Атрак (СИ)

Часть 7

Вихрь сидел рядом с кучером, остальным было отведено место в самой карете. Своды её были высоки, площадь просторна, что даже Дракалес смог уместиться там, хоть и не совсем свободно. Золина сидела рядом с ним и постоянно глядела в окно. Адин располагался напротив исполина, прикрыв усталые веки. Асаид пристроился по правую руку от его величества, гордо подняв голову. Всю дорогу их сопровождала тишина. Они ещё не покинули город, а закатное светило уже наполовину погрузилось за горизонт. Всякий, увидев карету вирана, тут же уступал дорогу, почтительно кланялся и с изумлением глядел на Золину, как словно видят призрака. Безмолвие разорвал Дракалес: «Что за мерзавцев выслеживают агенты ваши? Ты назвал их насильниками» Сквозь сомкнутые очи управитель ему отвечал: «Одно давнее дельце, раскрыть которое я уже потерял всю надежду. Не бери в голову, Дракалес» — «И всё же, я думаю, тебе нужна в этом помощь. А я, быть может, смогу тебе её оказать» — «Ты и так уже многое сделал для меня, сын Датарола. Пусть преследованиями занимаются следопыты» Дракалес утратил к этому интерес. Золина вновь уставилась в окно, Асаид же не переставал гордиться тем, что едет рядом с его величеством.

Два дня потребовалось для того, чтобы добраться до нужного места. Останавливались в некоторых поселениях, чтобы переночевать и подкрепиться. И всякий раз, как они останавливались на ночлег, люди с изумлением собирались рядом с каретой вирана, чтобы поглазеть на могучего бога войны. В этот момент у каждого было время, чтобы позаниматься своими делами. Воитель со своими учениками, конечно же, продолжал тренироваться. Виран вёл беседы с народом. А, куда уходил кучер, не знал никто. Но он всегда возвращался, и путь продолжался.

Иногда вдоль дороги попадались странные полуразрушенные строения, сооружённые из дерева и походившие на небольшие башни. Золина, которая уставилась на дорогу, всегда засматривалась на них, пытаясь понять, для чего были построены эти башни. Но, так и не постигнув смысла их, обратилась с этим вопросом к Адину. Тот посмотрел туда, куда указывала её рука, а после отвечал: «Не знаю. Быть может, раньше эту дорогу окружал частокол. Хотя смысла в этом нет» И тогда заговорил Дракалес: «Это убежище. Так называемые сторожевые заставы. Одинокий путник иль беглец мог найти укрытие в этих башнях как от погони, так и от непогоды. Но теперь оставлены они без присмотра, потому что в этом нет проку, и вряд ли уже чью-то жизнь спасти смогут» Виран немного помолчал и ответил: «Проезжая по другим местам своего государства, я видел помимо деревянных убежищ ещё и каменные, такие же, полуразрушенные. Наверняка они имели разное предназначение в былые дни» — «Это верно ты подметил, потому что каменные строения — это уже сигнальные маяки. Во времена, когда войны раздирали мир ваш, наилучшим способом предупредить вирана о приближении врага были эти самые маяки. Земли твои обширны, и оборонять их было тяжко. Враг мог появиться у любой границы, и пока гонец проскачет расстояние от одного края до другого, пройдёт очень много времени, так что неприятель уже проникнет к тебе и приступит к своему делу. А так, если дозорный заприметит приближение противника, он зажигал огонь на маяке, и сияние это видел другой дозорный, который также зажигал свой маяк. Таким образом виран узнавал, с какой стороны надвигается противник ещё до того, как он вторгся в его земли» Адина это очень впечатлило. Он даже планировал восстановить эти маяки, чтобы продолжить ими пользоваться. Однако к тому времени, когда они прибыли на место, он позабыл об этом.

И вот, они остановились. Стояла ночь. Их путь обошёлся без происшествий. Пассажиры молчали, увлёкшись собственными мыслями. Карета остановилась на просторном поле, залитом тьмой, а недалеко виделась каменная стена, под стать стенам Каанхора. И эта стена знаменовали границу двух государств. Владения четырёх виранов очерчены не только на карте, но и на земле, отделяя одну страну от другой мощными каменными ограждениями. Нигде в истории не говорится, кто именно построил эти границы, но вероятнее всего это был Сиал, чьи земли были богаты всякими рудами. Ученица, прильнув к стенке кареты, давно забылась сном. Асаид клевал носом, но прикладывал все усилия, чтобы не уподобиться сидящей напротив. Адин был в бодром расположении духа и с удовольствием покинул транспорт, а, вдохнув полной грудью, заговорил, и его голос был в этот раз бодр: «Что за чудо?! Ночь, природа, и никакой городской суеты!» Кучер оказался спящим. За поводьями был Вихрь. Но, несмотря на это, карета прибыла в нужное место. «От него несло дешёвым хересом и женскими духами, — подметил новый извозчик, — Поэтому я заблаговременно выяснил у него, куда мы едем» Адин сильнее зауважал бывшего разбойника, однако обещал понизить жалование пьяному кучеру. «Это я ещё добрый, — отмахнулся Адин, — Так бы его уволить следовало» Асаид всё же уснул.

