Баллада о Звездной Республике - II (СИ)

Глава 20 Стоять до конца

Паника в Оклатеро началась не мгновенно, а исподволь. Сначала тень «Алконоста» заметили на равнине. Рано вставшие реднеки слушали свист и гул, задирали головы, таращились на гигантский корабль, выхлопы которого оставляли на грунте полосу земли более мертвой, чем сама пустыня.

— В сторону, парни, в сторону!

Вскоре опасность заметили и со стены. Дежурный супервиро вцепился в коммуникатор, вызывая штаб и пытаясь говорить на вошедшем в моду английском.

— Неопознанный летающий объект, сэр! Очень большой, сэр!

— Насколько большой?

— Хватит, чтобы нас угробить, если даже если эта штука просто упадет.

— Они выходили на связь?

— Нет, сионьоро… То есть, нет, сэр.

Фрэд, который уже два часа как сделался полковником Фрэдом, явился к правителю Манцевичу, фактически ввалившись в кабинет без стука.

— Тревога! У нас на сканерах «Алконост»!

— Проклятье! Так я и знал' Хоть бы эта посудина навернулась! Подожди в коридоре, у меня тут конфиденциальный разговор… Ты, Кэрол, тоже выйди, — добавил Манцевич, убрав ладонь с пышной груди секретарши.

Придерживая расстегнутую кружевную блузку, женщина молча выскользнула, но не в коридор, а в комнату отдыха с диваном, оборудованную за кабинетом. Оставшись в одиночестве, Манцевич поспешил включить связь, однако ответили ему не сразу.

— «Алконост» на связи, — наконец раздался знакомый голос Нечаевой.

— Хелен, что ты творишь⁈

— То, что обязана, то, что могу.

— Прекрати, иначе я молчать не стану, и твои друзья узнают, что ты сделал ради дочери. Кстати, Джинни — она ведь в моих руках, про это не забывай! Ты что — обстреляешь собственную дочь?

К великому изумлению Манцевича, угроза на этот раз не сработала, Нечаева просто оборвала связь, и ее корабль продолжил наползать на «дворцовый» сектор Оклатеро.

— Фрэд! Фрэд, войди в кабинет, — позвал Патрик.

— Я уже здесь, командир.

— Распорядись — пускай проверят состояние убежища. Немедленно. У нас четверть часа, чтобы туда спуститься.

— Я и без проверки знаю, что убежище не готово, сэр.

— В каком смысле не готово? Ты с ума сошел?

— Вовсе нет, командир. После стычек с салазаристами там сильно воняет дымом, да и трупы пока не убирали.

— Пускай немедленно… А, черт! Некогда убирать. Найти три респиратора — для меня, для тебя и для Кэрол. Охрана потерпит — им за это платят.

Через пять минут Манцевич уже спускался в подвал, ощупывая взглядом не слишком надежные перекрытия. «От выбросов двигателей защитит, а вот от удара пушек — не факт».

Молочно-бледная секретарша сломала на лестнице каблук, после чего двинулась за Манцевичем уже босой, вытирая на ходу мокрый нос и щеки.

— Мистер президент! Патрик! Не так быстро! Я поранила ногу…

— Поторопись, дорогая, по нам вот-вот прилетит.

— Но я же поранила ногу…

— Ты не настолько хрупка, чтобы я носил тебя на руках, — резонно заметил правитель.

— Мой муж! Мой несчастный муж… Он сейчас дома, совсем один…

— Ты уж решай дорогая, что тебе дороже — жизнь или муж.

Фрэд и его солдаты топали грубыми сапожищами и слушали перепалку с каменными лицами. В подвале и вправду едва рассеялось задымление. Под ногами катались гильзы и выработанные картриджи для лазеров. Тела салазаристов кое-как оттащили к стенам, но там бросили, даже не прикрыв. Кэрол, увидев этот импровизированный морг, всхлипнула, но, наученная опытом, лишь закусила губу. Манцевич гадливо поморщился, остальным было все равно. Добравшись, наконец, до убежища, новоявленный правитель поразился его спартнскому убожеству — голые стены, простые скамейки.

