-три сходились в обусловленном месте и делили награбленное. Не знаю, как, но главарь всегда знал, когда кто-то утаивал часть добычи. У таковых он отбирал всё и уводил его с собой. Что он с ним там делал, не знает никто. Но больше провинившийся не брался утаивать ничего. Мародёры были свободны в распоряжении своего времени. Хочешь, иди грабь, не хочешь — делай что угодно, лишь бы это не вредило братству. Всё зависит от тебя: хочешь быть богатым и жить без забот, иди и грабь как можно больше; хочешь отдохнуть от своего ремесла — путь открыт. Но чтобы уйти, тебе нужно сделать прощальное ограбление, где всё, что ты получишь, уйдёт Волкодаву как выкуп. И тогда иди куда угодно» — «И ты тоже откупился?» — «Нет, я просто ушёл. Среди мародёров я был известен как опасный человек. С моим мнением многие считались, и даже сам Волкодав советовался со мной при принятии какого-нибудь особо важного решения. Я просто сказал ему, что ухожу. Он спросил, почему. Я ответил, что устал, и ушёл. Я скитался по дорогам, и мои собратья попадались мне. Они здоровались, просили вернуться, но я был непреклонен. И однажды я услышал, как Мола разговаривал со своим сыном, чтобы тот вошёл в состав воинства вирана, что Адину требуется смелые сердца и твёрдые руки. И тогда я решил принять участие в ритуале, так как посчитал это более благородной целью» — «Ты говоришь, что устал быть мародёром. На самом ли деле это так?» — «Нет. Я так лишь сказал Волкодаву. На самом деле, на моё решение повлиял один случай. Каждый раз у меня были разные напарники. Волкодав всегда приставлял ко мне разных парней, чтобы они учились у меня. Мы напали на повозку, которую охраняло целых пять стражников. «Наверное, там несметные богатства!» — засияли глазища Гордила́ра, когда он увидел охрану. И мы решили напасть. Стража была необычная. Это были натренированные парни, которые на самом деле умели обращаться с мечом, а не просто приставлены к карете, как пугало к огороду. Мы перебили всех: я четверых, Горд — одного. В карете находилась женщина с ребёнком. У нас есть правило — не вооружённых людей мы не убиваем, поэтому перепуганная дама беспомощно смотрела за тем, как мы обшариваем её транспорт. Но ничего дорогостоящего мы не нашли. И тогда мой напарник взбесился и, вытащив мать из кареты, отрубил ей руку, выкрикивая: «А ну говори, где сокровища!» Рыдая, она отвечала, что у неё нет сокровищ. Гордилар собирался было убить её, но я остановил его руку и спросил женщины, отчего же тогда так много стражи приставлено к её карете. И тогда она ответил: «Чтобы защитить мою дочь» Мы с Гордом заглянули внутрь повозки, откуда доносился детский плач. Девочка, закутанная в пелёнки, была сокровищем, за которую погибли пять натренированных мужчин. Друг мой собирался было убить её за то, что мы не нашли чем поживиться, но я увёл его за собой. Познанное мною в ту ночь стало терзать меня всегда, каждый миг. В моей голове родилась иная картина мира — что богатство не есть золото и украшения, но жизнь. И мы так легкомысленно относимся к ней. Осознание этого подтолкнуло меня понять, что я ошибся путём…» Простояло недолгое молчание, которое разорвала Золина: «Ничего, главное, ты теперь на правильном пути» — «Это верно» К месту их трапезы подошли трое. Настрой их рисовался на лицах. И было это презрение. Тот, что находится по центру, начал разговор: «Женщина в строю? Куда глядел наш виран, когда принимал тебя сюда? В военном ремесле только мужчина сможет управиться… А хотя… ты можешь пригодиться в другой области. К примеру, ублажать воинов, вернувшихся с победой. А то порой так не хватает тепла и ласки» Вся ничтожность человеческой души выразилась в том подобии воителя, что воздвигся перед Вихрем и Золиной. Мечнику хватило лишь одного мгновения своего взора, чтобы понять: воитель из того наглеца никудышный, хотя и мастерски он поговорить тоже не умеет. Не стали пустослову ничего отвечать ученики ваурда, и те восвояси подались, упиваясь иллюзией победы, хотя лишь выказали свои слабые места.

