Авиация и космонавтика 1995 09

Боевая работа 3-го отряда

Будучи в Колодзиевке, капитан Башко получил в начале мая новый корабль, взамен потрепанного в боях старого. Моторы «Аргус» в 140 л.с., снятые со старой машины, были просмотрены, промыты и испытаны. Они работали нормально и установлены на новом корабле.

При первой пробе Корабль был разбит. О случившемся Башко донес Начальнику Эскадры. На следующий день он получил ответ, в котором приказывалось всему экипажу выехать в Псков в штаб Эскадры. Забрав уцелевшие приборы, моторы и остатки Корабля, их погрузили в вагоны и выехали в Псков.

В Пскове Начальник Эскадры предложил капитану Башко совершенно новый Корабль с моторами «Аргус», прошедшими капитальный ремонт после катастрофы Оэерского.

Башко с некоторым предубеждением относился к моторам, прошедшим ремонт, но проба на земле показала вполне хорошие качества. Все же только после основательной пробы Корабля в полете Башко согласился принять машину.

Передняя часть кабины.

После всех испытаний Башко доложил Шидловскому о готовности лететь на фронт, тогда генерал предложил ему принять в командование вновь формируемый 3-й боевой отряд, предназначенный для работы в районе Минска. После этого отдан приказ о формировании 3-го боевого отряда в составе: воздушного корабля «Киевский» — под командованием капитана Башко, воздушного корабля 15-го — под командованием штабс-капитана Клембовского, 16-го — поручика Макшеева и 18- го — штабс-капитана Демичева-Иванова. Для базирования отряда выбрано м. Станьково, расположенное в 45 км к югу от Минска.

В Станьково отряд расположился хорошо. Обширный и ровный аэродром благоприятствовал тренировке молодых летчиков, а жилые помещения позволяли разместить весь персонал отряда с наибольшими удобствами. Горючее, боеприпасы, запасные части, инструмент прибыли в течение июня, и можно было развернуть мастерскую, метеостанцию и фотолабораторию, а для аэродромных работ — оборудовать ящики.

Первым вылетел в боевой полет командир отряда капитан Башко, взяв несколько пудовых бомб, 3 пулемета, фотоаппарат. Он пролетел севернее Молодечно и заметил небольшую ж/д станцию, на которой стояли два состава, решил бомбить ее и за 2 захода сбросил все бомбы. На станции возник пожар. На обратном пути были обстреляны пулеметным огнем окопы противника. Продолжительность полета 2 ч.40 мин.

В течение июля и августа корабли, выполняя задания штаба армии, производили разведку, пролетая на расстояния до ISO км вглубь расположения противника и наносили бомбовые удары по различным объектам.

При позиционной войне большой трудностью является обнаружение объектов бомбардирования. Бомбы брали, главным образом, для тренировки, и к августу добились хороших результатов. Особенно хорошие попадания получались при использовании вновь полученых таблиц профессора Ботезата. Для нахождения угла прицеливания при помощи этих таблиц нужно было в зависимости от баллистики бомбы, высоты полета при сбрасывании, технической скорости аппарата, скорости относительно земли (с учетом скорости и направления ветра) найти в таблице величину искомого угла, установить визир прицельного прибора на этот угол и сбросить бомбу в момент наблюдения цели через установленный визир. Под руководством капитана Наумова артофицеры кораблей овладели техникой применения этих таблиц и добились особо метких попаданий. По смелости действий и настойчивости в выполнении заданий отличался командир 16-го корабля поручик Макшеев. Зная, что в любом полете он может встретить немецких истребителей, он брал с собой 4 пулемета с запасом патронов, распределяя их: один для артофицера, другой для помощника командира, третий для механика и четвертый — запасной.

При позиционной войне главной задачей ставилась разведка ближних тылов и наблюдение за малейшими действиями войск противника. Периодически корабли получали задания на разведку узловых пунктов в глубоком тылу противника с расстояниями в 100–150 верст. В таких случаях брали с собой 4-S пудов бомб и лишнего пятого человека с пулеметом. При полетах на ближние расстояния корабли брали 8-10 пудов бомб и сбрасывали их по расположению артиллерийских позиций, по резервам и, возвращаясь обратно, обстреливали окопы из пулеметов.

