Авантюрист на поводке (СИ)

ГЛАВА 14. Неудобные вопросы

Дочь Кати и Жильбера, она же внучка Орабель Соврю, вошла такой тихоней, такой серой мышкой, словно была самой скромной молодой женщиной на свете! Вот только Макс невозможно было обмануть. Перед ней была избалованная двадцатилетняя красавица, чуть больше года замужем, привыкшая одеваться как принцесса. Её милое домашнее платье сливочного цвета, всё в кружевах ручной работы, явно шили в роскошном ателье – видно было, что изящные ручки Армины не знали чего-то даже приблизительно похожего на труд. Да и глаза она подкрасила совсем не как скромница.

– Добрый день, детектив д`Обер, – сказала Армина. – Можно, я присяду?

И, не дожидаясь согласия, села на невысокую банкетку напротив облюбованного д`Обер стула. Таким образом, она глядела на Макс чуть снизу вверх… а на Жерара – и вовсе с не вполне приличной позиции. Мильфея таким было явно не пронять – он подошёл к Макс и встал так, что Армина едва ли не в пах ему смотрела. Та отвела глазки и изобразила смущённую гримаску.

– Мой муж очень ревнив, – сказала она с невероятной смесью кокетства и напускной скромности. – Может быть, ваш… партнёр перестанет на меня так пялиться?

Мильфей, который и не думал пялиться, да и видеть мог разве что темноволосую макушку, только хмыкнул.

– Вы знаете, о чем я хочу поговорить с вами, мадам Бальзе? – спросила Макс, бесцеремонно отодвигая ловкача за высокую, изогнутую спинку стула.

Тот немедля на неё облокотился, согнувшись почти пополам.

– Наверное, о том, что сказала мне бабуля? – спросила в ответ Армина. – Странно, что вы не спрашивали в прошлый раз.

Макс подавила вспышку ярости. Какова паршивка, а? Вот уж действительно, одна поганка рядом с другой растёт… Да ещё и под шампиньон подделывается! В прошлый раз ведь и слова не сказала о том, что одной из последних беседовала с Орабель, а теперь вон как ловко повернула: детектив сама не спросила, значит, Армина ни в чём не повинна!

– Скажите, мадам Бальзе, а вы бы хотели сниматься для журналов дамского белья? – проворковал вдруг Жерар.

И снова поддельно-смущённый взгляд – молниеносный взмах ресниц, мимолётный блеск, а затем ресницы, затрепетав, почти полностью закрыли тёмно-серые глаза.

– Я ведь замужем, мне не к лицу думать о таких вещах, – сказала девушка.

– Ну отчего же? Хорошее бельё в любом возрасте украшает даму, – ещё обольстительней сказал Жерар. – Совершенно в любом! А уж фотография в нём… ммм! Вот ваша бабуля, она наверняка скоро пришлёт нам куда более пикантные фотографии, не правда ли?

Макс, уже хотевшая как следует осадить ловкача, услышав упоминание Орабель, внезапно передумала.

– А что бабуля? – удивилась Армина. – Она в жизни не сделала ничего пикантного или игривого.

– За всю жизнь ни разу не нашалила? Понятно, почему вдруг сорвалась на старости лет в эту авантюру. Ну да ведь мы же знаем, что ей ничего не угрожает, правда? – быстро и весело заговорил Жерар. – По крайней мере, вы и Мари-Жанна знаете! Да?

На красивом личике медленно проступило напряжённое недоумение. Армина переводила взгляд с Макс на Жерара и обратно. И Макс, почуяв слабину в искусной обороне, замаскированной кокетливым смущением, тут же поспешила ударить вопросом в образовавшуюся брешь:

– Это вы с Мари-Жанной чем-то её встревожили. Чем же? Мне интересно не столько то, что сказала вам бабушка, Армина, сколько то, что сказали ей вы и ваша подруга. Вы же подруги?

– С Мари-Жанной? – Армина пренебрежительно выставила вперёд нижнюю губку. – Вот уж нет!

– А я вот уверена, что у вас двоих был какой-то план, – довольно жестко сказала Макс. – Скорее всего, из-за денег. Или из-за наиболее выгодной для вас части наследства.

– Возможно, такой план был у Мари, но не у меня, – проблеяла Армина. – Я ничего про это не знаю.

– Почему ваша бабушка отправилась перед сном целовать вас и Мари-Жанну и почему она плакала? – спросила Макс ещё жёстче. – Что вы скрываете, мадам? И не пора ли раскрыть всё перед вашими родителями и мужем? Если это была какая-то шутка, она затянулась. Вы заставляете нервничать всю свою семью.

– Ничего, им полезно понервничать, – пробормотала Армина.

– Я не слышу ответа на мои вопросы, мадам Бальзе.

– Мадам Бальзе, очевидно, хочет поговорить со мной наедине? – встрял Жерар.

Макс не видела его лица, но, очевидно, оно выражало что-то такое, отчего Армина вдруг втянула голову в плечи и сказала:

– Я всё расскажу! Это Мари-Жанна, она… Тем вечером она подошла к бабушке и сказала, что мой брат Флобер жив. Точнее, что он жив и сидит в моей комнате. Я узнала об этом, когда бабуля появилась у меня в комнате. Уже неподалёку от моей спальни я услышала её голос. Видимо, кто-то спросил её, не перепутала ли она двери, и бабуля ответила: «Хочу поцеловать внучку на сон грядущий». Кажется, это была Моник. Потом бабушка вошла и спросила, где Флобер. Я же тогда так и подумала, что кто-то над ней подшутил! Что это была Мари, ведь я видела, как она шептала что-то бабушке после ужина… Ну я и разозлилась! Вовсе не надо было напоминать нам о Флобере и обо всём, что с ним произошло, всё-таки Мари-Жанна бездушная кукла! Это ведь мой брат…

Тут девушка всхлипнула и проворно вытерла нос и глаза платочком. Возможно, чтобы никто не заметил полное отсутствие слёз.

