Авиация и космонавтика 1995 09

Боевая работа второго отряда эскадры

IX корабль Нижевского. Зима 1916 года.

Во второй половине июля 1915 года обстановка на фронтах складывалась не в нашу пользу: под натиском превосходящих сил австро-германских войск наши войска отходили. Пали такие крепости, как Новогеоргиевск, Ковно, Гродно и даже Осовец, который считался неприступным. В это тяжелое время эскадра в составе 5-ти боевых и 2- х учебных кораблей находилась в Лиде, и летный состав был готов к необходимым действиям, но был получен приказ об эвакуации в Псков.

Во второй половине августа на Псковском аэродроме стало тесно, там в палатках-ангарах разместились корабли 1, 2, 4, 5, 6 и 10. В стадии сборки было два учебных корабля. Держать в бездействии такую боевую силу было нецелесообразно, и в ставке пришли наконец к решению сосредоточить боевые корабли на северо-западном фронте.

Первого сентября 1915 г. был отдан приказ по эскадре, согласно которому учреждался 2-й боевой отряд. Командиром этого отряда назначался военно-морской летчик лейтенант Лавров Г. И., он же был командиром 1-го корабля. В состав второго отряда вошли также корабли 2-й, 4-й, 5-й, 6-й, 8-й и 10-й. Восьмой корабль был на стадии формирования команды.

Для дислокации 2-го боевого отряда был выбран аэродром у станции Зегевольд в 30-ти километрах от Риги по железной дороге Псков-Рта. Через несколько дней после приказа в Зегевольд были отправлены палатки-ангары, бензин, масло, боеприпасы, моторы и все необходимое для боевой работы. Когда аэродром и вспомогательные службы были готовы, 15 сентября прибыли первые корабли, а уже через два дня корабль второй под командованием поручика Панкратьева и корабль четвертый под командованием поручика Шарова вылетели на разведку. Оба корабля сначала взяли курс на Митаву, где самолет Панкратьева сбросил бомбы по железнодорожному мосту. Летевший следом экипаж Шарова видел, что железнодорожный мост взорван и лежит в реке на боку. Потом оба корабля повернули на Бауск, на станции которого были обнаружены железнодорожные составы. Бомбы попали в цель с первого захода. После Панкратьева станцию бомбил Шаров. Всего было сделано пять заходов на бомбометание. Оставшиеся 25-фунтовые осколочные бомбы были сброшены по батареям в районе линии фронта. О проделанном боевом вылете составлено донесение в Ставку и начальнику Эскадры. Так началась боевая работа второго отряда.

Для защиты аэродрома «Муромцев» была прислана зенитная батарея под командованием капитана Кузьминского, ее расположили на наиболее вероятном направлении подхода противника.

Очередной боевой вылет состоялся 25 сентября. Это была бомбардировка станции Тауркален, находящейся в 75 км, силами трех воздушных кораблей. (Пятый Алехновича, второй Панкратьева и шестой Головина). Бомбовая нагрузка 5-го и б-го кораблей состояла из 15 пудов (одна кассета с пятью двухпудовыми и одна кассета с пятью пудовыми бомбами) для каждого. Второй корабль нес 25 пудов бомб (две кассеты по пять двухпудовых и одну кассету с 4 пудовыми бомбами, а также россыпью три 10-фунтовых осколочных). Корабли вылетели в 7 часов утра с интервалом в 15 минут. Первым бомбы сбросил экипаж Алехновича. Над целью каждый корабль сделал по три захода. После каждого захода корабль делает разворот влево, а по окончании бомбометания вправо — это правило. Попадания были удачными, станция окуталась клубами дыма.

