Баллада о Звездной Республике - II (СИ)

Глава 3 Код шестнадцать-семнадцать

Кратковременные сбой гравитации случался на «Алконосте» на исходе ночи. Ваза в капитанской каюте сначала повисла в воздухе, а потом, когда псевдогравитация вернулась, хряснул о металлический настил пола и распалась на хрустальные осколки.

Сибирцев проснулся, наступил босой ногой хрустальные осколки.

— Система, кибера-уборщика в каюту капитана, — проворчал он, активировав браслет. — Вернуть освещение.

Рамка на стене среагировала на резкий звук и жест. Голограмма Черноморского побережья появилась в пространстве каюты. Жена, сын и дочь — все трое по щиколотку в морской пене, загорелые и счастливые.

— Доброе утро, дорогие.

На подошве осталась струйка крови, он разыскал аптечку и обработал рану регенератором. Потом открыл сейф, осмотрел пистолет, проверил его и вернул на место, взял коричневый бумажный пакет и вернулся в кресло возле панорамного фальш-окна.

Секретный приказ штаба Флота предписывал вскрыть этот пакет в критических обстоятельствах особого рода. К таким обстоятельствам относился первый контакт — тот самый «код шестнадцать», в который «код семнадцать» превращался очень легко. По-хорошему, пакет следовало было вскрыть еще вчера, но Сибирцев немного потянул время, понимая, что обратной дороги не будет.

«Вечно тянуть нельзя. Я и так сейчас на грани нарушения, — размышлял он, рассматривая роскошную панораму туманностей и звезд, — Хотя, не известно, что там. Возможно, невыполнимый в нашей ситуации приказ».

— А ты что скажешь, батя?

Посмертная копия отца на этот раз явилась в виде голограммы, сильно похожей на самого Сибирцева, но гораздо старше.

— А ты почитай бумаги-то, вот и узнаешь, — посоветовал батя, устраиваясь в таком же, как он, иллюзорном кресле.

— У нас пока только «код семнадцать».

— Ну, нашел проблему, Сережа. Если «шестнадцать» не подтвердится, заклеишь конверт снова, да и все. Странно, что тебе ничего не объяснили устно, еще до старта, в Москве.

— Если не объяснили, значит, была причина.

— Ну и что ты решил?

— Ладно, вскрываю.

Капитан не порвал конверт, в вскрыл его аккуратно, вытянул наружу единственный тонкий листок и впился взглядом в аккуратные строки.

Приказ, снабдили всеми необходимыми подписями и печатью, текст оказался краток и не допускал толкований.

В случае контакта с разумной формой инопланетной жизни, строительство установки «Эфир» отменяется. Приемник подлежит уничтожению. Целью экспедиции становится изучение разумной формы жизни. Информацию о контакте следует отправить на Землю в капсуле единственным доступным способом — на досветовой скорости.

— Да вашу ж мать… — только и сказал Сибирцев вслух, а потом спрятал приказ в конверт, убрал его в сейф, захлопнул дверцу и вернулся на койку.

«Столько усилий, столько работы, наши погибшие ребята — и все зря, если, все-таки это 'код шестнадцать». — Размышлял он, рассматривая почти невидимый в полутьме потолок. — Хотя, логику Центра я понимаю. Если иные хоть сколько-то опасны, нельзя давать им в руки нацеленный на Землю солитон. Впрочем, солитона у нас пока нет, а приемник и так разрушен. Что меняется, если контакт подтвердится? Только цель экспедиции, больше пока ничего. Ну и риск… Риска станет больше для всех.

— А ты не паникуй, Сережа, — посоветовал иллюзорный батя, жуя иллюзорный апельсин. — С чего ты взял, что иные опасны? Не паранойя ли?

— Не паранойя.

— Это же мечта человечества — первый контакт.

— Первый? — Сибирцев хмыкнул и снова уставился в темноту.

— А разве не первый? — удивился Сибирцев-старший.

— Ты давно умер, батя, а потому не знаешь про то, чего нет в открытой Системе корабля. Не спрашивай, не надо.

— Засекречено, что ли, или просто неприятно?

— И то, и другое.

Сибирцев замолчал, прекращая разговор с иллюзией, но избавиться от воспоминаний не мог.

