Атрак (СИ)

Часть 19

Ренгал при жизни был могучим воителем, который мог совершать множество различных приёмов. А после смерти он стал ещё сильнее. На тот момент он не был взят в разорад, а ещё он никого не воскрешал, а потому всё, что он знал в боевом мастерстве, принадлежало лишь ему. Он не приплетал к своим навыкам бесконечное знание разорада или своих воскресших союзников. При жизни он был один, в бессмертии — тем более. А потому он, конечно же, уступал богу войны в опыте и мастерстве. Но и перед Дракалесом он имел одно преимущество. Из-за того, что он — бессмертный, то и прочитать его личность было невозможно. А потому томелон, можно сказать, сражался с незнакомцем и должен был полагаться на своё молниеносное зрение и отточенный ум, чтобы подмечать приёмы и манёвры. Можно смело сказать: такого боя он ещё никогда не проводил. Да, он часто бился с ратардами и ваурдами, самыми непобедимыми воителями во всех мирах. Однако нежить — это нечто другое. Конечно, бог войны мог прибегнуть к могуществу Атрака или к своим божественным способностям, чтобы одолеть своего противника с одного удара Орха. Но тогда бы он упустил уникальный опыт. Помимо неопределённой личности, у Ренгала, как у истинного воителя, был свой стиль битвы, свои приёмы, свои комбинации ударов, свой подход. И если ратарды и ваурды довели всё это до идеала, то Ренгал находил к этому новые подходы. Да, они не были идеальны. Однако они были по-своему изящны. И Дракалесу порой приходилось парировать, вместо того чтобы всегда идти в атаку, всегда быть ведущим в этом поединке. Дракалес ожидал хорошего боя, но это было даже ещё лучше. Это была честная ничья. Бог войны не прибегал к своим божественным силам, а только к мастерству и навыкам. Бессмертный не использовал зора, а только мастерство и навыки. Совершенные разум и тело бессмертного давали ему возможность быть равным ваурду. Конечно, изредка он прибегал к магии смерти, но только лишь для того, чтобы парировать удары близнецов, потому что эти оружия тоже выходили за границы обычного боя и давали хозяину полу божественную мощь. Своим взором бессмертного Ренгал это видел, а потому допускал использование своей силы только в этот момент. Пламя смерти поглощало часть физической силы, с которой к нему устремлялись мечи-топоры, а всё остальное на себя принимали его обычные оружия. Иногда он жертвовал защитой и пропускал удар, чтобы начать свою атаку. И вот именно в этот момент он перенимал инициативу боя на себя и сам вёл это сражение, заставляя Дракалеса каскадом своих необычных ударов перейти в обороняющийся стиль битвы. Несмотря на то, что их сражение длилось целую ночь и целый день, пока не начали сгущаться сумерки, никто не посмел отлучиться и пропустить хотя бы миг этого зрелища. А ведь посмотреть было на что. Маленький Ренгал вымерял каждый прыжок, каждое движение и умело пользовался своим обычным человеческим ростом по сравнению со своим огромным оппонентом. Однако Дракалес не уступал ему в ловкости, чем он также не позволял бессмертному перенять инициативу боя на себя, оставаясь господином этого сражения.

И вот, когда сгустились сумерки, они оба прекратили атаки одновременно. Нет, Дракалес не прочитал мысли Ренгала, и Ренгал не мог узнать, что в голове бога войны. Просто, подобно тому, как у каждой песни есть заключительные аккорды, которые дают понять, что близится окончание, так и в этом сражении были свои, только им двоим понятные приёмы, которые говорили об окончании сражения. Когда восторжествовала тишина, Дракалес своим спокойным и могущественным голосом пригласил Ренгала войти в его воинство Атрака, разделить с ним могущество мира войны и продолжать идти по мирам, неся им войну и обучая вести праведные сражения. А тот согласился. После чего всё багряное воинство покинуло этот мир. А уж там я обратил его в разорад, отварив ему предназначение всех бессмертных и всех миров. Так что в мире войны теперь было двое бессмертных. В то время, как я находился всё время в Атраке, Ренгал каждый раз переносился с ратардами и ваурдами туда, куда направлялся томелон, чтобы нести предназначение войны другим мирам, а также отыскивать других бессмертных, которые ожидали прихода Бэйна.

Новый Победоносец неотступно шагал по мирам, которые были занесены в таузваль. И туда, где бывал уже Датарол, и туда, где его не было, он тоже приходил и наслаждался трепетом от предвкушения скорой расправы. Люди так и оставались подавляющим большинством существ, которые проживают в этих мирах. Но также он находил записи об измерениях, где не было цивилизации, где правил дикий мир животных и растений. В записях, оставленных отцом Дракалеса, было сказано, что он тратил очень мало времени на их исследование, а после возвращался оттуда, не предпринимая там никаких изменений. Там не образовывалась тирания ратарда, там не велось никаких сражений. В дополнение к этому в самопишущих книгах делались пометки о тех, кто проживал в таких вселенных. Например, планета, на которой имеются все условия для существования слабых народов, кроме лишь ровной поверхности. Всё измерение покрыто непрекращающимися горами и ухабами, что не очень хорошо для разумных существ, но достаточно благоприятно для диких животных, таких как палие́ры и нугу́ндры. Ваурд также читал в этой книге о великом океане, в котором водятся различные обитатели водных глубин. Также, согласно написанному, среди различных рыб можно было повстречать и плюзаниду. А ещё Дракалес прочитал о том, что такое Газу́лий. Согласно таузвали, это измерение целиком и полностью покрыто болотами, там никогда не бывает света, а ещё в этом мире обитает огромное количество алигако́псов, которые, согласно опять же описаниям из книги миров, могут менять расцветку своего тела, полностью сливаясь с окружающей средой, так что их достаточно сложно увидеть и понять, где они притаились. И бог войны поразмыслил: «С любым противником я уже сражался. Но вот с тем, кто умело использует маскировку для того, чтобы сбивать с толку — этого ещё не доводилось мне видеть. Приду в тот мир и брошу вызов этим существам, чтобы потешить себя ещё и хорошей охотой» И вновь собрался весь Атрак, чтобы переместиться в Газулий, а после провести сражение с этими животными.