— Запирай двери, Фрэд, и переждем— приказал он, плюхнувшись на одно из сидений. — «Алконост» — просто старое корыто, уверяю он развалится сам, а если не развалится — ребята Марча его расстреляют…

Бронированная дверь захлопнулась, кое-как заработала вентиляция, вскоре снаружи по запертой двери забарабанили приклады и кулаки неудачников.

— Пустите! Пустите и нас!

Засевшие в убежище счастливчики на эти призывы не отвечали. Паника тем временем охватывала не только дворец, но и улицы Оклатеро. Кто-то прятался в доме, кто-то оценив хрупкость жилища, выскочил наружу. Одни бежали к центру, другие — к окраинам. На перекрестках потоки беглецов сталкивались в давке. Охрана выходов уже сбежала в пустыню, но, убегая, закрыла ворота. Мужчины-беженцы, раскачав, повалили столб, и принялись лупить им, как тараном, в сомкнутые створки.

— Давай! Давай! Давай! — орала толпа.

«Алконост», взмыв повыше, уже обогнул это скопище людей, но они не видели ничего, и, во власти иррационального страха, продолжали наносить удары.

Отдельный ручеек беглецов подземными коридорами устремился на парковку, с толпой слуг смешались пестро разодетые девки из борделя. Наиболее смелые карабкались на стены и при помощи веревок спускались вниз. Супервиро-полицейские полностью игнорировали хаос. Мрачные и сосредоточенные, они грузили в пикап вещи — таскали канистры с газолином, ящики виски и мешки с едой.

— Сегодня разгуляются мародеры, — сказал один из сверхлюдей, обернувшись и оглядев квартал…

Пятьдесят боевых гирокоптеров (двадцать пять «двоек» с лазерным оружием на борту), достигли Оклатеро в десять часов утра.

— Вижу цель. Космический фрегат в атмосферном режиме полета. Что будем делать, синьоро?

Супервиро-командир прищурился на корабль — на его черную тушу с отслоившейся местами обшивкой.

— Как только противник активирует пушки, проводим маневр уклонения. — Как мы поймем, что пушки активированы?

— Следите за орудийными портами. От залпа да залпа там будет минуты две. В эти две минуты атакуем слабые места. Целимся в энергетическое ядро.

— А где оно, синьоро?

— В задней трети кормовой части. Ищите старые пробоины покрупнее, бейте по ним.

«Алконост» продолжал двигаться, увеличив высоту, его тень скользнула по нижним жилым ярусам, потом по верхним, потом концов корабль завис над правительственным кварталом, в подземной части которого Патрик Манцевис кожей, нервами уловил зловещую вибрацию. Воображаемый запах озона и металла коснулся его ноздрей…

Елена Ивановна Нечаева следила за большим тактическим экраном. Сам экран был тускл и стар, однако о проекция позволяла видеть бурую равнину, пятно утреннего солнца и серые башни Оклатеро.

Восемь офицеров мостика замерли на своих местах. Яровой — в кресле второго пилота, остальные на пультах управления и связи. Еще семеро добровольцев прямо сейчас поддерживали работу двигателей и силового ядра.

Связист тоже смотрел на экран, но не на башни, а на крошечные на расстоянии фигурки сверхлюдей, которые шустро убегали от резиденции Элфорда к периметру квартала.

— Как тараканы, — холодно констатировал он, без злобы, без сожаления, с равнодушием человека, который видел слишком многое, и собственное время которого тоже истекло.

— Стрелять точно нечем? — поинтересовался Яровой, хотя и сам знал ответ.

— Можно подпалить их выхлопами, но это так — мелкая неприятность. Максимум — испортим бетон.

— Я бы посадил корабль прямо на резиденцию — она только хряснет.

— Там могут быт наши пленники… — Нечаева проглотила комок в горле и ощутила, как задергалось веко.

