Баллада о Звездной Республике - II (СИ)

Глава 27 «Мы больше никогда не увидимся»

Временный лагерь для людей с «Алконоста» разбили на территории портала. Изуродованную ограду снесли, остовы разбитых боевых машин оттащили за дюны тягачом. Десять «Кречетов» из из первого звена разобрали и переправили через трубу.

Небольшая армия терайа, обескровленная в предыдущие дни, уже ничем не угрожала землянам, однако, Сибирцева не покидала тревога. Предложение встретиться для переговоров ему передал курьер на байке — белесый парень, которого звали Марти Браун. Встреча состоялась на нейтральной территории — в маленьком поселке, в фермерском доме между колодцем и дубовой рощей.

Сибирцев сидел за деревянным столом, дышал настоящий земным воздухом, смотрел в окно на яркую зелень, на маленького ослика и стаю кур. «Если я прямо здесь, на Теро, попытаюсь вернуться домой — что я увижу? Разрушенный дом, могилу жены, или может, совсем ничего, и там обитают чужие люди?»

Капитан прогнал грустные мысли.

Его собеседник, седой средних лет терайа в генеральском мундире сидел за столом напротив.

— Я — генерал Хантер Марч, и я представляю армию — заговорил он по-английски. — Элфорд мертв. Вашими стараниями у нас не осталось никакой законной власти. Мы капитулируем, сэр. Очень жаль. Если бы не гверилья в тылу, мы продержались бы подольше. Теперь обсудим условия. Чего вы хотите?

— Сдайте все тяжелое оружие и все боевые машины.

— Это сделаем, тем более, топлива больше нет.

— Освободите арестованных, которые заперты на базе Неллис.

— Даже так, капитан? Мы согласны, отпустим, но имейте в виду, — ваших союзников-бунтовщиков, всяких гверильерос и инсургентос, среди них меньшинство. Много мародеров, убийц, насильников и прочей швали. В добавок, на Теро есть организованная преступность, она никуда не делась.

— Спасибо за напоминание, попросим союзников провести фильтрацию.

— Что еще?

— Наши ученые хотят исследовать артефакт, который вы называете порталом или «трубой».

— Делайте с ним, что хотите.

— Нам нужны материалы исследований по феро.

— Все, что найдете в сейфе Элфорда — забирайте, однако, по слухам, Уильям перед смертью сжег все бумаги.

— Плохо.

— Да плохо, но ожидаемо… кстати, вы не возражаете, если я закурю? Нервы стали ни к черту, вернулись старые привычки.

Сибирцев молча кивнул.

— Я понимаю, вы захотите что-нибудь для себя, — продолжил Марч, раскуривая сигару. — Мы готовы заплатить контрибуцию, но будьте разумны. Наша цивилизация разорена.

— Контрибуция нас не интересует.

— Тогда что вас интересует? Хотите стать новой элитой? Я лично не стану возражать. Правителя худшего, чем Элфорд, невозможно представить, а вы, вроде бы, разумный человек.

— Мы не собираемся жить на Теро. Уйдем, как только установится порядок. Я о другом. Ваше сословное деление будет отменено. Все терайа станут равными.

— То есть, вы хотите отдать власть «народу» — всяким реднекам и гверильерос Их как раз большинство.

— Интересы большинства важнее.

— Вы сами не понимаете, чего хотите, капитан. После вашего ухода тут начнется драка за власть. Не осталось тяжелого оружия — будут палить из стволов. Расстреляют все патроны — возьмутся за ножи. Ваши дружки-мятежники не удержат ситуацию. Авторитет Императора спас бы ее, но император мертв. И еще… все мы, и я тоже, больны феро…

— Вы знали, что Элфорд делают сыворотку из крови?

— Знал. Армейская разведка подчинялась только мне.

— Что еще вы знаете?

— Император — ваш доппельгангер.

— Вот как…

— Да.

Марч замолчал, словно не решался продолжить.

