Бек

Глава 2

Прошла неделя.

Одна неделя ада.

Моя лучшая подруга чокнулась. Она не хочет, чтобы я это знала, и, надо отдать ей должное, она неплохо это скрывает. Я вижу это в ее глазах, и слышу сквозь стены, когда она плачет перед сном каждую ночь. Всю неделю она была «занята», пыталась избегать огромного слона ростом шесть футов шесть дюймов, который ворвался в ее жизнь, пока мы с Грегом контролировали ущерб. Она не хочет с ним разговаривать. Он знает это и даже не спорит с ней по этому поводу. Мы оба понимаем, что если он попытается заставить ее заговорить до того, как она будет готова, это плохо кончится. Я знаю, это причиняет боль Грегу, но, как я сказала ему вчера вечером, мы должны позволить ей разобраться с этим самой.

Черт возьми, на данный момент я почти уверена, что нет нормального способа покончить с этим. Независимо от того, что мы с Грегом чувствуем, мы оба знаем, что Иззи должна поговорить с ним. Она должна разобраться с этим, чтобы исцелиться и двигаться дальше. Будь то с Акселем, с кем-то еще или в одиночку. Одно могу сказать точно: я больше не позволю ей прятаться. Меня убивает, когда я вижу, как она страдает, но если я не настою на своем, она никогда не придет в себя.

Прошлые выходные были нелегкими. Я отправила Беку сообщение, написав, что мы добрались домой и все в порядке.… многообещающе. Поскольку я больше ничего от него не слышала, я просто решила, что он из тех парней, которые просто хотят секса на одну ночь, но поскольку все пошло наперекосяк, он не хочет драмы. Я не против и, честно говоря, у меня было предчувствие, что так и будет. Во всяком случае, так мне, конечно, намного легче. Прямо сейчас я не хочу и не нуждаюсь в мужчине, и каким бы многообещающим он ни казался в плане удовольствий, я легко могу представить, как погружаюсь в него по уши.

Глубина — это то, чего я буду избегать, как чумы.

Глубина — это то, что приносит боль.

Боль, когда он обманывает. Боль, когда он уходит. Боль, когда ты осознаешь, что, как бы сильно тебе ни хотелось, чтобы все было по-другому, ты никогда не будешь первой в глазах мужчины.

Я пресыщена? Черт возьми, да, это так. Я даже раздражаю саму себя, но я достаточно усвоила из своего прошлого, что если я когда-нибудь найду мужчину, с которым стоит завязать отношения, шансы на то, что он не разобьет мне сердце, невелики.

А до тех пор я планирую просто наслаждаться «поездкой». Если Бек окажется одним из таких аттракционов, то так тому и быть. Я просто должна напомнить себе, что цена входного билета слишком высока, чтобы я часто ездила на нем.

— Ди? — Я откидываюсь от своего стола, протираю глаза и отодвигаю работу. Я прожигала в ней дыры последние тридцать минут, пока сидела и размышляла обо всем происходящем дерьме.

— Да, детка? — Я кричу через открытую дверь, надеясь, что мой голос звучит лучше, чем я себя сейчас чувствую.

— Я хочу, чтобы завтра ты сводила меня по магазинам. В девять. Обновим весь тот гардероб, поскольку ты говоришь, что он мне не подходит. Что ж, теперь он твой, можешь делать с ними все, что угодно. Никаких ограничений. — Это очень плохо. По тому, как она говорит, я могу сказать, что для нее это еще один способ избежать своей жизни. Ладно, я знают это, но и она знает, как играть в эту игру. Она использует мою любовь к шопингу и ненависть ко всему тому дерьму, которое она носит, чтобы вытащить ее из дома и подальше от того, кто, как я могу только предполагать, является Акселем. Но моя девочка попала прямо в точку.

Прямо в точку.

Поэтому я даю ей то, что ей нужно. Я цепляю на лицо улыбку и, немного повизгивая и подпрыгивая вверх-вниз, как обезумевший кенгуру, с готовностью соглашаюсь. В конце концов, я помогаю ей. Да?

На следующее утро мы, не теряя времени, собираемся и отправляемся в торговый центр. Мы приезжаем как раз в тот момент, когда открывается большинство магазинов. Я отдаю ей должное. Она ненавидит находиться здесь, но ведет себя так, будто эта ее идея — лучшая на данный момент. Она даже больше не сопротивляется мне, когда я собираю вещи и сую их ей в руки. В последнем магазине, который мы покинули, она просто протянула мне свою кредитку и одежду, которую только что примерила, даже не выходя из примерочной.

