Убедившись, что эти придурки не идут за нами по пятам, я выехал на шоссе и проехал несколько съездов вниз, пока мы не добрались до первой остановки. Если вдруг кто-то, кроме Равидовича и Дежарденса, узнает, что мы пользуемся машиной Адель, мы не могли позволить себе мотаться по городу на такой заметной машине.
Въехав в зону отдыха и медленно проехав мимо единственных машин, обе сидели в темноте, пока их водители занимались неизвестно чем в ближайшем лесу, я следил за задним видом, пока не оказался достаточно близко к дальнему краю. Оттуда, если понадобится, я смогу выехать на шоссе, не попадая в окружение.
Я остановился и перевел машину в режим «Парк», но не выключил мотор.
Движение на Кейп-Хайвей было редким, и, если не считать редкого ветерка, дующего сквозь деревья справа от нас, в округе было тихо, как на кладбище.
Часы на приборной панели показывали 1:12.
«Ладно, я согласен», — сказал Крэш. «Что мы здесь делаем, чувак?»
Я выключил кондиционер, открыл окно и глубоко вдохнул жаркую летнюю ночь. «Нам нужно поговорить».
«О чем говорить? Мы в жопе, брат».
«Если я ухожу, то не собираюсь ложиться».
«Да, я тоже, но Равидович прав, хрен с ним. Если ребята Жабы нас найдут, то будут мучить нас до тех пор, пока мы не разживемся баблом. А потом они нас убьют».
«Ни хрена себе.» Сердце заколотилось в груди, я попытался разобраться в своих мыслях, но, учитывая обстоятельства, это оказалось чертовски сложнее, чем я предполагал. «Но мы не можем пойти с этим ублюдком».
Крэш достал из кармана пакет с травой и несколько свертков и положил их на колени. «У меня все еще болит живот», — пробормотал он. «Он и так был не в порядке после моих неудачных проблем с кишечником этим вечером, и последнее, что мне было нужно, это чтобы этот чувак ударил меня, прежде чем я успел сжаться».
«Ты уверен, что с тобой все в порядке?»
«Да, просто болит. Гудини умер от этого дерьма, но это не шутка».
«Посмотри на это с другой стороны, сегодня ты испытал на себе практически все функции организма».
Крэш захихикал и начал сворачивать косяк.
«Да ладно, чувак, — сказал я, — если сейчас накуриться, то будет только хуже».
«Это бред. От кайфа никогда не бывает хуже».
Мне хотелось выйти, размять ноги, пройтись немного и подумать, но я не решался. Невозможно было предугадать, кто может напасть на нас из темноты или пристроиться сзади. Возможно, у меня паранойя, но я не собирался рисковать.
«Кроме того, — сказал Крэш, — у тебя, наверное, все еще болит голова и челюсть?»
«Мне стало лучше».
«Это тебя вылечит».
«Ты мне нужен в нормальном состоянии, парень. Я должен тебе кое-что сказать».
«Последовательный? Чувак, это не совсем то, что мне нужно».
«Я серьезно».
Крэш раскурил косяк. «Ладно, тогда выкладывай».
«Как я понимаю…»
Позади нас внезапно появилась пара фар.
«Вот дерьмо!» Крэш подскочил на своем сиденье, оглядываясь по сторонам. «Что, блядь, происходит? Кто это? Что происходит?»
«Остынь, блядь», — сказал я, глядя на задний обзор. «Это одна из тех машин, что были припаркованы сзади, только что видел, как парень вышел из леса».
«Засранец напугал меня до смерти». Он выдохнул облако дыма. «Похоже, его горячее свидание закончилось, да?»
«Очевидно», — сказал я, продолжая наблюдать.
Машина проехала мимо, затем быстро скрылась на шоссе впереди. Мгновение спустя вторая машина сделала то же самое, оставив нас одних в зоне отдыха.
«Молодцы», — сказал Крэш. «Надо добывать деньги любым способом, я прав? Просто мне грустно, что в наше время некоторые парни до сих пор бегают в темноте по зонам отдыха посреди ночи, понимаешь?»
Я просто посмотрел на него.
«Серьезно, мне жаль этих чуваков. Должно быть, это отстойно — заниматься подобным дерьмом, чтобы просто сорвать куш. А потом еще и люди, которые ждут их дома. Ты же знаешь, что у этих двоих подружки или жены сейчас дома в постели и даже не знают, что их мужчины ушли. Если бы они были честны с собой и своими дамами, они бы лучше относились к себе и своим отношениям, вот что я хочу сказать. Типа, эй, я люблю тебя, детка, но время от времени мне нужно пойти и сделать это с другим парнем или что-то в этом роде. Мы все взрослые люди. Люди должны быть такими, какие они есть. Если человек, с которым ты, не в ладах с этим, тогда двигай нахуй дальше, но если вы собираетесь быть друг с другом, тогда вы должны быть в ладах со всем, даже с тем дерьмом, которое вам не нравится. Не знаю, чувак, просто я так это вижу».