– Ага, – сказала Макс. – Но после этого, по свидетельству Люсьена, ваша бабушка заплакала и пошла к Мари-Жанне…

– Конечно, она заплакала! Видели бы вы, как она его любила, этого Флобера, – Армина слегка фыркнула. – Нет, я, конечно, тоже любила своего брата… В общем, когда бабуля спросила, где Флобер, она никак не могла взять в толк, что его на самом деле нигде нет. Ведь он умер! Я подумала, что пускай ей это втолковывает моя так называемая кузина, и сказала: «Почему бы тебе не спросить Мари-Жанну?!» И бабушка покатила к ней. Вот и всё, что я могу сказать.

Жерар склонился к уху Макс и щекотно зашептал:

– Уточни, как он умер.

– Простите, что напоминаю вам о неприятных и страшных днях, мадам Бальзе, но как именно умер ваш брат? – спросила Макс, которая и сама думала задать этот вопрос.

– В этом нет никакого секрета, и вам наверняка уже известно, – начала Армина.

– Просто скажите, мадам Бальзе.

– Он связался с плохой компанией, – сказала девушка, – где и умер от пьянства. Мне так сказал отец.

– Вы были на похоронах? – спросил Жерар. – Вы и ваша бабушка видели тело Флобера?

– Мы видели в гробу человека с бледным лицом он походил на восковую куклу из «Музея Ужасов мадам Пико», – ответила Армина. – Он не слишком походил на моего брата. Думаю, поэтому бабуля и поверила, что он мог остаться в живых.

– Понятно, – сказала Макс.

– Она не лжёт, – прошептал ей на ухо Мильфей. – Теперь уже нет.

Макс была склонна в это поверить хотя бы потому, что в уголках глаз девушки появились настоящие слёзы, и она поспешила их вытереть – но всё-таки одна убежала от носового платка и скатилась по гладкой розоватой щеке.

– У вас есть фотография Флобера, мадам Бальзе? – спросила Макс.

Армина покачала головой.

– Из-за той истории с плохой компанией… Отец так рассердился на брата, что сжёг все его фото.

– Можете описать его? – с надеждой спросила Макс, помня про носатого спутника Орабель, которого описал фотограф.

– О, он был самый обыкновенный юноша. Мы не слишком похожи – он скорее напоминает отца.

Макс кивнула. У Жильбера был вполне внушительный профиль. Хотя по-настоящему крупные, длинные, с горбинкой носы были в этой семье у приемных близнецов, Констанс и Константэна. И детектив снова подумала о них. И снова наткнулась на то же возражение от самой себя: у них не было мотива.

Хотя, если есть подозрение, то всё равно лучше проверить ещё раз. Поговорить с каждым отдельно…

Армина, после пары уточняющих вопросов о внешности брата, окончательно расстроилась, расчувствовалась и ушла. В бильярдную заглянул Брюно.

– Мадемуазель детектив ещё не закончила допрашивать хозяев? – спросил он с холодной вежливостью.

– Мадемуазель хочет расспросить, – Макс нарочно сделала ударение на этом слове, противопоставляя его схожему «допрашивать», – Мари-Жанну Крутон.

– Это невозможно, она ушла к преподавательнице музыки. Будет лишь к вечеру, – сказал дворецкий.

– Вот как, – сказала Макс настороженно.

– Ничего себе у неё уроки, долгие какие, – заметил Жерар. – И часто девушка занимается?

– Мадемуазель очень любит учиться. В воскресенье, вторник и четверг у нее музыка и живопись, в понедельник и среду танцы, а в пятницу фехтование.

– А суббота как же? Мадемуазель отдыхает в субботу? – живо заинтересовался Жерар.

– Раньше отдыхала. А сейчас и уроки стали дольше, и суббота занята. Но не припомню, чем: в расписании этого ещё нет. Может быть, механикой или вождением: вчера мадемуазель пришла с руками, испачканными чем-то чёрным, и на ее брюках было машинное масло.

Очень интересно. Но ведь в утро исчезновения бабушки Орабель девушка была в доме. Да и носик у неё маленький и аккуратный. Она сообщница или руководитель аферы?

– Ещё мне хотелось бы побеседовать с мсье Жильбером. Он-то никуда не делся? – это она спросила уже с вызовом.

– Разве ваш напарник не беседовал с ним? – удивился Брюно, и Макс грозно посмотрела на Жерара.

Тот лишь пожал плечами.

– Ну да, я времени зря не терял. Получил убедительный ответ на пару вопросов. Кажется, я его немного расстроил.

Макс только и могла, что скрипнуть зубами.

– Я поговорю с ним завтра ещё раз. Сама! – прорычала она.

– Как будет угодно. Сейчас мсье Жильбер всё равно удалился в спальню и велел его не беспокоить.

– Скажите, а где проживает учитель музыки, с которым занимается Мари-Жанна? – спросила Макс и после недолгих колебаний получила от Брюно адрес преподавательницы.

– Это пожилая дама, не слишком её волнуйте, – сказал дворецкий напоследок.

После непродолжительных прощаний и убеждения семейства, что Орабель найдется, Жерар и Макс покинули особняк Соврю-мэнор.