По крайней мере, она пытается улыбнуться.

Мы выходим из очередного магазина, и я смотрю на нее. Она все еще явно несчастна, но пытается это скрыть. Я, с другой стороны, не могла бы быть в лучшем месте. Я в своей стихии. Я могла бы часами бродить по торговому центру. Это мой порок. У некоторых людей это выпивка, наркотики, черт возьми, даже секс. Но у меня? Мне нужно пройтись по магазинам.

Когда я была моложе, и мои родители просто хотели, чтобы я не попадалась им на глаза, они отправляли меня гулять с няней Эми и своей кредитной карточкой. Я любила няню Эми. Когда мы исчезали на несколько часов, просто гуляя по торговому центру, заходя во все магазины игрушек, на которые моя мама никогда не позволяла мне смотреть, поедая всякую дрянь в ресторанном дворике или просто ведя себя нормально, я могла притвориться, что кто-то любит меня. Я могла забыть о том дерьме, с которым мне приходилось иметь дело, и о фальшивой маске, которую я была вынуждена носить.

Я могла быть самой собой. Настоящей Ди. Девушкой, которая отчаянно хотела просто иметь кого-то, кто любил бы ее такой, какая она есть, и не испытывал бы ненависти, просто глядя на себя в зеркало.

Когда я ходила по магазинам, покупая все, что хотела, чтобы заполнить эту пустоту, я могла притворяться. Я могла забыть. Итак, я понимаю, что Иззи здесь делает. Она использует меня и ходит по магазинам, чтобы забыть о гигантском беспорядке под названием «во что, черт возьми, превратилась ее жизнь».

Время близится к обеду, когда ей звонит Грег. Ее тон легкий и дразнящий, и она, наконец, соглашается встретиться с ним. Я знаю, это не то, чего он хочет, но маленькие шажки лучше, чем ничего. Она больше не отгораживается от него.

Мы направляемся на встречу с Грегом и находим его ожидающим у нового магазина, который мы только что покинули, и тогда я вижу его. Бек. Мои трусики уже промокли насквозь от одного взгляда и притяжение такое же сильное, как и в ту ночь. Только на этот раз я не хочу это останавливать. Я хочу наслаждаться им и всеми обещаниями, которые вижу в его глазах.

Он смотрит так, как будто видит только меня. С дьявольской ухмылкой на лице и улыбающимися карими глазами он одним взглядом говорит все, что не может произнести вслух.

Этот великолепный мужчина хочет меня, и в кои-то веки я собираюсь распустить волосы и просто наслаждаться волнами, на которых жизнь хочет, чтобы я каталась. В конце концов, он парень, так что у него не должно быть никаких проблем со всем этим «это просто секс». Мне нужно, чтобы он отвлек меня от всего происходящего вокруг меня.

Мы выходим из торгового центра сразу после встречи с ребятами. Грег относится к тому типу мужчин, у которых начинается крапивница просто от того, что они находятся рядом с магазинами, поэтому меня не удивляет, что он хочет уйти. Мы направляемся в Heavy's, наш любимый ресторан, и проводим долгий день за едой, выпивкой и столь необходимым смехом. Напряжение между Беком и мной ощутимо. Половина разговора просто витает вокруг меня, когда я смотрю ему в глаза. Флирт, разговоры о сексе и неконтролируемая похоть — это просто невыносимо.

Когда Иззи бросает бомбу, что хочет пойти сделать татуировку, я делаю единственное, что могу. Я снова надеваю шляпу своей подруги и отправляюсь кататься. Я могу сказать, что Бек смущен и обеспокоен, но он все равно следует за мной по пятам.

Мы пробыли в тату-салоне всего около тридцати минут, прежде чем ей позвонили. Бек подходит ко мне и обнимает меня за плечи, притягивая ближе и предлагая свою поддержку. Очевидно, что Грег вот-вот расклеится. Я не могу перестать беспокоиться об Иззи и о том факте, что было огромной ошибкой позволить ей приехать сюда.