Да, Газулийский топи многим отличались от тех, которые можно встретить в обычных мирах. Конечно, до болот Н’октуса они немного не дотягивают, но всё здесь было достаточно зловеще и опасно. Вечная тьма, постоянный смрад, неопределённость и страх. Да, попади в этот мир обычное живое существо, оно не успело бы встретиться с алигакопсом и пало замертво очень быстро. Но вот ратарды и ваурды не были простыми существами, а потому они чувствовали себя здесь очень даже уютно. Дракалес не стал производить боевых кличей, не стал приносить через Алас и Ятаг частицу Атрака, он даже поумерил действие своих божественных сил. Ведь вокруг притаились обыкновенные животные, которые очень чувствительны к воинственной сущности, которой наполнены воители из Атрака. За своим предводителем последовали и остальные. Так что сейчас по этим непроходимым топям шагали не бог и его воинство, а просто хорошо обученные воители. Все они успешно размешивали в себе сущность как яростных воителей, так и осторожных охотников. Поэтому сейчас они практически не производили никакого шума, продвигаясь вглубь этих болот. Ваурд пока что держал свой взор сосредоточенным, что позволяло ему видеть всех этих алигакопсов: вытянутое, покрытое панцирем существо с узкой и длинной мордой, и ещё более длинным хвостом, у которого было шесть коротких лап. Ему незачем длинные ноги — он совершенно уверенно ощущает себя, находясь в болотной грязи как в засаде. Дракалес видел, как их глаза двигались следом за их пришествием. Ваурд не нападал первым, потому что хотел, чтобы эти существа сами выступили в сражение, чтобы накинулись на них, как на добычу. А иначе он может раз и навсегда спугнуть их. Эти алигакопсы были хищниками. Если показать своё превосходство перед ними, они предпочтут побег. Поэтому ваурды и ратарды ожидали, когда хищники сами нападут. Однако, сколько бы они так ни шли по этим болотам, ничего не происходило. Чудища только лишь продолжали своё наблюдение.

Проблуждав так определённое время, Победоносец понял, что существа эти никогда не решатся нападать. А потому задумал поохотиться на них сам. Его воинство разделило эту идею. Подобно своему предводителю, и ратарды, и ваурды могли сливаться с окружающей средой, делаясь как можно менее заметными, чтобы иметь возможность оставаться незримыми до нужного момента и устраивать засады. Охота — своего рода война. И воинство Атрака в совершенстве владело и этой стороной битвы. Разве что предпочитали не прибегать к ней без надобности. Только лишь сражение. Благо, здесь помимо болот были ещё деревья и скалы, которые могут прекрасно укрыть от взоров этих тварей могучих воителей. В конце концов, скрыться можно и под водой. Итак, многотысячное воинство охотников тут же скрылось в тенях этого мира, так что прекратилось всякое движение. Никаких звуков не издавала округа. Никто не зашевелился. Прекратились вообще любые признаки существования кого-либо.

Всё это продлилось какое-то время. Дракалес наблюдал за тем, как ведут себя алигакопсы. Да, он видел, как эти твари начали искать их. Глаза начинались двигаться всё быстрее и быстрее. Они больше не могли видеть пришельцев, которые ходили по их территории. Однако на этом они как будто бы успокаивались. Но нет. Прошло ещё время, и твари зашевелились. Болото начало постепенно приходить в движение. Буквально каждый бугорок, каждая кочка и впадина — всё это было замаскированным обитателем этого мира. Существа расползались в разные стороны, ища тех, кто лишь совсем недавно ходил по этим местам. Но, не находя никого, алигакопсы начали нападать друг на друга. Так что вскоре болото начало напоминать одно сплошное поле битвы, где каждый сражается друг с другом. Существа шипели и рычали, нападая друг на друга. Огромные пасти, словно ножницы, раскрывались и с громким щелчком смыкались. Болото сражалось само с собой. Немного выждав, Дракалес скомандовал наступление. И тени в тот же миг оживились, раскидывая этих громоздких и бронированных существ. Но для воителей из Атрака не было проблемой ни их броня, ни их вес. Голыми руками ратарды и ваурды расправлялись с этими существами. Они рвали их ножницы-пасти, разламывали их тела на части, как будто бы на них нет никакой брони, брали за хвосты, раскручивали и выбрасывали прочь. Звери, вкусившие плоти своих сородичей, уже не могли просто так отступить. Они боролись с захватчиками и набрасывались на тех, кто застал их врасплох. Увы, но отточить мастерство охоты здесь практически не удалось. Немного позабавив себя битвой с этими животными, бог войны и его воители вернулись в Атрак.

Как уже говорилось ранее, полководец багряного воинства посещал также миры, в которых обитали орки — менее сильные потомки урункроков. Однако жажда битв от этого не становилась меньше. Обычно туда не ходило всё воинство, а лишь трое: сам бой войны, один ратард и один ваурд. Цель их визита состояла в том, чтобы почтить воинственные кланы своим присутствием, дать некоторые уроки военного ремесла и устроить небольшие сражения. Но в одном из таких путешествий Дракалес нашёл существо, которое вошло в состав багрового воинства. Хотя её одержимость Хнег’ра́рга’За́ром ставит под сомнение принадлежность этой саткарки к Атраку. Но Дракалес допускает это.

Алас и Ятаг переместили Дракалеса, Уара, а также И́лума в степи. Стояла осень, и трава вся пожелтела. Был подлень. Эджаг с ними не перенеслась, потому что ей не нравились орки. Ваурдов и ратарда сразу же привлёк один из орков, который притаился неподалёку, охотясь за местной живностью. И, конечно же, пришествие бога войны могло означать лишь одно — больше тут охотиться не на кого. Они втроём совершили фурувараты, чтобы настигнуть позицию ловчего. Глаза орка округлились. Из сидячего положения он тут же стал лежачим, а, точнее, распластавшимся в раболепном поклоне перед богом войны. «Встань, — послышался грозный голос томелона, — Воин не приветствует воина поклоном» Орк тут же поднялся и не мог найти слов, чтобы выразить всю честь. Дракалес это понял, а потому стал задавать вопросы, а тот на них отвечал. И таким образом они немного разговорили его. Нового ничего не узнали, кроме лишь его имени. Однако Победоносец не обещал ему, что запомнит его, потому что тот оказался слаб душой, хотя и силён телом. А потому, сказав ему, чтобы он поспешил в свой клан, они втроём умчались на северо-запад.

Орки клана Грамх очень любили два дела: крепкие напитки, а также охоту. А потому Победоносец настроился учить их именно охотничьему ремеслу. Достаточно крепкий частокол, деревянные юрты, стража. Дракалес подмечал сильные стороны этого клана. Однако похмелье и все последующие за этим недостатки также оставляли след на их репутации. Дракалес, Уар вместе с Илумом вошли через главный вход, чем тут же собрали на себе всё внимание. Низкие по сравнению со своими предками, но всё-таки высокие воители клана Грамх оставляли все свои дела и присоединялись к тем, кто откровенно пялились на них. Каждый из них дышал перегаром, но никак не воинственностью. Во времена Датарола, как рассказывал Лиер, урункроки встречали Победоносца ликованием. А вождь появлялся сразу, как только он переступал порог их территории. После чего состоялся поединок, после которого происходило непосредственно приветствие и всяческие военные разговоры. Да, каким же очевидным было отличие новых урункроков от старых. Одно можно сказать наверняка: хижина вождя всегда стоит в центре клана. Именно туда трое воителей Атрака и направлялись.