— Послушайте, капитан… — заговорил он наконец. — Это вы заварили тут кашу. Император погиб. Теперь полмиллиона человек остались без лекарства, без надежды, с перспективой вскоре умереть. Один ли Сибирцев или другой — какая разница. Хотите изменить Теро к лучшему — примите «пустую корону». Я не прошу вас, сэр, становиться коматозником. Просто дайте терайа свою кровь, помогите сделать соорудить хоть какой-то лекарство, а дальше делайте, что хотите…

Мартынов стоял на вершине холма и рядом с ним стояла Эухенита. Между ними не осталось ни недомолвок, ни преград, и ее рука лежала в его руке.

«Как странно Я люблю Демиурга, и, наверное, любила всегда, — думала Женька, наблюдая, как птица, опираясь крылом о ветер, парит в невообразимой пустоте. — Как это удивительно — любить человека не за что-то, а просто потому, что он есть».

Робот-краб, привезенный из дома, шевельнулся в кармане куртки. Она вытащила его и посадила на грунт. Искусственное существо осмотрелось и юркнуло в сухую траву.

— Смотри, Андрей, здесь почти как на Земле, — сказала Женька вслух.

— Это и есть Земля, только другая версия, — отозвался Мартынов.

— Но это не наш дом, и придется возвращаться. Пять лет… еще пять лет на Веруме!

— Я понимаю.

— Ты не понимаешь — привык прыгать между мирами.

— Раньше я везде был чужой.

— А теперь иначе?

— Теперь совсем иначе.

… Иногда они спорили о мелочах, соглашаясь в главном, но некоторые странные мысли Мартынов не решался открыть никому. Сейчас он вернулся к ним, разглядывая легкую птицу в вышине

«Когда-то я думал, что мир уничтожен, и ошибся. Позднее решил, что моя жизнь закончилась, и только потом осознал, что смерти нет. Все мы — странники пространства, как Ленц, как я, как мать Эухениты. Даже оставшись на Веруме, мы пребудем в Мультиверсе, а если вернемся — продолжим жить в наших детях».

Закончив переговоры с Марчем, Сибирцев встретился с Ленцем и Эрнесто, обсудив с ними кое-какие важные детали. Еще через две недели во временном лагере на Теро состоялось совещание старших офицеров корабля и нескольких приглашенных.

— Товарищи, сегодня мы подводим итоги спасательной операции, которая завершилась успешно, но ставит перед нами новые непростые вопросы. Кое-что обсудим все вместе, кое-что — в рабочем порядке друг другом. Однако есть важный вопрос, который касается всех. Наш супервиро Феликс геройски погиб. Гверильерос хотят похоронить его на Теро как национального героя. Родственников у Феликса нет, поэтому я свой властью дал согласие. А пока что — предлагаю почтить память нашего супервиро минутой молчания…

Ангел и Феникс молчали вместе со всеми, слушая, как за тонкими стенками палатки заунывно свистит ветер.

— А теперь перейдем насущным вопросам, — после долгой паузы снова заговорил Сибирцев. — Слово предоставляется начальнику научной части.

— Я буду краток. Мы исследовали артефакт, называемый «портал» или «труба», после чего пришли у некоторым важным выводам. Первое, очевидное — он имеет и внеземное, и внетерайское происхождение. Второе — портал может быть использован ограниченное число раз. Наша экспедиция на Теро и постоянные перемещения туда-сюда значительно истощили возможности «трубы». Ориентировочно, она сработает еще для нескольких тысяч человеко-переходов, после чего потеряет всякую ценность. На этом основании дальнейшие исследования придется прекратить. Данные примерные, так что нам нужно поскорее вывести своих людей на Верум. Для супермассовой долговременной экспансии терайа портал не годится.

— Что ж, чего-то такого и следовало ожидать, — не удивился Ганин.

— Товарищ Валеев, вам слово.