— На верхних этажах — едва ли. Подземелья мы не продавим. Хотя… для себя я предпочитаю смерть, а не застенки элфордистов.

— Застенков не будет. Не в этот день.

Нечаева сухо улыбнулась, и Яровой понял иронию.

— Ну что же, садимся, товарищ капитан.

«Алконост» пошел на снижение, и скоро самая высокая башня я флагом Теро, хрустнула под его тяжестью. Ломался кирпич, трескался бетон, мелким крошевом распалось бронированное стекло. Черное брюхо корабля придавило территорию, смяв заодно посадочную площадку с брошенными там шикарными машинами аристократов. Огромное облако цементной пыли поднялось над руинами.

— Готово, капитан.

— Теперь снова взлетаемм. Операцию завершим в воздухе.

Яровой кивнул. «Смерть нужно встречать в полёте», — подумал он, но вслух не сказал ничего. Завибрировав, «Алконост» пошел вверх, и движение давалось ему тяжело.

— У нас неполадки в двигателях и перегруз ядра, — передал техник по внутренней связи.

— А еще у нас «гости», — усмехнулся Яровой, поглядев на малый тактический экран. — Прибыло полсотни гирокоптеров, наверняка с базы Неллис.

— Оцени ситуацию.

— Гирокоптер боевому кораблю не противник. Он как комар — хлопнуть и растереть. Однако, «Алконост» неисправен и безоружен, так они будут нас добивать. Если, конечно, решатся стрелять по брешам возле ядра.

— Решатся, — Нечаева кивнула. — Два-три удачных попадания, и реактор взорвется. Уходим подальше от города, лейтенант.

— У противника легкие машины и выше скорость.

— Знаю, но нельзя взрывать «Алконост» над Оклатеро. Здесь тысячи простых, ни в чем неповинных людей. Мы уже сковали силы супервиро, задача выполнена, нужно отступить.

— Курс?

— Любой, но подальше от «трубы» и туда, где нет поселений.

— Выполняю.

Яровой коснулся пульта. В этот миг свет на мостике мигнул.

«Алконост» создавали для космоса, а потому при естественной гравитации пол и потолок затейливо менялись местами.

— Что на мостике? — спросил механик, который, пристегнувшись к поручню карабином, как раз чинил горелую проводку.

— Говорят, уходим от города. За нами хвост. Как думаешь, Петрович, оторвемся от суперпаскудин?

— Хотелось бы еще пожить, конечно, но… сам понимаешь. Ситуация непростая.

Механик закончил ремонт, отстегнулся, спрыгнул вниз и вытер ладони о кусок брезента. Темные очки защищали глаза от голубого сияния. Измеритель радиации показывал превышение уровня.

Петрович оценил ситуацию и принялся по привычке убирать инструменты в ящик.

— Ну, это… как сказать… В общем, на всякий случай — прощай, Костя. Мы оба знали, на что подписались. Хотя, я-то старый. А тебя жаль, ты — молодой.

— Молодой, но не трусливый.

Свет моргнул. Система охлаждения ядра завибрировала сильнее. Корабль накренился, выполняя маневр. Где-то в соседнем отсеке раздался обычный для старого корабля скрежет. В тот же миг удар пришел с другой стороны — снизу, где вмиг образовалась дыра. В нее разом ворвались ветер, брызги крови, мелкая пыль пустыни, запахи озона, сухой терпкой травы. Возле пробитой бреши коротко вскрикнул Костя.

— Какой безобразный корабль, — заметил супервиро, который командовал атакой. — Отвратительная старая калоша, но до сих пор опасная. Что там с попаданием?

— Влепили им в машинный отсек. Реакции нет, синьоро. Они не стреляют в ответ.

— Нет? Как так?

— Возможно, это очень хитрый план. Или нет энергии для лазеров.

— Ладно. Продолжаем атаку. Бьем по брешам, но сами держимся подальше.

— Разрешите обратиться, синьоро.