Обитель главаря Грамха выглядела как небольшой чёрный замок, только построенные не из камня, а из кожаных полотнищ. Дракалес предстал перед этой конструкцией и возвысил свой голос, взывая к вождю клана Грамх, чтобы он вышел и поприветствовал бога войны. В ответ послышалось приглушённые слова, так что стало понятно: вождь скоро появится. Всё это время в клане сохранялось полное безмолвие. Томелон видел в этом слабость новых урункроков. Однако он не торопился гневаться на них. Эти существа всегда чтили войну. Быть может, стоит немного подтолкнуть их в правильном направлении, так что они вспомнят своё наследие и вернутся на правильный путь. Конечно, во всех других кланах, которые встречались на пути Дракалеса, такого не было. Но нечто подобное — вполне. Со временем они сумели вернуть себе достоинство. Хотелось посмотреть, что будет тут. И вот, вождь показывается на пороге, и уже один его внешний вид показывать, что ещё не всё потеряно. Огромного роста, вооружённый двумя секирами, обвешанный всяческими черепами, на лице — боевая готовность. Победоносец призвал Орха и сказал: «Том а нуол» Взревел зычный орочий бас, и вождь ринулся в атаку.

Конечно, об этом сражении незачем писать. Турно́м-обр-Грамх, как все орки его клана, был таким же слабым, а потому и сражение с ним было обычным. Конечно, Дракалес для этого не прибегал к своей божественной силе, а пытался поддерживать этот поединок на равных, но, в конце концов, вождь проиграл. Но проиграл не так, как обычно, не с позором и последующим убийством. Победоносец умело завершил этот бой, чтобы дать понять, насколько несовершенен Турном, но и в то же самое время не унижая этого гордого орка перед его соплеменниками. После этого вождь собрал весь свой клан, и всех воинственных мужчин и женщин было великое множество. Небольшое свободное пространство перед крепостью главного орка не уместила их всех, поэтому некоторые взбирались на жилища, чтобы наблюдать за этим со своих крыш. Он обучал их охотничьему ремеслу, как им ещё искуснее поджидать свою добычу. Но и, конечно же, не обошлось без уроков по военному ремеслу для вождя. Дракалес указал на некоторые ошибки, которые допускает этот орк, а после они повторили поединок, во время которого громоздкий управитель клана Грамх пытался исправить свои недостатки. После этого Дракалес, Илум и Уар использовали Алас и Ятаг, чтобы переместиться к другому клану орков, которых в этом мире было ещё 4. И вот как раз таки в одном из них томелон и обнаружил саткарку.

Они втроём, как обычно, вошли через главный ход на территорию следующего клана. Гости из Атрака тут же заприметили искусно сделанные металлические булавы. Стиль, конечно, был грубоват: металлическая рукоять оканчивалась шаровидным навершием, но даже в таком изделии проглядывалась искусная рука мастера. Поэтому бог войны хотел преподать в этом клане искусство ковки оружия, потому что орки очень редко носят тяжёлые доспехи, предпочитая свободу движений, нежели непобедимость. В отличие от людей, урункроки и потомки их ведут агрессивный бой. Поэтому доспехи им, и в самом деле, будут больше обузой, нежели подспорьем. И ваурд одобрял это. Так вот, идя по этому поселению, трое пришельцев, как всегда, собирали на себе изумлённые взоры и вызывали трепетное перешёптывание. Оглядывая их, Дракалес подмечал, что все до единого находятся в достойной боевой форме. Но вдруг его взор падает на одну из орчих, что находилась среди толпы зевак. Внешне она ничем не отличалась от остальных представительниц своего клана. Однако бог войны в первую очередь именно бог, а потому от его взора не укроется внутренняя сущность какого бы то ни было существа. Да, перед ним стояла саткарка, принявшая облик женщины-орка. Победоносец приблизился к ней и спросил: «Что пламенное существо делает среди избранных войной?» Саткар упрямо смотрела в глаза Победоносца, понимая, что он читает её сущность, словно раскрытую книгу. Но в то же самое время не могла сказать причины её нахождения тут. Саткары, несмотря на то что их создатель Йор проклял свои творения, так что они потеряли своё совершенство, всё же по сущности превосходят слабые народы. Поэтому то, что эта саткарка, притом ещё и владыка, таилась среди орков, было не просто возможностью поселиться среди них и существовать внутри клана. Это было нечто более глубокое. У этой проклятой была какая-то веская причина прятаться в таком обличии. Дракалес это понимал и своим вопросом «Что пламенное существо делает среди избранных войной?» он как раз таки приглашал её поделиться своей историей.

Из рассказов Лиера Дракалес знал, что обычно саткары ничего не делают просто так. У них всегда и для всего есть какая-то причина. Обычные слабые народы ничего не могут им дать, кроме лишь своих душ, которыми эти пламенные отродья питаются. Ну или саткары могут потешить самих себя, играя с низшими существами. Им нравится совращать, сводить с ума или мучить тех, кто им доверился. И да, для этого они могут принимать облик другого существа. Однако томелон не видел признаков или последствий её воздействия на этот клан. Некоторые саткары были просто разрушителями, которым нравилось уничтожать и убивать. Если эта дева из числа именно таких, яростных творений Йора, тогда она обратилась по адресу. Орки как раз таки могут поддержать ярость. Но в таком случае она ведёт себя слишком спокойно. Поэтому у неё здесь было какое-то другое дело. И первейший ваурд как раз таки хотел узнать, какое дело привело сюда эту особу. Она, не выдержав напор гнетущей ауры, лишь ответила: «Я всё расскажу, но, прошу, сделай так, чтобы наш с тобой разговор не привлёк много внимания» Ваурд видел, что она весьма искренне просит его об этом, а потому кивнул ей в ответ и продолжил своё путешествие к крепости вождя.

У саткарки появилась возможность сбежать, потому что Дракалес и те, кто его сопровождал, отвлеклись от неё. Однако она не воспользовалась этим, что лишь подтверждало важность её пребывания здесь. Грозный вождь клана Замг носил при себе две блистающие секиры. По внешнему виду воители Атрака поняли, что много битв повидали эти оружия, однако главарь клана заботится о благополучии своих инструментов войны и содержал их в отличном состоянии. Уар вместе с Илумом принялись наставлять потомков урункроков в том, как улучшить качество своего оружия. Так как Замг расположился в горах, то местные орки открыли места рождения полезных металлов и устроили близ этих самых шахт свои кузни, в которых мастерили своё оружие. Так как весь клан был заинтересован в улучшении своего вооружения, то собрались абсолютно все орки. Ратард объяснял на словах все принципы улучшенной ковки вооружения, когда как ваурд, как менее разговорчивый представитель воинства Атрака, показывать всё это на деле и наблюдал за тем, как кузнецы пытаются повторять за ним.

