Барин 4. Шпион

Глава 10

Профессор Зинберг уже вторую неделю жил в небольшом уютном городке Шербур, на севере Франции. Из окна квартиры открывался прекрасный вид на побережье и бескрайние морские просторы. Чтобы соседи не мешали, Зинберг снял обе квартиры на втором этаже, к тому же вход в его жилье был отдельный, по лестнице с улицы. Через полгода профессор решил переехать в Париж. Как только слегка утихнут эти страсти с Восточной войной, можно снова возобновить научную деятельность и открыть собственную лабораторию. Он уже сделал достаточно научных открытий, и точно знал, что его легко примут в Парижский Научный совет. Только никаких больше военных разработок. Зря он вообще связался с проектами для Королевского флота.

Уже несколько дней профессор наслаждался отдыхом. После обеда он прогуливался вдоль линии прибоя, любуясь на живописные места и юных купальщиц. Сегодня Зинберг посетил книжную лавку и приобрел редкую книгу, где описывались удивительные опыты Майкла Фарадея. Кудрявый продавец-еврей даже сделал хорошую скидку. Когда Зинберг вышел из лавки, его неожиданно окликнул крепкий высокий человек в сером джемпере:

— Профессор Зинберг!

Профессор вздрогнул и остановился, пугливо прижимая книгу к груди. Он сразу же узнал этого человека. Полковник Маклоу из Британской Секретной службы.

Полковник показал на извилистую дорожку вдоль кустарников, которая спускалась к городскому пруду.

— Сегодня великолепный денек. Давайте пройдемся и поговорим…

Однако профессор заартачился:

— Оставьте меня в покое! Я не хочу больше иметь с вами ничего общего!

На другой стороне улицы проходили два рослых жандарма, которые быстро посмотрели в их сторону.

— Тогда присядем на скамейку,– дружелюбно улыбнулся полковник.

Профессор немного подумал и кивнул.

Когда они присели, полковник тихо спросил:

— Итак, профессор Зинберг, чем же вызван ваш срочный переезд во Францию?

— Я ученый. Человек мира. Я могу позволить себе жить где угодно. В Англии, во Франции, да хоть в Сербии…

— А почему не в Пруссии?

Профессор слегка побледнел.

— Послушайте, Зинберг. Мы прекрасно осведомлены о вашем прошлом. О ваших племянницах. Предлагаю вам вернуться в Англию и продолжить работу на правительство Британии. Вас ждет двойной, даже тройной гонорар. Мы выделим вам любую лабораторию. Вскоре вы станете самым высокооплачиваемым и популярным ученым в мире…

— Нет. Я принял окончательное решение и остаюсь во Франции. И никаких больше военных разработок. Никаких кораблей и артиллерии…

— Вы просто закапываете свой талант в землю. Во Франции вам придется все начинать с нуля.

— Оставьте меня в покое и убирайтесь,– сухо ответил профессор.– Иначе я позову жандармов.

— Не горячитесь. Подумайте и все хорошенько взвесьте. Я буду до восьми вечера в гостинице «Южная Звезда».

Профессор медленно привстал:

— Всего хорошего, полковник. Советую вам не ждать до восьми вечера, я уже принял окончательное решение. Так и передайте своему начальству.

— Послушайте. Тогда одолжите еще одну небольшую услугу.

— Что еще?

— Мы точно знаем, что вас шантажировали. Удивительно! Умный взрослый мужчина и поддался на нелепый грязный шантаж…

Зинберг уже хотел развернуться и уйти.

— Послушайте. Да живите вы в своей Франции. Но только окажите нам последнюю услугу. Нам позарез нужен этот человек.

Зинберг застыл на месте:

— Так чем я могу помочь?

— Мне сообщили, что у вас исключительная зрительная память, к тому же вы неплохо рисуете. Так нарисуйте человека, который шантажировал вас.

— И вы навсегда оставите меня в покое?

— Да. Мы больше никогда не увидимся.

Полковник извлек из футляра листок и карандаш.

Зинберг снова присел на скамейку. Он взял лист, положил на плотный футляр и через пять минут получился довольно хороший портрет мужчины с умными глазами, слегка продолговатым лицом, длинным носом и тонкой полоской усов.

— Скажите, вы видели его раньше? — спросил полковник.

