Баллада о Звездной Республике - II (СИ)

Глава 11 Все только начинается

Поздний завтрак накрыли в импровизированной кают-компании. Ели странную смесь из флотского концентрата и местной, собранной в пустыне еды — тушеного мяса опоссума и съедобных суккулентов.

Эрнесто все это глотал охотно и, кажется, находил пищу вкусной. Мартынов вкусной ее не считал, но и отвращения не испытывал — служба в торговом флоте сделала его непритязательным.

Ленц сидел за столом, но к еде не прикасался — он уже успел позавтракать. Равнодушный с скудному застолью, старлей занимался тем, что рассуждал вслух, скептически рассматривая Демиурга.

— Знал я одного похожего на тебя Мартынова, точнее, Андреасе Мартинеса… Молодчик был подручным Элфорда. Тот еще ублюдок. Правда, умер хорошо, как нормалный человек. Нечаева говорит, что ты — его доппельгангер. Меня хоть помнишь?

— Другого вас — помню.

— И как там у меня дела?

— Гибель при исполнении, к сожалению.

Ленц усмехнулся — без лишней бравады, но и без печали.

— При исполнении? Неплохо, значит, отработал задание.

— А как тут у вас умирал я?

— Работал на Элфорда, отказался сделать что-то слишком поганое и получил от босса пулю в лоб. Перед этим тебя обработали как отбивную. Других подробностей не знаю.

— Понятно… Но вы-то мне доверяете?

— Даже не знаю, — Ленц вздохнул. — С одной стороны, подручным Элфорда доверять глупо, с другой — нашего Сибирцева я уважал, и если его доппель выбрал для миссии тебя, значит, доверять можно.

— Мне нужно вернуться на «Алконост».

— Нужно и можно — разные вещи. Трубу контролируют супервиро и роботы. Для нового штурма нас слишком мало.

— Никаких шансов?

— На борту сто человек, способных держать оружие. Положим половину — может, захватим трубу и продержимся час-другой. Дальше из Оклатеро подтянется подкрепление, и всем конец. Объясни моим боевикам, ради чего они обязаны умирать — ради вселенского братства? Не прокатит, парень, успокойся. Оставайся здесь и присоединяйся к Сопротивлению. Самый лучший вариант, из тех, которые есть.

— Я не за себя боюсь.

— Переживаешь из-за девчонки, которая пришла с тобой и осталась у Элфорда? Забудь.

— Вы не понимаете. Моя спутница — идеальная заложница. Пока она в Оклатеро, наш «Алконост» не применит силу.

— А ваш«Алконост» способен применить силу?

— Почему нет? Мы сражались на Веруме с роем космических дронов.

Ленц уставился на собеседника в упор. Старлей в Теро-варианте не потерял свой правый глаз, зато был тощ словно борзая, сильно загорел и выглядел старше своей копии. В этой версии Ленца ощущался трагический надлом.

— Идея интересная. Ты не крути, говори прямо — ваш «Алконост» нам поможет? Он хотя бы в состоянии открыть переход?

— Когда мы уходили через трубу, наши инженеры скрытно записали ее сигнатуры. Чисто технически они смогут открыть портал даже без помощи терайа.

Ленц призадумался и ссутулился, подперев седую голову кулаком.

— Допустим, освободим девушку, захватим трубу, Возьмем в плен какого-нибудь техника, заставим его включить установку. Попадем на Верум, если повезет, доложим на «Алконост» ситуацию. Дальше что? Какие-то гарантии есть? Пойми, парень, мы деремся за себя, а не за ваш корабль.

— «Алконост» станет надежным союзником.

— Как именно? Даст нам оружие?

— Если найдете для нас образец вакцины, медики «Алконоста» синтезируют сразу много доз. Сопротивлению не придется рисковать, реквизируя лекарство.

— Идея хорошая, но… скажем прямо, мягковатая и половинчатая. Мы сможем подлечиваться и протянем подольше. Но это выживание, а нам нужна победа.

— Какая именно победа?

— Освободить остатки народа Теро. Убрать Элфорда.

— А его смерть точно поможет? — Мартынов отодвинул пустевшую тарелку и хмыкнул. — Убьете одного зажравшегося скота, его место займет кто-нибудь другой.

— Элфорд — только начало. Мы доберемся и до самого императора.

— Фью! Круто. Кстати, кто он такой?

— Не знаю, и никто не знает. Есть версия, что императора не существует или он — машина.

— Ладно, убьете Элфорда и даже императора… Феро от этого не прекратится.

— У тебя завелись идеи получше? — огрызнулся Ленц.

