Бархатный Элвис

Глава 23

Крэш стоял в темной кухне и смотрел на кровавую бойню в соседней комнате. «Господи, мужик, у меня весь пол в крови».

Меня это тоже беспокоило, и я чувствовал себя виноватым перед Кевином-Китом, но сейчас мы ни черта не могли с этим поделать. Он двигался с другой стороны. «Думаешь, он волшебным образом исчезнет, пока нас не будет?» Несмотря на резню, я протиснулся мимо Крэша и пробрался на свет в гостиную. «Черт, однако. Многовато крови, да?»

«Бедный ублюдок», — пробормотал Крэш. «Надеюсь, они сделали это быстро».

Я расположился у окна, выходящего на улицу. Нас никто не ждал, мы были одни, а это означало, что парни Тоада либо уже в пути, либо наблюдают за нами и ждут, когда мы сделаем свой ход. Я был весь в поту, вероятно, от жары, но также и потому, что мое кровяное давление, скорее всего, зашкаливало. Сердце так сильно колотилось в груди, что было больно.

"По крайней мере, они не вытащили его визитку прямо здесь, в моем доме. Если бы они это сделали, мне пришлось бы переезжать». Он устало покачал головой. «Я знаю, что тебе не было никакого дела до этого парня, но я…»

«Мне жаль, что все так обернулось для него, ясно? Сожалею. Очень жаль, но что ты хочешь, чтобы я сделал? Броситься на пол и начать плакать? Проблемы Кевина-Кита уже позади. Тебе нужно беспокоиться о нас».

«Что, черт возьми, ты думаешь, я делаю? Стою здесь, как маленький ребенок, жду, когда папа вернется домой и отлупит меня по заднице, конечно же, я думаю о нас». Крэш снял с пояса 9-миллиметровый пистолет и положил его на стол. «Я просто хочу сказать, зачем им понадобилось его убивать, Сонни?»

"Да ладно, мужик, ты говоришь, как меченый. Такое дерьмо иногда случается, не у всех получается. Ты же знаешь. Это риск, на который мы все идем».

«Но если они сделали его, то что говорит о том, что они не сделают нас?»

Я оглянулся на него через плечо. Когда я увидел его девятку на столе, я понял, что все еще держу дробовик. Часть меня хотела схватиться за него и просто начать палить, кто бы ни вошел в эту дверь, но этого не должно было случиться. Этого не могло случиться. Даже если бы мы накрыли того, кто придет, и оставили кучу трупов в коттедже Крэша, возмездие было бы настолько жестоким, что мы бы погибли через несколько дней, если не раньше.

«Привет, — сказал Крэш. «Помнишь Рикки Солнышко?»

Преступник со стажем, с женой и тремя детьми дома, Рики Ластра (что в переводе с итальянского означает «каменная плита») отсидел приличный срок, но был надежным профессионалом, крепким парнем со второго этажа с отличными навыками взлома сейфов. Обычно он устраивал свои собственные каперские операции, но иногда работал с нашей командой, когда нам требовалась его особая сетка навыков. Ему было около сорока лет, он был сложен как бобовое зернышко, с редеющими волосами, огромным клювом и самым ужасным запахом кофе и сигарет, который я когда-либо встречал. Он получил прозвище Солнышко, потому что всегда шутил и улыбался своей широкой дурацкой улыбкой. Хотя он был далеко не пофигистом, но и не жестоким типом; он просто принимал неверные решения, когда выпивал слишком много. Я никогда не знал его так хорошо и лично не имел с ним никаких проблем, но в свое время он допустил серьезную оплошность с Тедди и Альбертом. Я не имел к этому никакого отношения, меня там даже не было, но я слышал о случившемся, и после этого Рикки больше никто не видел.

«Да, конечно», — сказал я, уже понимая, к чему клонит Крэш. «Конечно, я помню его».

«В ту ночь, когда произошло это дерьмо, в баре в Сомервилле, меня там не было, но я знаю, что Рики пил с Тедди и Альбертом, разговаривая о работе. Рикки напился и наговорил Тедди всякого непочтительного дерьма. Альберт чуть не приложил его прямо там, ты же знаешь, каким он был, он мог ударить парня — просто так, и ему было наплевать. Но, как я слышал, Тедди остановил его и сыграл все это очень круто. На следующий день он отправился к нему домой. Он не взял с собой Альберта, потому что знал, что тот сойдет с ума раньше, чем у него появится шанс что-то сделать самому. Поэтому он взял с собой меня. Я был единственным, кто пошел с ним, Сонни. Не думаю, что я когда-нибудь говорил тебе об этом».

«Нет, не говорил», — сказал я, глядя на улицу. «Но ты говоришь о столетней давности. Какое мне дело до этого сейчас?»

«Ты же знаешь, каким был Тедди. Как только ему что-то взбредало в голову, его было не остановить. Он собирался убить Рикки Солнышко, и за что? Потому что он так напился, что сказал какую-то глупость, которую не должен был говорить и, возможно, даже не имел в виду? Тедди сказал мне по дороге туда, что собирается отрезать член Рикки и засунуть его ему в рот. Он хотел оставить тело в таком виде, чтобы его жена и дети нашли его в таком виде. И он был чертовски серьезен».

«Крэш, есть ли смысл в этой истории?»