— Наши союзники собрали достаточно полную и более-менее достоверную информацию о ситуации на Теро. Полагаю, Ленц и Эрнесто сумеют удержать ситуацию, однако часть терайа выразили желание воспользоваться порталом покинуть планету навсегда. В первую очередь, это местные аристократы, которые не запятнали себя преступлениями, однако, не принимают идею равенства. Лавенхэмы, Далькрозы, Вэнсы. К ним хотят присоединиться некоторые высшие офицеры разбитой армии и многие терайа. Какое-то количество фермеров желает воспользоваться «трубой» из любопытства.

— И куда же они все собрались?

— На планету земного типа, условное название «Геония», в нашем Универсуме отсутствует, у них нашлась в базе типовых настроек портала.

— Еще один дубликат Земли?

— Нет, но сила тяжести такая же, а воздух пригоден для дыхания, там же есть кое-какая флора и фауна. Добровольцы уже сделали пробный переход туда-сюда.

— Очутившись там, колонисты уже не вернутся на Теро.

— Конечно, Сергей Геннадьевич. Они навсегда останутся там, учитывая близкое исчерпание портала. Так какое примем решение — позволим или нет?

— У нас нет права запрещать волне этичные действия. В конце концов, это их артефакт. Но, прежде чем начинать экспедицию, все эти люди должны избавиться от феро.

— Хорошо, я сообщу Ленцу о принятом решении.

— Касательно феро — слово товарищу Корниенко.

Главный врач «Алконоста» выглядел усталым, но пытался держаться молодцом.

— Я тоже, как и товарищ Петровский, буду краток. Покойный тиран Элфорд уничтожил все записи, которые касались создания сыворотки. Впрочем, получив доступ к терайскому штамму, мы продвинулись в исследованиях. Лекарства пока нет, но прогресс в его создании имеется. Примерное время завершения пока назвать не могу…

Исследования затягивались, и Фениксу, далекому от науки, смертельно надоело Теро. Неудержимая тяга к Космосу выгнала его в лагерь Веруме, а оттуда, с разрешения капитана — на «Алконост».

… Ингуся все еще оставалась в госпитале. В день появления Феникса она лежала на койке и рассматривала себя, используя камеру браслета и виртуальный планшет.

— Ну, красота, вроде, на месте… — протянута она. — Раны зажили уже давно, только Кирилл Сергеевич меня не отпускает. А ты как, Артурчик — доволен делами?

— Доволен, если не читать того, что в лобовой атаке угробил свой «Кречет».

— Тебе же другой дадут.

— Может быть, может быть… Только понимаешь… Мне уже двадцати восемь, скоро стукнет двадцать девять. Корниенко меня взвесил-измерил и сказал…

— Ну-ну, чего ты мнешься? Что сказал Корниенко?

— Черт! Сказал — «хватит быть астеником, у тебя, Яровой растет мускулатура взрослого мужика».

— И что это значит? — с явным интересом спросил Ингуся.

— Я становлюсь слишком тяжелым, чтобы летать на «Кречете». А для меня пилотирование — жизнь… Вот и подумал — Если Демиург летает вдвоем с Осой на «Беркуте», может, и мне сменить машину? Я уже говорил с Рысью, она согласна попробовать.

— Ну, попробуй, попробуй, — с явным разочарованием протянула Ингуся.

… Бледная и худая женщина на соседней койке шевельнулась и робко села, словно не веря, что в состоянии двигаться, а потом взглянула на Феникса пронзительно-знакомыми глазами Жени.

— Добрый день, Артур, я много о вас слышала, — сказала она по-русски, вполне правильно, однако с легким акцентом.

— Это доппельгангер Женечки, — пояснила Ингуся. — Ее зовут Джинни. Переставляешь, Артурчик, ее привезли сюда всю покалеченную, но Кирилл Сергеевич сделал новые ножки из стволовых клеток. Они почти приросли и скоро моя новая подруга сможет ходить, а потом вернутся на Теро. Там ее встретят как героиню.