22 сентября во второй отряд прилетел штабс- капитан Башко. После ранения б июля в бою с немецкими истребителями он лечился в петроградском госпитале. В Пскове он получил новый корабль с отремонтированными «Аргусами». Через пять дней из Пскова прилетел штабс-капитан Нижевский на «9 корабле», в его экипаж входили помощник командира подпоручик Пошехонов, артиллерийский офицер прапорщик Федоров, механик прапорщик Таллако и моторист-пулеметчик рядовой Канон. Сам Нижевский раньше был командиром дирижабля «Астра» и не имел звания военного летчика. Он прошел тренировку сначала в Гатчинской авиашколе, а затем в школе эскадры под руководством самого Сикорского и был назначен командиром боевого корабля. Этот факт послужил причиной недовольства Великого Князя Александра Михайловича, который упрекал начальника эскадры генерала Шцдловского в своеволии и самоуправстве, считая, что школа эскадры не имеет права давать звание военного летчика.

Первого октября из Ставки прибыл полковник Генерального штаба Гаслер со специальным заданием на глубокую стратегическую разведку на Рижском направлении. По агентурным сведениям через станцию Шавли шли поезда с войсками и боеприпасами. Нужно было проверить эти сведения и разрушить станцию. Расстояние до цели 170 км. Такой полет мог выполнить только «Илья Муромец Киевский» под командой штабс-капитана Башко. Корабль был подготовлен к полету, загружено 10 бомб общим весом 15 пудов. Однако погода позволила вылететь только 3 октября. В состав экипажа входил полковник Гаслер. Вылетели в б час. 40 мин. утра. Для отражения атак истребителей на корабле было три пулемета Льюис и один Виккерс. Артиллерийский офицер Наумов и полковник Гаслер вели наблюдение у бомбового люка, закрытого стеклянной крышкой, оба делали пометки на картах. Перед станцией сбросили две бомбы в имение, которое показалось Наумову подозрительным. Как потом оказалось, бомбы попали в штаб немецкого генерала фон Бюлова, который в условиях чрезвычайной секретности готовил крупную операцию на Рижском фронте. Благодаря двум бомбам с «Муромца» попытка прорыва у Двинска не удалась, наше командование успело подтянуть на передовые позиции свежие части сибирских стрелков.

Полет продолжался. На станции были обнаружены три состава на главных путях и один около пакгаузов. Наумов приказал готовить серию из четырех пудовых бомб и выбрал цель на середине станции. Первый заход был поперек станции, разорвавшиеся бомбы подняли к небу языки пламени и клубы дыма. Второй заход Башко сделал вдоль станции, были сброшены оставшиеся двухпудовки. Попадания были удачными, загорелись вагоны, на станции началась паника. Расстояние на обратный путь до своего аэродрома было велико, тратить бензин и время для третьего захода было слишком рискованно, и Башко повернул обратно. После успешного окончания полета было составлено срочное донесение в штаб армии, ставку ВГК и штаб эскадры.

Экипаж корабля Киевского был награжден, а полковник Гаслер за эту операцию получил орден Св. Георгия.

В тот же день, минут на 20 позже Башко, вылетел лейтенант Лавров с заданием бомбардировать железнодорожную станцию Тукум, где по сведениям штаба армии наблюдалось скопление поездов. До цели было около 100 км, на корабль было загружено 15 пудов бомб, 3 пулемета с запасом патронов и горючего на 3 часа полета. На станции при подлете к цели было обнаружено два состава, которые стояли рядом. При первом заходе получился перелет — бомба взорвалась среди привокзальных домиков. На втором заходе летели вдоль станции и сбросили серию из четырех пудовок. Затем зашли еще раз и сбросили серию из пяти двухпудовою Попадания были хорошие. Одна бомба взорвалась рядом с паровозом, у которого повредили котел. На обратном пути, пролетая позиции, постреляли из двух пулеметов по артиллерийским позициям и по окопам. Весь полет длился 2 час. 20 мин. Было составлено донесение, один экземпляр которого вручили полковнику Гаслеру. Ко всем донесениям приложили фотоснимки.