В это время наши корабли громили близлежащие узлы коммуникаций, резервы и артиллерию противника. Производя одновременно разведку, корабли не замечали каких-либо угрожающих перемещений войск противника, если замечали движения на ж/д станциях, то немедленно туда направляли один или два корабля с бомбами.

Главное командование, намереваясь организовать крупную наступательную операцию в районе Барановичей, стало подтягивать ближе к фронту боеприпасы, артиллерию и все виды снабжения войск. Эти действия держались в строжайшей тайне, и отряд получал задания на подавление разведывательной авиации противника на аэродромах.

При выполнении этих задач приходилось встречаться с истребителями, защищающими свои аэродромы. Целый ряд воздушных боев почти всегда оканчивался сбитнем или повреждением немецких истребителей, но и корабли часто привозили пробоины и раненых из состава экипажа, но тяжелых повреждений не было.

Неуверенность в донесениях командиров кораблей о сбитых или поврежденных истребителях противника объясняется особой трудностью наблюдения за истребителями, выходящими из боя, тем более, что нужно отражать атаки других истребителей и одновременно следить за машинами, выходящими из боя.

Могут быть такие случаи:

1) убит летчик или разбит мотор, перебиты средства управления аппаратом — аппарат падает, как без управления;

2) воспламенение бензина — аппарат падает, оставляя струю черного дыма. Падение кончается ударом о землю и взрывом;

3) летчик получил ранение и выходит из боя, расстреляв все патроны — он скользит на крыло, пикирует или переходит в штопор, лишь бы скорее выйти из-под огня пулеметов с корабля.

Наблюдая за таким аппаратом, можно довольно точно определить причину прекращения боя истребителем, но во время боя с несколькими аппаратами-истребителями заниматься наблюдениями некогда, и это служит причиной неуверенности в донесениях. Командиры показывают в своих донесениях только безусловно сбитые аппараты противника.

Особенно частые бои происходили при полетах в сторону Барановичей, где резервы противника и части, отводимые на отдых, располагались в теплых казармах, оставленных нашими войсками при отступлении. Выполняя задания командования армией, наши корабли бомбардировали эти казармы, пролетая туда и обратно около 200 км и часто с боями.

Командир отряда был информирован о намечавшемся главном ударе в районе Барюовичей и, чтобы отвлечь внимание противника, было приказано организовать большую авиационную группу в состав которой включили весь 3-й боевой отряд, 12 «Вуазенов» и 2 отряда истребителей «Моран». Все эти аппараты должны лететь в одной группе под прикрытием истребителей. Как должна была лететь эта группа, в каком порядке и как они должны были построиться, приближаясь к цели, чтобы не сбиться в кучу, совершенно не разработано, и участники предстоящего полета не ознакомлены с задачами каждого подразделения.

Вылет намечался на утро 12 сентября 1916 г. Вся «армада» должна была разместится на трех аэродромах в районе Минска. «Муромцам» отводился аэродром у м. Мясота в 60 км от Станьково. 11 сентября отряд перелетел в Мясоту. Туда же перелетели 4 «Вуазена» для связи. Истребителям отводились передовые аэродромы. Задачей этого налета было уничтожение м. Боруны, находящегося на середине расстояния между г. Сморгонь и озером Крево. Там находился штаб немецкой резервной дивизии.

Еще с вечера отряд готовился к предстоящему полету. Было погружено: бензина и масла на 3 часа полета, бомб по 10 пудов на корабль, по 2 пулемета с запасом патронов, а на «Киевском» 4 пулемета и 2 пулеметчика. Одним из пулеметчиков летел начальник разведотделения штаба армии подполковник Бранд, одновременно являясь руководителем всей группы.

12 сентября в 7 часов утра корабли начали вылетать и строиться в одну колонну над аэродромом. Набрав 2500 м, Башко взял курс на цель. Ни истребителей, ни «Вуазенов» не было видно. Отряд продолжал лететь тем же курсом. Примерно на середине пути корабль 16-й Макшеева вышел из строя и полетел обратно. Заметили, что один винт стоял.