В это время Победоносец отстранился от этого столпотворения, чтобы повидаться с саткаркой и выяснить у неё, зачем она тут. Пока их никто не видел, она приняла своё истинное обличие. Из её слов выходило, что поддерживать иллюзию — своего рода неудобство. Так как она — больше воин, то чародейские дела даются ей сложнее. И внешний облик подтвердил её воинственность. Перед Дракалесом стояла достаточно высокая краснокожая дева, облачённая в металлические доспехи. Изо лба произрастали два чёрных рога, выгибались назад и шли вдоль головы. Её волосы, которые состоят из переливающихся огнём волосинок, были запрокинуты назад. Её чёрные глаза дополнялись огненными зрачками. А суровый лик украшала чёрная боевая раскраска в виде изломанных линий, которые брали начало на лбу и проходили через глазницу по щекам. На поясе висели два зазубренных с обеих сторон меча, что говорило лишь об одном — воительница предпочитает сражение с двумя оружиями. Ваурд оценил её и понял, что она будет стоящим противником, а потому сказал: «Надо будет сразиться с тобой» Голос саткарки изменился. Он как будто бы дополнился эхом: «Интересный способ затащить меня в постель» — «Оставь свои порочные грёзы при себе, проклятая. Я сказал именно то, что имел в виду» — «Только не говори мне, что от одного только взгляда, брошенного на моё тело, у тебя всё не трепещет внутри» Дракалес немного помолчал и ответил: «Твоё тело идеально, спору нет. Но идеально, как орудие войны. Твои изящные запястья и предплечья показывают, что ты не терпишь долгих боёв, предпочитая расправляться с противником как можно быстрее. Твоя левая рука столь же быстра и сильна, как правая. Это лишает тебя недостатка в том, что лишь одна из них может быть ведущей. Уверен, каждый твой противник погибает с удивлением на лице, когда терпит сокрушающий удар от левой руки. Твои сильные икры и бёдра говорят о том, что ты умеешь твёрдо стоять на ногах. Заняв уверенную позицию, ты можешь выдерживать сильные удары, но, что самое важное, это позволяет тебе использовать более тяжёлые клинки, не теряя равновесия. Также ты достаточно стремительна, чтобы настигать убегающую жертву. И доспехи на тебе недостаточно тяжёлые. Это даёт тебе возможность для манёвров, но и в то же самое время предоставляют всю необходимую защиту» Когда он закончил говорить, она отвечала ему: «Знаешь, я всякое слышала в свой адрес. В основном похотливого содержания. Но такие слова мне говорят впервые. Сразу видно: истинный воин. Да вот только я хочу сказать тебе одно. И мои, как ты говоришь, изящные предплечья с запястьями, и мои сильные икры с бёдрами — всё это нужно лишь с одной целью. Соблазнять слабых и простодушных. Потому что нам, саткарам, ни к чему физические способности, если у нас имеются наши врождённые силы, величие нашей изменяющейся сущности» Дракалес призвал Орха и Гора: «Я желаю это видеть. Сразимся» Она пожала плечами, а после извлекла свои зазубренные мечи. Чтобы понудить её сразу же воспользоваться своими, как она говорит, врождёнными силами, Победоносец совершил фуруварат. Это подействовало, как надо. Проклятая в одно мгновение образовала под своими ногами огненный портал и провалилась туда. Он был ещё открыт, когда Дракалес приземлился на него. Но нет, он за ней не последовал, потому что огненные порталы работают только для хозяев. Выход находился за спиной бога войны. И саткарку выбросило оттуда, словно камень из катапульты. Она уже готовилась побеждать, но мгновенный разворот в самый последний момент сломал все её планы. Клинки ударились друг о друга, следом прилетела и сама хозяйка. Законы пространства она своей силой нарушать не могла, а потому, по сути, попала прямиком в руки своего противника. Гором Дракалес мог сделать удар последним. И она уже предвкушала, как её существование прерывается и она обращается в дух огня. Однако Дракалес не стал этого делать. Она приземлилась рядом с ним и больше не пыталась сражаться. Он, всё ещё дыша духом войны, жаждал продолжения. Но в чёрных глазах проклятой зияло изумление. Она не могла поверить в то, как же быстр был этот воитель в красном. Он же своим голосищем, переполненным могущества, произнёс: «Сражайся. Не отступай» Но она только лишь спросила: «Кто же ты?» Вместо того, чтобы ответить, он навеял на неё дух войны. Однако ей этого было достаточно, чтобы понять, с кем она имеет дело. И, будучи не в силах воспротивиться дуновению бога войны, саткарка бросилась в атаку.

Надо признать, этот поединок был достаточно зрелищным. И как раз таки пламенная воительница делала основной вклад во всю эту зрелищность. Она умело сочетала свои врождённые способности и физическую силу. Да-да, и физическую силу тоже. Для чего бы она не имела такое совершенное тело, это совершенство позволяло ей производить головокружительные манёвры. Она умело пользовалась огненными порталами, которыми обладали все саткары, чтобы уходить от нападений Дракалеса и стараться наносить свои удары с разных сторон или в разные места. Так, она могла сама запрыгнуть в дыру, чтобы выбраться с неожиданной стороны и напасть. А могла использовать их для того, чтобы только наносить удары из самых неожиданных мест. Вот, она замахивается одним из своих клинков и начинает ниспровергать его на томелона, однако на пути полёта меча возникает портал. Оружие тонет в нём, а выход находится в другом месте. Получается, удар наносился, к примеру, в лоб, а был получен сзади. Порой она сражалась без использования дыр в пространстве, только лишь с помощью своих физических сил, подкреплённых её сущностью. Но даже так это было достаточно зрелищно. Как ловко изгибается её тело, чтобы увернуться от ударов бога войны, как точно её изящные руки направляют удары мечей. Иногда в ход идут ноги. Но лишь для того, чтобы отвлечь внимание. И огненные волосы, которые разлетаются следом за её движениями, могут просто заворожить внимание. Идеальное существо войны.