По данным штаба армии на станции Фридрихсгоф немцы организовали крупные склады боеприпасов. Было решено произвести массированный налет тремя кораблями 5-м, 2-м и 9-м. Вылет состоялся в 7 час. утра. Первым поднялся Алехнович, через 20 минут вылетел Панкратьев, а еще через 20 мин. должен был вылететь Нихевский. Пятый и девятый корабли взяли по 15 пудов бомб (пять пудовых и столько же двухпудовых). Второй корабль нес одну бомбу bIS пудов (около 2S0 кг), две двухпудовых, одну пудовую и две 10-фунтовых осколочных. Горючего взяли на 3 часа полета, каждый корабль был вооружен также тремя пулеметами.

Во время бомбометания на корабле Панкратьева загорелся третий мотор. Пришлось сбросить бомбы и остановить горевший мотор. Так на трех моторах и полетели домой. Корабль летел снижаясь, позиции прошли на высоте 1200–1300 м. До аэродрома долетели благополучно, после осмотра мотор пришлось сменить. Тем не менее 15-пудовая бомба была сброшена экипажем корабля Панкратьева. К сожалению, бомба дала перелет и попала между домами, которые разлетелись как щепки, и начался пожар. Нихевский летел вслед за Панкратьевым и при первом заходе сбросил серию пудовок. Только одна бомба попала в станцию. Зашли вторично, опять промахнулись в станцию, но последняя бомба из этой серии попала в цистерну с бензином, и начался пожар. Экипаж Нихевского благополучно возвратился домой. Это был его первый боевой вылет, и на офицерском собрании чествовали Нихевского, поздравляя его и весь экипаж с боевым крещением.

Успех первого полета на Шавли Башко считал недостаточным и настоятельно требовал повторного налета. Такой повторный полет состоялся 6 октября. Когда истек срок полета, корабль не вернулся на аэродром. Все стали волноваться, тем более, что «Киевский» был лучшим кораблем в эскадре, а его экипаж — наиболее опытным и популярным. Лишь в S часов вечера получили телефонограмму из штаба армии, что в районе местечка О лай упала огромная машина. Это был корабль Башко. Только успели получить это сообщение, как услышали шум моторов корабля, и «Киевский» благополучно сел. Всему экипажу в офицерском собрании была устроена торжественная встреча.

Когда страсти улеглись, Башко рассказал, что произошло с ними. Сначала полет проходил нормально. За час полета набрали высоту 3200 м, пролетели Митаву, как вдруг, не долетая Бауска, стали чихать и давать перебои все четыре мотора. Два левых остановились. Пришлось развернуться на обратный курс и планировать. Вскоре выяснилось, что оба отстойника замерзли, в них скопилась вода из-за плохой фильтрации бензина, и она замерзла. Правые моторы работали с перебоями. Пытались отогревать левый отстойник, но тщетно. Пришлось спустить воду из левых моторов. Лететь предстояло около 60 км, высота уменьшалась довольно быстро и, чтобы удержать аппарат, пришлось сбросить бомбы, слить половину бензина, выбросить запас патронов и даже пулеметы, фотоаппарат, инструменты и запчасти к моторам. Наконец выбросили все, что можно было отвинтить или отвязать. В самый критический момент, когда все были готовы к вынужденной посадке в тылу противника, показались окопы. К позициям подошли на высоте 450 м. В этот момент удалось согреть отстойник, и моторы заработали, но это продолжалось всего несколько минут. Когда корабль был над немецкими окопами, моторы остановились. Была слышна ружейная стрельба по нашему кораблю. Вдруг моторы снова заработали, и самолет развернуло налево. С трудом перетянули рощицу на высоте 20 м и сели на небольшой лужок. Самолет был окружен сибирскими стрелками, которые приняли их за немцев. Недоразумение было улажено, и пехота оказала помощь: принесли воды, перетащили корабль на 100 м к месту старта. Лишь к 4 часам вечера все было готово для взлета. Минут 20 провозились с моторами и, благополучно взлетев, вернулись на свой аэродром.