Я быстро встаю и готовлюсь вернуться и утащить ее отсюда, но прежде чем я успеваю отойти на шаг от дивана, открывается входная дверь, и Аксель врывается в помещение. Один взгляд на его лицо заставляет меня опуститься обратно к Беку.

— Все в порядке. Он не причинит ей вреда, — шепчет он мне на ухо.

— Он уже это сделал, — загадочно отвечаю я. Он вопросительно смотрит на меня, но я просто качаю головой и наблюдаю, как разворачивается буря дерьма.

После самых напряженных десяти минут мы все оказываемся на обочине. Когда Аксель почти силой запихивает Иззи с каменным выражением лица в свой огромный грузовик, я испускаю глубокий вздох облегчения и одновременно огромной тревоги.

— Ты хочешь побыть одна? — спрашивает Бек, заключая меня в объятия. Я стою и смотрю туда, где только что исчезли задние фонари Акселя, прежде чем покачать головой. — Давай, теперь ты у меня в руках. — Он прижимается губами к моему виску, и я вздрагиваю. Он низко рычит, прежде чем переплести наши пальцы и повести меня к своему грузовику. Я украдкой оглядываюсь на Грега, который все еще стоит на тротуаре. Он машет мне рукой, прежде чем направиться к своей машине. Я должна злиться на него за то, что он вытворил сегодня вечером, но знаю, что хотел лучшего для Иззи.

Понимая, что сегодня вечером я ничего не могу для нее сделать, и надеясь, что она откроется Акселю, я готовлюсь к новому повороту в своей жизни. Мужчина, которого я никак не могла выкинуть из головы, берет инициативу на себя, и я твердо намерена позволить ему это сделать.

И вот теперь, после ночи, которую я все еще не могу по-настоящему переварить, я здесь, в его доме, и, судя по горячему взгляду, который он бросает на меня с другого конца гостиной, у меня нет сомнений, что мы оба хотим одного и того же.

— Думаешь, с ней все в порядке? — Я наконец нарушаю молчание. То, как Иззи «покинула» нас ранее, все еще не укладывается у меня в голове.

— Милая, я думаю, мы оба можем согласиться с тем, что с этих двоих хватит. Аксель не из тех людей, которые будут сидеть сложа руки и ждать, когда он сможет что-то сделать. Я думаю, что неделя — это примерно столько терпения, сколько мы от него когда-либо добьемся. — Он начинает подходить ко мне, но я останавливаю его движением руки.

— Мне не нравится, как я ее бросила, — подчеркиваю я, надеясь, что он меня поймет.

— Сейчас ты действительно ничего не можешь сделать. Они взрослые люди, и им нужно самим разобраться в своей неразберихе, не втягивая в нее всех остальных в качестве буфера. Позволь высказать предположение. Ты уже некоторое время была ее щитом? Ты и Грег? — Когда я киваю, он продолжает. — Ладно, что ж, я бы сказал, что пришло время отпустить ее и позволить встать на собственные ноги. Ты не делаешь ей никакого одолжения, держа ее за руку. — Сейчас он прямо в моем пространстве, тепло его груди согревает мою собственную.

— Я не знаю, смогу ли я, — шепчу я, когда его руки поднимаются и берут мое лицо в свои теплые ладони. Его большие пальцы мягко поглаживают мои щеки, прежде чем он поднимает мое лицо, чтобы посмотреть, убедиться, что я вижу его и понимаю, что он пытается мне сказать.

— Отпусти, Ди. Я понял это в тот момент, когда встретил тебя. Ты хорошо это скрываешь, но пока ты так усердно работаешь, чтобы защитить ее, ты забываешь о себе.

Я ахаю, а он просто понимающе улыбается. Это не должно меня шокировать, поскольку он прав, но этот человек, который знает меня всего неделю, может видеть сквозь мои стены. Это нервирует.

— Ты меня не знаешь, — бросаю я ему почти вызывающе. Я не хочу, чтобы он проник внутрь и пробрался сквозь мои стены. Как будто это так легко, и я сразу расслаблюсь.

Его глаза на секунду теплеют.

— Пока нет, но я это сделаю. Слишком много лет это было моей работой — видеть то, что другие хотели спрятать, так что извини, если шокировал тебя, но не сердись, потому что я прав.