— Завелись. Людей на Теро сотни тысяч, а сколько в столице аристократов?

— В десять раз меньше.

— Труба работает. Ее можно перенастроить. Если все желающие уйдут на другую планету, в потом взорвут установку, компания Элфорда останется доживать сама по себе.

— Это… черт… план, конечно. — Ленц не выдержал и захохотал. — Парень, ты молодец, но есть пара-тройка нюансов. Первый: феро, как ты сам сказал, не прекратится, лекарство придется синтезировать снова и снова. Второй: эта планета — наш дом, мы не отдадим дом врагу. Третий — я за то, чтобы народ Теро судил ублюдков из Оклатеро открытым судом. Вы нам поможете?

«Соврать бы с честным видом, и проблема решена, — с досадой подумал Мартынов. — Использовать местное Сопротивление как ударную силу и уйти с Эухенитой на „Алконост“, а они потом — как хотят. Только не могу я их бросить. Не после того, как тот Ленц умер вместо меня».

— Тут тоже нюансы, — заговорил он вслух. — У Космофлота есть правила, которые запрещают нападать на чужие планеты.

— Совсем?

— Обороняться можно, но оборона — понятие расплывчатое и последнее слово тут сотается за капитаном. Если он решит, что удержание парламентера — агрессия, то отдаст приказ, и мы ударим по Элфорду вместе с вами, как союзники. Но тонкость в том, что обещать от имени Сибирцева я не могу.

— Понятно… — Ленц задумался. — Знаешь, парень, наш комитет Сопротивления посоветуется. Решим, стоит ли операция риска. Чтобы ты лучше понимал ситуацию, съезди-ка в поселок. Супервиро там нет, солдат Элфорда — тоже нет, только простые терайа, никому в Оклатеро не интересные. Погляди, как они живут, и сам решай — правильно будет вмешаться или нет. Эрнесто тебя проводит.

Для поездки Ленц выделил старый автомобиль, спрятанный под маскировочной сеткой в дюнах. Эрнесто сел за руль, Демиург устроился на переднем пассажирском кресле. Они мчались по заброшенной дороге, сквозь покрытие которой уже прорастала жесткая трава. Нещадно палило солнце, от жары спасались, часто отхлебывая воду из бутылок.

Свою винтовку Эрнесто положил на пол возле сиденья. Супервиро находился в отличном настроении — то заводил разговор, то насвистывал песенку.

— Эта машина мне очень нравится — джип с «танковым» разворотом.

— Какое у нее топливо? Водород?

— Да ты что! Скажешь тоже — водород… Газолин. Качаем из старых хранилищ.

— И много его осталось?

— Нормально, за десять лет не кончился. Ездить тут некому и некуда, гражданские свои машины бросили, как только исчезли запчасти.

— А как у Сопротивления с запчастями?

— Ленц их делает сам. В штабе имеется устройство, которое выпекает железки из порошка. Порошок лежит в трюме. Пока что держимся.

Мартынов отпил теплой воды из бутылки. Даже движение больше не приносило прохлады. Перегретый воздух дрожал. Горизонт затянуло знойным маревом.

— Я вижу, ты весь извелся. — заметил Эрнесто. — Еде не радуешься, смотришь в одну точку. Та красотка, которая осталась в Оклатеро, она кто — твоя женщина?

— Нет.

— А кто тогда?

— Мой штурман, товарищ по экипажу.

— И как вы познакомились?

— Подобрал ее в горах со сломанной ногой.

— То есть, ты ее спас, а потом вы летали вместе, а потом она полезла вместе с тобой в трубу, но она — не твоя женщина?

— Нет.

— Но ты хотя бы к ней подкатывал?

— Нет.

— Камарадо, ты идиото, — резюмировал Эрнесто. — Я бы сказал и что похуже, но ты обидишься.

— Но-но, полегче.

— Слушай, раз девчонка тебе нравится, почему тормозишь?

— Ты ничего не понимаешь, друг. Эухенита — дочь людей из элиты Космофлота, ее отец погиб с честью, ее мать — известный ученый, у брата — блестящая карьера. А я кто? Младший офицер, которого уволили со службы сразу после академии. Экс-пилот торгового флота, который отсидел за то, что подрался с утырками и убил человека. К тому же я доппельгангер, хотя такое тебе не по мозгам.

Эрнесто присвистнул.

— Но на «Алконост» тебя приняли?

— Да.

— И как ты там служишь?

— Нормально.

— То есть, ты сейчас боевой пилот?

— Конечно, я же говорил.

