Бек

Глава 19

Умиротворение.

Вот на что похожа такая любовь. Мои разум и сердце работают в полной гармонии, я больше не просыпаюсь с желанием исчезнуть. Я просыпаюсь, и первое, что я делаю, — это улыбаюсь, потому что я была благословлена.

У меня все еще случаются плохие дни. Иногда я выхожу из себя по какой-нибудь глупой причине, но Бек всегда рядом, чтобы напомнить мне, что нет ничего на свете, чего бы он не сделал, чтобы я была в безопасности и счастлива.

Прошла неделя с тех пор, как мы поговорили, и с тех пор мы проводили почти каждую секунду вместе, запершись в его доме, чтобы мир не мог прикоснуться к нам. Он позвонил Акселю на следующее утро после того, как мы отпустили все, что стояло между нами. Я не думаю, что он рад этому, но он все равно сказал Беку взять небольшой отпуск.

Бек ушел в офис примерно на час раньше, и сегодня был первый день, когда мы расстались, с тех пор как он уехал на свою встречу на прошлой неделе. Я отмахнулась от него, когда он спросил, не нужно ли, чтобы Мэддокс подождал меня.

По правде говоря, я все еще нервничаю, когда остаюсь одна, но знаю, что должна научиться твердо стоять на ногах, без помощи Бека. Я должна предпринять шаги, чтобы избавиться от этого страха.

Главная причина, по которой я не хочу, чтобы кто-то был здесь, заключается в том, что сегодня я позвоню своим родителям. Сегодня я, наконец, собираюсь сообщить им, насколько сильно они испортили первые двадцать с лишним лет моей жизни. Сегодня я оставлю в покое своих родителей и все до единой дурацкие проблемы, которые они мне доставляли, и навсегда забуду, что они когда-либо существовали.

Съев что-нибудь легкое на завтрак, я устраиваюсь на задней веранде с телефоном и чашкой кофе со вкусом виски. Да, мне нужно собраться с духом.

Я смотрю на телефон в своей руке, прежде чем могу заставить свои пальцы набрать десять цифр, чтобы связаться с родителями. Набрав последнюю цифру и поднеся телефон к уху, я делаю глубокий вдох, чтобы набраться сил, и готовлюсь.

— Резиденция Робертсов, говорит Коллетт.

— Коллетт, это Дениз Робертс. Могу я, пожалуйста, поговорить с Аннабет? — Произнося имя своей матери, я испытываю острую потребность прополоскать рот. Мне приходится собрать все силы, чтобы говорить нормально и не выдать сарказма в своем тоне. На самом деле я просто хочу спросить Коллетт, могу ли я поговорить с этой взбешенной хозяйкой дома.

— Одну минутку, пожалуйста, мисс Дениз. Позвольте узнать, может ли хозяйка дома принять звонок.

Она, должно быть, шутит. Хозяйка дома? Что за гребаная шутка.

К тому времени, когда я наконец жду и на линии раздается раздраженный голос моей матери, я уже готова повесить трубку и просто послать все к черту.

— В чем дело, Дениз? У меня в разгаре сеанс массажа, который проводится раз в две недели, так что мы можем сделать это побыстрее? — Я отдергиваю трубку и отворачиваюсь, когда до меня доходят ее слова. Неужели я ожидала чего-то другого? Нет. Мне хочется рассмеяться, когда я понимаю, насколько нелепый этот звонок.

— Ну, мама, мне жаль, что я прервала твой гребаный массаж.

У нее перехватывает дыхание, и я представляю, как она в шоке прижимает руку к груди из-за «отвратительного рта» своей дочери.

— Тебе стоит следить за своим языком, когда говоришь со мной.

— Аннабет, тебе не кажется, что уже поздновато играть в маму? — Она начинает говорить, но я быстро перебиваю ее, пока не потеряла нить разговора. — Вот в чем дело, старая чертова ведьма. Может, ты и моя мать по рождению, но это только потому, что я не смогла выбрать тех идиотов, которые однажды решили заняться сексом, а девять месяцев спустя у них произошел несчастный случай. Нет, тогда у меня не было возможности выбрать, но я выбираю сейчас. Я много лет хотела сказать тебе это, но до недавнего времени у меня не было сил, чтобы сделать этот звонок.

— Ты грязный, отвратительный кусок дерьма, и лучше бы меня бросили в систему, чем расти с тобой и Дэвисоном. Я ненавижу тебя. Я ненавидела тебя последний тридцать один год своей жизни, и на этот раз мысль о том, чтобы сказать тебе это, не повергает меня в панику. Я хочу, чтобы ты передала Дэвисону, что это будет последний раз, когда ты со мной разговариваешь. С этого дня ты для меня мертва. Ты понимаешь это, Аннабет? Твоя дочь мертва.

Я делаю глубокий вдох и зажмуриваю глаза. Мои ноги подпрыгивают на месте, и я знаю, что меня вот-вот вырвет.