— Никогда. Думаю ему около сорока. И еще. Он разговаривает с легким акцентом. Это поляк или русский. Я уверен на сто процентов.

Полковник кивнул и вытащил из бумажника золотой франк.

— Возьмите профессор. Купите себе пару девочек и оторвитесь сегодня как следует.

Зинберг удивленно рассматривал франк. Это действительно чистое золото.

Полковник Маклоу привстал и напоследок произнес:

— И все же я буду ждать вас до восьми вечера. Помните, Британия очень добра к своим друзьям, а к врагам — безжалостна.

Вечером Зинберг и вправду захотел девочку. Он отправил юношу-посыльного с запиской в бордель к мадам Дюберже. Без четверти десять в квартиру пришла молодая кудрявая нимфетка, не старше четырнадцати. Девчонка пахла свежестью и ароматом клубничного мыла.

Профессор улыбнулся:

— Как тебя зовут, ангел?

— Жизель.

— Раздевайся.

Девочка быстро стянула широкое платье и оказалась в розовом полупрозрачном пеньюаре и панталонах.

— Я…– Зинберг нетерпеливо сглотнул слюну. В низу живота появилась сладкая истома.– Я хочу чтобы ты привязала мне руки к спинке кровати. Разделась и голенькая потерлась об мой живот… меня это чертовски заводит.

— Я все сделаю, месье…

Девочка привязала руки мужчины к спинке кровати. По ее неловким движениям профессор догадался, что она совершенно неопытна и немного стеснительна.

— Месье, можно я потушу лампу?

— Хорошо.

Девочка потушила лампу на столе. В темноте она разделась, сбросив одежду на пол. Зинберг зажмурился от удовольствия. На миг ему будто послышался шум открывающейся двери, однако профессор точно помнил, что закрылся на цепочку. Зинберг приоткрыл глаза, однако не увидел в темноте прекрасную нимфетку. Сзади накинули на шею удавку.

— Это уже лишнее…– удивленно пробормотал профессор.

В этот миг шею сдавили с нечеловеческой силой. Удавка быстро вгрызлась в плоть. Профессор захрипел, но ничего не мог сделать, руки были привязаны к спинке кровати. Он задыхался, но кто-то неумолимо, железной хваткой сжимал удавку.

Когда профессор обмяк, полковник Маклоу вытер руки платком и положил платок в карман. Он пощупал пульс на запястье профессора — он был уже мертв.

Полковник спрятал удавку в карман и вошел на кухню. Голая девчонка стояла у стены и дрожала как осиновый лист.

— Вы обещали что не тронете меня…

— Возьми деньги на подоконнике,– произнес полковник.

Девчонка обернулась и он тут же ударил ее ребром ладони по шее. Когда девочка начала оседать на пол, полковник подхватил ее и зажав голову, резко свернул шею до характерного щелчка. Он опустил бездыханное тело на пол, прошел в комнату и начал быстро открывать ящики комодов и вытряхивать одежду из шкафа, имитируя ограбление. Из-под шелковой подушечки выпал золотой франк. Полковник поймал на лету монету и сжал в кулаке. После того как в комнате все оказалось перевернуто вверх дном, Маклоу вышел из квартиры и защелкнул двери на замок.

Девчонка видела его лицо, и он не мог оставить ее в живых. Такое иногда случается на заданиях и называется попутные жертвы. Полковник быстрым шагом направился в порт, ровно через час пароход «Марсель» отходил в Англию. В футляре лежал портрет русского агента и теперь Маклоу как хищный зверь шел по следу жертвы…

Небольшой пароход «Таиф» вез на борту около двух сотен пассажиров. Это был старенький морской трудяга с двумя большими гребными колесами, едва развивавший двенадцать узлов. Такие корабли строили еще в двадцатых годах девятнадцатого века. Однако не прошло и пятнадцати лет, как инженеры и проектировщики стали переходить на винтовые парофрегаты.

Всего несколько лет назад Россия даже заказывала строительство кораблей в Англии. В 1848 году контр-адмирал Корнилов привел из Англии пароходофрегат «Владимир», мощностью 400 лошадиных сил и скоростью 12 узлов. Тогда это считался один из лучших кораблей российского флота. Командующий Черноморского флота адмирал Лазарев считал «Владимир» образцом для постройки последующих пароходов и пытался убедить в обновлении флота Николая I. Однако царь долгое время не понимал важности технического переоснащения кораблей. Николай наверняка не верил, что все же случится война. Или слишком рассчитывал на союзников. Еще в Севастопольском штабе я случайно узнал, что адмирал Михаил Петрович Лазарев за счет строжайшей экономии скудного бюджета все же пытался модернизировать корабли и даже приобретал новые парофрегаты. Адмирал Лазарев, настоящий искренний патриот России умер незадолго до Крымской войны.