Адин развёл костёр. Вихрь помог разгрузить котомки и вязанки, потому что по словам его величества тут будет временный лагерь. После этого бывший мародёр прильнул к одинокому дереву и также заснул. Однако в отличие от Золины и Асаида, сон его был чутким, так что он готов был к непредвиденным обстоятельствам даже во время сна. Виран так вовсе спать не брался. Он двинулся в сторону границы. Ваурд последовал за ним. По одной из лестниц, которые находились в башенках, они поднялись на саму стену. Её ширина вмещала в себя двух человек среднего телосложения. Озирая западные земли, изрезанные горами и впадинами, виран безмятежно вглядывался куда-то вдаль, туда, где мерцали огоньки прилегающего к границе города другой страны. Лишь только тарелон приблизился к Адину, тот заговорил: «Там живут мои враги. А как бы я хотел, чтобы вокруг меня были только союзники…» «Так и будет, — отвечал ему Дракалес, — Потому что в тот миг, как твои соседи покорятся тебе, вокруг будут лишь союзники» — «Едва ли. Если уж люди из одного города убивают друг друга, то из других стран — уж подавно» — «Ты мудр и справедлив. Думаю, что даже средь людей качества твои ценятся на вес золота» — «Увы, не все так думают… Далеко не все, — чуть помолчав, он продолжил, — Скажи, воитель из других миров, что особенного в этих троих? За что ты взялся обучать их отдельно от других?» — «Ничего. Они самые обычные люди. Каждый из них одарён своими талантами и обладает своими недостатками. Но сердца их пылают желанием воевать за тебя. Вихрем движет искупление, ведь он свершил много преступлений, а теперь приложит все силы к тому, чтобы покрыть своё лихо благом, которое он сможет принести, сражаясь в твоём воинстве. Асаид жаждет возвыситься. Пока у него есть силы, он всячески будет стараться угождать тебе, ловить любое твоё слово» — «Хорошо. Ты помог мне увидеть то, чего я не видел. А ведь я смотрел на них как на обычных слуг, которые пойдут убивать, потому что таков их долг, потому что здесь их дом, который они обязаны защитить. А теперь я понимаю, что в глубине души человека есть более укромные места, что каждый воитель по-своему несёт службу. Ну а что ты скажешь про Золину? О ней ты умолчал» — «То, что в твоих полках состоит дева, уже необычно. Но её душа ещё более глубока, чем видишь ты и даже я. Особенная она, как будто и не человек вовсе. Что же в ней приглянулось мне, пока что понять я не могу» Повисло молчание. Но ощущал ваурд, что в безмолвии этом сокрыто нечто, о чём виран недавно обмолвился, но не пожелал говорить, а потому Дракалес разорвал эту тишину: «Расскажи мне, что за дело давнее, о котором ты мне поведал в пути, но раскрыть не решился. Сейчас, я уверен, ты именно об этом и думаешь» Усмехнулся Адин: «Ты как будто мысли мои читаешь. Что ж, да будет так. Услышь же историю моей печали. Прошло с тех пор много времени. Были у меня дочь и жена. Прелестная Вилье́тта и милая А́льба. Золина, кстати, похожа на мою покойную жену. Дороже их у меня не было ничего. Но я не смог их защитить. В Каанхоре объявился убийца, который насилует и убивает женщин и девушек. Много лет ищут его агенты. Но я был беспечен и не сумел сберечь их от руки этого мерзкого человека. Обе были убиты им. И это была величайшая ошибка моих дней. Я так увлёкся делами государственными, что совсем забыл об этой угрозе. Все мои гвардейцы рыскала по городу. Каждый дом был обыскан. Но убийца как сквозь землю провалился. На этом не закончились злодеяния. Известия об убийствах стали появляться и в других городах. Но поймать насильника не мог никто. Я даже специально обучил отряды следопытов, которые видели только лишь одну цель в своей жизни — поймать этого убийцу, живым или мёртвым. Но и они оказались бессильны против это ничтожного человека. Я почти смирился с этим, почти свыкся с тем, что смерть моей жены и дочери не отомщены. Но теперь, после того как ты явился в наш мир, эта искра каким-то непонятным образом снова зажглась во мне. И я… я не успокоюсь, пока не выслежу его и не уничтожу собственными руками. Хоть известия о злодеяниях этого насильника перестали доходить до моих ушей, всё же я знаю: он где-то живёт. Где-то ещё дышит. И душа снова жаждет его крови» Яростно пылало сердце вирана, но ни капли скорби не было в его душе. Дракалес, поняв, что гнев этот праведный, заговорил: «Воистину, убить этого ничтожного человека очень важно. А я так тебе скажу — ожидай следующего известия о проделках убийцы близ Менгило» Слова бога войны очень удивили Адин: «С чего бы это вдруг?» — «Так подсказывает мне моё чутьё ваурда. И оно гораздо острее человеческого» — «Что ж, я не смею спорить с воинским чутьём самого наследника Атрака. Как только мы вернёмся во дворец, я сразу же направлю в эту деревню агентов, — немного поглядев вдаль, он продолжил, — Завтра мы начнём осмотр моих границ, а сейчас я пойду вздремну» Управитель спустился со стены. Ваурд решил начать осмотр границ прямо сейчас и стал двигаться вдоль стены, глядя вдаль своим всепрозревающим взором. Для бога войны ночь не была преградой.

Так они ездили по различным местам и осматривали бреши в обороне. В целом, всё было хорошо. Дракалес, конечно же, не преминул сообщить его величеству о том, что истинную войну эти стены не остановят, однако сейчас всё было в порядке. Всё это время тренировки с Золиной, Вихрем и Асаидом продолжались. И ученики ваурда по меркам учителя уже давно превзошли всякого воителя. А, когда назначенные 10 дней прошли, Дракалес сообщил об этом Адину, и тот сказал, что испытает их после того, как они все вернутся в Каанхор. Однако во время следующего привала он сошёлся в поединке с Золиной. Они использовали обычные палки примерно одинаковой длины, и управитель нашёл девушку довольно-таки серьёзным противником. Он даже сказал: «Никогда бы не подумал, что женщины могут сражаться» Дракалес, который всё это время наблюдал за их поединком, ответил: «Более того, эта женщина умеет побеждать. Ты понял, что начал проигрывать, а потому и остановил этот бой» — «Ты всё правильно подметил. Так что я могу сказать, что ты сдержал своё слово. Я доверю тебе всю свою гвардию» — «Увы, но нет. Моё слово ещё не исполнено. Ведь была испытана лишь одна, когда как я говорит, что каждый из них будет сильнее твоих воинов. Вот когда все три сразятся с твоими гвардейцами, тогда и можно будет считать моё слово сбывшимся» Адин согласился с этим.

Но всё же один изъян в обороне Адина был обнаружен. На границе с северным государством ваурд рассмотрел средь скал еле приметную тропку, что тянется из глубин соседней страны прямиком к самой границе. Рассмотрев, куда ведёт тропинка эта, тарелон направился туда и стал осматривать стену. Его чутьё не подвело, потому как в стене была пробоина. И она сделана была явно человеческой рукой. По всей видимости, служила тайным ходом между двумя государствами. Будущий томелон запомнил, где находится это место, чтобы рассказал об этом Адину утром, ведь обнаружен этот изъян был ночью.