Подлетая к цели, корабли попали под сильный огонь зенитной артиллерии, но несмотря на это, сделав 2 захода, сбросили все бомбы й повернули образно. Деревня горела. Немецкие артиллеристы все так же плохо вели огонь, и корабли не получили ни одной пробоины.

С кораблей видели, как поднимались в воздух немецкие истребители, и ожидали атаку, но немцы воздержались и улетели в сторону.

Через несколько минут встретили Макшеева, летевшего к цели. По-видимому, справились с неполадками мотора и теперь летели для непременного выполнения задания. Дальше встретили двух «Вуазенов», которые повернули и полетели вслед за отрядом. Перед самыми передовыми позициями отряд был встречен целой тучей наших истребителей, кружащихся на одном месте.

Перелетев линию фронта, отряд взял курс на Станьково и около 10 часов произвел посадку на своем аэродроме. Ждали Макшеева, но до 12 часов его не было. Запросили по телеграфу Мясоту, но и там его не было. Тогда Башко распорядился срочно готовить корабль к полету: погрузить 10 пудовых бомб, установить 3 пулемета «Виккерс» и запасной «Льюис», бензина и масла на 3,5 часа полета. В полет также идут 2 моториста-пулеметчика. Когда корабль был готов к полету, Башко телеграфировал в штаб армии: «Вылетел на поиски Макшеева».

Макшеева он не нашел. Прилетев беспрепятственно до Борунов, он 15 минут кружился над местечком, сбрасывая бомбы. Убедившись, что местечко разрушено и горит — повернул обратно. Артиллерия молчала. Истребителей не было видно, и Башко благополучно вернулся на свой аэродром. После посадки он телеграфировал Начальнику Эскадры и дежурному генералу Ставки о том, что корабль 16-й не вернулся с боевого полета.

13 сентября нам сообщили из штаба армии, что была перехвачена немецкая радиограмма такого содержания: «25/9 (нового стиля) наш отряд истребителей в районе местечка Боруны после непродолжительного боя сбил большой русский аппарат Сикорского. После удачной пулеметной очереди с одного из наших истребителей русский аппарат загорелся и рухнул на землю. В аппарате найдены 4 обгоревших трупа офицеров-летчиков. В этом бою мы потеряли одного истребителя».

Через несколько дней из штаба армии передали из одного из полков, находившихся на передовых позициях, немецкую газету, подброшенную из окопов. В газете помещен снимок могилы, над Которой стоит крест с надписью: «Здесь похоронены 4 русских летчика, сбитых в воздушном бою 25.09.1916». У подножья креста поставлены обгоревшее колесо от «Муромца» и радиатор мотора «Сенбим». В газете было написано: 25/9 в воздушном бою с нашими истребителями был сбит и сгорел в воздухе большой русский аппарат Сикорского. Погибших храбрых авиаторов похоронили в общей могиле с воинскими почестями.

Из немецкой информации видно, что корабль сгорел в воздухе, и его остатки разбились при ударе о землю. Трупы экипажа были найдены среди обломков. Это свидетельствует об отсутствии бомб, которые были сброшены до пожара, иначе они должны были взорваться. Почему в момент гибели корабля на нем не было бомб? Догадки могут привести к двум вариантам: зная поручика Макшеева, можно утвердительно считать, что бомбы были сброшены по цели и за два захода, а когда корабль повернул на обратный курс, то был атакован несколькими истребителями, из которых один был сбит. По другому варианту Макшеев приказал сбросить все бомбы, когда наметилась атака истребителей. Но этот вариант менее вероятен, т. к. все были заняты отбитием атаки, и было не до бомб.