Даже не знаю, что мне на это ответить. Он прав. Я злюсь, потому что он раскусил меня в мгновение ока, и два человека, которых я люблю больше самой жизни, все еще думают, что я беспечная Ди. Я прерываю зрительный контакт, когда это становится больше, чем я могу вынести. Как будто он действительно видит меня насквозь. Это почти так, как если бы он мог дотянуться прямо до меня и вытащить мои секреты.

— Да. Мы собираемся это сделать? — Отчаянно желая сменить тему и отвлечь его от того, чтобы он не видел слишком многого, я поднимаю руки и просовываю их ему под рубашку. Я избавляюсь от ноющего чувства, что лечь в постель с этим мужчиной, возможно, будет больше, чем я смогу вынести. Тепло его нежной кожи заставляет бабочек порхать быстрее, а по телу пробегают мурашки. Он совершенно обжигающий и твердый с головы до ног. Каждая частичка его тела, к которой я прикасаюсь, заставляет мое тело становиться все горячее и горячее. Я облизываю губы, когда думаю о том, как проведу руками по его спине, впиваясь в нее, когда он будет входить в меня.

— Мы собирались сделать это еще до того, как ты узнала, что пойдешь со мной домой, детка. — И прежде, чем я успеваю моргнуть, его губы оказываются на моих. Он поглощает мой разум и полностью клеймит меня вплоть до моей души.

Черт. Я знала, что с ним я не смогу справиться, и если я почувствую себя такой «принадлежащей» после одного не такого уж простого поцелуя, я понятия не имею, что буду чувствовать утром.

Когда он отстраняется от сладкого обольщения, которое его губы создавали на моих губах, выражение его глаз почти заставляет меня потерять равновесие. Его глаза сейчас такие темные, что похожи на самый богатый, самый дорогой шоколад, который только можно купить за деньги. Мерцающие похотью и горящие желанием, они скользят по моему лицу, задерживаясь на припухших губах и прищуренных глазах. Когда он видит, до какого состояния довел меня, его губы изгибаются в ухмылке, от которой замирает сердце.

— Ты хочешь этого, не так ли, сладкая? Потому что я могу сказать тебе прямо сейчас, после всего лишь одного твоего вкуса, я хочу тебя больше, чем следующий вдох. — Его глубокий хрипловатый баритон окутывает меня, как одеяло. Я чувствую себя так, словно он сплел паутину желания, в которой я полностью застряла и загипнотизирована. — Ди, ты должна ответить. Как только мы начнем, я ни за что не буду готов притормозить.

Я прочищаю горло, надеясь немного развеять туман в голове, прежде чем заговорить.

— Да, Бек, я хочу этого, но это просто развлечение. Никаких привязанностей, никаких любовных смс и обещаний. — Я стараюсь оставаться сильной, крепко держать эту маску безразличия на месте, но взгляд, которым он меня одаривает, меня губит. Эта сексуальная ухмылка, озорные огоньки в глазах и приподнятая бровь, как будто даже она надо мной насмехается. Все. — Я серьезно. Я не ищу вечности, Бек.

— Я не просил о вечности. Ты хочешь жить настоящим и получать удовольствие, пока это у тебя получается, я не буду тебя осуждать. Но честно предупреждаю, я сделаю все возможное, чтобы ты передумала. — И, подмигнув, его губы снова прижимаются к моим. Его теплый язык обводит линию моего рта. Он медленно ласкает мои губы ленивыми облизываниями, соблазняя своими зубами и слегка покусывая, пока я не открываюсь и не впускаю его внутрь. В ту секунду, когда его язык встречается с моим, я чувствую, как все мое тело охватывает огонь. Языки пламени лижут мои ноги, руки, доходят до макушки, полностью охватывая меня всепоглощающей, сжигающей до глубины души волной похоти.

Я даже не осознаю, что мы двигаемся, пока мои бедра не ударяются обо что-то твердое. Большие руки Бека опускаются вниз, обжигая мою кожу, когда он перемещается от бедер к задней поверхности ног, и легким движением он поднимает меня в воздух, а мою задницу кладет на кухонный стол. Я отрываюсь от его губ и ошеломленно оглядываюсь по сторонам, удивляясь, как мы добрались из его гостиной на кухню. Прежде чем я успеваю задать вопрос, его губы прижимаются к моей шее, и от его легких укусов, прикосновений языка и горячего дыхания на моей шее, клянусь, я могла бы кончить прямо на месте. Всего лишь небольшое трение — это все, что мне нужно и я взлетаю, как ракета.

