Бархатный Элвис

Глава 13

Мы сидели за кухонным столом, обливаясь потом, с холодным пивом в руках и глядя на кучи денег перед собой. Жара в квартире Крэша была почти невыносимой, даже с парой вентиляторов, но в тот момент меня это волновало меньше всего.

«Я могу пересчитать еще раз», — сказал Крэш.

«Мы уже дважды пересчитали».

Он прочистил горло. «Значит, нам повезло, брат, мы попали в гребаную лотерею».

«Это не удача».

«Как ты думаешь?»

«Там почти пятьдесят три тысячи долларов».

«Пятьдесят две тысячи семьсот семьдесят восемь», — сказал он, и по его лицу поползла улыбка. «Джекпот, вот что это такое».

Я глотнул пива. «Ты не пользуешься своей головой».

Крэш нашел то, что осталось от косяка в пепельнице на краю стола, и покатал его между губами. «Ладно, я слушаю. Что плохого?»

«Это слишком много денег».

«Ничего подобного, зайчик Санни».

«Для парня, продающего бархатные картины и солнцезащитные очки, это так». Я допил пиво, раздавил банку и выбросил ее. «Давай, Крэш, вступай в эту гребаную игру. Не может быть, чтобы у этого засранца были такие деньги».

«Значит, у него была большая заначка, чем мы предполагали. Может, парень не делал вкладов все лето, какая разница?»

«Сейчас еще начало лета, и Кевин-Кит сказал, что максимальная сумма будет около двенадцати. Это более чем в четыре раза больше».

«Да, но Кевин-Кит — гребаный идиот».

«Даже идиот не стал бы так сильно ошибаться».

«При всем уважении, парень, ты слишком много думаешь». Крэш провел холодной банкой по лбу. «У чувака было гораздо больше, чем мы думали, и теперь он наш. По моему мнению, это время для серьезного, мать его, празднования».

Я оттолкнулся от стола, слишком возбужденный, чтобы сидеть спокойно, несмотря на жару. «Не знаю, — сказал я, прохаживаясь. «Тот парень был холоден как лед. Он не испугался, Крэш. Он вообще не испугался. Кто не боится, когда два психа с пистолетами врываются к тебе в дом и выбивают тебе зубы? Он вел себя так, будто не мог поверить, что его грабят, будто это не то, о чем ему стоит беспокоиться».

«Тогда он тоже идиот».

«Или, может быть, то дерьмо, которое он говорил, не было просто пшиком».

«Какое дерьмо, о том, что мы мертвы и все такое?»

«Да, он все время говорил, что мы сошли с ума, что мы понятия не имеем, кого бьем. Может, он и не брехал».

«Чувак продает тени и бархат». Крэш указал на картину Элвиса, стоящую на прилавке, где он ее оставил. «Крутой бархат. Но все равно он никто».

«Пятьдесят штук говорят мне о другом».

«Знаешь, что мне скажут пятьдесят штук? Вместо того чтобы сидеть здесь и сучить ногами о том, что счет слишком охуенно большой, мы должны уже быть в клубе, где на наших коленях сидят горячие голые телки, целуются друг с другом и тычут нам в лицо своими большими сиськами. Черт возьми, чувак, ты должен быть счастлив. Я и радуюсь. Посмотри на меня. Я счастливый ублюдок прямо сейчас. И мне неприятно это говорить, правда, но ты определенно подпортил мне настроение». Крэш зажег косяк, сделал глубокую затяжку и выдохнул. Вентилятор подхватил аромат и разбросал его по кухне. «А теперь я скажу, что мы с тобой оба быстро возьмем по восемнадцать пять прямо с верхушки и положим их в карманы, как ни в чем не бывало. Потом мы расскажем Кевину-Киту хорошие новости. Там было больше, чем он думал. Не двенадцать, а пятнадцать. Мы даем ему тысячу сверху, а остальные четырнадцать делим на три части, как ты и сказал. Он и Молли отправятся в Кали с пятьюдесятью шестью сотнями баксов или около того, счастливые как дерьмо, а мы с тобой, засунув по двадцать три штуки в карманы, спустим их на дешевых женщин и дорогие наркотики».

«Я просто хочу убедиться перед этим, что мы не нарвались не на того парня».

Крэш вздохнул. «Если мы начнем наводить справки, то навлечем на себя беду».

«Если мы начнем разбрасываться деньгами, то навлечем на себя еще больше».

«Так что ты хочешь делать?»

Я проверил часы. Кевин-Кит и Молли должны были встретиться с нами в десять, а это было еще около тридцати минут. «Я могу позвонить Адель».

«К черту.»

«Ты же знаешь, какая она, чувак. Если здесь что-то происходит, она об этом знает или в конце концов узнает. И она почти всегда знает игроков, или кого-то, кто знает».

«Тебе нравится макать в нее свой фитиль, ясно? Я понимаю. Если бы у меня была возможность, я бы тоже вытряс из нее все дерьмо. Но этой сучке нельзя доверять. Она, черт возьми, осведомитель копов и регулярно трахается с этим психом Равидовичем. Ты что, совсем охренел? Один раз стукнешь ее по заднице и пойдешь дальше, брат, а не будешь возвращаться. И уж точно не стоит доверять ей информацию о работе, которую ты только что провернул. Господи, Сонни, я знаю, что ты уже давно не играешь, но я не должен говорить тебе это дерьмо, давай уже».

Он не ошибался, и я это знал, но, возможно, на этот раз стоило рискнуть. В любом случае, у меня было плохое предчувствие, очень плохое. «Если этот мудак Герм окажется кем-то, или знает кого-то, или он чей-то чертов кузен, или еще какое-нибудь дерьмо, Адель сможет все выяснить. Ее информация всегда надежна».

«Она в основном доносит на наркоманов, верно? Это не имеет никакого отношения к наркотикам».

«Такие деньги всегда имеют отношение к наркотикам».

«Думаю, в этом ты ошибаешься, партнер».

«Может быть», — сказал я. «Но что, если нет?»

Крэш задумался на минуту. «Я должен сказать «нет» по поводу Адель».

«Хорошо», — сказал я, снова сверившись с часами. «Тогда подождем, пока вернется влюбленная парочка, и я задам твоему мальчику несколько вопросов».

«Во-первых, он не мой мальчик. Во-вторых, на кой хрен ему что-то знать?»

«Иногда люди знают что-то, не осознавая этого».

Крэш снова затянулся. «Ладно, это правда».

«Он может знать вещи, которые для него ни черта не значат, но для нас будут значить».

«Как тяжело тебе будет с ним?»

«А тебе не все равно?»

Его глаза нашли мои сквозь стену дыма. «Не очень.»

«Тогда я потяжелею настолько, насколько мне нужно». Я подошел к холодильнику и открыл дверцу, позволяя прохладному воздуху омыть меня. «Там осталось одно пиво, можно мне его?»

«Ты знаешь правила, ублюдок. Если ты купишь следующий ящик в разумные сроки или приведешь меня куда-нибудь, где мне его подадут, то оно твое».

Я схватил его. Взяв пример с Крэша, я провел холодной банкой по лицу, лбу и затылку в надежде, что это немного охладит меня. Так и вышло, но облегчение было недолгим.

«А что с наличными?» — спросил он.

Я повернулся и снова посмотрел на стопки на столе. Это был долгий и насыщенный событиями день. Сидя дома и переживая из-за того, что этот придурок угнал мою машину, я чувствовал, что это было целую жизнь назад. «Оставь пятнадцать тысяч», — сказал я. «Остальное спрячь».