Дракалес ожидал свою ученицу на том же месте — в чертогах тренировочных, держа в руках своих меч, который люди носят в двух руках, когда как стать Дракалеса позволяла ему пользоваться тем же клинком, держа его в одной руке. Это Золина поняла лишь только сейчас, когда предстала перед тарелоном. Владыка войны стал говорить с ней, и были слова его поучительны и преисполнены знаниями боевыми. Он помогал ей запоминать названия различных приёмов, обговаривал с ней всякую боевую мудрость. К примеру, использование размытого взгляда, правильность боевой стойки, отношение к противнику и прочие наставления, полученные от Уара, Татика и Лиера. Эти мысли были очень сложны, так что сознание девичье вскоре стало туманиться от переполняющих её разум знаний. Поняв это, ваурд сказал: «Что ж, на это мы и завершим тренировки» На что ученица его изумилась: «А чего это так? С Асаидом и Вихрем ты сражался, наставляя их при помощи побед над ними и словами мудрыми, а на мне ограничился лишь словами? Тогда я буду ходить всезнайкой, а руки меч держать не смогут. Кому я дам отпор в таком случае?» — «Забыла ты одно из поучений моих — что не нужно тебе поднимать ропот на мои методы, если даже покажутся они тебе лишёнными смысла. Не с проста таким образом я поступаю с тобой. И это вовсе не унижает твоего достоинства перед другими» — «Тогда какова же причина?» — «Сытость. После того, как человек отведал кушанье, не гоже браться за дело. Почему это так, мне не дано знать. Возможно, это ваша потребность, как сон, пища иль вода. Должно пройти ещё время, прежде чем ты сможешь сойтись в поединке со мной. А чтобы время это не прошло даром, я решил преподнести тебе тактические и боевые знания» — «Ладно, позже так позже» И они покинули тренировочный зал.

Всё то время Золина бездействовала. В голове её осталось ещё столько мыслей, что даже чтение книги, которую дал ей трактирщик, будет тяжким занятием, поэтому она составила Дракалесу компанию в прогулке по стенам города. В тот час светило уже садилось за горизонт, окрашивая закатное небо в багрянец. На востоке уже подступала темень. И ваурд непрестанно глядел туда, куда оно опускалось. «Прекрасно, не так ли?» — прервала молчание Золина. Дракалес отвечал ей: «Что есть прекрасно? Какое человеческое чувство выражает это слово?» — «Когда ты смотришь на закат, разве ты не хочешь что-то сказать?» Дракалес в очередной раз глянул на увядающий день и отвечал: «Никаких мыслей не возникает» — «Странно. Просто ты смотришь туда, как будто наслаждаешь этим видом» Чуть помолчав, ваурд отвечал: «Что есть наслаждение для человека? Тепло, что растекается по всему телу, и это хорошо для него. В моём понимании слово «наслаждение» имеет другое значение. Если вообще имеет место в моём существовании. Я наслаждаюсь войной и всяким её проявлением. Но это никак не значит, что в сражении с противником моё тело наливается теплом. Мой смысл — война. А потому исполнение моего предназначения и есть наслаждение» — «Мало что поняла из твоих слов, но ясно одно — закат красивым ты не считаешь» — «И это также не совсем верно, но более приближено к истине» Погрузилась в раздумья молодая воительница, но эти думы пришлось прервать, потому что Дракалес снова обратился к ней: «Почему ты принимаешь пищу?» Она чуть-чуть призадумалась, пытаясь понять, действительно ли она услышала то, что сказал ей сказал Дракалес. Когда молчание начало затягиваться, она всё-таки переспросила. Ваурд повторил вопрос и добавил: «Когда мы путешествовали по драконьим полям, я всё ожидал, когда же ты проголодаешься. Однако я не видел, чтобы твоё тело испытывало это чувство. Сколько времени прошло, но эта потребность в тебе не пробуждалась» — «И что? Ты хочешь сказать, я могу жить без приёма пищи?» — «Я смотрю на тебя и вижу: ты — человек, как все, кто тебя окружают. Но в то же самое время многим ты и отличаешься от них. Более того, думается мне, что в тебе есть нечто, какая-то частица и от меня. Но вот только неясно мне, откуда» Золина изумлялась, слыша эти слова и не могла поверить в это. Дальнейшие разговоры у них были об этом.