Золине снова привиделся кошмар. А потому, пробудившись, она не обнаружила никого рядом, дверь кареты при этом была открыта. Так бывает у людей, что явь смешивается со сновидениями, и одно трудно отличить от другого, вот и показалось ей, как будто всё, что произошло в её сне, оказалось настоящим, что на них напали бандиты и убили всех. Панику поднимать она, конечно же, не стала. Однако выбралась наружу, и тут на глаза ей попался спящий неестественным образом кучер — запрокинув голову назад, он сидел на своём законном месте. Воительница встрепенулась и продолжила осмотр, так что заметила Вихря, который дремал, прислонившись к дереву. Меч его лежал в руке, потому что мародёру довольно часто приходилось спать в опасных местах, в которых оружие необходимо держать наготове. Золине же померещилось, как словно спящий сражался с мечом в руке и был убит таким же образом. Мрачные мысли заполнили её голову. Но всё же здравомыслия не теряла она: «Дракалес… Его никто не может убить» После этого она стала звать ваурда по имени. Пробудился Вихрь. Девушка кинулась осматривать его, подумав, что он ранен. Но на нём были только старые повязки. От выкриков пробудился и кучер. Воительница с облегчением выдохнула: «А то мне тут померещилось всякое. Страшно даже подумать. А где остальные?» Вихрь отвечал ей: «Асаид и Адин ищут Дракалеса. Наш учитель, видимо, начал осмотр границ без ведома вирана» Би́фуд-кучер непрестанно жаловался на головную боль и тщетно пытался найти воды, хотя вязанка с провиантом лежала под деревом рядом с Вихрем. Мародёр разжёг костёр, и они стали готовить пищу, дожидаясь возвращения остальных.

Долгим ожидание не было. Адин, Асаид и Дракалес вернулись, не успела картошка, как следует поджариться. Асаид тут же примкнул к костру, предлагая свою помощь. Управитель и тарелон проследовали к карете. «Что они там делают?» — поинтересовалась Золина. Асаид отвечал: «Наш учитель обнаружил следы нарушения границы вчера ночью. Сейчас его величество помечает на карте это место. Там ещё что-то про пилоны, слои и прочую архитектурную ерунду» — «Так, получается, что Дракалес ещё и строитель?» В тот миг, как всё было помечено и запечатлено на карте, Адин присоединился к общему сборищу. Однако ваурд призвал своих учеников к тренировке, пока они ещё не приступили к трапезе и не набили свои животы. Вихрь воспринял это известие молча, Асаид — радостно, Золина же явно не желала что-либо делать на голодный желудок. Однако всё же заставила себя принять приглашение учителя.

Очередные ненастоящие бои с могучим тарелоном Атрака повысили мастерство боя его особых учеников ещё на одну ступень. Так что они с каждым новым днём становились всё более искусными воителями. Дивился Вихрь, как всё быстро познаётся под руководством Дракалеса, ведь дважды ему посчастливилось быть учеником. Первым его учителем был Брегга. Вторым — бог войны. И различия на удивления велики. «Это тебе не по карманам шарить, — поднял палец вверх Асаид, — Мы были рождены сражаться. Вот и учимся быстро» Золина была иного мнения: «Нет же. Просто наш учитель настолько искусен в своём ремесле, что умеет объяснять и показывать всё так, чтобы нам было предельно понятно» В общем, с этим вопросом они направились к наставнику, на что он ответим им: «Человек слаб. Сущность его ничтожна по сравнению с ваурдом или ратардом. Однако я источаю дух войны. Для врага он губителен, для союзника — полезен. Находясь под воздействием моей ауры, вы усваиваете мои уроки лучше. Знания боевого ремесла укладываются быстрее. В моём присутствии мысли будут идти легче обычного» Да, это очень удивило всех троих.

Прошло 22 дня с того момента, как Адин покинул столицу и разъезжает по стране в поисках изъянов. Виран настроился продолжить это путешествие до тех пор, пока не проведает все свои границы. Но не успел он этого сделать, потому что подоспел гонец. Тарелон увидел его ещё совсем вдалеке, скачущим галопом по направлению к ним, а потому попросил дождаться его. У паренька имелось послание для вирана. Вскрыв печать, Адин пробежался по строчкам и, оседлав скакуна гонца, устремился во дворец, наказав остальным воспользоваться каретой, чтобы прибыть в Каанхор. Юнец с изумлением поглядывал на ваурда.

«Что так встревожило нашего господина?» — спросила Золина, сидя в карете. Гонец, не проронив ни слова с момента, как увидел Дракалеса, лишь пожал плечами. Ваурд же ответил ей: «Известия об очередном изнасиловании с последующим убийством» — «С чего ты взял?» — «Перед отъездом он наказал Асону выслать гонца, если поступят какие известия об этом». «Точно, — вспомнила Золина, как сама слышала об этом, — Но он так и не рассказал нам ничего» — «Прошлой ночью он открылся мне, но без его разрешения я не посмею ни рассказать вам, ни даже намекнуть»

Спустя день в полуденное время карета с Дракалесом и учениками его въехала в столицу. Однако уже у главных врат повозку остановил привратник. Он протянул свёрток бумаги Вихрю, который сидел на месте кучера: «Какому-то Драк…драк-а-ле-су… Дракалесу адресовано» Могучая рука ваурда, взявшая письмо, напугала стражника, и тот заглянул в карету, изумлённо оглядывая великана. В послании торопливой рукой было сказано следующее: «Ты был прав. Первое убийство произошло на дороге близ Менгило. Я направляюсь туда. Действуй на своё усмотрение» Вручив записку Золине, Дракалес покинул карету вирана и, перейдя на бег, устремился в сторону той деревни. А многие были изумлены, как быстро может бегать ваурд. Где расположена Менгило, он знал, потому что, разглядывая карту этого мира, запечатлел в памяти всё Южное государство. Золина же вслух прочла послание вирана, после чего велела Вихрю взять курс на Менгило. Карету распрягли, две лошади были осёдланы, ученики бога войны устремились в погоню. Кучер и гонец были оставлены в Каанхоре.

Весь путь до злополучной деревушки Золина никак не могла вспомнить, где она могла слышать это название. Из них троих лишь Вихрь имел представление, где они находятся и какие вопросы нужно задавать — разбойничья жизнь имела также и положительные последствия. Охотнее всего люди давали ответ на вопрос «В какой стороне можно отыскать деревню Менгило?», нежели на тот, что задавала вначале пути Золина: «Не пробегал ли мимо огромный бог войны?» Скачка продолжалась до сгущения сумерек. Погонщики гнали скакунов во весь опор, так что уставшие животные выбивались из сил. Въехав в одну из деревень, они оставили лошадей там, ведь они больше не могли продолжать бег. Но друзьям повезло — до Менгило можно было добраться и пешком.