…Пояс астероидов, богатый источник минералов, стал огромным «прииском» человечества. Изыскания проводил в сжатые сроки, монтировали автономные горнорудные установки и вереница капсул с ископаемыми отправлялась к Марсу и к Земле. Инцидент произошел на безымянном (в истории остался только номер) карьере по добыче циркона. Минерал флюорисцировал — это было нормально. Скрытый в излучении сигнал заметили не сразу. Расшифровкой занималась Елена Нечаева — тогда еще молодая аспирантка института ксенолигнвистики. Малая величина энтропии указывала на упорядоченность сигнала, его структура — на сходство с кодированной передачей. Выводы НИИ глубокого космоса не противоречили гипотезе ксенолингвистов. Кристаллы на одном из астероидов, возможно, являлась формой жизни и передавали структуированный сигнал.

Следствием выводов ксенолингивтов стал скандал, который, однако, не вышл за пределы узкого круга посвященных. До момента объявления «кода семнадцать», работы на карьере не прекращались — его владельцы не подчинялись ни Космофлоту, ни Федерации. Являлись кристаллы ретранслятором, или же самостоятельной формой жизни, никто так и не узнал. Экспедиция Лиги Земли обнаружила только мертвый, выработанный котлован. Шок от возможности нечаянного убийства оказался настолько велик, что эпизод засекретили. Сибирцев, тогда еще лейтенант Космофлота, оказался в числе допущенных к тайне.

«Непонимание — вот в чем проблема, — размышлял капитан, прислушиваясь к шороху вентиляции. — Люди не ожидали, что иные окажутся настолько иными, и уничтожили их по ошибке. Все то же самое может повториться с нами в роли жертвы…»

Свыкнувшись с этой мыслью, Сибирцев успокоился. «Завтра отдам приказ приостановить работы. Когда ситуация прояснится, решу, что дальше делать».

Запертая в боксе, Женька долго не могла успокоиться, хотя время уже перевалило за полночь. Мартынов тоже не спал. Разделявшая их тонкая перегородка отлично пропускала звуки — доппельгангер мерил свой бокс шагами.

— Эй, Андрей, ты не болен?

— Нет. А ты как, Эухенита?

— В порядке, только заснуть не могу. Усталость и бессонница одновременно.

— Почитай книжку с планшета.

— Не получается сосредоточиться. Давая, лучше поговорим о чем-нибудь.

— Ладно, как скажешь.

— Что делать будешь, когда «Алконост» вернется на Землю? Вернешься в Аргентину?

— Нет. Это ни к чему.

— Ты мог бы остаться в Космофлоте.

Демиург замолчал и ходить перестал, словно собираясь с мыслями.

— Понимаешь, Эухенита… — начал он осторожно. — Хотелось бы, конечно, остаться, и Вечеров говорил, что формально такое возможно, но, наверное, не получится.

— Это почему?

— Пока я лежал в госпитале, читал книгу Марковича «Структура времени». Он пишет, что в чужом универсуме нельзя остаться навсегда. Рано или поздно, этот мир меня вытолкнет. Немного неприятно, но ничего не поделать.

— Как вытолкнет? Куда? — спросила ошарашенная Женька.

— Не знаю. Это непроверенная гипотеза. Вытолкнуть может в мой собственный мир или… в никуда.

— Марковича я тоже читала, он просто фантазер. Поговори лучше с Петровским. Петровский — ученый. Ну или с Ингусей. Ингуся — гений.

— А зачем? — доппельгангер хмыкнул. — Гарантий никто не даст. Лучше не слишком надеяться, тогда и разочарований не будет.

'Ну, вот и поговорили, — Женька приуныла. — интересно, что он имел в виду, когда сказал — в никуда. Может, пространственно-временную аномалию, а, может, опять умирать собрался.

— В «свой» мир ты точно не попадешь, потому что тебя там больше нет, — сказала она, прислонившись к перегородке, чтобы слышно было получше. — Элфорд отправил тебя в прошлое, и из прошлого к нему ты не вернулся. Логично?

— Логично.

— Прошлое бывает раньше будущего, значит, твой настоящий мир — этот, а не тот, где ты познакомился с Элфордом.

— Но родился-то я не здесь.

— А какая разница? Неодушевленные предметы вообще не рождаются, но законы пространства-времени и на них действуют.

— И что?

— Ничего. Ничего не случится.

После таких рассуждений доппельгангер «завис» и замолчал, видимо, запутался в темпоральной логике, а Женька испытала нечто очень похожее на легкое злорадство. «А вот не надо было выпендриваться».

— Эй, Андрей, ты обиделся, что ли? — спросила она после долгой паузы, но Мартынов ответить не успел — их голоса заглушила сирена тревоги.

Сибирцеву уснул только под утро, и ему приснился сон, еще одна вариация видения, случившегося в момент варп-перехода.