Немецкое командование было раздражено дерзкими налетами «Муромцев», и в ночь на 7 октября выслало «Цеппелин» для уничтожения базы кораблей. Однако ночь была темная, огней не зажигали, и противник цели не нашел, сбросил бомбы в госпиталь на станции Легат.

Для отражения подобных налетов прибыл взвод прожектористов, было решено устроить ложный аэродром в 5-ти верстах за железной дорогой. Это изобретение не пришлось применить из-за окончательно испортившейся погоды.

К середине октября погода несколько улучшилась, и 15 октября Алехнович решил лететь. Набрав 10 пудов мелких осколочных бомб, он вылетел около 10 часов утра. Через 40 минут он был над батареей противника и сбросил первую серию бомб. Потом, найдя следующую батарею, сбросил на нее очередную серию бомб. Так он бомбил 4 батареи и не заметил приближения фронта с низкой облачностью. Сбросив куда попало оставшиеся бомбы, он хотел пробить облачность резким снижением, земля показалась лишь на высоте 200 м. Выбрав место посадки, Алехнович удачно посадил корабль. Однако для взлета надо было развернуть корабль, что сделать только силами экипажа было невозможно. Пришлось пойти по окружающим деревням, народ удалось собрать, но уже стемнело, и было решено ночевать, изредка прогревая моторы. В это время над аэродромом была нормальная погода, которая вскоре испортилась, и пошел снег. Алехновича к 12 часам не было, стали рассылать телеграммы по штабам войсковых соединений, но до вечера ответа не было.

Утром решили начать поиски силами второго и четвертого кораблей. Однако вылететь не могли, так как облачность была на высоте 100 м. К 10 часам она поднялась до 2000 м, и Панкратьев решил лететь, но в это время появился корабль Алехновича.

Так благополучно завершилась эта неприятная история. Погода испортилась окончательно, и отряд был обречен на бездействие. Вынужденный простой использовали для подготовки стрелков из мотористов, а при малейшем улучшении погоды проводили тренировочные полеты. В тех редких случаях, когда высота облачности достигала 200 м и выше, корабли вылетали на бомбардировку вражеской артиллерии. Немцы несли большие потери в результате этих налетов и применили организацию ложных батарей. Кроме того они прекращали стрельбу при приближении нашего корабля, чем основательно затрудняли поиск. В результате много бомб сбрасывалось бесцельно. Тогда артиллерийские офицеры эскадры связались со своими коллегами на позициях и попросили засекать расположение немецких батарей. В первый же полет и немцы перешли к системе кочующих батарей. В первый же полет с такой картой батареи были разгромлены и немцы перешли к системе кочующих батарей.

Зимой 1915 года наступил перерыв в полетах, Нижевский и Алехнович были отозваны в Псков для обучения прибывающего летного состава. Башко и Панкратьев приказом по эскадре были переведены на юго-западный фронт 26-го декабря После их отправки погода в Зеговольде окончательно испортилась, пошел снег. 2-го января 1916 г. начался шквальный ветер, и начало рвать палатки. Командир отряда приказал снять палатки и разворачивать корабли против ветра хвостами. Снегу было уже столько, что для работы приходилось объединять команды нескольких кораблей и постепенно разворачивать корабли один за другим.