— Обращайся.

— Нужно дать противнику отойти, потом догнать и добивать уже на пустошах. Если энергетическое ядро взорвется над городом, гражданским мало не покажется.

— Ты мне указываешь, сержант⁈

— Нет. Конечно, нет, синьоро.

— Тогда выполняй приказ буквально. Никаких шансов мятежникам.

Лазеры средней мощности поражали «Алконост» сверху, снизу, по правому и левому борту. Эти удары не вызывали сотрясений и до поры казались неопасными, но металл уже плавился, и пробоины пропускали лучи внутрь.

«Отказ всех систем управления. Время до взрыва ядра — пять минут». Эта надпись на панели мигнула, а потом исчезла. Свет на мостике тоже погас, теперь только красные отблески полыхали в в кромешной тьме.

— Я ощущаю себя бессмертным Фениксом в огне, — пробормотал Яровой.

Нечаева не видела иронической улыбки лейтенанта, но поняла его состояние по голосу.

— Сверхлюдям не интересны гражданские. Им все равно, где мы взорвемся.

— Это правда, товарищ капитан. И, все-таки, мы успели, город уже позади.

Пробоина по левому борту возникал внезапно, луч прошел сквозь стык обшивки, пронзил связиста и прожег противоположную переборку.

Потом треснул-разлетелся большой тактический экран, бесчисленные осколки ударили Нечаеву в лицо. С этого момента Елена Ивановна не видела ничего, но ощущала боль и вкус собственной крови на губах.

— Благодарю за службу, товарищи, — сказала она салютуя во тьме, а потом мир взорвался последней горячей вспышкой.

Изуродованный «Алконост» рухнул в на пустоши. Дымный гриб над местом его гибели вскоре заметили реднеки.

Эрнесто узнал о смерти друзей только через стуки — от бродячего торговца, заглянувшего в распивочную небольшого поселка, где посетители заливали печали дешевым кукурузным самогоном.

Сверхчеловек не умел плакать, не знал депрессии и не испытывал опьянения — этого не допускала его измененная природа.

То, что он ощущал, называлось безграничной пустотой. Ради конспирации допив стакан, Эрнесто вышел на воздух и поднял лицо к жаркому небу. Горизонт затянуло дымкой. Зенит оставался пустым.

Ленц и Ливнев верхом уходили на восток. Связанный Элфорд бессильным тюком трясся в седле третьего мула. У Ленца болели глаза, он устал и ощущал иррациональную тоску, десять лет нелегальной жизни — это вам не шутки. Ближе к полудню беглецы остановились на короткий отдых возле колодца — мулов все же следовало напоить. Роберт Павлович всматривался в горизонт, словно надеялся увидеть там некий благой знак, но обнаружил только темную точку, которая быстро росла и становилась все ближе.

Ливнев, который стоял рядом, прищурился из-под приставленной к бровям ладони.

— Летательный аппарат, — пробормотал он. — Нет, не гирокоптер, что-то другое.

— Другое, — отозвался Ленц, и его смутное предчувствие беды в это миг обратилось в уверенность. — Это истребитель, доктор. Не какой-то там вшивый гирокоптер, а настоящая машина, класс такой же, как у «Кречета».

— Полагаете, союзники?

— Для союзников слишком рано, так что — нет, враги. Нам срочно нужно укрытие.

Поспешно спрятаться, если при тебе тройка упрямых мулов — дело непростое. Спрятаться, когда рядом нет зарослей, — занятие безнадежное. Ленц это понимал, и Ливнев это понимал. Даже сброшенный не землю связанный Элфорд всё понимал, а потому зашелся хриплым хохотом.

— Это мой человек летит, идиоты! Вас сейчас прикончат с воздуха, а меня освободят.

Ленц еще раз глянул в небо, а затем потянулся к пистолету.

— При угрозе побега пленного допустимо расстрелять, — равнодушно сказал он.

