ГЛАВА 12. Дела важнее круассанов

Отпивая маленькими глотками горячий кофе, Макс тщательно записывала то, что сказал младший сын Орабель Соврю. И надо же, кто появился на пороге кабинета – сам Жерар Мильфей, собственной персоной.

– Макс, – заявил он, прислонившись к дверному косяку, – ты же понимаешь, что перед тобой разворачивают мошенническую схему, может быть, даже сложную, и ты в ней ничего не понимаешь? И лучшего специалиста, чем я, тебе не сыскать.

– Так я и не ищу, – спокойно ответила Максис и поставила в блокноте такую жирную точку, что едва не порвала бумагу. – Всё, я закончила. Ты, как ни странно, мне нужен. Я не хочу одна ехать с этим извращенцем, составишь мне компанию. Потом заедем за твоими вещами, а потом ещё на всякий случай съездим к паре-тройке фотографов, которые…

– Макс, – голосом великого терпеливца произнёс Мильфей, – фотографы тебе не помогут. Тебе просто надо выяснить сейчас, какая из готовых схем используется. Очень мала вероятность, что кто-то придумал новую.

– А ещё я бы поговорила с другими детьми, – не слушая Жерара, продолжила Макс. – С Арминой Бальзе и Мари-Жанной Крутон.

– И не забудь позавтракать, – напомнил Жерар. – Пока ты тут беседовала с этим мсье Соврю, я выслушал ряд жалоб на тебя. Ролан просит ему посодействовать и приучить тебя к порядку. Повлиять на тебя с положительной стороны, так сказать.

– Копать мои артишоки, что? – Макс поперхнулась кофе, и Жерар не преминул похлопать её по спине. – Ролан просил тебя учить… меня… порядку?

– Ну да! Знаешь, завтракать и обедать вовремя, мыть перед едой ручки, чистить зубки, читать молитвы на сон грядущий и всё такое, – Жерар вдруг сделал такое постное лицо, что Макс не выдержала и расхохоталась.

– Я ему задам, – сказала она, отсмеявшись, – но и ты хорош. Смотри, как втираешься в доверие.

– Да? Я ещё и не пытался, – сказал Жерар. – Ну что? Ты ведь все-таки позавтракаешь?

– Я уже выпила кофе, – сказала Макс, опечаленно глядя в чашку.

Там, кроме небольшого количества гущи, увы, ничего не осталось.

– Мсье Соврю просит передать вам, что пора ехать, – сообщил Ролан с выражением крайнего осуждения. – Мадемуазель, вы бы хоть круассан съели!

Но Макс оставила ему денег на хозяйство и поспешила уйти. У неё, в конце концов, были дела поважнее круассанов!

Предосторожность с Жераром сначала показалась Макс излишней. Гаспар Соврю сидел за рулем – у него не было личного водителя. Мильфея Гаспар окинул недовольным взглядом и тихо засопел. Жерар открыл перед Макс дверцу, помог ей сесть на скрипучее кожаное сиденье, зашёл с другой стороны и удобно устроился справа от детектива.

– Мы не представлены, – сказал Гаспар, не оборачиваясь.

– Я напарник мадемуазель д`Обер, меня зовут Жерар, – сказал «хороший мальчик».

Посмотреть на него – так прямо паинька, заинька, даже как будто выглядеть стал младше. Макс даже заподозрила, что у парня плохо работает антимагический ошейник, сейчас тщательно прикрытый шелковым кашне. Но магией вроде как и не пахло, да и глаза у Жерара были такие чистые, такие честные, что даже вечное недоверие Макс решило в кои-то веки заткнуться.

– Напарник, значит, – сказал Гаспар и слегка обмяк, приуныл.

Стало быть, Макс не зря озаботилась, чтобы взять с собою Мильфея! Впрочем, куда ещё ей было девать это сокровище? Бросать его на Ролана, который постепенно начинал подпадать под обаяние этого жулика, было бы неправильно.

– Вы же не думали, что в наше-то неспокойное время какая-нибудь мадемуазель сумеет вот так запросто, в одиночку, вести своё дело, да ещё управляться с детективным агентством? – небрежно спросил Жерар.

– Не зли меня, – предупредила Макс тихо.

– Мадемуазель не производит впечатление слабой женщины, – взял её сторону Гаспар.

– Я и не говорил, что мадемуазель слабая, – сказал Жерар, – но уж разумеется, окружать её должны только те, кому она доверяет. И конечно уж, это должны быть сильные и достойные люди. А не те, которыми она может помыкать, в остальном презирая их, потому что они перед нею пресмыкаются.

«Ну-ну, – подумала Макс, подавляя раздражение, – кажется, негодник выводит Гаспара на откровенность. Хочет его слегка подразнить или собирается выудить что-то полезное?»

На самом деле она сомневалась, что в Гаспаре содержатся какие-нибудь полезные сведения, но чем черт не шутит? К тому же наблюдать за словесной пикировкой двух мужчин, которых терпеть не можешь – это же просто праздник!

– А почему это вы так уверены в том, что мадемуазель нужны вокруг одни только сильные люди? Надо же на ком-то отдохнуть, над кем-то всласть поиз… покомандовать! Может, мадемуазель получает удовольствие, когда перед нею, гм, пресмыкаются? – заспорил Гаспар.

Он, конечно, очень старался придать своей речи снисходительные и даже насмешливые интонации, но не вышло! В голосе мсье Соврю слышались похоть и, пожалуй, именно желание попресмыкаться.

– Потому что пресмыкающиеся женщинам противны, – сказал Жерар.

Вот он как раз это очень даже насмешливо сказал – правда, насмешка была слишком тонкой для толстяка Гаспара. Но мсье Соврю решил зайти с козырей.