— Что ж, думаю, электронного письма было бы достаточно. До свидания, Дениз. — Щелчок, с которым она вешает трубку, заставляет меня подпрыгнуть. Кажется, я не могу оторвать трубку от уха. Шок от того, что она даже не отреагировала, ни разу, когда я, наконец, высказала ей все, что я о ней думаю, ошеломляет.

Мне следовало бы опечалиться. Может быть, прослезиться или немного взбеситься, но ничего не происходит. Ничего, кроме тяжелого груза боли, который они причиняли мне на протяжении многих лет по мере того, как он исчезает внутри меня.

Я беру свой кофе с перил и делаю большой глоток, наслаждаясь вкусом виски, смешанного с ним. Когда я отнимаю кружку ото рта и чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке, я понимаю, что наконец-то все в порядке. Моя жизнь наконец-то стала идеальной, и ничто не может лишить меня этого чувства.

К тому времени, как я поднимаюсь с дивана на заднем крыльце, время близится к обеду. Бек уже дважды звонил, чтобы проведать меня, и в последний раз, когда он звонил, я сказала ему, чтобы он мне больше не звонил. Я люблю его за то, что он хочет убедиться, что со мной все в порядке, но нам обоим нужно начать возвращаться к нормальной жизни. Нашей. Вместе.

Наскоро пообедав, я сажусь отвечать на электронные письма. Я наслаждалась своим перерывом в работе, моим вынужденным перерывом, но теперь, так сказать, пришло время вернуться к работе. Первым делом я начинаю подчищать филиал в Северной Каролине. На днях я говорила с Челси о продаже бизнеса и ее переезде сюда, чтобы она помогала мне вести дела. Я готова перестать делать работу приоритетом номер один и сосредоточиться на том, чтобы жить своей жизнью.

Челси.

— Привет, Челс, я как раз думала о тебе. — Когда я слышу ее тихие всхлипывания, улыбка исчезает с моего лица. — Челси? Что случилось?

— О Боже, Ди. Я думала, что все кончено, понимаешь? Здесь было так тихо, но ты… сегодня ты получила письмо. — В ее голосе звучит ужас, и все, что от этого происходит, — это подпитывает страх, медленно охватывающий меня.

— Челси, что там было написано? — Я очень горжусь собой за то, что мой голос звучит намного спокойнее, чем я себя чувствую. Я делаю несколько глубоких глотков, чтобы успокоиться, и жду, когда она заговорит.

— Здесь фотографии, Ди. Твои фотографии, и мои.

Мое сердце бешено колотится. О мой Бог.

— Что-нибудь еще? — По моему лицу текут слезы, а руки трясутся так сильно, что я понятия не имею, как мне удается удерживать телефон.

— Сообщение, — шепчет она в ответ.

— И?

— Там было написано… Боже, там было сказано, что если ты не доставишь Адама или двести тысяч долларов к концу месяца, они собираются погасить задолженность другими способами. Ди! Что, черт возьми, это значит?! — К тому времени, когда она заканчивает, она рыдает.

Я даю себе несколько минут на то, чтобы прийти в себя, прежде чем попытаться что-то сказать.

— Челси, послушай меня. Я хочу, чтобы ты собрала свои вещи и поехала прямо домой. Запри дверь и никому не отвечай. Собери все, что сможешь, и приезжай сюда. Мне нужно позвонить Беку и сообщить, что происходит, но я хочу, чтобы ты была здесь, где, я знаю, ты будешь в безопасности.

Она молчит так долго, что мне приходится убрать телефон, чтобы убедиться, что она не отключилась.

— Челс, ты понимаешь?

— Да, Ди. Я буду там завтра. Обещай, что ты в безопасности?

— Не волнуйся за меня. Я переживаю за тебя. Приезжай сюда, Челси. Все будет хорошо. Обязательно возьми все, что тебе прислали, и постарайся к этому не прикасаться, хорошо?

— Хорошо.

Я быстро вешаю трубку и сразу же звоню Беку. После того, как я ввожу его в курс дела, он велит мне проверить каждую дверь и держаться подальше от окон. Я знаю, что он волнуется, но пытается скрыть это, чтобы не пугать меня.

— Я в порядке, Бек. Правда. Просто доберись домой нормально? — Не думаю, что до этого момента я осознавала, что мне не так страшно, как было бы несколько месяцев назад. Я волнуюсь, но в основном за Челси. Я знаю, что Бек не допустит, чтобы со мной что-то случилось, и пока она не приедет сюда, не думаю, что смогу избавиться от чувства, что у меня нет возможности контролировать происходящее.

Я проверяю все двери и убеждаюсь, что сигнализация включена, прежде чем подняться обратно наверх. Единственное место, где я буду чувствовать себя в стопроцентной безопасности, — это кровать Бека, где я могу завернуться в одеяло и ощутить его запах.