— Твой вкус опьяняет, — бормочет он мне в шею, его губы прокладывают обжигающе горячую дорожку от ключицы к ложбинке между грудей. Единственные звуки, которые я слышу, — это его тихое ворчание, когда он лижет мою кожу, и мое тяжелое дыхание. Да, тяжелое. Я уверена, мне должно быть стыдно, что я веду себя как сучка в период течки, но прошло так много времени с тех пор, как я получала удовольствие от мужчины, что не думаю, что есть хоть что-то, что могло бы испортить этот момент.

— Я хочу чувствовать тебя, — умоляю я, пытаясь стянуть его рубашку с плеча, не отрывая его губ от своей кожи. — Пожалуйста…

Он отталкивается от моего тела, и через несколько секунд его рубашка срывается и перекидывается через плечо. Он протягивает руку вперед и быстрым движением, которым гордился бы любой фокусник, берет мою и отбрасывает в сторону, и рубашка, и лифчик разлетаются по комнате. Я смотрю вниз на свои сиськи, задаваясь вопросом, когда, черт возьми, ему удалось снять с меня лифчик, но в ту секунду, когда его твердое тело снова оказывается между моих раздвинутых ног, а его теплый рот обхватывает один из моих болезненно твердых сосков, все рациональные мысли вылетают в окно.

Следующие несколько минут — это суматоха конечностей, мокрых ртов и разлетающейся одежды. Я смутно ощущаю боль от его деревянного пола, когда мы скатываемся с кухонного стола и падаем на пол. Я слышу, как будто стою в туннеле, треск дерева и грохот вдалеке, но когда его рот и язык танцуют на моем теле, я счастлива игнорировать все, кроме этого мужчины.

— Ты готова принять меня, Ди?

Я смотрю вниз на свое тело и вижу, как он стоит на коленях, поглаживая ленивыми движениями самый большой член, который я когда-либо имела удовольствие видеть.

— Срань господня, — шепчу я. У меня нет никаких сомнений в том, что даже когда Бек не готов повеселиться, он выглядит так же впечатляюще, как и сейчас. Твердый, как камень, толстый член и аппетитная, гладкая кожа заставляют меня облизать губы в предвкушении и просто кивнуть головой.

— Не уверен, что это так. Я чувствую, как сильно ты хочешь меня, и позволь мне сказать тебе, что мне требуются все мои силы, чтобы удержаться от того, чтобы взять тебя жестко и быстро. Держу пари, твоя киска на вкус такая же сладкая, как и все остальное. Я собираюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо, и ты была готова для меня, и наслаждалась каждой чертовой секундой. — Он убирает руку, и я хнычу, когда он перестает трогать себя. — Не волнуйся, я скоро буду в тебе.

А затем он наклоняется вперед и облизывает меня от начала до конца одним мучительно медленным движением, прежде чем обхватить ртом мой клитор и пососать. Сильно. Просто так, я хлопаю ладонями по полу, выгибаю спину и кончаю. Я чувствую его одобрительное рычание на своей сверхчувствительной коже, которое только усиливает мой оргазм, когда я чувствую вибрации.

— Еще. — Его требование заставляет меня качать головой и бормотать бессвязные слова. — Да, больше. — Он замедляет свою атаку, облизывая и покусывая, уделяя внимание каждому миллиметру моей мокрой киски. Каждому, кроме одного места, на котором я хочу снова ощутить его губы. Он приподнимается, и я вижу его блестящие губы и подбородок. Выгнув бровь и не переставая ухмыляться, он поднимает руки и двумя длинными толстыми пальцами входит в меня одним сильным толчком. Слегка сжимая пальцы и обнаруживая, что этот комок нервов гарантированно доведет меня до предела, он снова шепчет: — Еще. — Затем его губы, его полные и совершенные губы, снова прижимаются к моему клитору. Он сосет, лижет, кусает, и через несколько секунд снова попадает в заветное место, и я лечу. Я не просто лечу, я, черт возьми, парю.