Ночью 3-го января шквальный ветер усилился, все корабли, кроме 6-го, были уже развернуты. В это время налетевшим шквалом 6-й корабль развернуло с приколов, подняло в воздух и перевернуло через хвост. В этот же момент рядом был перевернут истребитель С-16. К утру буря стихла. С S-го января пришлось производить раскопки. Ряд кораблей был незначительно поврежден, что можно было исправить своими силами, а вот 6-й ремонту не подлежал. Его остатки были отправлены в Псков. В результате во втором отряде осталось четыре корабля: 1-й, 4-й, 8-й и 10-й. К 10 января повреждения на кораблях были устранены, но погода не позволяла летать. Она лишь к началу февраля установилась. Луна была уже близка к полнолунию, когда командир отряда лейтенант Лавров решил попробовать полетать ночью. По его указанию были заготовлены костры-светильники на санках. С вечера намечалась посадочная полоса в соответствии с направлением ветра и расставлены костры. По сигналу с наблюдательного пункта костры должны зажечь, они должны были гореть около 15 минут. Считалось, что этого времени должно хватить для посадки корабля с учетом повторного захода. Лавров решил опробовать взлет и посадку в полнолуние сначала без освещения. Для сигнализации он взял с собой ракетницу и приказал зажигать костры, когда даст ракету. Пришлось делать освещение приборов на корабле при помощи маленьких лампочек и батареек. Наконец все было готово.

7-го февраля Лавров вылетел. Сделав два круга над аэродромом, он дал ракету, и костры загорелись. Посадка получилась отличная. Лавров рассказал, что сверху видимость замечательная, огни населенных пунктов видны далеко. На следующий день экипаж Лаврова вылетел на ночную бомбардировку, взяв с собой 5 бомб, 2 пулемета и запас горючего на 3 часа полета.

В ночных условиях трудно пользоваться обычным прицелом, чтобы были одновременно видны и нить прицела, и цель. Бомбы сбросили по освещенной станции в районе Митавы, огни которой погасли сразу после взрывов бомб.

После бури 3 января 1916 года (ветер до 30 м/с) II корабль Головина и С-16 лейтенанта Лаврова.

Посадка при свете костров была совершена удачно, через несколько дней выяснилось, что немцы, избегая дневных разведок наших кораблей, стали совершать перевозки по ночам. В ночь налета Лаврова на станции Митава прибыло 5 составов, из которых четыре были изрядно повреждены.

Огонь немецкой зенитной артиллерии становился все более эффективным, и корабли стали привозить с боевых заданий большие пробоины. Ночная бомбардировка окончательно вывела из терпения немецкое командование, и оно решило уничтожить «Муромцы» на аэродроме. 3-го апреля 1916 г. около S часов утра на большой высоте замечено три неприятельских самолета, летящих по направлению к нашему аэродрому. Было сброшено 12 бомб. Вскоре появилось 4 самолета, и опять посыпались бомбы. Наша артиллерия открыла огонь, но все семь самолетов улетели беспрепятственно. После осмотра было установлено, что 4-й корабль сильно поврежден, впоследствии отправлен в Псков для замены, а летное поле изрядно избито — там насчитали 28 воронок. Необходимо было снова планировать аэродром, а это заняло 3–4 дня хорошей летной погоды.

Вскоре боевые полеты были возобновлены — корабли летали на бомбардировку станции Фридрихспггадт и Даудзевас. 13 апреля 10-й корабль под командованием поручика Констенчика совершил повторный налет на станцию Даудзевас. Над станцией корабль был встречен ураганным огнем зенитной артиллерии.

Зенитный огонь приблизился вплотную к кораблю при повторном заходе. Несмотря на это, Констенчик повел корабль на третий заход и сбросил последнюю серию бомб. В это время две шрапнели разорвались перед самым кораблем, и командир откинулся навзничь, потянул за собой штурвал, и корабль взмыл. В следующий момент корабль потерял скорость, свалился на крыло и начал падать. Помощник командира корабля поручик Янковиус не растерялся и взял управление на себя. Включили моторы и, потеряв 900 м высоты, продолжили полет. Три мотора работали нормально, а четвертый был поврежден, лопасти его винта оказались раздроблены в щепки. Примерно через час Янковиус посадил корабль на свой аэродром. При посадке правое крыло с треском обвисло, задело за землю и развернуло корабль.

Раненого командира перевязали еще в полете, а после посадки отправили в Ригу в госпиталь.

В корабле насчитали до 70 пробоин, одна из которых была основательной — почти перебит передний лонжерон правого крыла, которое отвалилось при посадке.