Когда мы пересекали Ла-Манш, майор Барк достал из походного чемодана бутылку шотландского виски:

— Джеймс, предлагаю выпить за успешную поездку!

Мы пропустили в каюте по паре стаканчиков и вышли освежиться на палубу. Море было спокойным и где-то вдалеке сливалось с голубым небом и молочными облаками.

Напарник облокотился о борт корабля, всматриваясь вдаль.

— Томас, откуда у тебя этот большой шрам на ладони?– поинтересовался я.– Получил на войне?

— Нет, Джеймс. Эту отметину я получил в тринадцать лет, когда гостил у деда Джейкоба в Уэбсе. У дедушки во дворе всегда было полно живности. Бегали курочки, сзади дома стоял загон для овец, в клетях сидели кролики. Двор охраняла собака Джалина. Однажды утром я вышел из дома и заметил, что Джалина ощенилась, рядом с ней пищали четыре очаровательных маленьких комочка. Дед принес ведро воды и приказал потопить щенят.

«Зачем их топить, дедушка? — возразил я.– Давай лучше раздадим соседям…»

' Сделай это, слюнтяй!'– строго приказал дед.

Мне ничего не оставалось, я не мог ослушаться деда Джейкоба… До сих пор помню пронзительный взгляд Джалины, когда я забирал у нее щенят. Она смотрела на меня с немым укором.

На следующее утро я принес собаке кашу с куриными обрезками, которые она обожала. Джалила неожиданно зарычала и бросилась, вцепившись мне в руку. Хорошо неподалеку находился дед. Он подбежал и быстро отогнал собаку. Дедушка Джейкоб завел меня в дом, обработал и перевязал рану. Мне казалось, что сука прогрызла руку почти до кости. Было невероятно больно. Дед вздохнул, взял со стены ружье и вышел во двор. Через минуту послышался выстрел и короткий собачий визг. Я выглянул в окно. Джалила неподвижно лежала на земле в луже крови. Картечь снесла собаке пол головы.

Вечером я спросил у деда: «Почему Джалила на меня набросилась? Из-за щенят?» Он немного подумал и ответил: ' У животных тоже есть душа и чувства. И они никогда не обманывают. Но собаку, бросившуюся на хозяина — нужно непременно убить, Томас. Это уже не собака, а взбесившийся зверь… Никогда не доверяй тем, кто тебя предает…'

Томас так пронзительно взглянул на меня, что даже стало немного не по себе. Он печально вздохнул:

— Рука еще пару месяцев не сжималась до конца. Если бы дедушка вовремя не подоспел, Джалила наверняка лишила бы меня руки. Дед Джейкоб умер на следующее лето. Ему было всего пятьдесят шесть. Он возвращался из торговой лавки, упал и умер. Коронер сказал, у деда был кровяной сгусток в сосуде.

— Тромб.

— Что?

— Этот кровяной сгусток называется тромб.

Томас слегка задумался:

— Джеймс, помню ты говорил, что у тебя есть приятель- француз. Я бы на твоем месте не очень доверял французам… Пятьдесят процентов из ста, что он шпион или работает на разведку.

— Франция — наш союзник.

— Джеймс, ты ведь неглупый человек. Это временный союзник. Наполеон III хитер, но ему далеко до своего дядюшки Бони. Вот кто был мозговит и хитер. Французы и Англичане всегда будут врагами. Две сильные державы, которые находятся по соседству — никогда не смогут жить в мире. Между нами и сейчас идет «тихая» война за колонии… Во Франции полно наших агентов, а у нас, думаю, вовсю шуршат французы… Помнишь взрыв корабля в Портсмуте? Говорят кое-что уже накопали и нашли французский след…

— Не понимаю. Наполеон III подписал с Англией договор о перемирии. Зачем французам взрывать корабль союзников?