Под середину ночи Золина, Вихрь и Асаид вошли в Менгило. Однако из-за темноты, что царила вокруг, они не сразу поняли, что окружающие их здания заброшены. Первым был Вихрь. Придя в себя после непрерывного преследования, он вначале заподозрил, что деревушка на удивление тихая и тёмная. Но тут же словно молотом по голове ударила догадка, что они зашли в самое сердце заброшенного поселения. В тот же миг девушка вспомнила-таки, где она слышала это название: «Так здесь же живут родственники нашего злополучного Салеймира!» «Уходим! — рявкнул Вихрь, толкая своих друзей обратно, — Незамедлительно! Уходим!» Его спутники послушно шагали обратно, пытаясь разузнать, что же заставило неустрашимого воителя повернуть, но было уже поздно — стрела приземлилась прямиком у их ног — первая предупредительная. Последующие будут разить насмерть. «Филины, — осторожно поворачиваясь, процедил Вихрь, — Мы как раз стоим на их территории и как раз в охотничье время» Черные тени не спеша надвигались на них. «Что за филины?» — спросила Золина. Мародёр ей отвечал: «О, задай этот вопрос им. Гурдэ́м любит рассказывать о своей банде. Если повезёт, дотянем до того, как Дракалес отыщет нас. И помните: не отвечайте на их вопросы ни за что» «Это почему?» — пыталась дознаться дева, но было уже поздно — неприятели приближались. Тени зажгли факелы, и Асаид с Золиной убедились, что сверхъестественного ничего в тенях этих не было — обычные бандиты. Однако это никак не скрашивало их участь. «Так-так, — послышался зычный голос предводителя бандитов, — Что за пташки попались в наши сочки? Ух ты, да тут и девчонка. Какая сладкая!» В воспоминаниях Золины сразу же всплыл тот миг, когда она попалась в лапы троих мародёров, которые то и дело называли её сладкой. Омерзение вместе со страхом возникли на душе. Однако и надежды прибавилось. «А ты, — Гурдэм обратился к Вихрю, — Я тебя знаю. Ты из мародёров, да? Как там поживает Волк? Охоту на него там не открыли ещё?» Вихрю были ведомы традиции филинов — если стал отвечать на их вопросы, то готов поиграть в их игры, потому и молчал в ответ. Бандит, держа тетиву натянутой, но опустив стрелу вниз, обратил внимание на Асаида: «И что за пацан у нас тут? Доспешки, погляжу, новенькие. Щитоносцем заделался? Ну и банда у тебя, мародёр…» Заговорила Золина: «А вы кто?» В сиянии факелов было видно, как блеснула улыбка на лице Гурдэма. Дева весьма точно подобрала момент, чтобы вставить этот вопрос.

«В тиши ночной вспорхнули два больших крыла –

И встрепенулась в тот же миг вся ночная мгла.

Два круглых глаза смотрят прямо в твою душу.

А над главой твоею чёрной тенью кружит.

Стремглав метнулась тут же вниз.

В воздухе тревожный дух повис.

Добычу когти поразили.

Быстр, точен хищник филин!

Докончив свою незатейливую песенку, Гурдэм заговорил: «Мы — филины. Наша стихия — ночь, наша цель — истребление слабых и немощных, кто не способен защитить самих себя, не говоря уже о других. Таковым нет места в этом мире. И мы, избрав себе облик филина, подчищаем окрестные поселения от слабаков. Моё имя — Гурдэм. Но ты, конечно же, о нас не слышала, и это будет правильно, потому что мы не разглашаем о своём ремесле, как и следов не оставляем. Да славится безымянный воздаятель. Больше сотни лет существуют филины, и ряды наши растут. Этим делом занимался ещё мой дед, вдохновившись примером, который в те времена ему подал наш покровитель, который посвятил всю свою жизнь искоренению ничтожных людей, не достойных ходить по этой земле. Он чудесным образом избежал казни, покинув свою тюрьму за день до неё. А потом его след простыл, но непрестанно исчезающие люди в Каанхоре и его окрестностях говорили о том, что воздаятель продолжал своё благое дело. Мой дед пытался его найти и примкнуть к нему, но, увы, наш кумир был настолько неуловим, что ушёл в могилу, так и не показав своего лица. До последнего вздоха боролся он с ничтожествами. И мы будем нести его волю после его и нашей смерти» На миг Гурдэм остановился, закрыл глаза и сделал глубокий вдох, а после, не размыкая очей, заговорил: «Если вы сильны духом и готовы уничтожать тех, кто не достоин жить, милости просим в наше братство филинов» Асаид заговорил: «А если нам не по душе ваши принципы и мы не хотим убивать слабых?» Улыбка предводителей филинов сделалась ещё более широкой, и, глянув безумными широко раскрытыми глазами на юного щитоносца, ответил: «Тогда слабы вы́. И наши когти устремятся на вас» Заскрипели луки, блеснуло множество стрел, нацеленных на троих учеников ваурда. Пришло время выбирать. Надежда Вихря на то, что посреди рассказа Гурдэма ненароком явится Дракалес, чтобы спасти их, тут же рухнула. Осталось лишь согласиться с предложением филинов и распрощаться со своим стремлением к искуплению. Но откуда ни возьмись, у Золины появилось пару мыслей по поводу воздаятеля: «Хотелось бы подробнее услышать о вашем кумире. К примеру, мне известно, что тот, кого вы зовёте воздаятелем, убивал не по принципу слабости или никчёмности, но целью его клинка были те, кто ведут неподобающий образ жизни: грабят честных, издеваются над беззащитными, насилует женщин. Ваш воздаятель, наоборот, защищал тех, кто слаб, от тех, кто пытается причинить им вред» Уловка девушки сработала, и Гурдэм ввязался в продолжительную дискуссию, пытаясь доказать, что всё это неправда, а только филины знают, чем на самом деле занимался воздаятель, а потому предводитель был уверен, что они поступают так, как поступил бы он, будучи живым. Однако и это не спасло их. Сколько бы времени эти споры ни продолжались, чудесного появления тарелона не происходило. Предводитель филинов повторно предложил вступить в ряды хищников или стать их жертвами. Не имея большее блестящих идей, трое согласились на условия и проследовали за Гурдэмом и его стаей.

«Нам выпала уникальная возможность, — заговорил Вихрь, обращаясь к своим друзьям, — Увидеть логово филинов своими глазами» «Это точно, — послышался позади голос одного из филинов, — Такой возможностью одарены не все» Золине показался тот голос знакомым, но опять же, вспомнить, кому он принадлежал, она не могла. А ночь, опустившаяся над миром, скрывала лицо, потому что факелы были потушены сразу же после того, как незадачливые путешественники дали согласие вступить в ряды филинов.