— Получается, у вас там сотни лет строили Республику, в которой все равны, а теперь ты, пилот, не можешь подкатить к красотке-штурману только потому, что ее семья выше тебя? Фрато, вы там что-то не доделали.

Эрнест сделал движение, словно хотел ударить Мартынова по плечу, но руль не выпустил и только захохотал.

— Когда мы ее снова спасем, обязательно подкати. Вот увидишь, джуно сильнорино [девушка (эсперанто)] только того и ждет.

Джип обогнул поросшие колючим кустарником холмы. То, что Эрнесто называл поселком, оказалось скопищем построенных из фанеры хижин и старых ржавых трейлеров. Среди камней и куч мусора костер. В котле булькало варево. Шкурки сусликов и отрубленные змеиные головы валялись рядом. В кучке внутренностей копался пес. Босоногая нечесаная девчонка помешиала варево палочкой. Ее руки и лицо покрывали пятна, похожие на золотушные.

— Это феро, — подтвердил Эрнесто, заметив взгляд Мартынова. — У меня в детстве начиналось так же. Заражаешься еще до рождения, лет в пять начинаешь чесаться и чахнуть, а дальше или находишь лекарство, или конец. Взрослые, которых заразили, помирают быстрее.

— Ты, я вижу, держишься.

— На уколах, камарадо. В Оклатеро сыворотку давали в казарме. Здесь ее раздает штаб, если поулчается ограбить элфордистов. Но для этих людей наших излишков не хватит. Не хватит даже на одну семью.

Жители поселка, между тем, выползали из своих хижин. Угрюмые мужчины, сутулые, словно окаменевшие от безысходности, испитые женщины с огромными глазами. Больные дети с ногами-палочками.

— Смотри на них, фрато, — сказал Эрнесто. — Смотри как следует. Эти люди не побегут через трубу, у них на такое не хватит сил.

— Много у вас этих нищих поселков?

— На территории штата — пять.

— Элфорд знает, что у него есть такие граждане?

— Конечно, этот сукин сын все отлично знает. В Оклатеро триста тысяч жителей, остальные двести тысяч разбросаны по вот таким вот местам. Пока работали личные уникомы, население пересчитали, но потом гаджеты сдохли. Кто-то рождается, кто-то умирает, больше нас точно не становится. Тех, кто покрепче, забирают в слуги или переделывают в суервиро. Остальные для Элфорда — грязь. Сюда никто не приходит, разве что изредка являются наркотрафикантес.

— Местные совсем не лечатся?

— Сыворотка бывает на черном рынке, в том месте, которое раньше называлось Карсон-Сити. Чтобы ее купить, нужно что-то продать. Из годного товара тут только молодые девушки, если не слишком страшные.

— Они же больны.

— Это никого не волнует. Тут все больны.

— В Оклатеро не боятся недовольства?

— А кого им бояться… Слабых и безоружных? Если местные лишь чуть дернутся, супревиро ликвидируют их телекинетическим ударом. Даже стрельба не понадобится.

Кто-то робко тронул Мартынова за руку. Маленькая, коротко и неровно стриженая девочка протягивала ему цветной камешек, широко улыбаясь щербатым ртом.

— Это тебе, — сказала она на испанском.

— Спасибо.

— Ты, похоже, нравишься местным, — Эрнесто улыбнулся. — Еще пять лет назад они бы устроили в честь гостей вечеринку. Теперь уже слишком отупели. Еще через пару лет тут никого не останется.

— Элфорд мог бы приостановить вымирание. Почему нет?

— Потому что он ублюдок. Сыворотки от феро хватает в основном горожан Оклатеро.

«Возможно, больше ее не синтезировать, — догадался Мартынов. — Возможно, фармацевтам Элфорда не хватает какого-то ингредиента».

— Ладно, я все понял.

— Расскажешь про здешнюю жизнь своему капитану?

— Конечно.

— Ту уж не подведи нас, фрато, если вернешься к своим.

— Hola, amigos! — произнес по-испански раздался хриплый мужской голос.

К Эрнесто приблизился человек в потрепанной соломенной шляпе, похоже, поселковый староста.

— Что-то я тебя, парень, не помню. Вы от Ленца? — добавил он по-английски.

— Точно.

— Как насчет нового груза?

— Концентрат дадим на неделе, привезем немного антибиотиков.

— А сыворотка?

— Сыворотки пока нет, извини.

Эрнесто и опечаленный староста долго переговаривались переговаривались, местные потеряли к зрелищу интерес. Мать утащила стриженую девочку на руках, люди разошлись, и только две плешивые собаки дремали в тени самого ветхого трейлера.