Конечно, о том, что происходило на корабле, сказать трудно, но мы потеряли храбрый боевой экипаж, гибель которого больно отозвалась на общем состоянии летного состава не только отряда, но и всей Эскадры. Поручик Макшеев, подготавливаясь к полетам на «Муромцах», успешно прошел курс летной школы Эскадры, хорошо овладел пилотированием корабля и был представлен на должность командира корабля, минуя стажировку помощником. В боевой обстановке храбро вылетал в далекие и опасные рейды. Его помощник поручик Рахмин также успешно окончил школу и полностью соответствовал своему командиру. Артофицер поручик Гаибов был вдумчивым и серьезным артиллеристом и добился высокой меткости бомбометания, в совершенстве овладел техникой разведки, доставляя точные данные о противнике. Корнет Карпов, будучи стажером, готовился к должности артофицера корабля. Он успешно выполнял соответствующие задания, вместе с тем выполняя обязанности пулеметчика, стреляя спокойно и метко. Оценивая экипаж в целом, нужно сказать, что Макшеев сумел объединить вокруг себя — своего помощника, артофицера, механика (инженер Кочергин) и мотористов в дружный коллектив. Их слетанность в течение не особо продолжительной боевой работы позволяла понимать друг друга с полуслова. Такое ценное качество экипажа боевого корабля не всюду было достигнуто, и там, где слетанность не получалась, замечалась частая смена персонала. В этом отношении примерным экипажем нужно считать экипаж «Киевского». Когда им командовал штабс-капитан Горшков, то его помощником был поручик Башко, артофицером штабс-капитан Наумов. В таком составе они вышли на войну, совершили первый боевой полет. Горшков получил повышение и передал корабль Башко. Капитан Наумов остался у него артофицером, и они настолько слетались в процессе боевой работы, что между ними ни разу не было разногласий. У Башко менялись помощники, которых он выдвигал на должности командиров кораблей. Можно также указать на экипажи кораблей: 2-го, 4-го, 9-го, 10-го и 14-го.

Будучи командиром отряда капитан Башко своим примером показывал командирам кораблей его отряда, как нужно летать в боевых условиях.

Неудачу предпринятой операции смешанным отрядом нужно расценивать как суммарное действие трех причин: 1-я причина чисто административная — план операции не был разработан, а те предложения, которые были положены в организацию этого налета, не были доведены до понимания своих задач участниками этой операции. Поэтому «Ваузены» не улетали дальше передовых позиций, а истребители, вместо сопровождения бомбардировщиков, кружились над «Ваузенами». Кроме этого истребители не имели даже представления о технике сопровождения аппаратов с малой скоростью. Нужно прямо сказать, что само начальство, включая Великого князя, считало, что нужно приказать, а хорошие летчики сами решат, как лучше сделать; 2-я причина заключалась в том, что вся операция совершенно не была подготовлена. Репетиций и поверочных учений не производили, из-за чего бесцельная толчея в воздухе оказалась неожиданностью для начальства. Один из главных исполнителей — начальник разведотдела армии летел на «флагманском» корабле-Киевском, считая, что этим все остальное устроится.

3-я принципиальная причина заключается в том, что не имея никакого представления об организации полета смешанной группы с различными тактическими данными — командование было уверено, что если «Вуазены» полетят вслед за «Муромцами», то они выполнят задачу и сбросят бомбы на немецкий штаб.

В результате необдуманных действий командования мы потеряли корабль со всем экипажем и «Вуазена», а немцы одного истребителя.

Совершенно независимо от организации этой группы только «Муромцы» достигли цели и разрушили местечко Боруны. О судьбе штаба немецкой дивизии сведений не поступало.

Встретившись с неудачной попыткой полета смешанной группы, Великий князь организовал комиссию для выработки инструкции по действиям смешанных групп. В ней «Муромцам» отводилась роль сопровождающих группы «Вуазенов» и «Бреге». Сами «Муромцы», будучи тихоходными и неповоротливыми, но хорошо вооруженными, были пригодны (по смыслу инструкции) только для сопровождения легких бомбардировщиков. Основная тенденция этой инструкции заключалась в желании за счет «Муромцев», уже покрывших себя боевой славой в войсках, добиться хороших боевых успехов для всей группы. Несмотря на эти тенденции командующие армиями настойчиво требовали присылки только «Муромцев». Получив сведения о разработке этой инструкции, Начальник Эскадры подал Дегенверху доклад о несостоятельности этой инструкции.

