На Конфетной набережной, вдоль одетой в каменные плиты речки Лакрис, еще не зажглись фонари. Но воздух уже был похож на лавандовый сироп, а парочки, ещё днём не смевшие взяться за руки, теперь гуляли обнявшись. Поток машин струился по направлению к загородным мини-отелям на берегах Лакрис или Винного озера. Всё говорило о том, что завтра у большей части народа выходной день, можно расслабиться и предаться безделью после рабочей недели. А ещё о том, что нынче славный вечер, скоро весна и тепло – возможно, поэтому на набережную уже выбрались уличные артисты. Зимой их было гораздо меньше.
Кстати сказать, здесь находилось одна из фотомастерских, упомянутых роднёй Орабель Соврю. Макс достала из сумки на боку фотокарточку и сверилась с адресом – скорее по давней привычке всё проверять, чем от плохой памяти. Но это было действительно то самое «Бон Имаж», из которого доставили первое фото с бабулей Орабель.
Макс решительно толкнула дверь. Брякнул колокольчик над входом, и, словно чертик из шкатулки, откуда-то появился невысокий бородач в растянутом до безобразия свитере и брюках с пузырями на коленях. На шее бородача был намотан в несколько оборотов красный шарф с дырочками и зацепками. Отчего-то всё это выглядело не неряшливо, а скорее художественно-небрежно. Добивался ли фотограф такого эффекта, или это было само по себе, Макс уточнять не стала. У нее были другие вопросы – но и с ними она решила чуть обождать.
– Вы хотите заказать портрет? Сделаю красиво и недорого, – заученно сказал бородач. – Красавицам скидка!
– Дайте две, – брякнула Макс.
– Две фотографии или две скидки? – не понял фотограф.
– Такую красоту, как моя, вообще бесплатно надо фотографировать, – фыркнула Макс. – Скажите, а семейные фотопортреты вы делаете?
– Непременно, – обрадовался бородач.
Непонятные фразы его явно пугали. А вот более насущные вопросы, видимо, делали счастливым.
– И постановочные фото тоже?
– Это как? – опять не понял фотограф.
Макс вздохнула.
– Ну, когда человек надевает костюм, например, старушки, садится в кресло на колесиках, пледом укрывается и фотографируется, словно он – бабуля, – пояснила она.
– Это как-то очень уж необычно и сложно, – протянул фотограф. – Сколько мороки! Но если вы все это принесете и наденете… Только зачем вам? У вас такой цвет лица, что и краситься не надо. Какое счастье, что еще не все женщины свихнулись на бледных и впалых щеках!
Это прозвучало, пожалуй, приятно. Но пора было переходить ближе к делу, а не слушать пустые комплименты. Макс вытащила фотографию бабули Орабель и показала бородачу.
– Сделано в вашем ателье? – спросила она, и мужчина тут же кивнул.
– Я фотографировал её. Но только это не постановочное фото. Вы что же, хотите подражать пожилой даме, да еще инвалиду?
– А она была именно пожилая? – спросила Макс.
– Конечно. Не самая приятная, ворчливая, как и полагается женщине в летах. И котик у нее кусачий. Но в конце концов мне удалось уговорить обоих улыбнуться.
– И старушку, и котика? – поразилась детектив и повернула фото лицевой стороной к себе.
У кота действительно была довольная морда. И бабуля Орабель казалась умиротворенной, счастливой.
– А кто её сопровождал? Не могла же она одна разъезжать по городу в этой своей коляске? – осведомилась Макс.
– Вы расспрашиваете, как будто хотите не только сфотографироваться в таком виде, но ещё и на инвалидном кресле прокатиться, – хохотнул фотограф. – Знаете, у нас уже был полицейский, так вот он спрашивал почти то же самое. Пожилая дама приехала на мотокарете. С нею был молодой человек, он-то и прикатил кресло вместе с пожилой дамой.
Описать помощника фотограф затруднился: на нем был кожаный мотошлем, очки и шарф, закрывавший нижнюю половину лица. Разве что нос наружу торчал.
– Мсье фотограф…
– Мэтр Рунье, – запоздало представился хозяин ателье.
– Мэтр Рунье, но по поведению пожилой дамы вы ничего подозрительного не заметили? Может быть, она двигалась как молодая, может, у нее мужские замашки были?
– Вам всё кажется, что это был кто-то, переодетый в бабулю?
– Возможно, магическая личина, – неуверенно проговорила Макс.
– Так на фотографии проявился бы истинный лик, – пожал плечами Рунье.
– Действительно, – вздохнула Макс. – А полиция, значит, всё-таки была?
– Да, сказали, что у них там пропала пожилая дама.
– И не спрашивали адрес, имя заказчика? Кому и куда отправить готовое фото?
– Очень даже спрашивали, и я отвечу вам то же самое. У меня в журнале записано: Соврю, Голубиная улица, Соврю-мэнор.
– Просто Соврю? Без инициалов? – быстро спросила Макс.
– Та мадам сама так написала. Не моё дело уточнять инициалы. За фото заплачено, куда доставить написано. И курьер оплачен тоже, да-да!
Ну ладно… детектив прошла первый этап дела. Тот же самый, который прошёл и полицейский, который на всё это пожал плечами, вернул фотографию семейству Соврю и велел не валять дурака.
Разумеется, полиции не было дела до завещаний и странностей. Выяснили, что Орабель жива-здорова, и отбыли восвояси. Но Макс придётся идти дальше, в ателье «Жансан». Вот только времени уже было немало, и Макс решила продолжить поиски завтра, а пока все-таки поесть.
Напротив фотоателье манило яркой вывеской кафе «Хруст», где подавали всё самое зажаренное, в панировке и хрустящей корочке, и где даже овощи окунали в кляр, а затем во фритюр. Особенно вкусно хрустела, конечно, картошка. Что ж, картофель – овощ, а овощи – это полезно, мысленно сообщила Макс своему слуге, и заказала большую порцию картошки фри. И курочку в панировке. И ещё слоеный сырный пирожок. Вспомнив обещание не спиваться, она попросила принести содовой, а не пива. Можно было гордиться собой: сделала почти всё правильно!