— Жаль, что, едва успели познакомиться, как придется расставаться, — сказал Яровой, пожимая женщине руку.

— Да-да. Капитан Сибирцев сказал — скоро портал закроют навсегда. Мы больше не увидимся, лейтенант. Я только-только нашла друзей, а теперь придется их потерять…

— Хотите остаться с нами?

— Хочу, но не могу, — Джинни улыбнулась.

… Разговор пришлось прервать — хирург-окулист Алакаев вышел из бокса за перегородкой.

— Как он? — негромко спросил Яровой.

— Выжил, потому что супервиро. Ожоги заживают, но глаз спасти не удалось.

— И что теперь?

— Поставили имплантат, а остальные проблемы — не мой профиль. Если можете — поговорите с ним сами, а я с этим молодым человеком общего языка не нашел.

… Новый киберглаз Генри Элфорда диссонировал с гладким юношеским лицом. Сам терайа лежал под белоснежной простыней.

— Ты кто? — холодно спросил он по-английски.

— Артур Яровой. Мы с тобой сражались — помнишь?

— А, точно, вспомнил, как тебя сбил.

— Я тебя тоже сбил, так что нам одинаково повезло.

— Ладно. Рад познакомиться поближе. Зачем явился?

— Чтобы передать привет от Мартынова, он скоро вернется на «Алконост» и явится к тебе сам. Еще он предупреждал, что лучше называть тебя Хэлом.

Хэл сделала паузу и навел на Феникса свой новый искусственный глаз.

— Я стал крайне безобразен, — с легко усмешкой заметил он. — Самое то для сына тирана.

— Брось выделываться. Тебя никто ни в чем не упрекает.

— Какая разница, в чем тебя упрекают враги? Я всегда знал, что умру за отца. Теперь на самом деле умер. То, что валяется на койке — не в счет.

— Доктор говорит — ты будешь жить.

— Только до тех пор пока не вернусь на Теро, потому что меня там убьют, — равнодушно ответил Хэл. — Реднеки это обещали, и обещание сдержат.

— Ленц им не разрешит.

— Ха! Смешна шутка. Кстати, не подумай лишнего — я не жалуюсь. Мы оба пилоты, давай, так что не будем про ерунду. Кстати, ты шикарно крутишь бочку. Меня очень впечатлило…

Мартынов посетил Генри Элфорда на следующий день, как только прошел через портал и прибыл из резервного лагеря возле гор.

Хэл уже не лежал, а сидел в кресле и манипулировал новым глазом, пытаясь настроить фокус.

— Привет, Мартинес. твои друзья подарили мне хорошую игрушку… она видит в темноте.

— Еще и в других диапазонах. Сам-то ты как?

— В порядке. Даже телепатия вернулась.

— Моя невеста хочет с тобой поговорить. Она знает, что ты меня спас от расстрела.

— Заочно передай ей «всегда, пожалуйста,».

— У тебя точно все нормально?

— Нормально? — Элфорд-младший вскинул голову и уставился на Мартынова в упор. Слушай, я знаю что мой дадди преступник, но, понимаешь… это мой отец. Я все равно люблю его. Даже если ненавижу.

«Этому уроду Элфорду с сыном повезло. Что тут сказать — повезло больше нормального».

— Ладно, давай, не будем о грустном, я не из-за этого пришел.

— Ну-ну… Ставлю гинею против песчинки — ты пришел, чтобы спросить насчет бумаг по феро…

— Их нет. Кто-то сжег.

— Так дадди и сжег, можешь не сомневаться. — Хэл хмыкнул, хотел потереть лицо, но отдернул руку от киберглаза. — Да знаю я, знаю, на Теро сейчас полмиллиона человек загибаются без сыворотки…

Он не недавно зажившими пальцам немного неловко расстегнул воротник, стащил через голову армейский жетон на цепочке и кинул его на кровать.

— Там внутри карта памяти. На ней копии документов по феро — я их сделал сразу, как вернулся их Йоханнесбурга. И еще… обещай, что больше сюда не придешь. Все равно портал закроют, и больше не увидимся.