К началу сентября закончился переезд остатков Эскадры из Пскова в Винницу.

Через несколько дней после гибели Макшеева корабли отряда продолжали боевые полеты вдоль всего фронта, отыскивая немецкие аэродромы разведывательной авиации, и наносили им большие потери. Воздушные бои происходили почти в каждом полете, но немцы не решались открыто приближаться к кораблям и ограничивались стрельбой с дальних дистанций.

В октябре погода испортилась, наступила ранняя осень с моросящими дождями. Мы сидели на своем аэродроме и приводили свою материальную часть в полный боевой порядок. Раза два в неделю прогревали моторы, следя за их регулировкой. Немцы тоже не показывались и спокойно сидели на своих аэродромах. В это время начальник Эскадры вызвал в Винницу капитана Башко для замены корабля. Как только позволила погода, Башко перелетел из Станькова в Винницу (расстояние около S00 км). Начальник эскадры предложил заменить его старый корабль на новый, недавно прибывший, на который были поставлены моторы «Бедмор» по 160 л. с. — перебранные, перемытые, отрегулированные и опробованные на станках.

Башко вообще с недоверием относился к работе моторной мастерской, и поэтому задумался: брать ли этот корабль или взять с «Сенбимами». Этот корабль прельщал его наличием хвостовой установки пулемета и очень красивыми моторами. На этих моторах были сделаны медные водяные рубашки на каждом цилиндре, вычищенные в моторной мастерской до зеркального блеска, и теперь просто горевшие на солнце.

Кроме таких привлекательных новшеств корабля мощность его моторов при малой лобовой поверхности сулила много хорошего впереди. Он решил испытать корабль на земле и в воздухе. Проба моторов на земле ему понравилась, тогда он испытал корабль в полете и летал в течение сорока минут, достигнув за это время высоты 2000 м, опустился пологой спиралью на малом газе. Эта проба ему понравилась.

На следующий день Башко приказал нагрузить полную боевую нагрузку до 120 пудов (шесть человек и мешков с песком до 90 пудов). Погода была хорошая, и в 10 часов утра Башко вылетел. Дав моторам полный газ, он набрал 2000 метров в течение 17 минут. Корабль хорошо шел вверх, 3000, 4000, 5000 м остались внизу. Пошло на 5100 м, стало трудно дышать и Башко, сбавив газ, пошел на снижение. В 12 часов 40 минут он посадил корабль.

Моторы и корабль пришлись ему по вкусу, и он, довольный, пошел к Начальнику Эскадры с докладом. Во время доклада Наумов принес барограф- высотомер и Шидловский, вызвав Сикорского, сам распечатал прибор.

Барографы-высотомеры брались на корабли при всех ответственных испытаниях и в боевые полеты. Записи этих приборов, заверенные командирами отрядов, прикладывались к донесениям и хранились в дневнике боевых действий Эскадры.

Просмотрев барограмму, генерал обратился к Сикорскому и сказал: «Вот, Игорь Иванович, что нам надо! Если бы было десятка два таких кораблей, то Эскадра воевала бы веселее, — нужны такие моторы!»

В середине октября при первой же подходящей погоде Башко перелетел в Станьково. В полете была измерена скорость, оказалась 135 км/ч.

Как только позволила погода, Башко в паре с Клембовским пролетели до Барановичей и встретив на пригородной станции 2 поезда, сбросили на нее более 20 пудов бомб. В донесении Башко пишет, что когда корабли приближались к станции, то один паровоз, оставив на вокзале свой поезд, спасался бегством (клубы пара стелились по земле). Разрывы многих бомб замечены среди вагонов. Противодействия с земли и в воздухе не было.