За этот полет Констенчик произведен в чин штабс- капитана и награжден орденом Св. Георгия 4 степени, награждены также остальные члены экипажа.

Вскоре стали известны и результаты налета. Последняя серия бомб, сброшенная артиллерийским офицером 10-го корабля поручиком Шнеуром, накрыла поезд с боеприпасами, станция была почти полностью разрушена.

Появление истребителей с синхронным пулеметом существенно изменило положение — немецкие летчики нащупали уязвимое место кораблей, и стали атаковывать их сзади. Обычно противник набирал высоту метров 200 выше корабля, пикировал прямо на него, открывая огонь. Проскочив корабль, летчик задирал самолет и расстреливал корабль снизу. Успеху этого приема способствовала беспечность нашего летного состава, который был излишне самоуверен после двух-трех удачных случаев и считал, что немецкие летчики боятся атаковать «Муромцев».

В течение лета отряд нес боевую работу в интересах штаба армии, бомбардируя ближайшие станции и разъезды, батареи и скопления противника. Стычки с истребителями проходили безрезультатно для обеих сторон. В конце августа моряки начали жаловаться Лаврову, что немецкие гидросамолеты сильно мешают работе эсминцев и тральщиков. Их база находилась на озере Ангерн в 70 километрах от Риги.

Для разведывательного полета 18 августа вылетел 8-й корабль под командованием сотника Лобова. Корабль имел 12 осколочных бомб по полтора пуда, 4 пулемета с запасом патронов. База была осмотрена с воздуха и сфотографирована. За два следующих захода были сброшены все бомбы, замеченные гидросамолеты обстреляны из пулеметов. На обратном пути поднявшиеся неприятельские гидросамолеты окружили корабль, но не подходили ближе 300 м. Как только противник приближался, по нему открывался огонь из трех пулеметов. Немцы пытались атаковать 7 раз, но каждый раз, получая отпор, уходили в сторону. Так, с эскортом неприятельских гидропланов, корабль долетел до своего аэродрома.

После этого Лавров принял решение совершить групповой налет на базу Ангерн в составе четырех кораблей: 1-го, 5-го, 6-го и 8-го. Каждый нес по 10 пудовых и по 5 осколочных бомб в полтора пуда. Кроме этого взято в ящиках по 1500 металлических стрел. Ровно в 6 часов утра взлетел Лавров, через 10 минут Головин, за ним Лобов и последним Алехнович. После набора боевой высоты 3000 м направились к цели. Лишь после второго захода кораблей, когда внизу все было в дыму разрывов, немецкая артиллерия открыла огонь. Тут впервые экипажи встретились с обстрелом трассирующими снарядами. Моральный эффект получился довольно сильный, близкие трассы мешали нормальному прицеливанию.

Третий заход Лавров начал издалека, отлетев на 10 км от цели. Нужно было время, чтобы рассеялся дым, и можно было найти цели. По зенитным батареям был открыт пулеметный огонь, и обстрел почти прекратился. К 9-ти часам все корабли вернулись на свой аэродром без повреждений.

В результате налета сброшено 40 фугасных пудовых бомб, 20 осколочных полуторапудовых и 6000 стрел. Примерно через неделю из штаба армии сообщили, что по агентурным сведениям в результате налета «Муромцев» уничтожено 7 гидросамолетов, несколько повреждено осколками, убито пулеметным огнем и стрелами до 25 человек, значительное количество ранено.

К началу сентября база на Ангерне была восстановлена, и немцы возобновили полеты. На разведку 10-го сентября вылетел 6-й корабль под командованием Головина. В целях скрытности подошел к базе со стороны Рижского залива, чем и была достигнута внезапность. Опомнившись, немцы открыли зенитный огонь только тогда, когда были сброшены бомбы после второго захода.

