Бек

Глава 17

Я закончила убирать остатки нашего ужина и вышла в гостиную, где Бек разговаривал по телефону со своей сестрой Джули. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда мы закончили ужинать, и, хотя ему не терпелось продолжить наш разговор, он ответил с улыбкой.

Я обхожу диван и протягиваю ему пиво, прежде чем устроиться рядом. Он притягивает меня к себе рукой, в которой не держит телефон, и улыбается.

— Да, Джулс, я знаю. Обещаю, что скоро приеду домой навестить тебя. Да. Нет, я не забыл, как обращаться с телефоном. Да, она великолепна. — Он замолкает и смотрит мне в глаза, слегка пожимая мне руку, чтобы я поняла, что она спрашивает обо мне.

Я несколько раз разговаривала с Джули, его младшей сестрой, по телефону, и один раз, когда она приезжала навестить меня. Она такая милая, и мы сразу же нашли общий язык. С другой его сестрой, Пейтон, я лично не встречалась, но каждый раз, когда я разговаривала с ней по телефону, я могла сказать, что она очень похожа на Джули. У них обеих такое же огромное сердце и сострадательная душа, как у Бека.

— По-моему, мама сказала, что приедет навестить тебя где-то в следующем месяце. Ты же знаешь, какая она; она хочет подождать, пока вы с Пей не сможете приехать к ней. — Он смеется над тем, что Джули говорит в ответ.

Я устраиваюсь у него на груди и наслаждаюсь ощущением, как его голос вибрирует у моего тела. Это так здорово — разделить с ним этот момент, даже если он всего лишь маленький. Делать то, что обычные пары считают само собой разумеющимся, для меня огромное достижение. Когда он вешает трубку и поворачивается ко мне, ловя мою улыбку, то отвечает мне такой же широкой улыбкой в ответ.

— Что за улыбка?

— Я просто наслаждаюсь моментом. — Моя улыбка исчезает, когда я понимаю, что пришло время поговорить с ним. — Как Джули? — Спрашиваю я, пытаясь выиграть немного времени, чтобы унять бабочек в животе.

Он фыркает и несколько раз качает головой. Очевидно, он знает меня достаточно хорошо, чтобы понимать мою тактику увиливания.

— Ты действительно хочешь знать или предпочитаешь, чтобы я посидел здесь и дал тебе немного успокоиться, прежде чем мы поговорим? — Он не злится, просто он честный.

— Ты действительно меня знаешь, не так ли? — Я тихо смеюсь. — Я действительно хочу знать, как она, но мне также нужна секунда, чтобы собраться с мыслями.

— Я понимаю. У нас впереди весь вечер. Джулс хорошо. Она жалуется на какие-то занятия, которые посещает. Продолжает твердить, что ей не следовало ждать, пока ей исполнится двадцать восемь, чтобы вернуться и получить степень. Но она разберется с этим. Она говорит, что мама хочет приехать, особенно когда узнала, что ты пострадала. Не волнуйся, я выиграл для нас немного времени. — Его улыбка становится шире, когда он говорит о своей семье. Ему так повезло, что он вырос в такой любящей семье. Даже без отца, в его жизни никогда не было недостатка в любви.

— Я бы с удовольствием увидела их снова. — Не думаю, что до этого момента я осознавала, насколько правдиво это утверждение. Хотя я встречалась лично только с Джули, я несколько раз разговаривала с другими женщинами из его жизни, когда он учил свою мать пользоваться FaceTime.

— Я бы тоже этого хотел. — Я прислоняюсь к нему, и мы оба сидим так несколько минут в уютной тишине. Он делает несколько больших глотков пива, а я провожу время, размышляя, как начать этот разговор.

— Я действительно не уверена, что есть действительно простой способ начать. Я полагаю, было бы проще пойти легким путем и просто отдать тебе мои дневники, которые доктор Максвелл заставляла меня вести. — Нервный смешок вырывается у меня, прежде чем я успеваю подавить его. — Ладно. Давай просто начнем с моего отца.

Он сидит рядом и дает мне возможность помолчать, в чем я так нуждаюсь, медленно поглаживая большим пальцем мое обнаженное плечо.

— В первый раз мой отец ударил меня, когда мне было пять лет, за то что я забыла застелить постель. Тогда же он впервые из многих раз сказал мне, что хотел бы, чтобы я никогда не появилась на свет. Жить с моими родителями было нелегко. Моя мать была такой же противной, как и он, за исключением того, что ее слова были излюбленным оружием. Я очень рано поняла, что мне лучше не высовываться и делать все, что они хотят. — Я украдкой бросаю на него взгляд и вижу, что он зол, но сдерживается, чтобы я могла продолжить.