В начале ноября Башко решил опробовать свою хвостовую установку. Для этого он приказал взять бензина и масла на 3,5 часа полета, 10 пудов мелких осколочных бомб и 3 пулемета в центральной части и на хвост — «Виккерс» с запасом патронов. В полет назначил военлета поручика Федорова, капитана Наумова, моториста Буробина и стрелка ст. унтер-офицера Соколова, получившего предварительную тренировку в стрельбе из хвостового пулемета. 5 ноября около 9 часов утра Башко вылетел по направлению г. Сморгонь, где он рассчитывал встретить аэродром немецкой истребительной авиации. До Сморгони он долетел без всяких приключений и, найдя аэродром, на котором было десятка два палаток, сделав два круга, сбросил пять бомб. Наумов заметил взлетающие «Фоккеры».

Немцы не выдержали такого внезапного визита и решили проучить гостя. В воздух поднялись 5 истребителей, они вытянулись в одну линию и, набирая высоту, догоняли корабль. Башко нарочно подставлял им хвост. Корабль был готов к бою: в верхнем люке расположился поручик Федоров с пулеметом «Льюис». Поручик зарекомендовал себя отличным стрелком в предыдущих схватках с «Фоккерами», Соколов уже приготовился к бою, он был в деле впервые. Капитан Наумов и Буробин с «Льюисами» были у окон.

Устранение неисправности мотора в полете.

Первый «Фоккер» пошел в атаку. Быстро догоняя корабль, он сделал горку метров на 500 и перейдя в пикирование, открыл огонь с дистанции около 100 м. Федоров выцелил немца и стал стрелять. Сейчас же открыл огонь Соколов. Очевидно были хорошие попадания, т. к. немец прекратил огонь, его аппарат зарылся носом и почти отвесно промчался мимо корабля. Сейчас же бросился в атаку второй «Фоккер», но, встреченный, огнем двух пулеметов, закачался и свалившись на крыло, стал падать. Третий «Фоккер» очень долго выходил на позицию, а когда начал пикировать, то был срезан очередями из 3-х пулеметов: стрелял Буробин. Четвертый аппарат просто повернул и улетел. Пятого не видели.

Башко сделал еще заход и приказал сбросить все оставшиеся бомбы. После этого он повернул домой и благополучно сел на своем аэродроме. При осмотре было найдено несколько пулевых пробоин в обшивке. Так кончилось испытание хвостовой пулеметной установки. До самого 1917 г. немецкие истребители не пытались атаковать корабли.

После тщательных поисков в архивных делах были найдены отрывочные-сведения в виде копий телеграмм от капитана Башко в Дегенверх.

«30 января 1917 г. в Ставку генералу Кондзеровскому из Станьково. Киевский в составе капитанов Башко и Наумова, штабс-капитана Бойс, прапорщика Лаврова и моториста Буробина совершил полет в районе Крево — Боруны — Богданов — Заберезина. Сброшено 10 пудов бомб в селение Вишнев, замечены отличные попадания. Движений нет, отмечены некоторые батареи. Произведены снимки. Башко».

«13 февраля 1917 г. в Ставку генералу Кондзеровскому из Станьково. 13 февраля Киевский корабль в составе капитана Башко, штабс-капитана Бойе, прапорщика Сперанского, ст. унтер- офицеров Буробина и Соколова совершил боевой полет в районе Делятичи — Кореличи. Сделаны фотоснимки. Сброшены 10 пудов бомб в мызу Негневичи. Башко».

«19 февраля 1917 г. 19 сего февраля корабль Киевский в составе капитанов Башко и Наумова, штабс-капитана Бойе, ст. унтер-офицера Суворина и ефрейтора Андреева совершил боевой полет на Барановичи. Бомбы — 10 пудовых и 3 10- фунтовых сброшены по казармам в восточной части Барановичей. Все разрывы замечены среди построек. Барановичи обстреляны из пулеметов. Произведено фотографирование позиций противника к западу от деревни Ляховичи. При набирании высоты у ст. Койданово корабль имел перестрелку с неприятельским «Альбатросом». Во время бомбометания отбиты две атаки немецких истребителей, причем старший унтер-офицер Суворин, ведя энергичный огонь из пулемета, отморозил пальцы обеих рук. После отбития атаки Суворин, несмотря на помороженные руки, вылезал на крыло для устранения неисправностей в левой труппе моторов и только после окончания работы вернулся в кабину. Разводка сообщена в Штаэап. В корабле есть пробоины от разрывных пуль. Башко» «27 февраля 1917 г. Сего числа Киевский в составе капитанов Башко и Наумова, штабс-капитана Бойе, ст. унтер-офицера Шкудова, мл. унтер- офицера Григорьева и ефрейтора Андреева совершил боевой полет с целью разведки и фотографирования позиций. Результаты разведки сообщены в Штазап. Башко».