Мартынов сдержал слово — он больше не беспокоил Хэла, лишь узнавал о его состоянии у Корниенко.

Еще через два дня старпом Валеев прибыл на борт и вызвал Демиурга к себе.

— Ну что, товарищ доппельгангер, — заговорил он, едва заметно улыбаясь. — Сергей Геннадьевич поручил официально оформить вас на «Алконост». Документов, конечно, нет, поэтому информацию запишем с ваших слов. Как звали отца?

— Мартынов Александр Анатольевич.

— Мать?

— Лусия Мария Кабрера.

— Место рождения?

— Альтернативная реальность, республика Аргентина.

— Тогда кто вы по тамошним документам?

— Андреас Мартинес Кабрера.

— Так и записать?

— Нет. Пишите — Мартынов Андрей Александрович.

— Год рождения?

— Сложно сказать. В общем, тридцать лет назад.

— Я вам на планшет анкету отправлю — остальное заполните сами. Какую академию закончили, квалификация, опыт, знакомые типы кораблей… В общем, товарищ Мартынов, от имени командования Российского Космофлота, на основе приказа капитана вы зачислены в штат «Алконоста» в звании лейтенанте. Это, конечно, не окончательно. Вернемся на Землю — центр подтвердит. Не сомневаюсь — подтвердит, а, может, и в звании повысят. А пока — от души поздравляю.

— Служу Человечеству.

Выписанная из госпиталя Ингуся набрала на браслете код. Дверь каюты с шипением уехалав стену, иогромные Ингусины газа от удивления сделались еще больше.

— Ну, Женечка, ну, Андрюша. ну, вы, мои дорогие, даете. Если решили целоваться в моей каюте, так хотя бы закрылись на другой код.

Она развернулась и зашагала по коридору «Алконоста», гордо выпрямившись и скрестив на груди руки. Несправедливость жизни жгла супервирину огнем.

«После всего, что я сделала, после того, как расчистила им путь… они… они меня не любят! Артурчик крутит с Рысью. Пилоты — Гвоздь, Пересвет, Енот… говорят, что я героиня, но даже поцеловать не хотят. А я… самая умная, самая сильная, самая красивая. Я даже почти бессмертная, другой такой нет. И что? Боятся. Болтают, будто я зазнайка. И еще — они видели убитых мною терайа и им стало противно».

Ингуся прикинула, не поплакать ли, но у нее ожидаемо не получилось. «Чертова моя совершенная природа».

Она остановилась у виртуального иллюминатора, рассматривая Космос. Созвездия Девы и Росса, звезды Спика, Порима и Виндемиатрикс, скопления тысяч далеких галактик сияли в черной пустоте. Ингуся увлеклась разглядыванием и поначалу не обратила внимания на подошедшего сзади командира десантников.

— Привет, Инга.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант… ой, извините. Вы теперь капитан-лейтенант.

— Ну, зачем так официально.

— А как надо?

— Ребята зовут Ангелом, но какой я ангел… Двенадцать лет на службе, три ранения и небритая морда.

— А при чем тут я?

— Э… В общем, я очень тебя уважаю.

— Уважаешь?

— Э… Ну, вообще-то, даже больше, чем уважаю. Я других таких не видел, чтобы девушка была и красивая, умная, смелая, и даже бессмертная.

— Не совсем бессмертная, но почти.

— Ну, да, вот я и подумал… То есть, я, конечно, парень простой, не пилот, а штурмовая пехота, но в кают-компании голопроектор починили. Может, сходим вечерком в кино? Если хочешь, называй меня Костей…

Сибирцев, стоя возле палатки, смотрел на закат Теро. Небо над плосковерхими горами полыхало пурпуром и темной синевой.

— К вам посетитель, товарищ капитан.

— Кто?

— Старая женщина-терайа, очень волнуется.

— Пропустите.