— Я не буду врать и притворяться, что в моем детстве было много хорошего. У меня была няня, которая дарила мне столько любви, сколько могла, но, когда ее поймали на том, что она тайком приносила мне Барби, чтобы поиграть со мной, мои родители уволили ее. Я опущу все грязные подробности, но, что бы ты ни вообразил, это, вероятно, в точку.

Его рука на моем плече слегка сжимается, но, когда я поднимаю взгляд, он напряженно кивает, чтобы я продолжала.

— Я знаю, что мой отец — это семя, которое положило начало моему страху перед мужчинами и растущими отношениями. Не было ни одного человека, который был бы заинтересован именно во мне, а не в деньгах семьи. Это укрепило мою веру в то, что мужчины только и делают, что меняются после того, как получают желаемое. Доктор Максвелл говорит, что, поскольку у меня не было положительных отношений с мужчинами до двадцати лет и до моей дружбы с Грегом, вполне логично, что у меня есть глупая вера в то, что все мужчины изменятся. — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. Мне нужно увидеть его и убедиться, что он понимает следующую часть. — Пожалуйста, знай, что теперь я это понимаю. Я правда понимаю, что проецировала на тебя свои страхи, но они были настолько глубоко укоренены, что я не думаю, что смогла бы просто отключить их, и ты не представляешь, как я сожалею об этом.

Он грустно улыбается и берет мои руки в свои.

— Я знаю это, детка. Я никогда не сомневался, что ты боролась с чем-то неподвластным твоему контролю.

— Боже, я не заслуживаю твоего понимания.

— Прекрати. Не сомневайся в своей самооценке, только не со мной. — Его тон не оставляет места для возражений, и я киваю.

— Я учусь этому. Иногда мне кажется, что я потерялась, потому что понятия не имею, что я здесь делаю, но могу сказать, что ты не такой, как они. Просто у меня ушло на это время. Мне не следовало сравнивать тебя с ними.

— Ди, мы можем исходить только из того, что знаем, а ты никогда не видела ничего, что заставило бы тебя поверить, что я не такой, как эти засранцы.

Я сижу так еще несколько секунд, собираясь с силами для следующей части.

— Я когда-нибудь говорила тебе, что это я познакомила Брэндона и Иззи?

Его глаза расширяются, прежде чем он качает головой.

— Да, это была я. Я свела свою лучшую подругу с человеком, который чуть не отнял ее у меня. Мне всегда было интересно, что было бы, если бы я их не свела. До недавнего времени меня съедало чувство вины, но Иззи помогла мне осознать, что я не могла этого знать. Теперь я понимаю это, но легче от этого не становится.

— Я действительно думала, что он был одним из хороших парней. — Я слабо смеюсь. — Какой же я была дурой.

Он снова берет меня за руки и ждет продолжения.

— Мне потребовалось около года, чтобы понять, насколько я была неправа. Она начала отдаляться, и я видела ее все реже и реже. Но я не сдавалась; я продолжала звонить и пыталась увидеться с ней. Я думаю, что это была неделя моих постоянных звонков, прежде чем это случилось. Я знаю, что была занозой в заднице, но я просто хотела поговорить с Иззи.

Я не осознаю, что отключилась, пока его рука не сжимает мою почти до боли. Я поднимаю взгляд от того места, где смотрела на наши руки. Мне приходится закрыть глаза, когда я вижу боль в его глазах. Он знает, что сейчас все станет по-настоящему ужасно.

— Все в порядке, Ди. Я слушаю.

— Уверен, что хочешь знать остальное?

Он резко кивает, и я вздыхаю.

— До недавнего времени, с помощью доктора Максвелла, я не понимала, почему мне было так тяжело после того, как все это случилось с Брэндоном. Я знала, что отталкиваю тебя из страха, но даже сама не могла этого понять. Ты должен понять, что у меня никогда не было положительных отношений с мужчиной, поэтому, когда ты начал сближаться, я испугалась. Внешне ты настолько совершенен, что меня просто ужаснуло, что ты можешь измениться так же легко, как и все остальные. — Я останавливаюсь, когда он кряхтит, но он жестом велит мне продолжать. — Да. Так что, возможно, ты поймешь, почему его нападение послужило для меня толчком. Примерно через два года после их свадьбы он загнал меня в угол. Я избавлю тебя от кровавых подробностей, но как я выглядела несколько недель назад? Это похоже на то, как он избил меня, только зашел гораздо дальше.