В тот миг, как от закатного светила не осталось ничего, ваурд остановился и, повернувшись к Золине, выставил меч, как словно ученица его в один миг стала ненавистным врагом. Девушка неуверенно достала Лакизу и заговорила: «Что, прямо здесь?» — «Именно. Вечер станет для тебя очередным испытанием, что поможет тебе развить внимание, и сможешь ты уклоняться от таких ударов, которые иной кто и заметить не успеет» Слова эти пришлись по душе Золине, ведь понимала, что ваурд желает обучить свою ученицу особенному искусству, однако тарелон утаил от неё, какие испытания она должна претерпеть вначале. И поединок начат был бодро, постепенно обращаясь в постоянные поражения Золины, что стало причиной её роптаний. На что Дракалес говорил: «Претерпевая страдания и преодолевая нежелание, ты закаляешь нрав и готовишь себя ко всякому. Ведь случается так, что враг попадётся превосходящий тебя по мастерству или могуществу. В таком случае тебе нужно не поддаваться нагнетающему чувству тревоги, злобы иль печали, но стойко претерпевать его удары и хладнокровно выжидать того мгновения, как он совершит ошибку. Или же самой подстроить всё так, чтобы враг ошибся непременно и так одолеть его. Тогда ты сможешь смело заявить: «Я победила», ведь малый одолел великого, побеждённый воспрянул над победителем. Но я скажу, что это будет большее, нежели победа, потому что побеждают в равной схватке. Ты же познаешь триумф» Следующие попытки побороть учителя производились Золиной с настойчивостью и целеустремлённостью. И девушка выказала всё своё мастерство, на которое способна, нанося свои нелепые удары, совсем позабыв обо всех поучениях могучего ваурда. В тот же миг, как она устала и опустила Лакизу, её учитель сказал: «С такими ударами, которыми ты осыпала меня, тебе лишь поражение сыскать суждено» «Что не так?» — отдыхиваясь, спросила девушка. Ваурд на это ей ответил: «Ты забыла всякое моё поучение, что я тебе предоставил раньше. Твой взгляд… он глядел на острие моего оружия постоянно. Твои руки слушались указанию разума, а тот прозревал слабое место и наносил удар туда, где по твоему представлению было наиболее уязвимо на тот миг. Перед тем, как встретиться с моим клинком, твоя рука замедлялась, страшась нанести мне увечье. Позиция твоя была неустойчива, так что, задумав я поразить тебя, моей руке хватило бы встретиться с твоей саблей, чтобы твоё тело потеряло равновесие и повалилось наземь» Слова эти опечалили Золину, потому что много сил отдала тому поединку, когда как он оказался лишь нелепым телодвижением, которое подходит лишь для насмешки. Но ваурд подбодрил её: «Вновь ты позволяешь гнетущему чувству печали овладевать тобой. Отринь его, потому что твоё нелепое ведение боя есть цель, к которой нужно тебе стремиться. Бесцельное существо ничтожно. Радуйся тому, что ты имеешь цель» Золина задумалась над тем высказыванием, и разум её просветлел. Она просила Дракалеса ещё раз испытать её, но тарелон Атрака имел другое мнение: «Пусть усталость пройдёт. А после я испытаю тебя снова» Договорив это, он устремил свой взор на звёзды. От вечернего света остался лишь небольшой участок багрянца, на западе уже стали проявляться мерцающие точки, и ваурд стал глядеть на них. Его спутница также уставилась в небеса и заговорила: «А в какой стороне твой мир?» Дракалес усмехнулся: «Неверны предположения твои, потому что не в пространственном соотношении отдалены миры наши. Но словом это не объяснить» — «Значит, миров даже больше, чем звёзд?» — «Именно так я и сказал в самом начале. В каждом мире ещё столько же звёзд. А те миры разбросаны таким же образом, как и звёзды разбросаны по Вселенной» Чуть помолчав, девушка отвечала: «В голове не укладывается» — «От разума это сокрыто. И открыто лишь тем, кто размышляет об этом каждый миг своей жизни» — «Мне бы о своей стране узнать побольше, а я уже лезу в другие миры» — «Порой мы глядим в небо и осознаём, что оно не наше. В сознании всплывают картины, на которые нам более потребно глядеть. И мои картины — это багряный свод Атрака» Золина притихла. Какие размышления в тот миг посещали её, не ведал никто, но они были прерваны Дракалесом: «Теперь же твои силы восполнились, и ты готова продолжить сражение. Для начала вспомни всякое моё поучение и приготовься биться» Золина ухватила саблю обеими руками (руки её были невеликого размера, а потому рукоять одноручного оружия умещалась в обеих ладонях), а после этого стала вспоминать мгновения, когда учитель показывал ей боевую позицию, в которой нужно вести ей сражение. Когда же она приняла верное положение тела, ваурд сказал ей: «Теперь же пусть взор твой станет рассредоточен, чтобы ты была готова ко всякому удару» В тот миг, как девушка изготовилась, тарелон нанёс удар. И, к великому удивлению Золины, Лакиза, сама приняла нужное положение, парировав удар учителя. Уловив удивление на её лице, ваурд сказал: «Оружие само стало защищать тебя, не так ли? Узри же мощь истинной войны» Договорив это, учитель стал наносить серию быстрых и могучих ударов. Не покидая состояние боевой готовности, Золина уворачивалась и парировала всякий удар, чему сама изумлялась. Конечно, те удары не считались боевыми, но они заставили Золину отшагать немного назад, чтобы не упасть. Но всё же это произошло, и хрупкая ученица не удержалась на ногах. Однако рухнуть на пол ей не позволил Дракалес. Метнувшись в одно мгновение к ней, он в последний миг успел схватить её, предотвратив падение. Золина не удивлялась быстроте реакции и скорости шага ваурда, она не злилась по поводу того, что сам тарелон её заставил упасть. Она лишь с неким ожиданием глядела в целиком оранжевые глаза спасителя. Чего она ожидала, не ведомо было богу войны. Убедившись, что ученица его способна самостоятельно стоять на ногах, он отпустил её и заговорил: «На этом занятия подошли к концу. Но это не было тренировкой. Просто таким образом я понял, насколько ты готова принимать мои наставления. И должен сказать, твоё тело готово к этому больше, чем ты думаешь. Чем скорее поймёшь ты грани своего величия, тем скорее наступит миг познания нового, того, чего ты ещё не познала» Слова эти Золину очень воодушевили. И хоть усталость тяготила её, она осталась с Дракалесом, который принялся глядеть на звёзды.