«11 марта 1917 г. Киевский в составе капитана Башко, ст. унтер-офицера Шкудова и Соколова, ефрейтора Померанцева 11 марта совершил боевой полет в районе Кареличи — Заречье — Малуниц. Сброшены бомбы. Произведено фотографирование позиций. Башко».

Мы вернемся несколько назад и проследим за последствиями неудавшейся попытки применения смешанной авиационной группы в операции против штаба немецкой дивизии в м. Боруны.

Великий князь, чтобы как-то смягчить впечатление от происшедшего провала рекламированной операции, решил создать комиссию с целью разработки инструкции по боевому применению таких смешанных авиагрупп. Кто участвовал в этой комиссии, мы не знаем, но проект этой инструкции был прислан в Эскадру для ознакомления и руководства. Становилось совершенно очевидным, что не только для руководства настряпанными фразами, но и просто для обычного понимания этот проект не мог быть принят. Такие грубейшие ошибки, как полное непонимание тактического назначения тяжелой авиации, просто аннулировало значение да и смысл этой, так называемой инструкции.

Летом 1916 года.

Начальник Эскадры, ознакомившись с проектом, подал дежурному генералу при Ставке докладную записку, копию которой приводим по данным архива:

«Секретно. Спешно. Дегенверху. Рапорт Начальника Эскадры Воздушных Кораблей. 8 декабря 1916 г. Представляя при сем переписку об издании инструкции для групповых полетов, куда включены и Воздушные Корабли, доношу Вашему Превосходительству, что как выработанная инструкция для групповых полетов с целью бомбометания, так и заключение комиссии о порядке проведения в жизнь этой инструкции за отсутствием какого-либо опыта в этом деле в авиационных частях, основаны лишь на теоретических соображениях и пожеланиях и, несомненно, должны будут претерпеть существенные изменения при практическом их осуществлении. Полагаю, что только опыт докажет какие изменения долхшы быть внесены в эти инструкции для приведения их в соответствие со свойствами участвующих в налете летательных машин со степенью подготовленности командного состава и имеющимися техническими средствами (связь-сигнализация). Существенное влияние на эти инструкции несомненно будет оказано также организацией и характером боевой работы авиачастей противника.

Не входя в отвлеченные рассуждения о целесообразности отдельных положений этой инструкции, считаю долгом доложить, что при намеченной в ней организации групповых полетов, даже при условии точного, стройного и совершенного выполнения своей роли всеми участвующими в налете аппаратами, район действий или количество сброшенных бомб для каждого отдельного аппарата уменьшится в полтора-два раза, сравнительно с самостоятельным полетом того же аппарата, т. к. полет на сборный пункт, ожидание там слета других аэропланов, ожидание на сборном пункте, где после выполнения задачи маневрированне во время полета для сохранения своего места в общем строю — все это требует значительно большего времени, а следовательно и расхода горючего, сравнительно с прямым полетом по тому же заданию.

Обращаясь к разделам инструкции, касающихся участия в групповых полетах воздушных кораблей, представляю на усмотрение Вашего Превосходительства нижеследующие соображения: главным и почти единственным преимуществом групповых полетов является несколько большая для участвующих в таких полетах аппаратов бомбометателей, безопасность от нападения неприятельских истребителей. Отводя воздушным кораблям в групповых полетах место среди малых аппаратов бомбометателей, выполняющих задание под охраной истребителей, комиссия очевидно исходила из ошибок представления о свойствах «Муромцев» и упустила из виду коренное различие между задачами, доступными воздушным кораблям и аппаратам-бомбометателям.