Посетительница держалась скромно, но гордо. Смотрела на Сибирцева внимательно и без страха.

— Меня зовут Мария Далькроз.

— Пожалуйста, присядьте на скамью, мадам. Предпочитаете английский или эсперанто?

— Если можно, то испанский.

— Я не очень хорошо на нем говорю, но, если будут проблемы, поможет браслет.

— Моя просьба касается Генри Элфорда. Пожалуйста, капитан, не казните его.

— У нас нет права казнить людей на Теро.

— Но у врагов Элфорда такое право есть. Уильям мертв, его не достать, и эти люди задумали линчевать его сына.

Неприятно пораженный Сибирцев нахмурился.

— Решение глупое и жестокое. Впрочем, пока Элфорд-младший на «Алконосте», он в безопасности.

— Я слышала, портал должен закрыться.

— Да.

— Вы оставите Хэла не Россе?

— Нет. Он выразил желание вернуться на родину. Это просто свобода воли, сеньора. Каждый имеет на нее право. Кстати, вы родственница Элфордов?

— Нет, я обычная старая женщина. Хэл спас мою жизнь и даже больше, чем жизнь. Он прекратил мое унижение.

— Вот как. Не знал. Если можно, расскажите подробности.

— Он перебил схвативших меня мародеров. Про их отвратительные бесчинства не хочется вспоминать. Хотя бы ради этого, дайте Хэлу шанс. Отпустите его туда, где его не перестанут ненавидеть.

— Эмиграция на Геонию?

— Да.

Сибирцев задумался, рассматривая закат. Ночной ветерок принес горьких запах дыма.

— Вариант хороший, но решать тут не мне. Поговорите с молодым Элфордом. Скажите, что жизнь не закончена, предложите присоединиться к экспедиции.

— Вы его отпустите?

— Конечно, отпущу.

— Я могу вписать Хэла в документы как собственного сына.

— Главное, убедите его самого. Попытайтесь, но это будет непросто.

— Знаешь, капитан, у меня будто камень с души свалился, — сказал Сибирцеву старпом, после визита Марии Далькроз на «Алконост». — Хэл — парень неплохой, стержень у него есть, гонору только много. Ну, появился на Геонии «герцог Далькроз», наши руки чисты.

— Ты прав, Альбертыч… прав. Но сам-то он сможет забыть? С точки зрения терайа мы отняли у парня все — отца, имя, статус, карьеру власть. У них такое не прощают.

— Мы ничего не отнимали, этот вариант он выбрал сам, когда отпустил Мартынова.

— Кстати, как там с лекарством от феро?

— Я пообщался с Петровским и Корниенко. За счет информации с карты памяти исследования продвинулись. Они говорят — части мозаики соединились: технологии Алконоста и знания Теро. Если дальше пойдет так — скоро поставим Вечерова на ноги.

Очнувшись, Вечеров увидел Ленца. Еще недавно мертвый друг улыбался ему, прищурив снова здоровый глаз.

— Роберт? Я что — помер и в рай попал?

— Да, это я, и не дергайся, старлей — мы не в раю. Я — всего лишь доппельгангер вашего Ленца, а ты проспал самое главное.

Вечеров ощущал душевную радость, что было хорошо, и мышечную слабость, что было плохо.

— Ты, жив, это главное, а здоровье вернется, — заверил его Ленц. — Хорошо, что увиделись напоследок, а теперь пора попрощаться. Через час спускаюсь транспортником на грунт, оттуда через портал — к себе на Теро, и больше никогда не увидимся.

— Что такое Теро?

— В двух слова не объяснить. Когда все устаканится — прочитаешь материалы.

Вечеров привстал, потом сел на кровати. Посмотрел на собственные руки, удивляясь худобе.

— Я же тебя хоронил, брат… а тут вдруг такое.

— Ты не меня хоронил, а доппельгангера, и, скажу честно — я тебя, старлей, никогда раньше не видел. Не знакомы мы, понимаешь… а все же чувствую — могли бы сдружиться.