Золина стоит в огромной зале. Светло. Шумно. Позади проводилось застолье. Весёлые лица пирующих заставили юную девушку заулыбаться. Среди празднующих были и её родители, совсем молодые, какими она их уже не помнит. И вдруг земля содрогнулась. Музыка и гомон прекратились. Настороженные лица устремили взоры свои в сторону двери. Дрожь быстро стихла, но тут же повторилась. Всё в округе замерло. И в светлую залу входит он… Дракалес… нет, не он, но кто-то до безумия похожий на него. «Датарол» — мелькнула в голове девушки мысль, быстрее стрелы. Могучий ратард шагнул через порог. Его воинство томилось за его спиной. Указательный палец он навёл на вирана, что сидел на противоположной стороне длинного стола, а далее последовали могучие слова Победоносца, чей голос в точности походил на громогласные речи Дракалеса: «Ты проиграл» После этих слов Астигал замертво пал за своим же столом, что заставило гостей поднять панику. В помещение стали врываться ратарды, и началась резня…

Девушка пробуждается ото сна. Тёмная комната Дракалеса. Ваурд расположился на полу, пребывая в своей обычной подготовке. Ученица его уселась на кровати, не желая больше засыпать, страшась вновь увидеть этот сон, хотя это было невозможно, ведь людям обычно не сняться одни и те же сны. Она вглядывалась в очертания могучего тела ваурда, и мысли всякие витали в ней, покуда тихий голос её учителя не разорвал тишину: «Что заставило тебя оторваться ото сна?» Не переставая перебирать свои размышления, девушка ответила ему: «Сон приснился. В нём был твой отец» — «Мне открыто, что человечьи сновидения бесполезны и являются зачастую плодом их долгих скитаний в собственных думах или одержимостью идеи, но всё же поведай мне, что было в твоём видении» — «Я была на пиру. Там было много людей. Там были и мои родители, такие молодые и такие живые. Сначала всё было хорошо: играла музыка, говорили люди, но потом раздались два коротких землетрясения, и в зал входит той отец. Он сказал, что Астигал проиграл, после чего виран умер, а дальше началась резня: воины Датарола убивали людей. Но я проснулась…» Дракалес ответил ей: «Я знаю эту историю. Так мой отец понял, что средь людей есть те, кто способны познать величие войны. Но мне открыта иное её воплощение: отец мой не убивал Астигала, но даровал ему много лет жизни и благословил его миром, предрекая смуту его потомкам. В твоём же сне всё по-иному» — «Вот именно. Я читала этот момент недавно в книге. Там описано всё так, как рассказал ты. А тут сон. Бред» — «Не верь своим видениям, потому что они безумны и лишены смысла. А теперь спи, ведь завтра мы продолжим вызнавать предел твоих способностей» И девушка после слов этих уснула и безмятежно проспала до самого обеда, пропустив завтрак…

_________________

Возвеличился виран южный над всеми остальными. Страна его сделалась прекрасной и цветущей. И многие из других государств стали перебираться в оплот Астигала, под своды его домов, в окружение его народа, становясь частью их. Восточный, западный и северный управители стали взращивать в себе гнев, алчность и безумие. Им открылось то, что на празднестве его победы к нему явился некий бог войны и даровал ему бессмертие — исказился смысл дара томелона Датарола. Известия эти потрясли трёх виранов, и мысли тёмные поселились в них: северный владыка поддался гневу, возненавидев Астигала; восточный погряз в алчности, возжелав завладеть тем, что было у его южного соседа; западного объяло безумие, и единственным смыслом своего существования он видел покорение земель южных. Однако благословление томелона войны всё ещё оберегало славного вирана, поэтому остальные лишь томились в своих пороках, не в силах зачать вражду. Но близился миг, когда семена гнева, алчности и безумия дадут всходы. И дни те станут днями чёрных войн.