Этот бой потребовал какого-то времени, чтобы они оба насладились сражением. Однако она пожелала остановить его. Избежав нескольких ударов оппонента, она вышла из дистанции близкого боя и вонзила свои мечи в землю, одновременно выставив пустые ладони в знак окончания сражения. Он принял это, хотя и готов был продолжать воевать. «О, великий Датарол, почему же ты сразу не сказал, что это ты?» Она готова была приветствовать его поклоном, однако опомнилась и продолжила стоять с вывернутыми наружу ладонями, глядя прямиком в оранжевые глаза ваурда, которые сейчас обретали очертания зрачка. Подождав, пока боевой раж пройдёт, Дракалес отвечал: «Я не Датарол. Но он — мой отец. Я же — Дракалес. Новый томелон Атрака и войсководитель багряных воителей» — «Что ж, пусть будет так, Дракалес. И всё равно для меня честь повстречаться с тобой» — «Должен признать, и я рад нашей встрече. Такого противника я ещё не видел. Ты была права, когда говорила, что саткары одарены своими врождёнными силами. Ты очень умело пользовалась ими. Но всё же права лишь на половину. Уверен, ты сейчас ощущаешь, как по твоему телу разбегаются остатки духа войны. А это означает, что ты прибегала также и к физической силе. Быть может, ты и не подозреваешь, но все твои приёмы так или иначе проводились с использованием твоих физических возможностей. С помощью сильных рук ты направляла удары мечей. С помощью сильных ног ты направляла своё тело. И я наблюдал за тобой. Очень внимательно наблюдал. У меня возникло такое ощущение, будто бы ты можешь сражаться в несколько раз эффективнее, но что-то удерживает тебя. Словно бы твои доспехи на самом деле в десятки раз тяжелее, чем кажется. Словно твои мечи настолько неудобны, что приходится прилагать дополнительные силы» — «Да, ты прав, томелон Дракалес. Раньше, до того, как наш создатель проклял нас и оставил на произвол судьбы, мы были богами. И я могла сражаться, словно богиня. Для меня не было преград. Любой манёвр, любой приём я могла исполнить, какой только выдумаю. А теперь всё как будто бы уменьшилось. Взор стал видеть гораздо уже, разум перестал подмечать детали, на ноги нельзя полагаться, руки больше не могут быть надёжными. Мы развратились. Нас легче разозлить, легче соблазнить, легче победить. Мы стали как слабые существа, что населяют все миры. Но твой дух. Ты заставил меня почувствовать себя возвышенной. Как будто бы возможности расширились. Как будто бы потолок давит не так сильно. Да, ограничение всё ещё существует. Но во время битвы с тобой оно как будто бы перестало так сильно давить на меня» Она всё-таки не удержалась и поклонилась ему: «О великий Дракалес, спрашивай, а я буду отвечать тебе» — «Для начала встань. Не пристало воину кланяться перед воином, — она поднялась. — Для чего ты здесь? Даже без духа войны ты будешь сильнее самого вождя. Зачем тебе скрываться тут?» — «Это моё новое предназначение. Позволь я расскажу тебе о нём. Когда мы были оставлены и прокляты собственным создателем, то решили, что настала пора искать собственное предназначение. И я стала искать его. Но это было очень сложно. Каждый, кто видит саткарку, не может думать ни о чём, кроме как завладеть этим телом. И поначалу я поддавалась на это. Но быстро поняла, что безнравственность лишь кажется притягательным. Всё же после себя она оставляет лишь пустоту. И тогда я поддалась ярости. Сражения тоже давали только лишь временное наслаждение, ведь битвы со слабыми народами были неинтересны. И тогда я решила попробовать другую сторону нашей сущности — быть владычицей. Но и это не давало нужного результата. Правда, отсюда я вышла на другой путь — не владычества, а покровительства. Я стала ходить меж мирами и покровительствовать орочьим кланам. Я представала перед ними в своём истинном обличии, воодушевляла их, обучала тому, как надо вести сражения, а после принимала облик одной из них и тайно наблюдала за тем, как они развиваются. В этом был какой-то смысл. Видеть, как они используют то, что я им дала, а потом усовершенствуют это, было для меня более приятным занятием. Но однажды явился он, Хнег’рарга’Зар. Некто огромного роста. Он даже выше тебя. Внешне похож на шамана орков и даже обладает какой-то магией, как и подобает самому настоящему шаману. Однако он попирает все праведные принципы войны и главенства. Он собирает все кланы в одном месте и ведёт себя не как подобает шаману, беря на себя обязанности вождя. Всякий, кто противостанет ему, будет тут же казнён. Он не гнушается использовать магию против тех, кто отвергают её. Он стравливает орков друг против друга во славу свою, побуждает пользоваться в таких боях нечестными приёмами, обучает их быть яростными и несдержанными. Они стали ненавистны для меня. После всего этого он уходил из этого мира. Но его отсутствие не означало, что кланы в тот же миг перестали свершать свои гнусные дела. Нет. Учения Хнег’рарга’Зара жило, и кланы развращались, начинали междоусобицы. Но не такие междоусобицы, которые делали их сильнее. Нет. Они восставали друг против друга. Они ярились и продолжали дальше втаптывать себя в грязь. Они слабели. Причём так стремительно, будто бы в словах этого бога-шамана, как он себя называл, была заключена сила, которая убивала всё их благородство и честь. И теперь я поставила перед собой цель выследить этого Хнег’рарга’Зара и убить его, чтобы он перестал развращать орочьи кланы. Я путешествовала меж мирами. Наведывалась в старые, где жили те, кому я принялась покровительствовать. Отыскивала новые. Но встречалась лишь с последствиями его ничтожного воздействия. Тогда я решила обосноваться тут, куда он ещё не приходил, чтобы дождаться того мгновения, когда его ничтожные ноги ступят сюда, чтобы сразить и прервать его гнусную ложь» Дракалес отвечал ей: «Что ж, ты взяла на себя благородную цель. И я желаю помочь тебе в этом. Как бог войны, я крайне заинтересован в благополучии воинственных народов. И хоть с этим Хнег’рарга’Заром я не встречался, но, думаю, мне и не нужно этого делать, раз уж ты взялась за это. Но, кажется, ты зашла в тупик, ведь не можешь знать, когда придёт сюда этот шаман-бог» — «Да, не знаю. И готова пробыть тут хоть всю вечность, лишь бы выследить его и уничтожить» — «Достойна подражания твоя целеустремлённость. Но я могу предложить тебе нечто лучшее. Присоединяйся к багровому воинству. Такой, как ты, в наших рядах всегда есть место. В Атраке ведутся непрекращающиеся войны. Так что ты можешь бесконечно совершенствоваться в своём ремесле. А ещё мы обладаем таузвалью, книгой, которая самостоятельно дописывает сама себя, внося на свои страницы описание миров, в которых побывало багряное воинство. Обратившись к ней, ты можешь отслеживать перемещения своего врага, чтобы обнаружить его в одном из миров, куда ступала нога воинства Атрака. Всё же это лучше, нежели пребывать постоянно тут, в окружении слабых народов и слабеть тут самой» Не нужно было дожидаться её ответа, чтобы понять, каким он будет, потому что после того, как Дракалес произнёс «Присоединяйся к багровому воинству», её глаза вспыхнули негасимым пламенем. И, дослушав его изречения до конца, она дала согласие, еле сдерживая свой радостный порыв.

Как и мы с Ренгалом, её присоединение не означало то, что она превратится в ваурда. Её звали Зарагона. И теперь, как и мы все, она была объединена духом войны. Теперь, как и все, кто обитают в Атраке, она могла ощущать каждого из нас. А потому, почувствовав присутствие бессмертных, она стала недоумевать, что в числе истинных воителей делает нежить. Дракалес терпеливо развеял все мифы, которые сложились вокруг воскресших бессмертных, а далее сказал, что мы оба ничуть не хуже её в боевом ремесле. Она, конечно же, поверила этому. Правда, понадобилось какое-то время, прежде чем она сумела побороть свою неприязнь к нам.