— Не хочешь остаться на «Алконосте», а?

— Прости, не могу, меня очень ждут. Удачи, брат, и спокойного тебе Космоса.

Сибирцев и Валеев разговаривали в каюте капитана, с глазу на глаз и без лишних свидетелей. Хрустальные стаканы блестели на накрытом столе, проектор показывал череду голограмм — дорогие памятные места, родные и дружеские лица.

Сибирцев, против обыкновения, скинул китель и сидел в одной рубашке.

— Знаешь, Альбертыч, мы живем, меняемся, делаем свою работу, находим и теряем, а потом случается то, что случилось со мной. Поиск справедливости становится важнее, чем боевая задача. Наверное, для человека это хорошо, но для офицера плохо, — Сибирцев вздохнул. — Мы оба знаем — мои решения по операции на Теро очень сомнительны.

— Да, но они были продуманы и оказались удачны.

— Продуманы — может быть, однако, я нарушил устав и приказ. Теоретически, я обязан самого себя отправить на под трибунал. И уж, конечно, обязан уйти в отставку.

— Прямо сейчас? Нельзя. Ты нужен «Алконосту».

— Кораблю нужен не Сергей Сибирцев, а капитан, и ты, Албертыч, станешь отличным капитаном. Да и что тут говорить — пора старпому расти по службе.

— Нет, нельзя. А как же ты?

— Как-как… На Земле, меня бы посадили, или, может, только разжаловали. Ладно, ничего… Ушел бы в НИИ Космоса. Или в экспериментальную медицину как носитель редких антител. Может, в какой-нибудь гуманитарный фонд. Искал бы супервиро, пытался им помочь, да мало ли чего еще… Дома у нас люди нужны.

— Мы не дома.

— Да. Поэтому я уйду на Теро. Там сейчас мертвый император, мой доппельгангер, пандемия и полмиллиона отчаявшихся людей.

— Серега, да ты с ума сошел. Ты что — собираешься один править больными сумасшедшими? Хочешь мучеником стать?

— Зачем? Кровь буду сдавать разумными дозами, просто как донор. Найду способных ученых — они займутся синтезом заменителя. Заодно попытаю свои силы в государственном управлении. И не один, разумеется. Там Ленц, там Эрнесто и его сторонники.

— А если не справишься?

— Буду стараться.

— А как же твоя семья на Земле?

Сибирцев вздохнул.

— Не береди рану. Жене я напишу, письмо передашь, когда вернешься. Дети уже взрослые, они поймут.

— Ты бы подумал.

— Да подумал я, все уже решено.

— Эх, Серега. Мы же больше никогда не увидимся…

День прощания с экс-капитаном настал. Сибирцев решил провести его тихо, без публичных проводов громких слов. В своей каюте, в одиночестве, он снял мундир и повесил его в шкаф, переоделся в неприметную куртку и брюки, сложил в рюкзак немногие личные вещи — картонное фото матери и отца, медаль «за заслуги перед Космофлотом», томик Уитмэна, напечатанный на бумаге, смену белья, бритву.

«Эх, Серега, Серега, куда ты лезешь…» — посетовал батя, но Сибирцев выключил браслет, снял его и оставил на столе.

Он вышел в пустующий коридор, добрался до лифта и спустился на стыковочную палубу. Транспортник «Филин» уже ждал, пилот прислонился к борту.

Сибирцев шагнул на металлическое покрытие палубы и замер, пораженный.

Здесь был весь экипаж «Алконоста» — люди в парадной форме стояли в два ряда и смотрели на своего капитана. Пришли Валеев и Петровский, Ганин и Корниенко, Ангел с десантниками, пилоты, Феникс и Пересвет, Мартынов, Женька, Клара, Ингуся, Корниенко, Алакаев, повар Свиридов и техник Денисыч.

Кто-то подал знак, и грянул гимн Космофлота.

— Рад был служить вместе, — сказал Петровский и приложил руку к козырьку.