Поскольку мой здравый смысл оказался, в лучшем случае, сомнительным, я выкурил косяк и протянул ему обратно. «Да, так или иначе…»
«Я просто хочу сказать, что взрослый мужчина не должен заниматься этим в лесу. То есть, может, ему нравится так делать, может, это его заводит. Если так, то круто, а если нет, то я говорю, что может быть хуже? Подумай об этом. Что лучше — быть женой этого чувака, лежащей сейчас в постели и думающей, что твой мужчина — тот парень, которым он не является, или лучше знать, что он любит тебя и вернется, и он не хочет врать, но ему просто нужно сходить за членом на пару минут? Если бы это было круто, может быть, ему было бы легче, верно? Но, если подумать, не так уж много цыпочек, которые скажут: «Без проблем, сходи за членом, и мы сможем расслабиться, когда ты вернешься». Не знаю. Может, если парню нужен член, ему стоит просто быть с мужчинами и принять это. Открыто говорить об этом, понимаешь? Просто быть геем и гордиться этим. Почему бы, черт возьми, и нет, верно?» Он снова затянулся. «Я знаю, что для некоторых чуваков это не так просто, но кто я такой, чтобы…»
«Ты закончил?» спросил я.
Крэш прищурился и посмотрел на меня сквозь облако дыма. «А?»
«С твоими социальными комментариями о сексе в зоне отдыха ты закончил?»
«Да», — сказал он, наконец почувствовав мое раздражение. «Конечно, я могу закончить».
«Мы боремся за свою жизнь, а ты беспокоишься о паре парней, которые трахают друг друга в лесу? Ты серьезно хочешь поговорить об этом прямо сейчас?»
«Ты прав». Крэш энергично кивнул. «Пожалуйста, продолжай».
«Как я понимаю, у нас есть три варианта», — вздохнув, сказал я. «Первый: мы едем с Равидовичем и надеемся на лучшее. Второй: мы сами разбираемся с Жабой и надеемся, что он нас не убьет. Или третье: ждем, если я получу ответ от Ремо, и надеемся, что он сможет нас как-то вытащить».
«Многовато надежд, брат».
«Да, это так, но это все, что у нас есть».
«Как мы должны были отшить Майки и Деса? Ты же слышал, что он сказал, что сделает, если мы не будем играть так, как он хочет».
«Да, но, к счастью для нас, мы были не единственными, кто слушал».
«Что это значит?»
«Это то, что я пытался тебе сказать». Я достал свой телефон и протянул ему. "Это значит, что когда он толкнул меня на песок и они обратили внимание на тебя, я проверил, есть ли у меня с собой телефон или они его забрали. Он все еще был у меня, поэтому я нажала на приложение «Голосовые заметки» и оставила его включенным. Оно записало весь наш разговор».
«Чувак», — сказал он с повисшей на губах сигаретой. «По-настоящему?»
Я кивнул и позволил себе немного улыбнуться.
«Ты крутой ублюдок», — сказал Крэш, откашлявшись от дыма. «Они будут в бешенстве. У Деса может случиться аневризма. Этому парню в любом случае нужно переходить на кофе без кофеина. Урод выглядит так, будто еще один хот-дог, и он сдохнет на хрен».
«Я позвоню Майки, сыграю для него немного», — сказал я. «Он может злиться сколько угодно, мы прижали его задницу к стенке, больше не нужно беспокоиться об этих двоих».
«Ладно, а что тогда за дверью номер два?»
«Мы либо сами отправимся прямо к Жабе, либо подождем и посмотрим, что придумает Ремо. В любом случае, нам все равно придется заплатить за то, что мы сделали, Крэш. Даже если нам удастся уйти, это не будет чисто».
«Ничего не бывает чистым». Крэш глубоко затянулся и передал мне косяк. «Думаю, мы всегда можем просто взять деньги и сбежать, как ублюдки».
Я взял косяк, закурил и вернул его обратно. «Хочешь провести остаток жизни, оглядываясь через плечо и ожидая того дня, когда нас найдут?»
Крэш держал косяк перед лицом, наблюдая за тем, как дым поднимается вверх и выходит в окно, словно это было самое удивительное, что он когда-либо видел. «Сразу скажу для протокола, что это не похоже на то, чем бы я хотел заниматься в любой момент времени».
«Хорошо, мне тоже», — сказал я. «Деньги нам не достанутся, но если мы разыграем правильную карту, то, возможно, мы сможем выбраться из этого с сохранением жизни».
«Это сработает, остаться в живых определенно сработает».
«Ладно, — сказал я, — подожди».
Я набрал номер Адель. Она ответила на третьем звонке.
«Это я», — сказал я ей. «Мне нужно, чтобы ты дала мне номер сотового Равидовича».
«Зачем мне это делать, Санни?»
«Потому что ты мне нужна», — сказал я. «Пожалуйста, это важно. У тебя не будет неприятностей, поверь мне».
Она вздохнула в трубку и ничего не сказала. Я прикинулся спокойным и стал ждать, позволяя тишине затянуться. Через несколько секунд она дала мне его номер.