Капитан «Алконоста» стоял на вершине лестницы, а в самом низу ее, на площади перед дворцом, рядами выстроились гвардейцы. Речь не незнакомом языке давалась Сибирцеву легко, слова облекались высоким смыслом. Впереди их ждали кровь, доблесть и неведомая прежде опасность. Войско молча внимало командиру, а потом от крика «слава императору!» содрогнулись стены.

— Товарищ капитан! Срочный вызов с грунта!

Вызов пришел по громкой связи, и Сибирцев вынырнул из омута иллюзий.

— Система, выделить шифрованный канал, присказал он, касаясь браслета.

— Валеев на связи, товарищ капитан, — раздался голос старпома, теперь уже не слышимый другим. — Докладываю, у нас тут большие подвижки по «коду семнадцать». Теперь это однозначно «код шестнадцать».

— Что?

— Патрулем «Кречетов» в районе пси-ретранлсятора зафиксировано появление чужаков.

— Доложите обстановку, — приказал Сибирцев, ощущая бешеное биение пульса. — Боестолкновение было?

— Никак нет, товарищ капитан. Существ всего двое, они неагрессивны.

— Вооружены?

— Чем-то вроде короткоствола. Оружие не применяли, и даже не брали в руки. Возможно, конечно, из-за пушек на «Кречете». Они понимают, что это такое.

— Антропоморфны?

— Да.

— Полностью люди?

— Не уверен.

— Пси-активность у ретранслятора была?

— Пока все спокойно. Наши ребята, конечно, в ментальной защите.

— Я сейчас полечу на грунт сам, прямо по координатам ретранслятора, а вы пришлите туда подкрепление. Флагман останется прикрывать поселок. Поздравляю вас, Тимур Альбертович, это первый контакт.

— Спасибо, Сергей Геннадьевич, за поздравление, но у нас почти все истребители первого звена на патрулировании территории.

— Отправьте к чужакам «Беркута».

— Так пилот и штурман на карантине.

— Карантин для Демиурга и Осы отменить. Если Корниенко недоволен, пускай жалуется мне на меня же. Выполняйте. Отбой.

Сибирцев умылся ледяной водой, прогоняя остатки дремы.

— Система, вызов Петровскому. Краткую сводку событий и запрос на ксенолингвиста — ему на планшет.

Начальник научной части откликнулся очень быстро, Сибирцев едва успел натянуть комбинезон.

— Я прочитал ваше сообщение, товарищ капитан. Ксенолингвист найдется, младший научный сотрудник Дмитрий Анисимов. Он у нас гражданский специалист, но дело не в этом… Проку будет немного. Это исследователь, а не переводчик с неизвестного языка.

— И что предлагаете?

— В браслет ксенолингвиста запишем специализированный ИИ. Он, по идее, должен обучаться, сопоставляя речь, контекст и ситуации. Проверяли, конечно, в земных условиях — на табасаранском языке и на языке пирахан.

— Табасаранский язык? Даже на знал, что такой есть. Ладно, давайте, — согласился Сибирцев без особой радости. — Лучше все же ИИ, чем ничего. Поднимайте Анисимова на ноги свой властью, и чтобы через двадцать минут был в стыковочном отсеке…

Поверх комбинезона Сибирцев надел легкий лётный скафандр, пистолет зарядил и сунул в кобуру на бедре, отрегулировал экзоскелет, дыхательную маску, запасные ДР-очки уложил в ранец, обруч пси-защиты вставил в летный шлем.

Уже в коридоре он обернулся.

— Система, заблокировать дверь. Передай вахтенному офицеру — до моего возвращения он командует кораблем.

… Стыковочные отсек оказался почти пуст — пара рабочих роботов, дежурный техник и ксенолингвист Анисимов, который оказался худым парнем с обильными палевыми веснушками на лице.

— Здравия желаю, товарищ капитан.

— И ты не болей, товарищ ученый, — ответил Сибирцев подчеркнуто неформально.

Парень явно бы гражданский, это проскальзывало в его облике и манере держаться — пуговица комбинезона расстегнута, растрепанные волосы свисают ниже ушей, в левом ухе — серьга-кольцо.

— Как тебя зовут?

— Дима. То есть, Дмитрий.

— В общем, Дмитрий, второго кресла на «Кречете» нет, лезь в грузовую нишу. При старте будет перегрузка, чтобы тебя там не поломало, надень защитный костюм. Возможно, с непривычки начнет тошнить — это нормально.

— Не будет. Я устойчивый.

«Самоуверенный ты, а не устойчивый», — подумал Сибрцев, скупо улыбнувшись.

Анисимов двольно ловко залез в машину и скорчился в тесном пространстве, Сибирцев занял кресло пилота.