У Астигала родился сын Атака́н. Но юному принцу так и не дали воссесть на престол, ведь его отец пребывал в добром здравии и полюбился очень народу своему, потому никто не желал, чтобы Астигал уходил со своего места. Атакану было дано право быть вторым лицом в стране, восседая подле своего отца, однако он сделался придворным поваром, и положением этим довольствовался всю жизнь, потому как плащ вирана носить он не мечтал. У Атакана родился Асибаза́й, внук Астигала. Но срок благословления Датарола всё ещё продолжался, поэтому Астигал во время жизни Асибазая также наслаждался своей властью, что очень не понравилось его внуку. Асибазай вызнал, что имеет право восседать на троне Каанхора, а потому стал предъявлять претензии на место своего деда. Получив же отказ, юный принц огорчился и стал вести неподобающий образ жизни: пьянство, распутство и грабёж стали его занятиями. Он бросил свою жену с годовалым ребёнком, чтобы заниматься своими скверными деяниями. Это очень опечалило Астигала, и он подозвал своего внука к себе, чтобы сделать его вираном, на что Асибазай язвительно ответил: «Оставь себе свой драный стул! Я буду жить как свинья, чтобы, указывая на меня, все говорили: глядите, это же внук нынешнего вирана!» И этот человек продолжил вести прежний образ жизни. В том сумбуре хаоса у Асибазая родилось ещё три сына, которые, слушая бредни пьяного старика, понимали, что являются потомками самого вирана. И зародилась у них мысль завладеть троном Каанхора. Но разгорелся меж ними спор, кто именно должен сидеть во главе столицы. И тогда решили братья, что спор их решится победой: покинули они угодья южного вирана и вошли в пределы соседних государств. Там они завладели расположением народа и прорубили себе ходы к власти, став советниками тамошних виранов. Не известно, что стало с ним сейчас. Возможно, они уже сидят на тронах и готовятся к завоеванию Каанхора.

_________________

Вихрь вошёл в комнату, говоря, что Дракалес начинает проводить очередную тренировку, а потому и ей нужно там присутствовать. Золина немедля хлопнула книгой и последовала за своим другом.

Чтобы попасть в тренировочные залы, нужно вначале покинуть казармы и, оказавшись с торцовой стороны дворца, спуститься в подземелье, где и было устроено тренировочное помещение. Проходя мимо спален бойцов, Золина не смела глядеть на мужчин, которые расположились на кроватях своих и таращились на девушку с недобрыми намерениями. Но трусость заставляла их ограничиваться лишь собственными фантазиями, пропуская объект своего вожделения мимо. Однако несколько человек, которые обсуждали что-то весьма громко и со смехом, увидев белокурую деву, преградили ей путь, затевая в своих умах мерзость. Золина и Вихрь узнали их — это были те самые неугомонные «воители», которые повстречались им в харчевне минувшим днём. Один из тех, который любил говорить больше всех, обратился к Вихрю: «Отойди, солдатик, мы тут собираемся поговорить с этой девочкой» Вихрь усмехнулся, отвечая ему: «Ты хоть знаешь, чьей ученицей она является? Самого Дракалеса, бога войны» Окружившие их стали насмехаться, а всё тот же болтун заговорил: «Вы верите в эти сказки про богов войны и двухсотлетнего вирана? Да этот ваш учитель самозванец, пользующийся вашим фанатизмом, что якобы он — великий бог войны. Как же можно быть таким слепым? Вот я — настоящий мужчина. Никем не прикидываюсь, никого учить не собираюсь. Вот с кем надо водиться, но, чтобы стать моим другом, нужно много трудиться. И эта работа, я скажу, не из самых приятных, — далее он обратился к Золине, — Но для тебя могу сделать исключение, дорогуша» Взор самодовольного мерзавца изливал на благородную деву нескончаемые потоки похоти. Четверо его сподвижников, которые располагались за спиной говорливого предводителя, также рассчитывали на то, что им представится возможность возлежать с прелестной воительницей. Вихрь прилагал неимоверные усилия, чтобы заглушить подступающее чувство справедливости, которое подталкивало его вступиться за честь Золины, однако мудрый рассудок понимал, что развязавшаяся на этом месте битва станет причиной долгих разбирательств, что повредит его репутации, которую бывший разбойник так стремится заработать. Но, увы, ему не суждено было избежать боя. Конечно же, вместе с Золиной они попытались сгладить вражду и спокойно продолжить путь в чертоги тренировочные. Но действия предводителя ничтожеств всё испортили — он схватил девушку за локоть и попытался что-то сказать, когда как Вихрь ударил его рукоятью своего меча в челюсть. Кровь брызнула изо рта поверженного. Девушка даже не взвизгнула. Мародёр приготовился к битве, ведь понимал, что уйти без боя не получится. Покуда главарь медленно поднимался с пола, протяжно выговаривая угрозы в адрес Вихря, его сподвижники стали окружать его. Но воитель не стал дожидаться, когда ловушка сомкнётся, а удар будет нанесён в спину, потому сам ринулся в атаку, нанеся удар ногой в паховую область одного из нападающих. В следующий миг удары полились со всех сторон. Золина растерялась, не ожидая подобного оборота событий, а потому долго мешкала и лишь растерянно глядела за тем, как один противостоит четверым. Лакиза давно дрожала от предвкушения битвы в её руке, но применить её не было суждено воительнице. Вихрь не терял контроля и пытался применять все уроки, которые он получил от Дракалеса прошлым днём. Он крутился и вертелся как самый настоящий ураган, стараясь наносить удары сразу всем врагам. Но и противостоявшие ему не были новичками в деле этом. Да, они были не самыми лучшими представителями гвардии вирана, однако всё же какой-никакой техникой битвы владели. Ученик ваурда не имел целью убить своих оппонентов, а наносил удары ногами, руками и рукоятью меча, лишь изредка парируя их выпади остриём клинка, когда как его враги были настроены серьёзно и рубили голыми лезвиями. Многие удары пресёк молниеносный боец, от многих уклонился. Но сам для себя подметил он, что давно был бы мёртв, если бы не доспехи, которые он начал носить по требованию учителя. Понаблюдать за нечестной битвой собрались все, кто находился в казармах. Золина же сумела-таки справиться со своим оцепенением и приготовилась поспешить на помощь своему другу, но было уже поздно, ведь к месту сражения подошёл Асон. Могучий голос главнокомандующего тут же заставил сражающихся остановиться. Четверо нападающих, держась за больные места, опустили оружия, когда как Вихрь и его говорливый противник, совсем не уставшие от противостояния, бились голыми мечами друг с другом, ничего не слыша и никого не видя. Лишь в тот миг, как Асон одним движением руки отбросил их в стороны, словно паршивых псов, бой прекратился окончательно. Вихрь был не на шутку изранен. Однако ещё больше ударов пришлось на его доспехи, которые сослужили ловкому воителю хорошую службу, и Вихрь самолично убедился в том, что носить доспехи воителю, состоящему на службе у Адина, просто необходимо. Генерал взглянул в глаза каждому из участвующих. От этой процедуры не ушла и Золина. А далее последовал могучий голос генерала: «Салейми́р, за мной!» Поднявшись, зачинщик передряги поплёлся за Асоном, остальные же стали расходиться по своим делам. Золина встревожилась: «Ты ранен! Тебе нужно в лазарет!» Но Вихрь спокойно отвечал ей: «Не беспокойся. Раны не глубоки. Я старался уходить от серьёзных повреждений. Но советом твоим не посмею пренебречь. Ступай к учителю. И скажи, что я присоединюсь к тренировкам позднее» — «Ну уж нет! Я с тобой пойду, а не то привяжутся ещё к тебе эти негодяи, захотят отомстить за своего предводителя. Теперь-то я уж точно не останусь в стороне» — «Нет причин для волнений, потому что без этого самого Салеймира они никто и едва ли попытаются что-то предпринять. Но уверен, что после разговора с Асоном мы ещё долго не повстречаем этого выскочку у себя на пути» — «Раз так, тогда ладно. И спасибо за то, что вступился за меня. Обещаю, в следующий раз я не останусь в стороне»