И, как я уже говорил, считать её частью Атрака можно было весьма условно. Зарагона пользовалась дарами бога войны в угоду своих личных целей. Она очень редко участвовала в завоеваниях Дракалеса и почти никогда не сражалась с ратардами или ваурдами. По большей степени она пропадала за пределами Атрака в погоне за своим Хнег’рарга’Заром и не только. Несовершенная саткарская сущность время от времени давала о себе знать, так что в ней пробуждались её пороки, и она уходила в другие миры, чтобы удовлетворить свои ничтожные желания. Но бог войны всегда считал её частью багрового воинства, а потому и нам с Ренгалом нужно было считать так же.

Завоевание цивилизаций было первостепенной задачей томелона. Однако подавляющее большинство сражений не приносили большого удовлетворения. Всё происходило одинаково: вторжение, определение цели наступления, движение к этой цели с последующим уничтожением всех, кто встретится ему на пути, прибытие в столицу, путь до места обитания вирана, сражение с самим вираном (потому что у них нет самых сильных воинов), его смерть, объявление победы, выбор ратарда или ваурда в качестве тирана, возвращение в Атрак. И не важно, какой это мир: крепости или небоскрёбы. Везде было так. Да, не зависимо от технического, культурного или военного развития, всё оканчивалось именно таким образом. Культурное развитие никак не мешало багровому маршу продвигаться по мирам. Поднаторевшие в войне миры пытались противостоять Победоносцу и его воинству, однако, что с военной подготовкой, что без неё, томелон не увидел никакой разницы. Разве что пребывание в мире, который достиг каких-то высот в техническом плане, дало ему что-то новое. Так, он видел, как люди, которые не обладают магией, пользуются огнём. Да, для Дракалеса огонь до сих пор оставался синонимом разрушения. И, если бы он был сотворён чародеем, то обязательно изучил бы эту сферу до конца, чтобы уметь с помощью неё причинять самые сильные разрушения. В мирах, где развитие технологии позволяло, люди придумали специальные устройства, которые извлекают огонь буквально из воздуха. Эти устройства назывались огнемётами. На этом огнемёте была кнопка, подобно той, которая находилась внутри левой перчатки доспехов воинства Атрака. Нажатие на эту кнопку приводит в действие это орудие, и оно изрыгает огонь, подобный огню дракона. Дракалесу это так понравилось, что он забрал с собой в Атрак эти устройства, а после применял их в других мирах, куда приходил. Так, он поджигал поля крестьян, сжигал знамёна различных стран и уничтожал деревья в мире, где проживали презренные ульфы.

Да, подобно Датаролу, Дракалес не мог обойти стороной и Мордала́ль — измерение, в котором проживали эти существа, которые были ненавистны ему сильнее всех остальных существ. Из рассказов Лиера Победоносец уяснил, что они слабы, гораздо слабее даже человека. В них нет войны — только мягкость, ранимость, слезливость. И первейший ваурд настроил сам себя на жгучую ненависть к этим существам, из-за чего прозвал их ульфами.

Мордалаль — это одни сплошные леса. Сами эльфы живут в деревьях. Но достаточно необычных деревьях. Скорее всего, выращенных специально для того, чтобы из них можно было сделать себе дома. И воинство Атрака, придя в этот мир, двинулось всем составом к столице. Некоторых они предавали гибели за то, что они были слабы и ничтожны, за то, что они умоляли о снисхождении. Да, дух войны, пришедший сюда с Аласом и Ятагом, поселил в них распри. Однако этого оказалось недостаточно для того, чтобы эти никчёмные творения превратились в воинов. Меж ними только лишь вспыхивали ссоры, но тут же завершались. Иных, кто были не так ничтожны, ратарды и ваурды хватали и стаскивали на главную площадь. И вот, в этом мире Дракалес насладился властью огня. Он сжёг деревья, которые росли в их столице. А, когда устройство растратило запасы огня, он его разломал и выбросил. Он пытался стравливать этих существ с помощью направленного воздействия духа войны. Да, конечно, от этой власти эльфам некуда было деться, и они принимались сражаться друг с другом. Но вот уже смотреть за тем, как они нелепо размахивают оружием, было одной сплошной каторгой. За то у них нашёлся самоотверженный представитель, который выступил от имени всего своего народа и героически погиб за тех, кто выжил в этом отборе. Победоносец хотел положить конец существованию этих презренных. Но после этого самоотверженного жертвоприношения он передумал. Как и везде, он оставил тирана — здесь это был Манёр — и вернулся в Атрак.

Одно сражение запомнилось богу войны особенно, когда он пришёл на захват Зомарту́. В таузвали было написано, что его отец также приходил в этот мир, однако он не стал захватывать его. В причине было коротко указано: «Предназначение». Дракалес часто поглядывал на этот мир и всегда приходил к мысли, что лучше бы ему оставить в покое жителей Зомарту, раз уж там некое мистическое предназначение. Однако, чем чаще оно попадалось ему на глаза, тем больше в сердце бога войны рождалось желание направить туда поступь непобедимых. И вот, этот миг настал. Со словами: «Если там предназначение, значит, оно не позволит мне победить» он ринулся туда. Дракалес не боялся поражения. Более того, бесконечные победы, которые так легко давались ему, пробудили в нём жажду познания истинного поражения. То, что он терпел крах во время тренировок со своими учителями, он не считал за поражение. То были вынужденные меры, чтобы продемонстрировать, насколько тарелон далёк от своей цели. Но теперь, когда он бог войны и ведёт за собой воинство тех, кто никогда не познает поражения, ему хотелось понять, как это, проиграть по-настоящему. И эти мысли заставили его преодолеть эту запретную черту под названием «Предназначение», чтобы убедиться, действительно ли предназначение — это некий замысел великих, богов, на подобии его отца. Нет, он, конечно, не сомневался в этом, ведь Дракалес доверял своим учителям. Но кто может сказать ему что-то против, когда он захотел удостовериться в этом самолично? Итак, цель определена. Сведения об этом мире прочитаны, и по его неслышному зову ратарды и ваурды собираются перед Таргрундой, чтобы начать завоевание Зомарту.

