Бабочки и порочная ложь

Глава 13

Рафферти

— Уильямсон говорит, что не может позволить себе вступительный взнос на игру на следующих выходных, и интересуется, не рассмотришь ли ты возможность позволить ему оплатить ее одним из твоих более… альтернативных… вариантов оплаты, — голос Кейсона доносится из телефона, который я держу в руке, пока я затягиваюсь сигаретой.

— Скажи мэру Уильямсону, что если он не может позволить себе пройти через мои двери, то ему ни в коем случае не следует садиться за один из моих покерных столов, — единственный раз, когда я принимаю какие-либо альтернативные формы оплаты, — это когда они не могут возместить мне «услугу», которую я им оказал, или они проигрывают. Они приходят на эти покерные вечера, пропахшие необузданной мужественностью и эго, но когда они неизбежно проигрывают, они приползают ко мне за чертовой ссудой или планом выплат. Это неловко.

— Он играет за моим столом уже почти два года, он не новичок в этой игре. Мои правила не изменились. Это не моя проблема, что он тратит свои лишние деньги на шлюх и чертов кокаин.

Я не всегда устраивал эти игры в покер, но два года назад я играл у себя дома с парой знакомых парней. Хотя это выглядело как обычное собрание, деньги были совсем не такими. На столе было достаточно купюр, чтобы купить роскошный автомобиль. Один из приглашенных парней был сыном британского посла, и, к несчастью для него, он не был достаточно мудр, чтобы прекратить играть, когда следовало бы это сделать. Он с треском проиграл, и когда пришло время расплачиваться, у него не было всех необходимых денег.

Обычно, когда происходило что-то подобное, я просто просил Руома держать его неподвижно, пока я заставлял его давиться зубами. На этот раз по случайной прихоти я решил дать ему выход.

Ему либо нужно было найти деньги в течение ближайшего часа, либо ему нужно было дать мне информацию, которая была настолько ценной, что превышала стоимость его долга. Он подумал около двух минут, прежде чем сказал мне что-то, от чего британские таблоиды упали бы с ног.

С юных лет я собирал секреты и торговал ими, как если бы они были валютой. Люди приходят ко мне, когда им нужна услуга или кредит. Пока они предоставляют мне информацию, которая стоит моего времени и приносит мне пользу, я буду им помогать. В свою очередь, я использую то, что мне говорят, чтобы получить то, что я хочу и в чем нуждаюсь.

Единственная причина, по которой Пози сейчас находится в этом кампусе, это то, что я разыграл секрет, который знал о ректоре университета. Он был более чем готов гарантировать, что заявление Пози о переводе будет принято, пока я буду хранить при себе грязные подробности того, как развивались его мяукающие отношения. В отличие от Пози, я более чем способен сдержать свое слово. Если бы я стал отказываться от своих дел, моя деятельность развалилась бы в старшей школе, и если бы это произошло, у меня не было бы за яйцами такого количества влиятельных людей, как сейчас.

Мне не нужно продолжать играть в покер. Это просто интересный дополнительный способ расширить мою «клиентскую» базу, и с течением времени слухи о них распространились. Ко мне ежемесячно прилетают состоятельные люди. За одним столом я могу посадить губернатора и босса мафии вместе. Гарантированная конфиденциальность и высокий лимит ставок привлекают таких людей, как они, прийти поиграть. Бесплатная выпивка и развлечения, которые я предоставляю, также заставляют их возвращаться каждый месяц.

— Я передам твое сообщение мэру, — отвечает Кейсон с сильным английским акцентом.

Его отец — президент какой-то компании, контролирующей большую часть нефти Великобритании. Кейсон пришел в Университет Олимпик Саунд, как и многие дети богатых родителей, но спустя шесть лет у него все еще нет ученой степени. Как и Пакс, университет на самом деле не для Кейсона. Он предпочел бы работать и зарабатывать собственные деньги. Когда он не управляет моими покерными играми и не выполняет за меня другие задачи, он зарабатывает деньги в подпольных боях. Он зверь на ринге и сделал себе имя здесь, в Сиэтле. Я ценю, что он пытается добиться чего-то вне своей семьи.