Немного поблуждав среди пустующих домов, бандиты собрались вокруг очень узкого колодца. «Прыгайте внутрь» — заговорил Гурдэм. Золина перепугалась от подобной просьбы: «Вы с ума сошли?! Я думала, вы предлагаете нам вступить в филины, а не совершить самоубийство, разбившись о дно колодца!» Предводитель разочарованно выдохнул: «Вы не прошли первого испытания. Увы, но в душах ваших живёт слабость. На самом деле колодец — это замаскированный вход в наше секретное логово. Но теперь для вас это не важно» Договорив это, Гурдэм спрыгнул в отверстие. Послышался треск натягиваемых луков. Кто-то схватил Золину под руку и потащил в сторону, а всё тот же знакомый голос заговорил: «А ты умрёшь не как все» И тут-то её осенило: «Салеймир! Ах ты грязный подонок!» «Откуда ты меня?!» — только и успел выпалить мерзавец, после чего наткнулся на незримую преграду и рухнул наземь. Девушка радостно подняла глаза — два оранжевых огня глядели на неё сверху…

Одного бы Дракалеса хватило, чтобы разобраться со всеми разбойниками разом. Однако ваурд не был один — место происшествия тут же окружили следопыты вирана, и сам владыка стал присутствовать при этом. Всякий филин был схвачен и погружён в повозку, которую позаимствовал Адин у обывателей близлежащей деревни. Салеймир был наряду со всеми. Воитель понял-таки, откуда эта девушка знала его имя. Допросив одного из бандитов, следопыты выяснили, где находятся остальные тайные входы и выходы из убежища, а потому положить конец преступной группировке, о существовании которой виран узнал не далее, чем этой ночью, не составило труда. «Что ж, — заговорил Адин, обращаясь к Дракалесу и его ученикам, — Мы славно поработали. Всё так, как ты и предсказал, сын Датарола — эти трое приведут нас в логово бандитов. Только вот как понять, кто из них тот самый насильник?» Дракалес отыскал среди приговорённых к суду Салеймира, вытащил его из повозки и предоставил управителю. Свет факела озарил его лицо, и Адин узнал его: «Так ты же служишь в моей гвардии. Асон ещё недавно отстранил тебя, — он глянул на ваурда, — Ты уверен, что это именно он?» «Истинно так, — отвечал ему исполин, — По причине того, что служит он в гвардии твоей, ты и не смог отыскать его. Тем более с появлением следопытов Салеймир изъявил желание вступить в ряды их, чтобы прикрываться тем, что ведёт расследование дела» — «Что ж, вполне правдоподобно звучит, — грозным взглядом Адин смерил виновника, — Убийца-ненавистник, вот и настал час расплаты. Надвигается день. И он станет последним днём твоей жизни. Когда ты будешь казнён, каждый вздохнёт с облегчением» Преступник молчал, потому что слова тут были не нужны. Вряд ли найдётся причина, по которой Адин согласится помиловать убийцу своей жены и дочери. Однако видел Дракалес сердце его, что этот Салеймир замышляет лихо. Не таким уж и простым было молчание его — в своих мыслях он строил план, как можно будет избежать смерти, а потому тарелон на него поглядывал очень внимательно. Золина стала задаваться вопросом, почему старик, у которого они спрашивали об этой деревне, умолчал о том, что здесь развалины. Адин ответил ей на этот вопрос, сказав, что они втроём носят доспехи гвардии. Скорее всего, он подумал, будто бы они — агенты вирана, а потому и не стал уточнять, что они идут именно туда, на развалины.

Конвой, состоящий из трёх позаимствованных у селян повозок, под завязку нагруженных арестованными филинами, и пяти конных следопытов, въехал в Каанхор лишь в полдень. Первую повозку вёл Адин, рядом располагался Дракалес. За ними лошадьми правил Вихрь, рядом с которым сидела Золина. Третий обоз вёл Хандали́р, начальник агентов, рядом же с ним находился довольный Асаид. Несмотря на то, что перекус был поспешным, все трое были рады тому, что сумели подсобить вирану в поиске и поимке не только насильника, но и целой банды фанатичных убийц. Салеймир располагался в первой повозке и отличить его от остального сброда было достаточно сложно: руки связаны, голова опущена, глаза устремлены в пол. После того, как он был усажен на место арестантов, Дракалес ни разу не взглянул на него, однако это не означало, что могучий воитель не присматривает за ним. Тарелон устремил на преступника свой внутренний взор, так что, где бы лиходей ни находился, принц Атрака будет знать обо всём, что он будет делать. И Дракалес видел, что этот мерзавец готовится свершить побег. «Как думаешь, — обратилась Золина к Вихрю, — Нас приставят к награде за поимку врага?» Вихрь ей отвечал: «Лично я не ожидаю никаких наград и поощрений. Служение великому Адину уже для меня награда» — «А в твоих словах есть смысл. Дракалес, наверное, сказал бы что-нибудь подобное» Асаид же в гордом молчании смаковал свой триумф, вглядываясь в пустоту с улыбкой на лице.

На главной площади под грозным присмотром каменного Астигала собралось неисчислимое множество людей: со стороны дворца стояли воители вирана, его гвардия, в числе которых были ученики бога войны; со стороны города собрались каанхорцы. Дракалесу этот миг напомнил тот самый вечер, когда они с Золиной вошли в главные врата столицы, и последующее за ним утро, когда состоялось сражение за место в гвардии. Зевак было не так много, потому что в тот день на великое застолье приехали из различных городов и деревень. Стать свидетелями казни собрались только местные жители. Процедура обещала затянуться надолго, потому что арестантов оказалось слишком много. Асон и следопыты занялись составлением приказов. Дракалес там присутствовал и даже стал свидетелем довольно-таки забавного происшествия. Минае́на и Фо́рсиса владыка попросил составить списки тех, кто будет казнён этим утром. Преступников поделили на два отряда. Тот, что был бо́льшим, был направлен в темницу, где должен был дожидаться завтрашнего утра, потому что казнить всех сегодня не удастся. Также Адин подумал, что кто-то из них, быть может, решится быть более сговорчивым. Меньшая часть заключённых, в числе которых был и Салеймир, сейчас располагались на главной площади. Двое воителей занимались составлением списков. Многие не таили своего имени, но были и такие, кто пожелал умереть инкогнито. Однако Минаен не церемонился с таковыми, нарекая их смехотворными именами, на подобии Мерзодрянь иль Соплежуй, а Форсис со всей серьёзностью заносил таковых в перечень и переходил к следующему претенденту. К Салеймиру они даже не подошли, потому как его имя стояло самым первым. Побрезговали заговорить со своим предводителем и его прихвостни, которыми тот был окружён. Дракалес ощущал, как трепещут сердца тех, кто приговорён к смерти, но все тридцать семь бандитов пытались скрывать это, делая выражения своих лиц каменными, а то вовсе насмешливыми. Лиер как-то говорил своему ученику, что в мире людей процветает лицемерие, ведь чаще всего насмехается тот, кто боится, и героем мнит себя тот, кто слаб на самом деле. И теперь это воочию лицезрел могучий ваурд. Только лишь Салеймир был спокоен, как словно план его вскоре свершится, нужно лишь подождать. И тарелон догадывался, что задумал этот мерзавец.