Они ещё никогда не бывали в таком технически развитом мире. Здесь обитали исключительно люди, однако они все были едины. Да, было много городов и даже две столицы. Но, рассматривая этот мир, Дракалес не видел распрей, разделений и вражды. Нет, конечно, не бывает идеального человеческого общества. Поэтому он повсюду улавливал отзвуки неправедных войн. А, попытавшись построить модель развития этого общества в своей стратегической голове, он увидел, что оно, скорее всего, родилось как раз таки из войны, какой-то великой и страшной войны. Но его не интересовало прошлое этого мира. Важно было только лишь то, что будет твориться здесь и сейчас. Ему нужно было время, чтобы поразмышлять над своей стратегией, потому что тут, и в самом деле, было над чем подумать. Ему вообще казалось, что этим обществом правит какой-то бог. Ну не могли эти хоть и чародеи, но всё-таки люди прийти к такому единству и процветанию. Он сравнивал технически развитые миры с другими, менее развитыми. Изменения на лицо — чем больше прогресс, тем меньше единства. А здесь небывалое процветание и невозможное единство. Не-маги почти что идеально уживаются с магами. Разрушать такой порядок было бы святотатством, было бы неблагородным поступком. Было бы преступлением против предназначение войны. И в его сердце даже на какой-то миг поселилось желание вернуться в Атрак. Но нет, он должен испытать этот мир. Он должен посмотреть, как предназначение спасёт само себя. С охоты на Хнег’рарга’Зара вернулась Зарагона. Поняв, куда двинулся бог войны, она устремилась туда же. Присутствие саткарки немного прибавило желания пройтись мечом по этим землям. И Дракалес наполнился решимости. Он разделил ратардов и ваурдов на два полчища. Одних возглавил он, вторых… Нет, никто не возглавил. Но туда вошла Зарагона. Победоносец двинулся к столице магов, остальные — к столице простых людей. Условия, как и всегда, остались прежними — дойти до предводителя и потребовать у него поединка. Если представитель людей и представитель магов проиграют, это будет означать, что предназначение больше не оберегает этот мир, так что с подвижнее будет сделать его заставой Атрака. Если же управитель чародеев или управитель людей смогут выстоять или хотя бы уж сравниться в мастерстве ведения войны с захватчиками, они оставят этот мир. Было ещё одно условие — быть более снисходительными к местным. Они это заслужили тем, что завоевали себе единство. И после всего этого поход был начат.

Приближаясь к первому городу, Дракалес видел, что никто не собирается с ними воевать. Мирные жители покидают свои жилища и спасают жизни. Это неприятно удивило томелона. Неужели никто из них даже не попытается отстоять свои города? Но на самом деле опасения были напрасны, потому что на самой подступи к городу из ниоткуда появилось много чародеев. Дракалес окинул взором их всех, но остановился на двоих: светловолосом мужчине и рыжей женщине. Они отличались от остальных как внешне, так и внутренне. На них были надеты не изящные мантии современных чародеев, а какие-то халаты, которые, возможно, носили древние маги времён Кехентале́та или так вовсе войн великих. Но по силе можно было сказать, что они вдвоём будут как целое полчище тех, кто их сейчас окружали. Заговорил маг-мужчина: «Мы рады приветствовать воинство Атрака здесь, у нас на Зомарту! Меня зовут Корзу́н, а рядом со мной — моя супруга Иртене́лла! Мы призваны хранить мир и порядок в этом мире. Прошу, великий Датарол, не сочти за грубость, но позволь узнать цель твоего визита» Громогласный голос Дракалеса разнёсся по всей округе: «Видится мне, вы знакомы с нами. Да вот только не Датарол я. Имя мне — Дракалес, и являюсь я потомком славного Датарола и продолжителем его дела. А пришёл я сюда, чтобы испытать этот мир войной» Встрепенулись сердца всех чародеев. Да настолько сильным было это потрясение, что им понадобилось какое-то время, чтобы собраться с мыслями. По всей видимости, они подумали, будто бы с новым богом войны будет не так-то уж и просто договориться. Если Датарол и знал, куда можно направлять своё воинство, а куда нельзя, то Дракалес ничего в этом не смыслит, а потому он будет действовать самонадеянно. Корзун продолжил говорить: «Утихли последние отголоски войн, которые вершились на Зомарту. Мир и процветание здесь добывались кровью сотен чародеев и людей. Их жертвы не забыты, их поступки навсегда в нашей памяти. Мы свято чтим наследие древних войн и не собираемся попирать то, чего мы все достигли. Поэтому, возносим к тебе, Дракалес, томелон Атрака, прошение о помиловании. Зомарту, как и Атрак, связаны великим предназначением. А потому всем нам нужно идти плечом к плечу по этому самому предназначению, а не друг против друга. Мы с вами стоим в одном строю. Так пусть же наши оружия будут направлены против одного врага, а не против того, кто стоит рядом с нами» Дракалес отвечал ему: «Великое предназначение, говоришь? Тогда ответь мне, чародей, в чём оно заключается? Ты говоришь, что нам нужно встать в один строй и направить свои оружия не друг против друга, а на одного врага. Покажи мне этого врага. Где он прячется, что из себя представляет, почему он мой враг?» — «Мы не знаем, что такое великое предназначение. И никто не знает. Это таинство великих, создателей, которые сотворили и нас, и тебя, Дракалес, томелон Атрака. И если они скрыли это от нас, значит, так и нужно. Равно как то, что мы не знаем, кто этот общий враг, где он прячется и почему он наш враг. Всё это на усмотрение великих оставлено. И не нам идти против их воли. Если же это произойдёт, то мы лишимся их благословений. Поэтому, Дракалес, томелон Атрака, мы вновь взываем к твоему милосердию и просил не идти против предназначения великих. И для вас, и для нас оно одинаковое» — «Что ж, ты не знаешь, что такое великое предназначение. Я не знаю, что такое великое предназначение, однако мы должны быть готовы к нему. Вы готовы?» — «Что бы это ни было, мы уверены, что готовы» — «Что ж, тогда услышьте слово Дракалеса, бога войны: я и есть предназначение. И я объявляю вам войну. Ваша оборона не смогла сдержать натиск нашего вторжения. Ваши стражники оказались слишком слабы, чтобы остановить нас на подступе сюда. Поэтому ваш удел — поражение. Но я чту святость войны и право на победу. Поэтому у вас есть два выхода: потерпеть поражение или попытаться дать нам отпор, чтобы отстоять своё право на независимость. В первом случае Зомарту становится моим. Здесь останется один из воителей Атрака и будет править от моего имени. В ином случае начнётся война. Я испытаю ваши силы, и мы увидим, насколько вы будете готовы к свершению великого предназначения. Если ваша оборона будет прорвана, то этот мир будет принадлежать нам. Если же вы сумеете отстоять, то я вернусь восвояси. Так вы покажете в первую очередь самим себе, что вы готовы встретить великое предназначение» Чародеи провели мгновенный мыслеобмен, после чего Корзун озвучил решение: «Мы верим, что Зомарту оберегается великим предназначением, а потому он выстоит» Сказав это, он исчез, а за ним следом — и все остальные знатоки магии. Что ж, это могло означать только лишь одно — завоевание всё-таки будет, что не могло не радовать Дракалеса.

Однако бог войны обрадовался ещё больше, когда противники выставили оборону. Вокруг городов образовались различные защитные конструкции, маги стали производить эфирные купола, из ниоткуда появились, как сказал Дракалес, скорострельные баллисты, которые низвергали на захватчиков целый град стрел, которые летели одна за другой. Их никто не направлял — они сами, словно живые, поворачивались туда, откуда надвигались противники, и посылали на них каскад своих снарядов. Да, несмотря на то что здесь царили мир и единство, по сути, атмосфера, которая больше всего располагала к тому, чтобы ничего не делать, всё же это был первый из миров, что оказался больше других готов к пришествию багряного воинства. Лишь пару мгновений — и города готовы к обороне. Это заслуживало уважения. Бог войны однозначно решил пощадить тех, кто здесь находились. Однако останавливаться и не думал.