Из содержащихся в инструкции соображений видно, что комиссия считает «Муромцев» тихоходными, плохо защищенными, неповоротливыми машинами, превосходящими малые бомбометные аппараты лишь своей грузоподъемностью и более метким бомбометанием, тогда как современные корабли, обладая значительной скоростью (от 120 до 135 км) и серьезным вооружением, дающим возможность обстрела неприятеля в любом направлении одновременно из нескольких пулеметов, являются мощными самостоятельными боевыми единицами. Задача «Муромцев» — работа в глубоком тылу противника, недоступном для малых бомбометателей и истребителей. Конечно, если боевая обстановка вызывает необходимость бомбометания по целям, расположенным в ближнем тылу врага, то «Муромцы» с успехом могут выполнить эту задачу, не нуждаясь в охране истребителями, подобно слабо защищенным малым бомбометателям.

Присутствие истребителей при ближних налетах «Муромцев» в районах многочисленных авиационных частей врага всегда желательно, но как добавочная боевая сила, а не охрана кораблей.

Содержащиеся в инструкции соображения о том, что под защитой истребителей в групповых с малыми аппаратами налетах корабли возьмут больше бомб за счет сокращения числа пулеметов — не могут иметь места.

Таким образом, единственным основанием участия кораблей в групповых полетах с малыми самолетами могло бы быть предположение о возможности привлечь корабли к защите малых бомбометателей от истребителей противника, но едва ли желательно использование кораблей для выполнения задач, которые с большим успехом могут быть выполнены специальными машинами-истребителями.

Наконец, предложенная в заключении комиссии организация совместных с малыми аппаратами упражнений кораблей в групповых полетах при настоящем положении вещей может дать лишь отрицательные результаты. Такие упражнения могли бы иметь место или в школе Эскадры, или в районах расположения боевых отрядов Эскадры воздушных кораблей.

В первом случае это сильно затруднит и без того не легкую работу школы эскадры по подготовке летного состава для вновь формируемых кораблей, а, во-вторых повлечет за собой уменьшение продуктивности боевой работы кораблей, вследствие быстрого изнашивания и в особенности их моторов.

Во всяком случае, прежде чем соединить в одну боевую группу столь различные по характеру боевой работы корабли и малые аппараты, надлежит выработать не теоретически, а практически приемы групповой борьбы в нашей малой авиации, и только после этого возможно приступать к совместным групповым полетам. Правильность такого заключения подтверждается печальным примером единственной до сего времени попытки совместного полета, организованного штабом западного фронта 12-го сентября с. г., когда эскадра впервые понесла за все время существования тяжелую потерю воздушного корабля 16-го. Думаю, что и в будущем возможны не совместные, а одновременные налеты группы малых аппаратов и отрядом воздушных кораблей по одному заданию. При этом характер и способы выполнения этого задания будут всегда отличаться приемами и вытекающими из различия свойствами воздушных кораблей и малых аппаратов.

Вот почему казалось бы необходимым дополнить выработанную комиссией инструкцию определенным указанием, что таковая распространяется лишь на малые аппараты и что корабли выполняют данную задачу самостоятельно, под руководством и ответственностью начальников боевых отрядов Эскадры воздушных кораблей.

В случае работы в ближнем тылу противника участвующие в совместном с кораблями налете — истребители получают соответствующие распоряжения от начальников боевых отрядов воздушных кораблей.

Подлинный подписал генерал-майор Шидловский.

Адъютант — Есаул Попов.

Цель и задача создания этой инструкции заключается в смягчении последствий «налета» смешанной группы на местечко Боруны. В ней ясно видна тенденциозность, направленная к неумной попытке дискредитировать не только самою Эскадру, а вообще родившуюся тяжелую бомбардировочную авиацию. Непонимание значения и роли тяжелой авиации вызвали наличие элементарных ошибок «великих тактиков и стратегов» того периода, тяжелых потерь и бессилия легкой авиации, подавленной авиацией противника. Только «Муромцы» не особенно считались с этим господством и доблестно на страх врагу выполняли свои задачи, при этом наносили ощутимые потери господствующей немецкой авиации.

Тип В с мотором «Санбим».