«По дороге туда я только и делал, что пытался отговорить его от этого. Но он не слушал. Ты же знаешь, каким сумасшедшим может стать Тедди, особенно если кто-то его не уважает, да еще и на глазах у других людей. Но когда мы приехали, Рикки был очень спокоен. Бедный ублюдок знал, что облажался, но он даже не представлял, что его ждет. Он даже был рад нас видеть, а когда открыл дверь, на его лице появилась широкая улыбка».

Я снова посмотрел на него. Его глаза были полны слез.

«Тедди избил его до полусмерти. И мне стыдно признаться, что я стоял и позволял ему это делать. Но что, черт возьми, мне оставалось делать, Сонни? Ты же знаешь, как все было тогда. Тедди руководил командой, мы работали на него. Я не мог говорить ему, что делать, он говорил мне, что делать». Крэш попытался зажечь сигарету, но его руки так сильно дрожали, что он бросил это занятие. «В конце концов я его оттащил. Я не мог больше терпеть. Звуки, которые издавал Рикки, — Господи, он плакал и умолял его остановиться. Ты делаешь мне больно, Тедди, — повторял он, словно это была новость. Я думал, что он точно убил его. Но он был жив. Правда, в полном дерьме, и я имею в виду плохом, но он был жив. И за что, верно? Что он сделал такого, за что стоило его так избивать? Ему не следовало говорить то дерьмо, которое он сказал, и он знал, что ему лучше, но он избил его так сильно, Сонни, что я подумал, что тот умер».

«Да, — пробормотал я, притворяясь безразличным, — ты уже говорил это».

«Я был в дерьме, но что мне оставалось делать? Поэтому я спросил Тедди, если он не считает, что этого уже достаточно. Я сказал: «Давай, мужик, убирайся отсюда». А Тедди достал свой член и говорит: «Когда я засажу этому засранцу в его большой гребаный рот, тогда этого будет достаточно». И я говорю: «Посмотри на него». Он лежал на полу и был избит так сильно, что даже нельзя было сказать, что перед тобой человек. Я сказал: «Посмотри на него, Тедди, разве этого не достаточно? Я знаю, у нас с тобой тоже были моменты, Сонни, но мы не были такими, как он и Альберт. Они были чертовыми психами, брат. Хорошие чуваки, но психи».

Я кивнул, но больше ничего не сказал.

«Единственное, что я мог сделать, это попытаться вывести его из этого состояния, понимаешь? Вот почему я сказал посмотреть на него. И Тедди посмотрел. Я имею в виду, он действительно посмотрел. И когда он увидел, что сделал, даже этот сумасшедший ублюдок понял, что с Рикки хватит. Не было никакой причины убивать его, и он это понял. Если бы он этого не сделал, он бы его убил. Прямо там и тогда он прострелил бы ему башку, и мне пришлось бы жить с этим дерьмом до конца своих дней. А так у меня в памяти остались воспоминания о том, как этот бедный ублюдок валялся на полу, весь пропитанный кровью, мочой и дерьмом — Господи! — и иногда я думаю о том, как он, должно быть, был напуган, когда Тедди так избивал его. Наверное, он думал, что умрет. Но даже такой псих, как Тедди, все понял. Рикки не нужно было умирать, Сонни, ты понимаешь, о чем я говорю? Он облажался, но он не сделал ничего такого страшного, чтобы умереть. Так что мы с Тедди ушли, а Рикки остался жить. Мы пошли и выпили «Пепсиса» и нарезали пепперони у Сэла, а Рикки попал в больницу, но он остался жить».

Фары пронзили темноту, медленно приближаясь.

«Мы ничем не отличаемся от него», — сказал Крэш. «Понимаешь, о чем я?»

«Крэш…»

«Мы не сделали ничего такого плохого, чтобы умереть, Сонни». Крэш вытер глаза. «Мы не сделали ничего такого плохого».

Я присоединился к нему на кухне, положил дробовик на стол рядом с его 9-мм пистолетом и опустил руку ему на плечо. Медленно я притянул его к себе и обнял. Он не понимал — а может, и понимал, — что я был так же напуган и близок к срыву, как и он. «Это не в наших силах», — сказала я, надеясь, что он не уловил, как дрожит мой голос.

«Рики даже не пытался защищаться. Он знал, что это только усугубит его положение, но он не знал, насколько сильными будут побои, а может, и знал бы. Я не знаю. Может, стоило. Этого я тоже не знаю».

«Если бы он знал, Тедди определенно убил бы его».

«Возможно, но все зависит от того, как ты собираешься действовать, верно?»

«Тебе нужно держать себя в руках, слышишь?»

«Я не собираюсь просто стоять и позволять им…»

«Крэш, тебе нужно…»

«Я не пойду так, я…»

«Крэш», — сказал я, крепче прижимая его к себе. "Возвращайся на вахту. Сейчас же».

Его тело напряглось. Он знал, что будет дальше, но все равно спросил.

«Что происходит?»

«Большой черный лимузин только что подъехал к дому».

Мы вернулись к окну и увидели, как высокий бледный мужчина в темной одежде вышел из-за руля. Водитель обошел лимузин сзади, открыл заднюю дверь и со спокойным выражением лица стоял совершенно неподвижно, глядя в темноту. В формальной фуражке и костюме он был похож на человека из фильма ужасов 1940-х годов.

«Это какая-то серьезная хрень», — громким шепотом сказал Крэш. «Кто-нибудь выберется из этой штуки или как?»

Прошла еще минута, а никто так и не появился, и на этот вопрос я получил удовлетворительный ответ.

«Сходи за сумкой с деньгами», — сказал я. «Никто не выходит. Мы заходим».