Колпак кабины закрылся. Техник ушел за перегородку. Заработали насосы. Включился рельсотрон и «Кречет» швырнуло прочь от корабля. Через миг, тормозя движение, включились на реверс двигатели, и гравитация планеты захватила легкий истребитель.

Сирена выла, в коридоре госпиталя раздавался топот обутых в армейские ботинки ног.

— Женечка, карантин закончен! — раздался голос Алакаева. — Вас, Мартынов, тоже вызывают.

Ангел, заменивший Ленца на должности, уже ожидал в коридоре. НА этот раз командир десанта облачился в тяжелый бронежилет, на виски натянул и обруч ментальной защиты. Лазерное ружье висело на плече.

— Код шестнадцать, — коротко сообщил Ангел. Приказ капитана — вам с Осой лететь к ретранслятору. Подробности уже на планшете.

— На место доберемся только через час.

— Вот поэтому и торопись. У ретранслятора сейчас двое чужаков, с ними только Феникс и Рысь. Они сильно рискуют. Чужие парни, вроде бы, не агрессивны, но кто знает, что у них на уме. Держи ухо востро. Долетишь до места и будешь ждать Сибирцева. Капитан везет ксенолингвиста и тоже скоро будет там.

— Понял. Выполняю.

— Снаряжение для вас обоих — на площадке возле «Кречета». Давай, Демиург, Удачи.

Адреналин бурлил в крови. Мрачные мысли Мартынова насчет темпоральной теории исчезли. Он снял ДР-очки и подставил лицо неяркому, но естественному солнцу Росса. «Делай, что должен, и будь, что будет».

— Не забудь пси-защиту, Эухенита. Вдруг пригодится.

— Не веришь ты, Андрей, в братство по разуму, а жаль. Я очень хочу встретиться с иными. Они — почти как мы, это же чудо. Как такое может быть?

— Не знаю, но опыт подсказывает — люди могут вступить в конфликт. Люди и чужаки — тем более.

Прошлое доппельгангера и его сомнительная карьера наемника определенно над ним довлели. Женька понимала друга умом, но его вечную настороженность не принимала душа.

Роботы уже волокли «Беркута» на стартовую площадку, собираясь заправлять его кристаллическим водородом. «Дяди Саши с нами нет, — подумала Женька, тоже подставляя лицо под красноватый свет Росса. — Я не хочу отчаиваться, но вдруг он не вернется…»

Такой исход выглядел вероятным — это понимали все. Вечеров постоянно рисковал собой и уже пережил двоих напарников, но в крови Женьки еще звенело земное лето, а в памяти остались безопасные вечера Подмосковья — она не хотела верить в худшее.

— По местам, — сказал Мартынов.

Сервисные роботы ушли с площадки, машина взлетела. До прибытия на место оставался еще час.

Сибирцев наслаждался полетом — не полетом на возможно самую важную миссию в своей жизни, а полетом как таковым — послушной машиной, изменениями звездного неба, спуском сквозь атмосферу, даже проплывающим под крылом монотонным пейзажем. Анисимова, похоже, эти ощущения не радовали — самоуверенный ксенолингвист едва сдерживал тошноту. Горы приблизились, точка приземления появилась на ДР-экране шлема.

«Ну, вот и все, — думал Сибирцев. — Еще пара минут, ситуация изменится, и обратного хода не будет».

«Кречет» опускался в ущелье не вертикально, а вдоль него и под небольшим углом. Грунт маленькой долины, потревоженный реактивной струей поднялся вверх облаком пыли, размозженный червь шлепнулся на стекло кабины. Манипулируя двигателями, Сибирцев опустил машину, подняв облако серой пыли.

— Система, прими управления. Старт или атака без моей команды запрещены. Всех, у кого нет метки Космофлота, держать под прицелом.

Колпак кабины открылся. Сибирцев спрыгнул на грунт и пошел вдоль ущелья, разбрызгивая сапогами воду неглубокого ручья. Пыль понемногу оседала. ДР-очки фильтровали сигнал, обеспечивая сносную картинку…

Еще три корабля, кроме капитанского, едва помещались в тесном пространстве между скалами.

Два «Кречета», которые явились первыми, рядом с ними пилоты — Феникс и Рысь, оба в комбинезонах, масках и очках. Демиург и Оса приземлились чуть поодаль, там, где ущелье расширялось и грунт был ровным. Их «Беркут» возвышался над миниатюрным «Кречетом».

Внимание Сибирцев привлекли две высокие фигуры между «Кречетом» и «Беркутом», и сердце забилось быстрее.