Золина подоспела к окончанию тренировок с Асаидом. Седьмой пот сошёл с юноши, покуда он противостоял своему учителю в полном комплекте своих доспехов, но был доволен долгой тренировкой и удивительными результатами. Однако печаль девичья не укрылась от него, и латник поинтересовался у воительницы, что стряслось, и она стала рассказывать так, чтобы услышал её и Дракалес: «Вихрь получил много ранений, стараясь защитить мою честь перед особо говорливыми членами гвардии вирана» Но учителя её совсем не тревожили известия эти. Ваурд даже заговорил: «Это было первое испытание его. Он познал, что ношение доспехов необходимо. И теперь он никогда не станет пренебрегать тем, что получил, а именно вторым шансом на жизнь. Однако не только он получил урок. И тебе стал открыт очередной твой недостаток — что может тебя застать врасплох неожиданность и непредвиденный оборот. Покуда Вихрь противостоял своим противникам, ты лишь растерянно смотрела за тем, что происходит, хотя рука твоя приготовилась биться. А теперь мы этот изъян будем искоренять» Юный воитель уже давно покинул тренировочные помещения, и Золина готовилась к сражению, вспоминая прошлые неудачи и уроки ваурда. Она уже даже не удивлялась, откуда он мог узнать об этом столкновении, находясь всё время тут. В тот день она поднялась на ещё одну ступень, ведущую к воинственности. Много уроков получила дева и тренировалась дольше предыдущих битв, что тарелон неоднократно подметил. И вырастало уважение бога войны к ней. Давно уже присутствовал на том сражении раненный заступник, наблюдая за тем, как грациозно сливались в боевом танце громоздкий нечеловек и белокурая девица. Конечно, многие удары воительница пропускала мимо, но неудачи свои она стойко претерпевала и продолжала сражаться.