В тот миг, как списки были предоставлены Асону, Адин наказал Минаену и Форсису доставить Салеймира в особое подземелье. Палачу же велел вычеркнуть этого подсудимого из списков, а после удалился следом за своими воителями. Именно в этом и углядел ваурд замысел подлеца — вендетта Адина подразумевала то, что виран останется наедине с убийцей, и тут-то свершится побег, а заслуживший гибель спасётся, отняв жизнь мстителя. Но имелась кое-что, опровергающее возможность победы Салеймира над Адином — преступник связан и безоружен, когда как руки владыки свободны и вооружены. Однако уверенность в собственном преимуществе Салеймира не может взяться из ниоткуда. Стало быть, у него есть приспешник, который и поможет ему в ту роковую для убийцы минуту. Но и Адин не был дураком, чтобы закрыться в одной комнате с тем, кому удавалось бегать от его следопытов много лет. И его уверенность была также необычна. Дракалес уважал выбор вирана совершить мщение, оставшись наедине с убийцей, ощутить наконец-таки наступившее правосудие, вострубить над побеждённым и почувствовать никчёмность его существования. А если Адин готов к уловке подлеца и сумеет нанести контрудар, то мгновения эти будут вдвое слаще. Дракалес и не думал мешать великому правителю, однако посчитал необходимым проследить за тем, как будет производиться мщение, а потому утайкой проследовал за ними в то самое подземелье, куда сейчас уволокли Салеймира…