Я поблагодарил ее, отключился, затем позвонил Равидовичу. «Сиди тихо, — сказал я Крэшу. «Позволь мне разобраться с этим».
«Равидович».
«Майки, привет, это Санни».
«Как, черт возьми, ты узнал этот номер?»
«Не волнуйся об этом, приятель, мне нужно сказать тебе кое-что важное».
«Я слушаю».
«Хорошо, слушай сюда». Я перешел к приложению «Голосовые заметки» и нажал кнопку «Воспроизвести».
Разговор начался, и хотя ветер то и дело заглушал наши голоса, все важное доносилось четко и ясно. Крэш несколько раз хихикнул, но в остальном вел себя прилично, пока все не закончилось.
«Ты все понял, засранец?» спросил я. «Ты прокололся, надо было прижать меня к стенке за телефон, придурок».
Я почти слышал, как он кипит.
«Майки, ты еще здесь?»
«Я здесь», — прорычал он.
«Отлично. Вот в чем дело. Мне нужно, чтобы ты отвалил. И я имею в виду «отвали», Майки. Далеко, до конца, полностью и навсегда. Если ты или твой психованный напарник сделаете что-нибудь еще, это будет доведено до сведения всех — от твоего начальства до прессы, от мафиози до Жабы. Я уже отправил файл по электронной почте на надежный и безопасный счет с инструкциями на случай, если со мной или Крэшем что-нибудь случится, так что вам двоим лучше молиться, чтобы мы оставались здоровыми, как черти, в течение долгого времени. Ты понял, что я говорю, Клайд?»
Я услышал лишь тишину, но знал, что он все еще там.
«Мне нужен твой ответ, Майк. Я не собираюсь трахаться».
«Да», — сказал он, прочистив горло. «Отлично. Ты сука».
«Мне нужно услышать, как ты это скажешь».
«Пошел ты, Сонни».
"Нет, ебись, Майки, ебись долго и упорно и прямо в старую каку. А теперь скажи это».
«Ты уверен, что хочешь играть именно так? Потому что я говорю тебе прямо сейчас, ты…»
«Мне что, придется перевести тебя в режим ожидания, чтобы я мог немного поработать с электронной почтой?» сказал я. «Это то, что должно произойти?»
Опять молчание, а потом: «Я отваливаю», — наконец сказал он.
«Все путем».
«Да».
«Скажи это.»
«До конца».
«И навсегда».
Крэш сгорбился, стараясь не издать ни звука, но он так сильно смеялся, что это был лишь вопрос времени.
«И навсегда», — сказал Равидович сквозь стиснутые зубы.
«Хороший мальчик. Всегда рад, детектив, приятной вам ночи».
«Не беспокойся, сопляк. Ты снова облажаешься. Такие неудачники, как ты, всегда так делают. И когда это случится…»
«Ты ни черта не сделаешь, потому что вспомнишь, что у меня есть запись, где ты признаешься, какая ты куча дерьма», — сказал я. «Ладно, слушай, это было здорово, Майки, но мне пора бежать. Нужно сделать кое-что. Веди себя хорошо».
Я отключил связь, прежде чем он успел сказать что-то еще.
Крэш разразился хохотом. «Господи, это было лучшее, что когда-либо было!»
Я не мог не улыбнуться. «Мне было очень приятно, правда?»
«Затянись этим дерьмом еще раз», — сказал Крэш, протягивая мне косяк. «Ты легендарный ублюдок».
Я сделал еще одну затяжку, затем перевел машину в режим Drive и выехал на шоссе. «Давай вернемся в мотель, проверим Молли и решим, что, черт возьми, делать дальше».
«Я знаю, что это не самое главное в нашем списке дерьма, о котором стоит беспокоиться прямо сейчас, — сказал Крэш, — но не забывай, что мы должны забрать Адель, когда она придет с работы в два часа».
«Черт», — сказал я, взглянув на часы. «Мы не успеем».
«Что значит еще один разозленный на нас сегодня?» Крэш рассмеялся. «Бери номер, сука, выстраивайся справа!»
Крэш продолжал говорить, но я думал только о том, как, черт возьми, мы выберемся из этой передряги. Равидович и Дежарденс были вне игры, но сейчас они волновали нас меньше всего. Все, что я знал наверняка, — что бы ни произошло сегодня ночью, когда все закончится, если я останусь жив, я хочу быть в таком положении, чтобы не беспокоиться о том, что у кого-то из игроков что-то останется после меня.
В ближайшие часы должны были произойти плохие вещи. Без этого никак нельзя было обойтись. Существовала большая вероятность того, что я умру. Я знал достаточно, чтобы понять, что остаться в живых все равно маловероятно, и гарантий нет — их никогда не было, когда речь шла о таких вещах, — но если все получится и мы пройдем через боль, то будем дома. Если нет — мы будем мертвы.
Никакой середины.
К черту, подумал я, когда мы мчались к выезду из Хайанниса, в окно дул жаркий ночной ветер, а голова шла кругом от травки. Кому нужна золотая середина?