– Давайте спросим у мадемуазель, в конце концов, последнее слово всегда за женщиной, – неожиданно сказал он.

– Мадемуазель д`Обер, вы любите, когда перед вами пресмыкаются? Или мужчина должен быть сильнее женщины? – игриво спросил Жерар.

– Мсье Соврю лучше смотреть вперёд на дорогу, а не на меня в зеркало, – рыкнула Макс, – а мсье Мильфею лучше вообще заткнуться, пока его не вернули назад, откуда он вчера вышел. Полоть мои артишоки, господа, помолчите! Давайте посерьёзнее!

– Мадемуазель любит серьезных мужчин, – хмыкнул Жерар.

Он и не думал угомониться!

– Мадемуазель любит послушных, – начал Гаспар.

– Мадемуазель любит молчаливых мужчин! – взревела Макс.

И, когда Гаспар затормозил у обширного крыльца Соврю-мэнор, выскочила из авто пулей, лишь бы не задерживаться в этом порочном обществе. Впрочем, общество всё равно последовало за нею.

Едва дворецкий открыл дверь, как навстречу Макс ринулось несколько человек. Двери как будто бы только и сдерживали эту волну! Детективу удалось увернуться от объятий Жильбера и от рук Рузанны, простертых в безмолвной мольбе. Сегодня народу в доме Орабель было поменьше, чем в прошлый раз, и у Макс чесались руки насчет блокнота, который лежал в кармане жакета – достать и проверить присутствующих.

Впрочем, когда суета с приветствиями улеглась и все повалили в гостиную, а там расселись на свои места, Максис вычислила, кого нет. Не было близнецов Константэна и Констанс. Отсутствовала старшая племянница Орабель Мадлен, приемная мать той самой бунтарки Мари-Жанны. Куда-то запропастился молодой человек по имени Лоран Бальзе – муж Армины, дочери Жильбера. Ха! Да у неё, у Макс, превосходная память. Она даже вспомнила стрелочку, проведённую от Лорана к Мадлен – хотя увы, что детектив хотела запомнить, рисуя эту стрелку для памяти, было уже подзабыто. Но стрелочка была. И то, что эти двое куда-то ушли, поврозь или вместе, вызывало подозрения.

Макс пока не спешила никого списывать со счетов. Слишком рано! Окинув строгим взглядом собравшихся и для солидности прокашлявшись, она спросила у дворецкого:

– Мэтр Брюно, новой фотографии сегодня не было?

Из груди Брюно вырвался горестный вздох. А затем, как по команде, вздохнуло и остальное семейство, включая маленького Люсьена.

– Что такое? – удивилась Макс.

Фото было. Да какое! Мадам Орабель Соврю изволила сфотографироваться в ритуальном салоне на фоне гробов, венков и бумажных цветов, гирлянд из хвойных ветвей и драпировок из белого и чёрного шёлка. Черно-белое фото поражало чёткостью и обилием деталей. На их фоне старушка в кресле, с котом на коленях, казалась чересчур живой и весёлой.

– Хорошо хоть, не в гробу, – заметил Жерар, дыша в ухо и шею Макс.

– Не заглядывайте так через плечо, это неприлично, – прошептала та.

– Да? Ну что поделать. Поглядите на кота, – тоже шёпотом ответил ловкач.

Кот удался. У фотографа была на редкость хорошая камера. Выпуклые глаза, скорее всего желтые или светло-зеленые, выражали тревогу. Уши кот слегка прижал, и бабуля Орабель даже придерживала кота на коленях обеими руками, тогда как на всех прошлых фото он спокойно лежал сам, а ладони старушки лежали на колёсах инвалидного кресла.

– Что за салон? – спросила Макс, переворачивая карточку, чтобы найти там штамп фотографа.

Надо же, совсем забыла ведь, что фото могут делать ещё и в других мастерских, к примеру, салонах красоты или вот… в ритуальных конторах. На штампе значилось «Ритуальный салон ля Роз Нуар». И Макс медленно осознавала, что пытаться ловить бабулю по всем частным фотомастерам, по ритуальным конторам и ателье попросту невозможно. Она же и на второй круг может пойти!

Ладно, сейчас она пришла в этот дом вовсе не за порцией отчаяния.

– Попробуем зайти с другого конца, – сказала детектив. – Мсье Гаспар сказал мне, что молодой человек Люсьен кое-что слышал… Мадам Моник, я могу побеседовать с Люсьеном? Можно в вашем присутствии, если вы вдруг изволите за него беспокоиться.

Но Моник, кажется, не было дела до сына: она смотрела на Гаспара, вжавшегося в кресло. Словно только что осознала, что вот он, коварный изменщик, где-то шатавшийся всю ночь и явившийся с утра как ни в чем не бывало.

– Мадам Моник, – сказала Макс, понимая, что бесполезно: её не слышат. – Мсье Гаспар? Мсье Жильбер? Мадам Гойи? Вы же разрешите мне поговорить с Люсьеном?

– Конечно, моя дорогая, конечно, – сказал Жильбер. – Я могу поприсутствовать, если желаете.

– Будет достаточно присутствия Брюно или Жюли, если мадам Моник занята, – увильнула Макс, – просто кто-то, в чьём присутствии ребёнок чувствует себя спокойно. Затем мне бы хотелось поговорить кое с кем ещё, так что не расходитесь, будьте добры.

Она нарочно не посмотрела ни на Мари-Жанну, ни на Армину – которых навещала Орабель перед тем, как исчезнуть. А могла бы! Ведь позавчера спрашивала, кто с нею последний разговаривал и кто последний видел! И девушки не изволили сообщить о вечерних поцелуях своей бабули.


Загрузка...