В тот же миг, как Дракалес отпустил уставшую Золину восвояси, настала очередь Вихря сражаться. Местами перевязанный он выглядел не готовым к состязанию, однако учитель его велел поднять клинок и сражаться. Превозмогая боль ещё свежих шрамов, человек бился с ваурдом. Повелитель войны не столько пытался научить опытного воителя новым приёмам, сколько воспитывал в нём выдержку. Как признался тарелон позднее, это было нужно, чтобы в бою он был стойким, ведь на войне всякое может случиться. Человек не воитель Атрака, а потому не может видеть всё на поле боя. И риск пропустить удар достаточно велик. Если это произойдёт, нужно будет Вихрю собрать всю свою волю в кулак и продолжать битву. Значит, стоит ему научиться не обращать внимания на свои раны, как будто бы их вовсе нет.

Пока Золина приближалась к комнате Дракалеса, чтобы там отдохнуть от занятий, ей повстречались двое мужчин, тех, что были сподвижниками Салеймира и принимали участие в сражение против Вихря. И встреча эта не была случайной, потому что именно к ней они и обратились. Заговорил один из них, тот, что стоял справа: «Салеймир искренне просит прощения за то, что причинил вред вам и вашему другу. Он выражает своё почтение Вихрю за то, что этот отважный воитель не побоялся бросить вызов сразу пятерым. Его мастерство ведения боя достойно похвалы. Генерал Асон отстранил его от службы на десять дней, и тот уехал в село Ме́нгило, чтобы проведать своих родителей, поэтому не смог лично встретиться с вами. Он искренне надеется, что впредь меж нами не будет возникать подобных ситуаций. Все мы как-никак братья и сёстры по оружию» Долго глядела девушка в каменное лицо говорившего с ней. В искренность его слов верилось с трудом, потому ответ её был таков: «Передайте нашему брату по оружию, что так дела не ведутся. После того, что он сделал, пусть даже на глаза не показывается» Ни капли страха, ни намёка на смятения не было слышно в её словах. Те двое почувствовали это и прониклись уважением пред маленькой ростом, но могучей духом воительницей.

_________________

У Атакана родился Аманди́р. Помня, как отразилась его беспечность на первом внуке, Астигал принял Амандира как сурана и стал учить тому, как управлять страной, обещая, что именно ему выпадет честь стать правителем Каанхора и всех Южных земель после него. Внук перенял от своего предка великую мудрость и опыт двух сотен лет, а после так вовсе часто замещал своего деда на троне, когда тот уезжал, чтобы подивиться красотам земель Южных. Многие чудеса повидал в свои два века благословенный Астигал. И вскоре пришла пора прощаться с людской жизнью, ведь в тот же день, в который Датарол явился в первый раз, спустя ровно сотню лет в Андор пришёл посланец багряного воинства. Отыскал ратард Астигала на равнине Сенду́кро, когда виран дивился красотам небес и трав. Но он не сожалел ни о чём. Астигал понимал, что обязан всем томелону Датаролу, который дал ему лишний век, чтобы у него было время насладиться своей страной и оставить после себя преемника. Теперь же пришла пора отдавать долг. Скучал ли Астигал по прошлому? Как говорил Мазу́р, кучер кареты управителя, кому довелось быть свидетелем уход Астигала, «не печалился он и не горевал, потому что позади слава и добрая память, а впереди — вечность в воинстве Атрака» Два чёрных каменных бивня вырвались из-под земли, и, оказавшись меж ними, виран в сиянии боевого пламени покинул Андор…

_________________

Дракалес входит в свои покои и находит Золину за чтением. Отложив книгу, девушка стала интересоваться, как себя чувствует Вихрь после того происшествия с Салеймиром, на что учитель отвечал ей, что воитель из него выходит выносливый и стойкий. Золина пожелала спросить что-то ещё, однако в комнату вошёл генерал Асон и сообщил, что Адин желает поговорить с Дракалесом. Ваурд не заставил ждать его величество и пошёл за генералом.