Он вскакивает с дивана, опрокидывая свое пиво на пол. Я не отрываю взгляда от пенящейся жидкости, льющейся из перевернутой бутылки. Я знала, что он посмотрит на меня по-другому, но все равно больно осознавать свою правоту. Зачем ему желать какую-то бедняжку?

— Он поднимал на тебя руки? Сукин сын! Если бы он не был уже мертв, я бы убил его. Выпотрошил этого жалкого ублюдка. — Он расхаживает перед диваном, с отвращением прорычав каждое слово. — Блядь! — Он продолжает расхаживать по комнате еще несколько минут, прежде чем замирает на месте и смотрит на меня. Он качает головой, и на его лице появляется выражение абсолютного ужаса. Я наблюдаю, как в замедленной съемке он понимает это, прежде чем я успеваю ему сказать. Каким-то образом он просто знает, и когда я вижу, как весь его гнев превращается в такую сильную боль, что он падает передо мной на колени, моему миру приходит конец. — Нет, нет, нет…

Я не могу сдвинуться с места на диване. Моя грудь вздымается от переполняющих меня эмоций. Слезы обжигают меня, стекая по лицу и падая на колени. Я не могу даже пошевелиться, чтобы вытереть глаза. Он кладет голову мне на колени и обнимает за талию. Когда его плечи начинают дрожать от переполняющих его эмоций, мои слезы текут быстрее, и из горла вырывается громкое рыдание.

Этот всхлип, кажется, выводит его из состояния безмолвного страдания, потому что он поднимает голову, расцепляет руки и сажает меня к себе на колени. Его сильные руки снова обхватывают меня, и он утыкается лицом мне в плечо. Я прижимаюсь к нему, впитывая его тепло, пытаясь согреть свое тело и прогнать боль.

Он не разжимает объятий, когда тянет нас обратно на диван, по-прежнему убеждаясь, что я у него на коленях и в безопасности в его объятиях.

— Прости. — Слабо говорю я.

Он выглядит потрясенным, но на его лице отражается отчаяние.

— Что? Боже, Ди, за что ты извиняешься?

Я пожимаю плечами и просто качаю головой.

— Ты все это время думала, что это твоя вина? О, детка. — Он снова прижимает меня к своей груди и слегка покачивает. — В том, что этот ублюдок сделал с тобой, нет твоей вины, Ди. Ты никогда не была виновата. Он был больным, неуравновешенным человеком. Меня убивает мысль о том, что ты прошла через это, и прошла в одиночестве. Жаль, что ты не могла открыться и сказать мне об этом раньше, но я понимаю, почему ты этого не сделала. Поэтому ты продолжала убегать?

— Да. Не думаю, что когда-нибудь смогу доказать тебе, как я сожалею обо всем, через что заставила нас пройти. Я только что увидела тебя и все твое совершенство, и это напомнило мне, каким он был, когда я впервые познакомила его с Иззи. Думаю, в глубине души я всегда знала, что ты никогда не отвернешься от меня, но этот страх был настолько укоренившимся, что, что бы я ни делала, я не могла оттолкнуть тебя. А потом, когда все это случилось, как будто щелкнул выключатель. Я знала, что он умер, но мой разум не мог избавиться от страха. Он был повсюду, куда бы я ни посмотрела, и каждый раз, когда я смотрела в зеркало, я видела, что он со мной сделал. Я наказывала тебя за то, что он сделал, и делала это снова и снова. — Я делаю паузу, чтобы вытереть глаза и высморкаться. Он молчит и дает мне закончить.

— Все это время у меня ушло на то, чтобы отогнать эти чувства, избавиться от темной паутины моей депрессии. Я не могу выразить всей благодарности за то, что ты заставил меня начать встречаться с кем-то, потому что без этого, я думаю, я бы никогда не поправилась. Какое-то время я шла путем проб и ошибок, пытаясь понять, что лучше всего помогает при моей травме. Доктор Максвелл говорит, что неудачи все равно будут. Некоторые люди никогда по-настоящему не справляются с ПТСР, но они учатся жить с ним, и именно этим я и занимаюсь. Живу с этим. Я не могу сидеть здесь и говорить тебе, что когда-нибудь стану полностью беззаботной и исцеленной, но эти последние несколько недель, когда ты был рядом, дали мне надежду, в которой я когда-либо нуждалась, что я преодолею это.

Когда он по-прежнему молчит, а просто продолжает крепко обнимать меня и смотреть куда-то вдаль, я начинаю беспокоиться, что он меня не услышал. Поэтому я говорю единственное, что приходит в голову, чтобы он понял, где я сейчас нахожусь. Что я, наконец, готова к нему и ко всей любви, которую он когда-либо предлагал.

— Твоя любовь спасла меня, — шепчу я.