На обратном пути экипаж расслабился, собрался в кучу и решил сыграть в преферанс. На горизонте уже была видна Рига и дым ее фабричных труб, когда безмятежный покой прорезала пулеметная очередь. Все бросились по своим местам. В этот момент помощник командира штабс-капитан Лойко был ранен в ногу, этой же пулей в ногу был ранен и командир корабля Головин. Артиллерийский офицер Иванов схватил «Виккерс» и кинулся к окну, но в этот момент пуля ударила в магазин пулемета, и он был разбит. Поручик Луц схватил «Льюис» бросился к верхнему люку и увидел прямо перед собой противника. Он не растерялся и выпустил в истребитель всю кассету с дистанции 10–15 метров. Иванов, схватив ружье-пулемет «Мадсен», успел сделать всего два выстрела и получил перекос патрона. Черный истребитель с крестами на плоскостях провалился вниз и больше не показывался. Раненый Головин посадил корабль на аэродром легкой авиации и потерял сознание. Всех, кроме Лутца, увезли в рижский госпиталь.

Через два дня прилетел лейтенант Лавров с мотористами и перелетел на корабле в Зегевольд, где произвели подробный осмотр корабля. Всего найдено около 300 пробоин, главным образом в обшивке. Вскоре выяснилось, что в этом бою немецкий истребитель был сбит на нашей территории. Раненый летчик лейтенант Гаммер попал в плен и был помещен в Рижский госпиталь, где скончался на шестой день.

После этого полета был получен приказ по эскадре, в котором говорилось, что впредь до распоряжения запрещаются боевые полеты одиночных кораблей на расстояния больше 30 км в тыл противника.

В последнее время осложнились отношения с командующим фронтом генералом Куропаткиным и его штабом: задерживались наградные листы, данные воздушной разведки стали проверяться агентурными сведениями. Куропаткин требовал подчинить отряд командованию фронта и использовать по своему усмотрению. Из ставки ВГК ему напомнили, что эскадра подчиняется Дежурному генералу ставки и никаких переподчинений не будет. Куропаткин в свою очередь отказался от отряда. Все эти неурядицы значительно осложняли нелегкую боевую работу ЭВК.

Через несколько дней после воздушного боя 6- го корабля лейтенант Лавров отправил начальнику эскадры рапорт, в котором ставил вопрос о необходимости защиты корабля сзади. Пока же решили производить боевые полеты парами кораблей, чтобы один мог наблюдать за хвостом другого.

В июле эскадра перебазировалась в Винницу, ще были обсуждены меры по усилению обороноспособностей кораблей. Конструктор Игорь Сикорский решил переделать учебный корабль, разместив сиденье стрелка в хвостовой части фюзеляжа.

Переделка была закончена и начались испытания по наземным целям с высоты 500 м. Выполнялось по 4 захода, после чего осматривали полотнища, разложенные на кромке аэродрома. После испытания хвостовой установки на учебном корабле, такую же сделали на 5-м, Киевском, 1-м и 4-м кораблях.

В Зегевольде во 2-м отряде первым встретился с немцами экипаж лейтенанта Лаврова. Стрелком в хвостовой установке был назначен моторист Марсель Пля, «черный» француз. Вооруженный пулеметом Виккерс, он во время боя с тремя истребителями противника сбил одного из них. Противник не ожидал стрельбы с хвоста и как обычно атаковал корабль сверху сзади. Второй истребитель повторил попытку первого, но также был подбит и не выходя из пикирования скрылся из виду. Третий противник не стал испытывать судьбу и удалился восвояси.

Получив донесение об удачных боях кораблей с новыми хвостовыми установками, начальник эскадры приказал все так переделать. Сикорский внес необходимые изменения в конструкцию оперения, открыв обзор для стрелка в стороны и вниз.

На кораблях типа «Д» для хвостового стрелка были сделаны тележка и рельсы. Стрелок ложился на тележку и, перебирая руками, катился в хвост тогда, когда этого требовала обстановка.

X корабль поручика Констенчика после боевого вылета на станцию Даудзевас. 13 апреля 1916 года.