— Спокойного Космоса тебе, Сергей, — добавил Валеев, обнимая друга.

— Мы вас никогда не забудем, — крикнула Клара и каждый из собравшихся торопился что-нибудь сказать.

Уже на рампе «Филина» Сибирцев обернулся. Они видел лица, прощальные улыбки, взмахи рук.

— Ура капитану! — крикнул кто-то, крик подхватили и от мощного хора голосов завибрировал метал.

— Ура капитану Сибирцеву!

— Счастливого пути!

…Перед вылетом «Филина» люди ушли за переборку, пилот взялся за штурвал, и момент полного расставания с «Алконостом» Сибирцев встретил один. Он смотрел на тусклый диск Росса, но видел не его, а теплое море Земли, чаек в пронзительной вышине и своих детей, смеющихся, по колено в пене.

Через два час он был уже на Теро.

Ленц и генерал Марч, стоя бок о бок, встречали нового правителя. Зал Прибытия оказался многолюдным. Цепочка людей уходит в портал — они исчезали на Теро и появлялись где-то в невообразимой дали Геонии.

Шли Вэнсы и Лавенхэмы, их преданные слуги и старые друзья, уходили гордые офицеры мрачные супервиро. Мелькнул силуэт Хэла, его киберглаз сверкнул из-под низко надвинутого капюшона. Прошла, опираясь на его «сына», герцогиня Далькроз.

— Ваши врачи поработали на славу. Стуками кололи им лекарство и еще дали дозы с собой, — почесывая макушку, заметил Ленц. — А вы, Марч, как? Лихорадка отпустила?

— Да.

— Уходите?

— Остаюсь.

— Тут очередь до горизонта. Думаю, финала ждать не стоит. Императора Серхио ждут в столице.

— Я старых товарищей по службе навсегда провожаю. — буркнул в ответ Ленцу Марч — Ваше величество, — повернулся он к Сибирцеву — я знаю, это просьба неуместна, но вы разрешите мне задержаться на час?

— Да, конечно.

Сибирцев прошел к гирокоптеру и по привычке едва не сел за штурвал, но вовремя вспомнил он новой роли и перебрался на пассажирское место.

… Я тут с вашим ученым, с товарищем Петровским, позавчера перемолвился, — рассказывал Ленц, одновременно управляя гирокоптером. — Он сказал, что, мол, супервиро имеют рецессивный ген телепатии. А еще у меня друг хороший был, офицер с «Алконоста», Дима Анисимов, так он прямо сейчас ушел в «трубу». Сказал напоследок — интересно, что там, и ради этого согласен жизнью рискнуть. Я его, конечно, отговаривал… Нет, не вышло.

Экс-капитан всю дорогу молчал.

Центральный квартал Оклатеро уже давно не дымился, но и для жизни пока не подходил. Под временную резиденцию Императора Серхио Первого отвели покинутый особняк Далькрозов. Шла вторая половина дня. Сибирцев смотрел, как краснеет трубка, выходящая из вены…

— Хватит, — сказал Ливнев и вытащил иглу.

— Да, спасибо, доктор.

Сибирцев опустил рукав френча, накинул на печи пурпурный плащ, прошагал длинным коридором и распахнул широкие двери.

Теперь он стоял на верхней ступени высокой и широкой лестницы. Дул горячий ветер юга. Этот ветер шевелил волосы, трепал плащ, нес невесомую тонкую пылью. Внизу лестницы колыхалась толпа — мужчины, женщины, дети, и даже сколько-то супервиро. В небо взмыла связка красных, цвета крови, надувных шаров, их тут же унес воздушный поток.

Толпа кричала. Или нет — она ревела так, что дрожали, казалось, камни лестницы и площадь Оклатеро.

— Слава, слава, слава Императору!

«Ну, вообще-то впечатляет, — буркнул Ленц, который держался за правым плечом правителя. — Только вы, товарищ Сибирцев, не зазнавайтесь»