Элфорд заглянул Ленцу в глаза. За последние сутки лицо диктатора осунулось, покрылось пылью с сделалось почти неузнаваемым.

— Ну, расстреляйте, — прохрипел он, оскалившись. — Там, за штурвалом мой сын Генри. Он вас, подонков, сожжет.

— Роберт Павлович, этот человек, видимо, не врет, — заговорил враз побледневший Ливнев. — Если расстрелять пленного, мы лишимся заложника.

— Неувязочка, доктор. С заложником или без него — нас все равно убьют. Такие «птички» стреляют очень точно.

— Роберт Павлович… Я предлагаю бросить тирана живыми бежать налегке. Если Элфорд-младший — не выдумка, он приземлится подобрать родителя. У нас появится полчаса форы. В километре отсюда — карстовые пещеры. Уйдем туда, и лазер истребителя нас не достанет.

Ленц вытер потное лицо тыльной стороной ладони, а потом медленно и нехотя убрал пистолет.

— Вы правы, доктор, — буркнул он. — Сегодня — плохой день для правосудия.

Мартынов посадил гирокоптер в километре от портала. На индикаторе жизни в женькином браслете мерцало три красных точки и десять — синих.

— Пять солдат, наверное, все супервиро, и десять полуразумных роботов.

— Какой тип?

— Да к гадалке не ходи — все те же самые пауки, — вздохнул Анисимов. — Я, товарищ доппельгангер, их отключу дистанционно, нужно только время, примерно полчаса.

— Продержимся?

— Придется.

Мартынов оглянулся на юг. Горизонт что оставался чистым, дорога пустовала. «Это спокойствие ненадолго. Тот супервиро сказал — пятьдесят гирокоптеров летит с базы Неллис. Чтобы нам помешать, хватит и двух-трех».

Эухенита, все еще одетая в потрепанное «посольское» платье, присела на землю. Ее прическа растрепалась, солнце пустыни успело густо позолотить щеки. Мартынов снял шлем, бросил его на траву и устроился рядом, кое-как победив непослушный экзоскелет брони. «Нужно что-то ей сказать, — подумал он. — Сказать важное, прямо сейчас, потому что вот-вот станет поздно».

— Пить хочешь?

— Да.

— Возьми мой фляжку.

Мартынов протянул плоский сосуд, Эухенита взяла его и и напилась, запрокинув голову. Русые волосы шевелил ветер. Ноготь на мизинце ее тонкой руки оказался сломанным и кровоточил.

— Ты как — в порядке?

— В порядке, только сильно устала.

— Страшно было?

— Иногда. Очень жаль Сибирцева. Зато я очень рада, что здешний Роберт Павлович жив.

— Если бы я знал, Эухенита… Если бы только тогда, на Веруме, знал…

— …то не пустил меня не Теро, — закончила она с улыбкой. — Угадала?

— Верно.

— Ты добрый, Андрей. И вообще как орех — жесткий снаружи, хороший внутри.

— Добрый… Nunca le faltan pulgas al perro flaco [у худой собаки еще и блох навалом (исп.)]

— Это испанский? Не понимаю, — Эухенита рассмеялась, И Мартынов тоже улыбнулся.

— Да, испанский. Про то, что проблемы по одной не ходят. В общем, когда мы зашли к Элфорду в кабинет… он сидел там, курил сигару и попытался прижечь Ленцу лицо. Я еще не знал, как Элфорд мучил тебя, но врезал «мистеру президенту» от души.

— Он меня не мучил. Точнее, мучил болтовней. Сначала звал замуж, потом — на генетические опыты.

— Даже замуж звал? Значит, я мало ему врезал.

Эухенита улыбнулась, но не ответила, теперь она сидела молча и рассматривала горизонт.

«Опять я начал не про то, — уныло подумал Мартынов. — К черту, Элфора. Нужно подобрать слова, сказать, какая она удивительная…»

— Эй, товарищи земляне! — тихонько позвал Анисимов. — У меня все готово. Взломал радиоканал охраны и пауки сложили лапки. Все десять. Теперь без перепрошивки их не запустить.