Я почти уверена, что потеряла сознание. Черт, я могла бы умереть и попасть на небеса, выпить чаю с Иисусом, а потом вернуться на землю. Он настолько хорош. Когда я, наконец, могу сосредоточиться, я чувствую, как его губы прокладывают дорожку поцелуев вверх по моему телу. Когда его лицо снова оказывается на одном уровне с моим, я замечаю, что ухмылка, которой я так жаждала, давно исчезла. Он смотрит на меня так, словно я последний кусочек еды, оставшийся на планете. Он смотрит на меня так, словно видит насквозь, и если бы я была умной, этот взгляд привел бы меня в ужас.

— Восхитительно. — Одно слово, произнесенное с таким голодом, что он действительно заставляет меня поверить в это. Когда его губы прижимаются к моим и снова начинают пировать, мои пальцы поджимаются, и еще один стон шлюхи вырывается из моего горла.

— Пожалуйста, Бек, ты нужен мне внутри. — На данный момент я еще не закончила умолять. Я бы, наверное, отдала свою душу дьяволу только за то, чтобы почувствовать, как он проникает в мое тело. — Пожалуйста, возьми меня.

— С удовольствием, — бормочет он, прежде чем протянуть руку между нами. Я чувствую, как головка его члена трется о мой клитор, и мои глаза закатываются. Он трется об меня еще несколько раз, прежде чем я ощущаю твердую длину у своего входа, прижимающуюся к сопротивлению, которое, кажется, оказывает ему мое тело.

— Презерватив… — выдавливаю я между вздохами удовольствия.

— Уже, — выдыхает он. — Когда ты потеряла сознание от удовольствия. — Мои глаза распахиваются от его самодовольного тона. Я встречаюсь с его гипнотизирующим взглядом, прежде чем его губы приподнимаются, и он подается вперед. Одним быстрым толчком он погружается по самые яйца. Мои ногти впиваются в кожу на его боках, пальцы ног скручиваются, и я запрокидываю голову, выкрикивая его имя так громко, что, уверена, сейчас взорвутся окна. Его лоб прижимается к моему плечу, его теплое дыхание омывает мою кожу быстрыми порывами, пока он борется за контроль.

Я извиваюсь, пытаясь заставить его пошевелиться, и его голова приподнимается. Его глаза, такие темные и полные обещания, слегка прищуриваются.

— Не. Двигайся. — Он тяжело дышит. Я сжимаю его, сжимая не только ноги, но и стенки, когда они смыкаются вокруг его толстого члена. Он стонет и снова роняет голову мне на плечо. — Пожалуйста. Я хочу, чтобы это продолжалось, а не закончилось за две секунды. — Если бы в этой почти умоляющей просьбе не было столько отчаяния, я, возможно, помучила бы его еще немного.

Когда он, наконец, начинает двигаться, у меня мелькает мысль, что он погубил меня для любого другого мужчины. Взрываются фейерверки, у меня звенит в ушах, а в горле першит от крика в чистом, необузданном удовольствии, в котором он заставляет меня тонуть. Кажется, что каждое нервное окончание срабатывает одновременно; моя кожа скользкая от пота и горит огнем по мере того, как мой оргазм набирает силу. Все ощущение времени и реальности вылетает в окно, когда он сильно прижимает меня к полу. Когда наступает моя кульминация, я отрываю бедра от пола и крепко хватаю его за упругую задницу, прижимаясь клитором к его тазу и выкрикивая его имя.

— БЕК! О Боже! Бек!

— Еще. — Его голос звучит почти по-звериному. Его глаза впиваются в меня. Они выглядят абсолютно черными до такой степени, что нельзя сказать, где находятся его зрачки. Все следы шоколадного цвета исчезли, и на их месте остался голод, который он испытывает ко мне. Это полностью захватывает его, и вместе с этим пропадает контроль, который он держал в узде всю ночь.

Мы двигаемся вместе, как будто наши тела созданы друг для друга. Мы меняемся позициями, я опускаю свой вес ему на колени и чувствую, как он проникает глубоко внутрь меня, я почти теряю самообладание. Наш танец доминирования продолжается, когда он снова переворачивает меня на спину, глубоко вгоняя свой таз. Минуты, часы, дни… Я совершенно теряюсь в нашем экстазе. Запах нашего возбуждения так же опьяняет, как и мужчина, вгоняющий себя в мое тело. Нет ни одного миллиметра нашей кожи, который не соприкасался бы.