— Когда Секретная служба раскроет это дело, тогда все и выяснится. Думаю мы точно не узнаем всей правды. Кстати, французы до сих пор уверены, что именно Британия замешана во всех мятежах и революциях в Европе. Если начистоту, не люблю я этих «лягушатников»…

Майор Томас Барк всегда немного не договаривал. Даже слегка пьяный, он старался держать язык за зубами. Однако за эти дни я кое-что выяснил, покопавшись в старых пыльных архивах. Тайны хранились не только за семью замками в Секретной службе, кое-что было и в нашем отделе разведки.

Английская дипломатия на протяжении двух столетий прибегала к оружию тайной войны. В Неаполе агентом Британской Секретной службы была Эмма Гамильтон, супруга английского посла, любовница адмирала Нельсона и родственница моей Элизабет. Английский посол Уитворт был причастен к подготовке заговора против российского императора Павла I, прекратившего войну против Франции. Впоследствии император Павел, как известно, все же был убит.

Силами английской разведки было совершено несколько покушений на Наполеона, который почти до 1810 года дружил с Россией. Англичанам даже удалось перехватить тайный Тильзитский трактат, заключенный между Наполеоном и Александром I.

Английские министры и послы часто вербовали послов других стран, иногда даже подкупали почтмейстеров для получения доступа к письмам. Золото было всегда нервом тайной войны.

Начиная с 17 века борьба с Францией за колониальное и торговое преобладание не только сосредоточила внимание британской разведки на «исконном враге», но и побуждала смотреть на каждого француза как на потенциального шпиона. Граф Ноттингем писал об этом открыто еще в конце 17 века. Копии этих документов хранились в наших архивах. Англичане очень серьезно относились к истории.

Томас окликнул меня:

— Джеймс, опять ты витаешь в облаках… Послушай, вот твой приятель пишет книги. А сам ты как относишься к литературе?

— Неожиданный вопрос… книги люблю, но времени на чтение совершенно нет…

— Тебе нравятся романы Вальтера Скотта?

— Честно признаюсь, читал только «Айвенго».

— Замечательный роман! Один из лучших, написанный на английском языке. Однако мое мнение — романы Вальтера Скотта грешат некоторым многословием. Это дебри, через которые порой трудно добраться до сути произведения.

— Томас, так тем и прекрасен роман. Когда наслаждаешься каждым словом, каждой фигурой речи, неспешно следя за ходом повествования.

— Здесь я с тобой не соглашусь. «Луки и секиры!» — так кричали саксонцы, когда их теснила арабская конница. И сразу чувствуется, что именно так они и должны были кричать! Краткость, выразительность и простота определяют истинный дух нации. Все высокопарное приводит в уныние английских солдат. Нам по душе сдержанность. Немцы идут в бой, распевая псалмы Лютера. Французы приходят в восторг от песен о славе и отечестве. Наши матросы в Африке тащили на себе тяжелые орудия и распевали: «Вот еще кусочек сахара для птички…» Наш полк вступал в бой с туземцами под припев: ' И еще чуть-чуть…'

— Томас, я даже не догадывался, что ты такой романтик.

— Настоящие романтики — это русские. Мне недавно рассказывали удивительную историю. Пока русские солдаты проламывали брешь в крепости на Дунае — они все время с увлечением распевали песни. Представляешь, со стен крепости стреляют, бросают камни. А они, как ни в чем не бывало, распевают и проламывают брешь, пока несколько солдат, оставшихся в живых, не утвердились победоносно наверху стены… Мне недавно кое-что объяснял один умник из отдела аналитики. Простой монотонный звук в бою заменяет звук тамтама, раздававшийся в битве дикарей, и, гипнотизируя солдат, призывал на подвиг…Знаешь, Джеймс, русские — достойные противники. И давай больше не будем называть их

варварами…

— Хорошо,– кивнул я.

Мы вернулись в каюту. Вскоре Томас уснул, но мне вовсе не спалось. Все эти месяцы я тщательно изучал менталитет англичан, в особенности военную стратегию на морях. Британские адмиралы утверждали, что неприятельским десантным армиям нужно навязать бой на море до того, как они «набьют свои желудки нашими кентскими каплунами». Убеждение в превосходстве Королевского флота на море было твердым и непоколебимым. Да, англичане действительно опережают нас в модернизации вооружения, технологиях, воинской дисциплине и тактике ведения боя. Но я точно знал, что в любой крепости имеются и уязвимые места…