— Спасибо. Охрану я уберу сам.

Мартынов надел обруч ментальной защиты, поверх нахлобучил шлем и опустил забрало.

— Мы с тобой, — заявила Женька, поднимаясь.

— Не надо. Подойдите оба, но только метров на двести. Спрячьтесь и ждите сигнала. Мне проще все сделать самому.

Уходя, Демиург ощущал взгляд Эухениты, хотел оглянуться, но, следуя древнему суеверию, только ускорил шаг. «Я обязан действовать идеально, любая ошибка — и супервиро закроют портал».

Он так и приближался к периметру, убрав оружие и свободно шагая по красноватой почве пустыни.

— Стой, кто идет! — раздался в конце концов окрик на эсперанто.

— Рядовой Атуто. Прислан из столичного гарнизона, — Мартынов заговорил, стараясь строить короткие фразы и максимально правильно произносить чужие слова.

— Пароль?

— Персисто. Отзыв?

— Альтруизмо. Ладно, проходи, брат. Парни, открывайте ворота.

Створки со скрипом разъехались в стороны. На уже знакомой площадке окружении кустов туи все еще стояли автомобили. Аура тревоги и недоверия витала над местом. Безликие супервиро в боевых шлемах откровенно целились в гостя.

— Я — сержант Козимо, — представился старший из них. — Кстати, где твой гирокоптер, солдат?

— В километре отсюда. Двигатель начал глохнуть.

— Вот оно, значит, как… Паршиво. Наши пауки тоже отключились. Распоряжений с базы Неллис нет. Связь словно бы что-то глушит.

— Вот как раз наладить связь меня и отправили.

— Кто?

— Мой непосредственный командир, Галатьер, а он, вроде, получил приказ из канцелярии дворца.

— Странно, что не от генерала Марча.

— Синьоро генерал сейчас занят поисками синьоро президента.

— Да, перед обрывом связи нам сообщили о похищении, — сержант Козимо смачно сплюнул под ноги. — Я бы охрану дворца расстрелял, — добавил он. — Так прогадиться — это еще суметь надо.

Солдаты рьяно загоготали.

— Так точно, синьоро, — легко согласился Мартынов.

— Но-но… ты рядовой, не тебе судить. Кстати, твоя броня закоптилась. В бою побывал?

— Так точно, синьоро. Участвовал в подавлении мятежа.

— Акцент у тебя странный.

— Мои родители были аргентинцы.

— А где они сейчас?

— Умерли от феро.

— Понятно… Ладно, примемся за дело. Будка связи — вон там. Парни, проводите рядового, покажите ему, что к чему.

… На пороге будке Мартынов задержался, но только на краткий миг. «Господи, прости меня за это». Очутившись внутри, он мгновенно пристрелил обоих охранников, целясь сквозь забрало в голову, и лишь потом осмотрелся. Помещение явно не предназначалось для связи. Оно походило на склад ненужного хлама, к которому, возможно, собирались добавить труп гостя.

— Эй, что за шум? Акико, выйди-ка во двор, разговор есть… — раздался вкрадчивый голос Козимо.

Мартынов молчал.

— Парни, вы его как следует добили? Контрольный выстрел сделали? — более определенно поинтересовался сержант.

— Да, все в порядке, синьоро, — отозвался Мартынов, стараясь изобразить более низкий голос.

— Ненавижу элфордистов. Салазар был правильный мужик… — снова заговорил Козимо, подходя к будке с лазерным ружьем.

Демиург не стал ждать. Он выстрелил в приоткрытую дверь три раза подряд, все так же целясь в голову. Алый росчерк чужого лазера проник в щель, коснулся левого плеча, опалил стену, но сержант уже падал, а упав, принялся корчиться на земле и кричать.

— Эй, Акико, эфлодистская свинья! Добей меня, ублюдок! Слышишь? Господи, как больно… Слава Салазару!