Виран ожидал в своих покоях. Асон и Дракалес вошли в довольно-таки большое помещение с высоким потолком и огромной вычурной люстрой, которая была отлита из чистого золота. Мощные каменные стены, большое стрельчатое окно, пересечённое железными прутьями. Тяжёлые червленые занавесы открывали виду шпиль городского храма на фоне закатного неба. Перед окном стоял большой деревянный стол, на котором царил порядок: две стопки аккуратно уложенных бумаг, чернильница и перо, толстая раскрытая книга. Перед столом стояло кресло, такое же вычурное, как и стол. Рядом стоял внушительных размеров сундук с искусной резьбой на крышке. Перед столом располагались два стула, которые были не столь изящны, как место вирана, но всё же выглядели достойно. Слева от стола располагалась библиотека. Фолианты мудрости людской заполняли четыре высоченных шкафа полностью, а также лежали на небольшом столике, расположенном в самом углу левой стены. Правая стена была увешана тремя лентами красных гобеленов, на которых был вышит символ Южного государства — на красном фоне замкнутый чёрный орнамент причудливой формы. Между ними на стене висели композиции в виде скрещенных мечей. Перед стеной стояли доспехи, различающиеся по виду. Каждый из таких «воинов» держал в руках двуручный меч с опущенным клинком. На полу была расстелена шкура неведомого Дракалесу существа. Жуткая морда с разинутой пастью глядела на ваурда. Тарелон нашёл это место недостаточно впечатляющим. Всё же чертоги Таргру́нды были для него более привлекательными. Виран, стоя рядом со своим столом, отложил чтение документа и заговорил: «Покоя мне не даёт мысль, которую ты мне сказал, могучий вестник войны. Управители северный, восточный и западный должны подняться против меня и пойти войной, презрев все договоры и соглашения меж нами» «Именно так, — совершенно спокойно отвечал ему исполин, — Но что тебя гнетёт?» — «Совершенно очевидно, что мой предок построил наше государство из ничего, вложив свои силы и душу в это дело, много войн пережил и Договор заключил. Мне же не хочется, чтобы труды столько величественного человека пропали зря» — «Тебе не стоит беспокоиться по этому поводу, потому что я на твоей стороне. И победа будет лишь твоя» Виран отвечал, продолжая оставаться всё таким же хмурым: «Эти слова вселяют надежду, но всё же беспокоит меня целостность границ и высота стен. Прошёл почти целый век с того момента, как Астигал ушёл в Атрак. И кто знает, что происходит на моих границах? Быть может, они требуют ремонта иль усовершенствования? Во мне родилась мысль осмотреть их, а потому я хочу, чтобы ты был со мной. Глаз твой уже намётан на дела военные. Я же так вовсе никогда не брался за оружие. Поглядишь своим могучим взором на то, как устроена моя оборона» — «Да будет так, славный Адин. Ты только скажи, к каким срокам собираемся мы в путь, и я не замедлю быть готовым к тому моменту» — «Вечер над миром опускается. Но, думаю, это не будет проблемой для нас. Мест много проехать нам придётся. За один день не управимся. Если сейчас начнём, то раньше и закончим» — «Да будет так» — «Тогда я распоряжусь, чтобы карета была подана на главную площадь. И спасибо, Дракалес» Асон отварил дверь, и они с вираном были удивлены, когда увидели на пороге Золину — дева в очередной раз прокралась за ваурдом и подслушала их разговор. Конечно, она пыталась сделать вид, будто бы потерялась, но никто не поверил в это. Адин же всё так же сумрачно сказал: «Если твой учитель не будет против, ты поедешь с нами» Тарелон, конечно же, не был. Но, даже более того, попросил разрешение взять с собой ещё Асаида и Вихря, чтобы они всюду следовали за ним и продолжали внимать поучениям. И виран отдал распоряжение Асону, чтобы тот приказал тем двоим собираться. Как только Дракалес стал уходить, Адин спросил его: «Кстати, как там проходит обучение твоих учеников? Осталось ещё 5 дней, и, насколько я помню, каждый из них должен превзойти самого сильного моего воителя» Ваурд глянул на Золину, которая всё это слышала, и отвечал: «Всё именно так и будет. Вот увидишь» Управитель кивнул ему ответ, и ваурд со своей ученицей покинули его. Девушка не удержалась от вопроса: «А ты, и в правду, обучишь нас так, что мы сможем победить самого сильного?» — «Конечно. От данного слова я не отступлю. Тем более, вы, сами того не подозревая, уже в какой-то мере стали сильнее кого бы то ни было. Так что второстепенная задача моя — показать это именно вам самим» Девушке было о чём подумать.

«Что это будет? — вне себя от волнения пытался угадать Асаид, — Охота на диких зверей? Демонстрация полевой битвы? Вымышленный штурм вражеских стен? И почему взяли только нас троих?» Золина отвечала ему: «Успокойся ты. Наш владыка желает осмотреть границы и взял нас четверых, чтобы мы ему помогли в этом и немного поучились» — «То есть вымышленный штурм вражеских стен?» — «Это навряд ли» Явилась прислуга из дворца. На крышу вирановой кареты они стали укладывать вязанки и котомки, а следом за ними шли генерал и виран. Его величество облачился в иное одеяние, которое носили охотники и следопыты, но на нём оно сидело как ни на ком другом хорошо. Адин давал напутственные указания своей правой руке на время его отсутствия. До ожидающих докатились только обрывки этих самых указаний: «… скажешь, что мы на особом задании, требующим моего личного присутствия» «Как скажешь, — кивнул ему генерал, — Но что мне сказать им, если вдруг спросит кто-то, зачем ты взял с собой новичков?» — «Таких вопросов возникнуть не должно. Взял, значит, нужно так. В общем, поглядывай в оба. И ещё, Асон… Если вдруг станет известно что-то о тех насильниках… хоть что-нибудь… пришли ко мне гонца. Мы тут же прервём наши дела» — «Понял. Я уверен, наши агенты смогут найти тех мерзавцев» — «Очень на это надеюсь» Следом за Адином в карету стали погружаться остальные.