Чужаки, гордо выпрямившись, замерли возле каменного склона. Один — поджарый, постарше. Второй — моложе и плотнее. Из лица были костлявы и белокожи. Короткие гладкие блестящие волосы прилипли ко лбам. Выраженные надбровные дуги нависали над темными круглыми глазами. Оба чужака носили серебристые комбинезоны и каски миндалевидной формы.

Позы спокойные, лица невохмутимые — ни любопытства, ни приязни.

— Я — капитан первого ранга Космофлота России Сергей Сибирцев. Приветствую наших гостей на Веруме… Анисимов, попробуй перевести.

— Сергей Геннадьевич, так это не работает. Пускай они хоть скажут что-нибудь.

Старший из чужаков чуть дернул головой, видимо, что-то понял. Тонкие губы шевельнулись, зазвучал пронзительный, с металлическими оттенками голос. Слова казались Сибирцеву смутно знакомыми, но, все равно непонятными. Анисимов, тяжело дыша от волнения, возился с планшетом.

— Нисур трови внисити. Корто лаимпери ситу лаверай, — пробормотал старший из чужаков.

— Товарищ капитан… Это… это искаженное эсперанто. Он сказал примерно так — тут, мол, задворки Вселенной, и он очень удивлен, увидев вас.

— Объясни ему, что мы экспедиция Федерации. Что эта планета считалась необитаемой. Спроси, как они попали сюда. Вырази радость встречи. Постарайся использовать вежливые выражения.

— Я пока не понимаю, как у них интонация влияет на вежливость. Ладно, попытаюсь синтезировать.

… Анисимов говорил не сам — речь фомировало звукоое устройство раслета.

Оба чужака нахмурились, их лица выражали напряженное внимание. Потом старший сухо усмехнулся.

— Видас. Цуви фланко пипо. Ми цефинспекторо галатьер.

На этот раз, несмотря на вычурное произношение, Сибирцев почти понял.

— Сергей Геннадьевич, — этот человек говорит, что его зовут Галатьер, он имеет звание — что-то вроде старшего инспектора. Он называет портал трубой и не ожидал удивлен, что по эту сторону трубы кто-то живет.

— Передай ему, мы пришли с миром и рады контакту. Спроси, не желает ли инспектор Галатьер быть нашим гостем.

— Сергей Геннадьевич, он желает, но… Вы что — хотите пригласить этих существ на «Алконост»?

— Это само удобное для нас переговорное место.

— Они тут дышат без масок, а там что? Вдруг им станет плохо?

— С cодержанием кислорода. разберемся. Они не ожидали нас встретить и пока не готовы нам навредить. Нужно пользоваться ситуацией. Пригласи их на борт, посмотрим на реакцию.

— Как скажете, Сергей Геннадьевич.

Анисимов прикоснулся к планшету, активируя искусственную речь…

Старший из чужаков напрягся. Тень недоверия пробежала по бледному лицу. Челюсти сжались. Возникла неловкая пауза. Его младший товарищ впился взглядом в лицо Сибирцева.

Потом тот, кто называл себя Галатьером, заговорил.

— Они, вроде бы, согласны, товарищ капитан. Только возьмут с собой машину-слугу. Видимо, робота.

— Пускай берут. Я вызову «Филина» для транспортировки.

— Странно, как легко они решились.

— А чего тут удивляться? У них развитая цивилизация, за которой — сила. Нас тут сотня с небольшим, их по ту сторону «трубы» — миллионы, если не больше. Эти ребята немного тревожатся, но не паникуют.

Сибирцев рассматривал чужака аккуратно — не в упор, чтобы это не сочли грубостью, но внимательно, стараясь замечать детали.

Комбинезон, скорее всего, непромокаемый. Крепкий ремень на поясе, на нем кобура с оружием, похожим на пистолет. Возраст по человеческим меркам — лет сорок пять, в черных волосах местами — тонкие ниточки седины. В толпе людей Галатьер сошел бы за человека, но присутствовало в его облике и нечто чуждое — то ли глаза слишком глубоко посажены, то ли форма нижней челюсти иная.

«Система, связь», — приказал Сибирцев мысленно.

«Система слушает», — ответ появился на ДР-экране шлема.

«Мой приказ Петровскому — немедленно организовать встречу гостей на борту и обеспечение безопасности. Запись контакта переслать ему. Приказ Демиургу и Осе — они сопровождают „Филин“ и тоже стыкуются с „Алконостом“. Сообщение Фениксу и Рыси — после нашего отлета приказываю наблюдать за местностью. Ментальную защиту не снимать. Повторяю для особо упрямых и лихих — не снимать ни в коем случае».

«Приказы переданы на экраны».

«Хорошо».

Сибирцев перевел дыхание.