Никогда не было и речи о том, чтобы я взял на себя управление семейным бизнесом. У меня не было выбора, как у Кейсона, и именно поэтому я приложил столько усилий к своим побочным действиям. Я хочу построить что-то свое, в чем моя семья не сможет поверить.

Периферийным зрением я вижу Роума с черным капюшоном толстовки на голове. Как и в последнее время, его внимание приковано к сотовому телефону в руке. Я понятия не имею, с кем он так много разговаривал, и даже если бы мне захотелось спросить, он бы мне не сказал. Все, что я знаю, это то, что кто бы это ни был, это должно быть чертовски интересно, потому что у моего друга концентрация внимания, как у чертовой белки. Я видел, как ему наскучила девушка через тридцать минут после встречи с ней, и за это время она даже отсосала ему член.

— Дай мне знать, если он создаст какие-либо проблемы, — моя команда Кейсону служит прощанием, и я завершаю разговор.

Роняя едва коснувшуюся сигарету на землю, я тушу ее каблуком поношенного кожаного ботинка и поворачиваюсь к другу.

— Привет. Как прошла оставшаяся часть ночи? — спрашивает он, наконец оторвавшись от экрана.

Роум знал, что мой план состоял в том, чтобы отвезти ее на кладбище три ночи назад, но он не знал, что я буду делать, когда доставлю ее туда.

Я приступил к этому, думая, что наконец-то расскажу ей, что она сделала со мной и что она у меня забрала. Пози не приехала на похороны, потому что она была уже в трех тысячах миль отсюда, переезжая в свою новую престижную школу-интернат. Ей не нужно было смотреть, как мою мать опускают на землю, или смотреть, как трясется все тело Пакса, когда люди выражают свои пустые соболезнования. Ей пришлось пропустить все это, но я хотел — нуждался в ней — пережить то, через что мы прошли.

Я сделал все, что планировал. Она рыдала над могилой моей матери, узнав, какими будут последствия ее действий. Ее большие медовые глаза были полны печали, когда она смотрела на надгробие, которое я сделал на заказ, и узнавала, какой будет ее новая роль в моей жизни. Теперь она для меня не более чем нечто, что я могу использовать так, как считаю нужным.

Все, что я намеревался сделать в ту ночь, я выполнил. Минет, правда, был незапланированным, но не совсем бессмысленным. Когда она стояла на коленях с моим членом в горле, она закрепила в своей голове новую реальность. Теперь она точно знает, что я не блефую.

Пози Дэвенпорт снова моя, и я буду играть с ней, пока она не сломается.

Я не утруждаю себя сообщать Роуму какие-либо подробности.

— Все прошло именно так, как мне было нужно. А у тебя? У тебя были проблемы с проникновением в квартиру?

Покопавшись в кармане своих черных джинсов, он возвращает ключ, который я для него купил.

— Пожалуйста. Дай мне немного кредита. Я мог установить одну чертову камеру, — по сравнению с тем дерьмом, которое он обычно делает для своего отца, задачи, которые я поручил Роуму выполнить вчера вечером, были обыденными. — Она должна быть настроена и прикреплена к приложению на твоем телефоне.

Открывая экран телефона, я открываю приложение, которое скачал на прошлой неделе. Сразу же появляются живые кадры пустой спальни Пози. Ее кровать не заправлена, а одежда разбросана по ржавому постельному белью, как будто она собиралась в спешке этим утром. Я уверен, что так и было, хотя сомневаюсь, что она хорошо спала на выходных.

Через мое плечо Роум смотрит трансляцию.

— Это в выключателе света. Она даже не догадается, что она там, если только не решит слишком внимательно присмотреться к фальшивому винту.

Именно так я и хочу. Точно так же, как я мог следить за ней, пока она была в Нью-Йорке, я хочу делать то же самое и здесь. Только здесь мне не будут передавать информацию из вторых рук вместе с зернистыми картинками, я смогу получить все сам в режиме реального времени.

— У неё есть звук? — я хочу иметь возможность слышать каждый звук, который она издает, пока она одна, будь то ее крики отчаяния или собственные стоны, я хочу быть причастен ко всему этому.

— Да.

— Хорошо, — я засовываю устройство в карман и отхожу от здания кампуса, вокруг которого слонялся. — Пойдем.