— Поехали в штаб, — позвал Эрнесто, отделавшись, наконец, от старосты.

У супервиро испортилось настроение. Весь обратный путь он молчал и больше не подначивал Мартынова. Через два часа показалось знакомое ущелье, джип снова спрятали среди дюн, накрыли маскировочной сеткой. Снайпер, услышав пароль, опустил винтовку.

Внутри руины «Алконоста», в замкнутом пространстве среди металлических стен, Мартынова уже ждали. На заседание штаба собрались: Ленц, Нечаева, Эрнесто, трое незнакомых Демиургу мужчин, и смутно знакомый молодей парень — доппельгангер ксенолингвиста Анисимова.

«Если Сопротивление откажется сражаться, а, похоже, так оно и будет, я тут застряну, — размышлял Мартынов, рассматривая хмурые лица. — свидетеля, который слишком многое видел, не отпускают. Выбор будет скудный — или навсегда с ними, или…»

— Мы совещались в ваше отсутствие, — безжизненным голосом заговорила Нечаева, машинально дергая короткую седую прядь на виске. — Штаб Сопротивления принял взвешенное решение. Очевидно, что сил для атаки у нас нет. Мы уже провели две акции в Оклатеро и потеряли нескольких товарищей. Третья силовая операция — самоубийство. Ваше предложение отклонено. Мы не станем так рисковать.

— Послушайте, сеньора…

— Решение окончательное.

— Погодите! Вы кое-чего не знаете. Девушка, которую Элфорд держит в плену — доппельгангер вашей дочери.

Эти слова произвели эффект, но не такой, на который рассчитывал Демиург. Лицо Нечаевой исказилось от нервного тика.

— Вы ошиблись, товарищ Мартынов, — кое-как овладев собой, заговорила она. — Я не поставлю личные чувства выше интересов организации. Моя дочь мертва уже десять лет. Она — символ нашей борьбы. А ее доппельгангер останется доппельгангером.

Нечаева резко встали из-за стола, показывая, что собрание окончено. Ленц и Эрнесто тоже встали и пристроились по бокам от Мартынова.

— Давай, парень, без глупостей, — проворчал старлей. — мы и так сильно рисковали, спасая тебя. Жаль, если теперь придется пристрелить.

Демиург не ответил. Усилием воли он сохранял видимость спокойствия. «Черт бы побрал этих бессильных „сопротивленцев“ — старую мумию Нечаеву в первую очередь. Они, похоже, выгорели после первой вылазки на Верум».

— Пошли, — покажем твое место в казарме, — дружелюбно предложил Эрнесто, не отставая и не позволяя Мартынову отстраниться. — Сегодня отдохнешь и обустроишься, завтра поедем на реквизицию. Организации нужна сыворотка

Демиург так и шел, зажатый между двумя новыми «соратниками», Анисимов шаркал ботинками сзади. Вскоре они добрались до казарменного отсека. Сквозь открытый дверной проем виднелись двухъярусные кровати, — одни аккуратно застеленные, други — занятые голыми по пояс боевиками. Двое из них играли в местное подобие покера, еще двое — храпели.

Ленц, впрочем, в казарму не свернул, а прошагал с компанией мимо — вдаль по коридору бывшей гауптвахты, к вроде бы запечатанного люку техобслуживания.

Там старлей остановился, многозначительно кивнул и открутил ослабленные гайки пальцами, без ключа.

— Давай, парень, лезь внутрь. Поговорим в спокойном месте без свидетелей, — буркнул он.

— Темы для разговоров исчерпались.

— А ты не горячись… Одна тема закончилась, другая — начнется.

Внутри технического прохода, царила первородная тьма, и Эрнесто включил фонарик. Электрический свет отразился в холодных глазах Роберта Павловича, потом яркое пятно переместилось на грязную стену.

— В общем, слушай, Демиург, или как там тебя, я два раза повторять не стану, — быстро заговорил Ленц. — Мы тебе поможем пробить дорогу к вашему «Алконосту», и ровно на тех условиях, которые ты предлагал организации. Дождемся, когда снайпер на выходе сменится, и придет парнишка, которого ты перевязывал в Оклатеро. Он тебе благодарен и, если что прикроет, но сам на операцию не пойдет. Возьмем джип. Поедем вчетвером — ты, я, Эрнесто и Анисимов. Нечаева уверена, что мы готовимся к реквизиции, так что тревогу не подымет. Если получится все, как надо — победителей не судят. Если провалимся — мертвые сраму не имут. Все только начинается, не вешай нос.