Голос подстреленного становился все слабее и глуше. Демиург молчал, затаившись в простенке. Он выждал, пока крики полностью стихнут, и осторожно подобрался в Козимо.

Супервиро в разбитом шлеме умер, не выпуская оружия, и, вероятно, собирался выстрелить, как только противник приблизится.

— С волками жить — по волчьи выть.

Сказав это самому себе, Демиург здоровой рукой стащил с убитого шлем. Сверхчеловек был еще молод. Голубые глаза смотрели в зенит. Одна-единственная пуля вошла в лоб, но даже она не привела к мгновенной смерти.

Женька и Анисимов побежали к воротам, как только увидели всышку сигнальной ракеты.

— Ты ранен?

— Ерунда, поверхностный ожог.

— Что случилось? Было трудно?

— Охранники оказалась салазаристами. Не смотри на них, Эухенита, не надо, — попросил Демиург.

Она молча кивнула и прошла под своды Зала Прибытия, которому предстояло стать Залом Отправления. Дима уже возился с установкой, парень работал в состоянии величайшей сосредоточенности, хотя суть его действий от Мартынова ускользала. Наконец терайа выпрямился и коротко кивнул:

— Коды взломаны, процесс запущен.

— … и энергия тратится как не в себя, — добавил он шепотом, так, чтобы слышал только Демиург. — На третий переход понадобится перезарядка.

— Cколько уйдет времени?

— Час.

— У нас нет часа.

— Роберт Павлович приказал — открыть вам дорогу на Росс любой ценой. «Труба» примет одного, может, даже на двоих. Я переправлю вас обоих, а сам останусь. Возьму гирокоптер, оторвусь от погони.

Демиург задумался, но только на миг.

— Спасибо. Я буду твоим должником.

Портал уже мерцал по краям, первородная тьма шевелилась в центре. Скафандров в зале не оказалось, решили обойтись без них.

— Иди туда, Эухенита, — мягко поторопил Мартынов. — Иди, удачи и спокойного тебе космоса.

— Мы с тобой как будто прощаемся.

— Ну что ты… По эту сторону Мультиверса прощаемся, по другую — встретимся.

Девушка уже уходила в портал. Ее тонкий силуэт таял, окутанный космами тьмы. Где-то за пределами периметра раздался хлопок энергетического выброса.

— Что там? — в волнении спросил Демиург.

— Если верить приборам, вроде бы, все нормально, — немного неуверенно отозвался Дима. — Сейчас она на Россе. Время — сутки плюс от момента первого перехода. Идите, товарищ доппельгангер, теперь ваша очередь.

— А если на меня энергии не хватит?

— Да ничего не случится, портал не сработает, улетим на гирокоптере вместе.

— Лады.

— Тогда поторопитесь.

Мартынов и не думал медлить, он шагнул во тьму, портал сработал, человек, игрушка Мультиверса, сделался всем и одновременно — ничем. Демиург снова брел по Калле-Флорида в Буэнос-Айресе, видел ожившую мать, а потом — отца. Курсантом академии сдавал экзамен на «Сайете». Из пустоты космоса рассматривал диск Марса. Среди ящиков и бухт кабеля отмахивался от контрабандиста ножом. В полупустом прохладном зале отвечал на вопросы судьи. Бессильно ненавидел Элфорда. Стрелял по дрону и людям в подвале штаб-квартиры Лиги Земли. Убивал себя-доппельгангера. Умирал в расстегнутом скафандре. Нес на руках раненую Эухениту…

Вселенная царапала, как наждак обдирает податливый материал, а потом мир со скрежетом развалился… Демиург разлепил веки и замер, ошеломленный.

Энергии все-таки не хватило. Он все еще оставался в Зале Прибытия на Теро. Дима Анисимов исчез. Терайа в летной форме (молодая, улучшенная копия Элфорда) навел на противника пистолет-излучатель.

Идеальное лицо юноши исказила ненависть.

— Сдавайся, мятежник, — ледяным тоном приказал он.