Конечно, никакие средства обороны не были действенны против воинства завоевателей: они взбирались на стены и перелезали через них; они рассеивали магические преграды и стойко сносили чары, направленные против них; миниатюрные снаряды от их баллист просто-напросто отскакивали от поверхности их доспехов. Одному воителю стоило только свершить всего-навсего один фуруварат, чтобы запрыгнуть на вершину, где располагалось это осадное орудие, а также один взмах своим оружием, чтобы разрушить его. Тех, кто шли против захватчиков в попытке дать отпор, по слову командира ратарды и ваурды просто раскидывали по сторонам, нанося увечья, но не истребляя. И только против тех, кто трусливо бежал, они не могли устоять. Это было для воителей Атрака огроменным оскорблением, за которое следовало только лишь одно возмездие — смерть. Таких красные воители настигали с помощью фуруварата и нещадно убивали. На завоевание одного города уходил целый день — настолько сильным был отпор. Но завоеватели не стали ровнять их с землёй, оставляя то, что можно ещё восстановить.

И так, шаг за шагом, на восемнадцатый день после начала вторжения Дракалес и его половина воинства Атрака достигли чародейской столицы. Второй отряд, в который входила Зарагона, пока что ещё только вели сражение с городом, который стоял на пути к столице. Но это уже не имело значения. Победоносец прибыл туда, где его поджидали. Если все предыдущие города были самыми настоящими крепостями, то здесь они видели то, что и словами-то не описать. Это была огроменная сфера, просто сфера, внутри которой находился сам город. Магические купола разных цветов и сложностей витали вокруг этой сферы. А вся она была буквально усеяна этими самыми баллистами, которые следили за каждым движением захватчиков, готовые в любой момент начать свой бесконечный обстрел. Великое множество чародеев, которые проживали в этой столице, а также которые переместились сюда из других городов, стояли и летали на пути воинства Атрака. На лица — мрачная решимость, в руках — разнообразные сферы магии. Было ясно одно — эти люди готовы стоять до конца. Однако со стороны противников не было ни единого признака вражды, что значило лишь одно — они готовились к очередным переговорам. Впереди всех летал Корзун. Именно он и начал говорить.

«Дракалес, томелон Атрака, обрати свой взор налево. Скажи, что ты там видишь?» — «Гору. Неестественно-высокую» — «Ты верно подметил. Косернату́р. Раньше эта гора была чуть ниже. Но нам пришлось её расширить, потому что сейчас там находится гробница одного очень скверного чародея по имени… Арзу́г, — он немного остановился, потому что это имя вызывало сильное волнение и не только в его сердце, но и в сердцах всех чародеев, которые окружали его, — Он был такой же, как и мы с Иртенеллой. Он был третьим хранителем мира и порядка между чародеями и людьми. Однако, вместо того чтобы спасать жизни несчастных, он допустил, чтобы в его сердце поселились гнев, алчность и безумие. Он допустил, чтобы ропот тех, о ком он должен был заботиться, раздражал его, вместо того чтобы сосредоточиться на том, что ему велел великий. Он пожелал возвыситься над нами, чтобы он один был ответственен за благополучие этого мира. Он отверг здравые домыслы и был уверен, что истинный мир достигается только лишь единоличным правлением, без совета, без поддержки, без друзей. Он всё сильнее и сильнее обособлялся от всех нас. И в итоге началась война. Самая жестокая и кровопролитная война в истории Зомарту. Но мы победили, потому что нас направляло милосердие, мы готовы были дарить, и мы всегда советовались друг с другом, чтобы принять наилучшее решение. Мы не смогли поднять руку на него, на одного из нас. Поэтому сейчас он находится в вечном сне. Мы будет хранить этот сон до тех пор, пока не будет исполнено великое предназначение. Потому что тогда великие вернутся. К нам вернётся наш Йор и решит, как быть с нашим братом. Либо исцеление, либо погибель. Но это будет его воля, а не наша. Потому что не мы создали великое предназначение. Мы — лишь детали этого сверхсложного механизма. А разве одна деталь может сказать другой, что она ей не нужна? Это может сделать только лишь изобретатель. Только лишь великие решают, как наилучшим образом перестроить предназначение. Видишь, бог войны? Мы ведём праведные войны. Однако мы никогда не переходим черту того, что лежит за гранью нашего понимания» Могучий голос Дракалеса был спокоен, что, конечно же, не укрылось от Корзуна, из-за чего тот даже немного расслабился: «Так всё-таки… Что такое, это ваше великое предназначение?» — «Это замысел великих, который находится за пределами нашего понимания. Почему великие не открыли его для нас, мы тоже не знаем. Быть может, мы всё равно ничего понять не сможем, как и поменять в этом механизме» — «А что, если никакого предназначения нет? Получается, вы сейчас вместо того, чтобы бежать из этого мира и спасать свои жизни — единственное из того, что имеет значение, готовы впустую погибнуть?» — «Если таков твой вопрос, то наш ответ — да. Мы будем сражаться и готовы погибнуть все до единого» Дракалес осмотрел всех чародеев и в очередной раз убедился, что их намерения серьёзны, а после отвечал: «Штурмуя ваши города и сражаясь с вашими стражниками, я видел, насколько вы несовершенны. Вам столько нужно исправить, что для этого может понадобиться целая вечность. Но вместе с этим я увидел и то, что вы оказались готовы к великому предназначению. Даже в этот миг, настроившись стоять до последнего, вы являете могущество и силу, которую мне так и не довелось увидеть в других мирах. Везде, куда бы я не пришёл, чтобы завоевать мир, меня встречали разрозненность и несогласованность. Никто не был готов к моему приходу. Иногда не успевало проходить время от рассвета до рассвета, как я уже господствовал там. Сколько мы воюем уже здесь? Восходов двадцать?» Корзун его поправил: «Восемнадцать» — «Верно. И то мне остался последний, самый сложный шаг — столица. Вы не были готовы к моему приходу. Однако то, как быстро вы организовали оборону, было просто поразительно. А ваши единство и сплочённость заслуживают похвалы. Пока что нигде, ни в одном из миров я не встречал ничего подобного. Если бы я сказал, что ваш мир не готов к великому предназначению, то это означало бы, что все остальные так вовсе не готовы просто существовать. Корзун, хранитель мира и порядка в Зомарту, и все вы, жители этого мира, услышьте моё слово. Воинство Атрака отступает. Вы доказали, что готовы к великому предназначению» По рядам чародеев прокатилась волна удивления. Предводитель сказал: «Так это всё было испытанием?» — «И очищением. Тот, кто испугался поступи войны и с трусостью бежал, не сможет идти дальше. Но сейчас я вижу только лишь смелые и гордые сердца. Пусть ваш создатель Йор благословит вас, а его мудрость ведёт вас дальше по пути предназначения» Договорив это, Дракалес и все его воители покинули Зомарту.