Как оказалось, то место, куда стремился увести преступника Адин, отворялось с помощью скрытого механизма. Спустившись в подземелье, они предстали перед пустующей камерой. Двое воителей завели туда Салеймира, и владыка отпустил их. Дракалес погасил один из факелов, которые висели на протяжении всего подземелья, и затаился в сгустившейся тьме, чтобы никто не знал о его присутствии. Минаен и Форсис не заметили изменений и прошли затемнённый участок как ни в чём не бывало. Дракалес принялся следить за тем, что станет делать виран. От убийцы его отделяла только тюремная решётка. Осталось лишь открыть её и покончить с проблемой. Однако Адин потянул за секретный рычаг в виде факела, который висел по правую руку от него, и Салеймир провалился в другую тайную комнату. Мститель повернулся к глухой стене, что располагалась правее него, и пожелал было отварить свой спрятанный проход, однако в следующий миг он повернулся назад и, глядя во тьму, заговорил: «Я знаю, ты следишь за мной оттуда и хочешь помочь, но я справлюсь. Пожалуйста, постарайся не попасться на глаза хотя бы Салеймира» Дракалес окончательно убедился в том, что виран готов к уловке противника, однако теперь в нём зародилось иное стремление — увидеть, как это произойдёт. Теперь черты характера Адина раскрываются перед ним ещё лучше. Управитель коснулся заветного места на стене, и она со скрежетом отворилась пред ним. За его же спиной проход и сомкнулся. Выждав немного, Дракалес подошёл к этому тайнику и последовал в него за владыкой. Вниз вела винтовая лестница, откуда доносились голоса. Прислушавшись, тарелон стал вникать в диалог вирана и преступника. Голос Салеймира теперь был взволнован: «Что это за место?! Куда ты меня привёл?!» Хладнокровие мстителя было весьма явным: «Арена. Разве ты не горишь желанием сразить меня, словно облезлого пса, здесь и сейчас, в этом месте, прекрасном и одновременно мерзком? — лязгнули два меча, скрипнула металлическая решётка, и голос Адина послышался вновь, — Я знаю, что ты предполагал попасть в другое место, а именно то, что я показал тебе и Ханди́ру, ту самую пыточную комнату. Ты умён, Салеймир, — решётка скрипнула во второй раз, а после послышался щелчок засова, Дракалес начал спускаться, а между тем Адин продолжал, — Но умный уступает мудрому, потому что второй видит дальше первого. Я лишь не мог понять, кто… кто тот ублюдок, что поднял руку на беззащитную женщину и её ребёнка» «Я не знал, что они были твоей семьёй!» — трепет в голосе Салеймира поубавился, но проступила насмешка — он всё же боялся, что его план провалился. В этот миг Дракалес оказался в том помещении, где и произойдёт этот самый поединок: местами проржавевшая решётка отделяла ваурда от заключённых на арене, которая представляла из себя убогое помещение без окон. Лишь один факел, который висел на противоположной стене, был источником света. Салеймир вжался в угол, словно загнанная крыса. Адин хищнически надвигался к нему, сжимая в руках два ржавых меча. Тьмы вокруг было предостаточно, так что о присутствии Дракалеса знал только Адин. В следующий миг клинок из левой руки полетел в преступника. Тот перепугался пуще прежнего, посчитав, что оружие убьёт его, но противник лишь хотел сражаться на равных. Подняв железяку с пола, Салеймир наполнился уверенностью, но нападать первым не стал. Как же нелепо стояло это ничтожество с оружием наизготовку. Если бы не просьба вирана, Дракалес в следующий же миг сломил бы преграду и растерзал скверное создание. Не подготовленный к бою Адин смотрелся и того лучше подготовленного Салеймира. «Давай, покажи, как ты убил их. Представь, что я — это она, а всё, что ты видишь вокруг, это та самая полуразрушенная изба на окраине Каанхора» Убийца ехидно заулыбался: «Всё было совсем не так… Она, беззащитная ничтожная, умоляла меня отпустить её дитя. Она сидела в углу и рыдала. При ней меча не было. Да и я обошёлся без оружия. Ух же и сладкая была она… До сир пор помню её запах и её крики, как она рыдала, когда я насиловал её, как она молила о смерти» Этими словами ничтожество пыталось пробудить ярость в сердце Адина, однако это было бесполезно, потому что управитель смирился с потерей и желал пробудить в Салеймире стремление сражаться, а потому отвечал ему: «Ложь твоя настолько ничтожна, что лишь простолюдин поверит в неё. Вильетта была сильной женщиной и предпочтёт смерть унижению. И я уверен, что свою похоть с ней тебе не удалось утолить, потому что помимо моей семьи в тот же день было свершено ещё два убийства. На первой жертве ты выместил злобу, когда как со второй свершил своё гнусное деяние» Растерян был насильник, и пытался тщетно скрыть это. Откуда-то сверху послышался металлический стук — кто-то подавал сигнал Адину. И виран принял его — надвигаясь в сторону Дракалеса, он заговорил: «Что ж, равный бой для тебя видится поражением? Значит, пришла пора приблизить твои шансы на победу» Вираново оружие стукнуло один раз по решётке, и это было ответным сигналом, после чего сверху на арену упал третий участник этой вендетты — Хандир. Недоумевающий сподвижник Салеймира потерял дар речи, оказавшись в этом месте. Адин заглянул в отверстие и заговорил: «Асон, не найдётся ли где поблизости ещё ржавого оружия?» — «Увы, но по твоему приказу я избавился от никчёмного мусора, лишь эти два оставил» — «Что ж, здесь я поступил не совсем мудро. Позволь воспользоваться тогда твоим мечом?» — «Конечно, вот, — сверху упал изящный двуручник генерала, — Но будь осторожен с ним. Этот клинок носил сам Зева́л во дни правления твоего прадеда. Мало ли какие чары на него наложены» — «Не страшись, друг мой, потому что клинком правит рука» Адин вручил новое оружие Хандиру, и в том была его ошибка, потому как этот мерзавец был умудрён в мастерстве владения тяжёлых мечей. Дракалес сразу же это понял, когда он в отличие от Салеймира принял истинную боевую позицию. Увидел ваурд духовным взором, что силы не равны, и виран явно уступал двоим своим противникам. Однако слова, сказанные им, были верны — сколь бы легендарным ни было оружие, если рука, сжимающая его, ничтожна, то и сокрушающий удар нанести она не способна. И Адин был уверен в собственной победе, будучи вооружённым ржавым клинком. Также был уверен тарелон, что надеется его величество на поддержку судьбы — он сражается за правое дело, а потому победа склонит чашу весов в его сторону. Однако в этом он глубоко ошибался, ведь победу определяют не намерения и старания, но ряд иных факторов, таких как мастерство владения оружием, тактика и знания (которых Дракалес именовал Формулой победы), а потому, если в чём-то одном виран не преуспеет, поражение будет ждать его. В тот миг, как Салеймиру на помощь невзначай пришёл Хандир, двое преступников укрепились верой, и топор войны был брошен — мечник совершил первый удар, но Адин грациозно ушёл от него, умудрившись при этом контратаковать рукоятью меча ему в бок. Салеймир вступать в сражение пока что не решался. «Меня всегда изумляло это, — заговорил владыка, — Как же быстро вы появлялись на месте убийства. Я слепо полагал, что вы и в самом деле жаждете найти убийц и покарать их, что даже со всех ног спешите туда, где насильник оставил свой след» Адин ловко отбил очередной выпад Хандира, но мечник не остановился на этом и попытался серией быстрых ударов с разворота одолеть оппонента. Но владыка умело пользовался своими преимуществами — покуда враг крутился в смертельном вихре, Адин устремился вправо и, выставив ногу, опрокинул противника. Второй мечник готов был вступить в сражение, однако опоздал. Увидев, как неуклюже его сподвижник падает навзничь, он решил отступить. Между тем спокойные речи его величества продолжались: «Вы лишили меня моего счастья, вы убили мою жену и моего ребёнка» Поднимаясь с пола, Хандир возмутился: «За это не убивают! Ты нарушаешь свои же законы! Смерть разрешена лишь в случае государственной измены!» — «Теперь же ты ссылаешься на закон. Ничтожен ты, Хандир, ведь плевал на закон. Но я воздам за ваши дела, ведь я и есть закон. Или ты забыл об этом?» Хандир сделал нелепую попытку нанести тяжёлый удар сверху, как словно пред ним стоит неповоротливый враг, закованный в броню, который не сумеет избежать этого удара. Но и без неприметного сигнала, который мечник подал своему союзнику, было понятно, что выпад этот был отвлекающим, когда как Салеймир должен был нанести настоящий. Но Адин знал о том, а потому, увильнув от смертельного острия, он умудрился ускользнуть и от рывка сзади, отправив неприятеля с ржавым мечом к противоположной стене одни тяжёлым пинком при развороте. Враг с двуручным оружием вкусил боль резной раны в боку. Она была не глубока, потому что меч не был наточен, а потому это было, скорее, призывом к действию, нежели попыткой нанести увечье. «Во время битвы полезные мысли приходят в голову, ведь ваше убийство моей семьи можно расценивать как измену государству. Альба — так звалась дочь моя — должна была стать моей наследницей. Вы же лишили Южное государство их будущей виранессы. И за это вас сразил мой клинок» Хандир отвечал ему: «Ложь! Каанхором никогда не правили женщины! Твоя дочь не могла быть твоей наследницей!» — «Однако законом нигде не говорится, что женщинам запрещается править иль на троне должны восседать лишь мужчины. Поэтому Альба могла занять моё место и удостоиться чести стать первой владычицей. Но ваша похоть… ваша ничтожность, которую многие находят в себе силы сдержать, сгубила будущее Каанхора» Мечник пал на колени и заумолял: «Простите, ваше высочество! Я как-то не подумал об этом!» Трюк этот был так же ничтожен, как и сам Хандир в тот миг, ведь Салеймир, подкравшийся сзади, получил удар плоской стороной меча по щеке и, словно раненная псина, рухнул на пол. Его помощник получил удар сапогом по лицу от Адина и также протёр пол своим мундиром. Дракалес почуял, как легчает на сердце вирана. Сделав небольшой круг по узкой комнате, он воздвиг меч остриём вниз над лежачим Салеймиром. Закрыв глаза, он собирался почувствовать, как ржавое лезвие входит в ничтожное туловище убийцы, но, почуяв близкую смерть, к своему же удивлению, лежачий противник сбил с ног мстителя, и по несчастию, клинок, направленный в сердце врага, скользнул по ноге. Так что быстро подняться упавшему не получится. Хандир, подловив миг, вскочил на ноги и вознёс клеймор над раненым. Понятно было, что медлить с ударом тот не станет. В последний миг перед смертью виран воззрился во тьму, откуда глядели оранжевые глаза. И голос Дракалеса, звучащий в голове вирана, взывал к нему, повелевая подняться и дать отпор. К великому удивлению Адина, противник заколебался, как словно незримая сила удерживала его руку от заключительного удара. В следующий миг виран взметнулся ввысь и, ускользнув от куп де грасс, поразил обоих насмерть, а в руках держал уже два меча, умудрившись как-то во время выполнения этого приёма вырвать один из рук Салеймира…