— Ой! — Когда моя голова ударяется обо что-то твердое, он снова переворачивает нас, и его руки, такие большие, что они почти соприкасаются, хватают меня за бедра, поднимают со своих колен, а затем опускают обратно. И вот так просто мое естество крепко сжимается, и я чувствую, как ленты удовольствия начинают разматываться. Зная, что я в нескольких секундах от очередной кульминации, я опускаю руки на его твердые, как камень, грудные мышцы и смотрю ему в глаза. Его красивое лицо напряжено, брови нахмурены, ноздри раздуваются, а пухлая нижняя губа зажата между зубами. Я знаю, без сомнения, что он так же близок, если не ближе, чем я, к тому, чтобы кончить. Я чувствую, как это нарастает, как наше совместное наслаждение достигает своего пика.

Я никогда не думала, что возможно потерять сознание, но при этом осознавать свое окружение. Кажется, у него открылось какое-то третье дыхание, и на скорости, которую я не совсем понимаю, мы снова катимся. Грохот мебели, бьющееся стекло, и, несмотря на все это, его бедра удерживают устойчивый ритм, прижимаясь к моему телу. Я поднимаю руки и снова хватаю его за задницу, наслаждаясь ощущением его упругих мышц, напрягающихся под моими руками.

Его яйца больно ударяются о мою задницу, и его хрюканье набирает скорость. В переплетении конечностей, скользкой кожи и стонах удовольствия мы оба кончаем. Полностью опустошенный и связанный, он прижимается своим телом к моей груди. Ни один из нас не готов разрушить эти чары.

Я никогда не чувствовала себя такой уязвимой, как в этот момент. Даже мои недолгие прошлые отношения никогда не заставляли меня чувствовать, что все мои стены рухнули так мгновенно. Мой разум говорит бежать, а тело — остаться.

Это пугает меня до чертиков.

В этот момент, пойманная в ловушку между твердым, как скала, телом и еще более твердым полом, я знаю, что у этого мужчины есть вся сила мира, чтобы полностью раздавить меня.

Когда он, кажется, возвращается на землю, он приподнимается на локтях, нежно целует меня и просто смотрит. Такое чувство, будто он смотрит прямо мне в душу и видит все, что я никогда не хотела никому показывать. Он видит меня.

— Давай поднимемся наверх. Я еще не закончил с тобой. — Он снова целует меня, слегка, едва ощутимо прижимаясь к моим губам, прежде чем со стоном выйти из моего тела. Он оглядывается по сторонам, несколько раз качает головой и тихо посмеивается себе под нос. — Похоже, нужно позвонить домработнице и в мебельный магазин. И что это за запах?

Должно быть, я выгляжу такой же растерянной, какой себя чувствую из-за этого комментария, потому что он запрокидывает голову и смеется.

— Оглянись. Ты могла бы сравнять дом с землей с помощью этой мощной киски.

У меня отвисает челюсть от его грубого комментария, но когда я оглядываюсь на разрушение его некогда идеально организованной кухни, я чувствую, как горят мои щеки.

— О боже мой! Мы это сделали? — Он поднимает меня с пола и, прежде чем ответить, снимает презерватив. Повернувшись, чтобы посмотреть туда, где, как я предполагаю, раньше стояло мусорное ведро, он снова смеется. Я на секунду забываю о беспорядке вокруг нас, когда он наклоняется вперед и поднимает ведро и небольшое количество мусора, который вывалился, когда оно опрокинулось. Мои руки чешутся от желания взять в ладони его твердые яйца и сжать. Он загорелый с головы до ног, крепкий и полон восхитительно выпуклых мускулов.

Покачав головой несколько раз, прежде чем он поймает меня на том, что я мысленно пристаю к нему, я снова осматриваю комнату. Кухонный стол опрокинут, по крайней мере, одна ножка сломана. Три из его четырех стульев сломаны и разбросаны по кухне в щепки. Вокруг разбросано несколько осколков чего-то похожего на разбитую тарелку. Два барных стула лежат на боку. Домашний телефон вырван из стены, почта на полу, дыра в стене рядом с полом, а арахисовое масло покрывает большую часть пола вокруг нас.

Какого черта?

— У меня было предчувствие, что ты будешь дикой кошкой. — Он тихо смеется, берет меня за руку и тянет к лестнице. А я? Я просто следую за ним, даже когда мой разум все еще кричит бежать, полностью захваченный его чарами и не готовый найти лекарство.