Оставив два трупа позади, Адин, нёсший в руке меч Асона, и Дракалес стали не спеша подниматься наверх. Управитель дивился, как быстро зажила рана, нанесённая его же клинком. Но ваурд раскрыл эту тайну, сославшись на дух побед, который по указанию бога был направлен к Адину в тот миг, как смерть воздвиглась над ним: «Этот дух воодушевляет поникших, исцеляет раненных, придаёт сил и заставляет воевать. Если бы не вмешался я…» «Да-да, — перебил его собеседник, впав при том в глубокие раздумья — Тур. Глупое, недостойное вирана поражение. Я был на волосок от гибели. Сердце замерло… Издавна жаждал познать я, какого это, умирать, чувствовать и осознавать, что в следующий миг меня не станет. И вот, я испытал это. Страх. Умирать страшно. И теперь я могу представить, что ощущала Вильетта в тот миг. Быть может, Салеймир был прав, быть может, она и в самом деле молила о пощаде и рыдала» Ваурд ответил: «Но ты же не рыдал» Тайная дверь закрылась за их спинами, и венценосец сказал: «Это также верно. Что ж, теперь насильники убиты, и справедливость восстановлена. Я же хочу сказать тебе спасибо. Это было моё сражение, и как бог войны ты не вмешивался. По твоему принципу мне суждено было погибнуть от меча моего генерала, и я до этого мига считал так же, но ты вмешался и спас мне жизнь. Я как словно переродился. В общем, ещё раз спасибо» Золина и Асаид, увидев, как их учитель и повелитель поднимаются из подземелья, подошли к ним, и дева заговорила: «Мы вас потеряли уже. Вы где были?!» Водрузив руку на плечо ваурда, отвечал им владыка: «Это место не из самых приятных. Но нас уже там нет. И можете гордиться своим учителем, ведь он спас мне жизнь» Воители пытались разузнать подробности того самого спасения, но тарелон обещал рассказать обо всём во время тренировок, а теперь призывал их посмотреть на то, как завершается казнь. Вечерело.

В честь свершения правосудия ужин для гвардейцев был особенным. На том пиршестве присутствовали виран и генерал, а также бог войны. История, чуть приукрашенная ложью и лестью, была пересказана устами вирана. В ней были скрыты все нелепые моменты и упущены несущественные детали, которые, по словам Дракалеса, в его повествовании обязательно упомянулись бы. Дождавшись окончания рассказа, ваурд удалился, чтобы провести подготовку, ведь многое о человеке для него открылось этим днём. Но не успел он сосредоточиться, как следом за ним вошла Золина: «Не помешаю?» На что тарелон отвечал ей: «Не страшись потревожить меня, ведь, если я только пожелаю, никто не сможет дозваться до моего сознания» Усевшись на кровати рядом с богом войны, она заговорила: «Ты спас меня во второй раз. Однако в прошлом я и не надеялась получить помощь, когда как сегодня я знала, что ты придёшь. Спасибо» — «Не за что, — девушка обрадовалась, услышав этот ответ, — Находчива ты оказалась. Сумела словом отсрочить ваш рок. Да вот только не знали вы, что мой взор давно устремлён на вас. Со мной были виран и его агенты, которые только и ждали того момента, когда лиходеи показали вам, где располагается укрытие их. Таким образом, пытаясь отсрочить миг своей гибели, вы только отдаляли момент вашего спасения» Золина рассмеялась, поняв, как же всё было на самом деле просто и как она всё усложнила. Далее наступила обычная в таких ситуациях тишина.

_________________

Амандир увековечил память Астигала, воздвигнув на главной площади монумент в его честь. А у подножия его начертал слова, которые были написаны на языке неведомом. Многие, читавшие их, не понимали смысла, а написано там было это: «Азе́н зо́ра аз э́йда тарэне́м ура́к ук. Ну эта́ут ук тар, том э ята́г. Аза́н лур ваа́ль зуда́т ук ра Атра́к» Но Амандир не утаил смысла слов тех от народа и раскрывал его, читая и переводя со скрижали. А значили слова эти вот что: «Своей смертью я выкупаю светлую судьбу для вас. Да не познаете вы войны́, поражения и скорби. Моя тень будет вечно хранить вас с самого́ Атрака»

_________________

Девушка оторвалась от книги и, глядя в пустоту, попыталась припомнить ту самую скрижаль под ногами монумента Астигала. Но в памяти ничего не возникало — лишь холодный каменный виран на невысоком пьедестале. Она пожелала задать вопрос этот Дракалесу, но побоялась потревожить его покой, а потому вновь уткнулась в книгу, но ваурд заговорил с ней: «Чего жаждет испросить душа твоя?» Тарелон почуял, как приятно сделалось на душе у Золины, и она прочла тот самый отрывок из книги, а после задала вопрос: «Переведено-то хоть правильно?» Ваурд в недоумении отвечал: «Истинно так. Что было написано древним словом, то и было переведено на ваш язык. Но меня озадачило немного иное: откуда управителю человечьему знать это наречие и куда подевалась та самая надпись? Ведь у ног вирана, ставшего ратардом, ничего не видел я» — «Пошли, посмотрим?» — «Да будет так» Поднявшись с мест, они двинулись наружу…

Никакой надписи под ногами Астигала Золина и Дракалес не обнаружили. Монумент воздвигался на небольшом прямоугольном постаменте, который со всех сторон был пуст — ни намёка на то, что где-то на его поверхности было что-то выгравировано. Пока ваурд тщетно пытался отыскать следы надписи, дева вновь обратилась к чтиву.