Бек

Глава 23

Бек

— Как ты все это воспринимаешь? — Спрашиваю я Ди позже, тем же вечером, когда мы лежим в постели.

Она поднимает голову с моей груди и подпирает рукой подбородок. Несколько мгновений она просто смотрит на меня, ничего не выражая, прежде чем что-то сказать.

— Мне страшно. Я знаю, ты не хочешь этого слышать, но, как бы спокойно я ни чувствовала себя в твоих объятиях, я ничего не могу с собой поделать. Есть кто-то, кто хочет причинить боль мне, Челси и Бог знает кому еще. Бек, это может быть кто угодно с улицы. А что, если это тот, мимо кого я прохожу каждый день и даже не знаю об этом?

— Я понимаю, правда. Но ты должна верить, что мы вас обеих обезопасим. Я не позволю этому засранцу забрать тебя у меня, Ди. Наконец-то ты снова в моих объятиях, и будь я проклят, если кто-нибудь посмеет посягнуть на то, что у нас есть.

Она на мгновение закрывает глаза и делает глубокий вдох. Я просто продолжаю слегка поглаживать ладонями ее спину. Я бы все отдал, чтобы избавить ее от этого страха, но не могу. Ирония? Я бы все сделал для этой женщины, но совершенно бессилен в этой ситуации.

— Я верю, правда. Я знаю, что вы с ребятами сделаете все, что в ваших силах, чтобы не допустить ничего плохого, но это не меняет того факта, что угроза существует, и мы понятия не имеем, как ее остановить.

Я слышу отчаяние в ее голосе. Я поворачиваю наши тела так, чтобы мы лежали на боку лицом друг к другу.

— Послушай меня, Ди, ты зашла так далеко. Не только со своими личными демонами, но, детка, ты наконец-то отпустила все это. Боль, страх — все это ушло, и тебе лучше поверить, что я буду сражаться с целой армией, если это поможет мне сохранить спокойствие в твоих глазах. Ты слышишь меня? Я отказываюсь когда-либо позволять тебе чувствовать себя беспомощной или испуганной. Пока я здесь, ты никогда, никогда не почувствуешь этого… тьма не коснется тебя. — Я вытираю несколько слезинок, скатившихся с ее глаз, и легонько целую ее. — Навсегда, детка. Ты и я навсегда.

— Навсегда, — повторяет она с дрожащей улыбкой.

Она прижимается ко мне так близко, как только может, обхватывает меня руками и переплетает свои ноги с моими. За всю ночь она ни разу не ослабила хватки. Моя девочка точно знает, где ей суждено быть, и кто именно перевернет небо и, черт возьми, землю, чтобы ни один волос не упал с ее головы.

Слово «разочарование» даже близко не подходят для описания того, что я сейчас чувствую. Прошло восемь дней с тех пор, как мы все собрались у меня дома, чтобы выложить все карты на стол. Восемь долгих дней ни с чем. Ни одной гребаной вещи. Неизвестный больше не прислал ни письма, ни звонка, никаких дымовых сигналов… ни черта.

Ди старается изо всех сил, но я вижу, что она волнуется. Я внимательно наблюдаю за ней. Больше всего я боюсь, что она снова начнет замыкаться в себе. По опыту я знаю, что ПТСР никогда полностью не проходит. У некоторых людей после окончания лечения проходит вся жизнь без каких-либо осложнений, в то время как у других возникают триггеры. Пока что я не заметил ничего, что заставило бы меня поверить, что она борется. А пока мне остается только ждать и наблюдать за ней. Она пообещала мне, что если почувствует, что ситуация снова становится мрачной, то немедленно позвонит доктору Максвеллу.

Даже несмотря на все это, она остается сильной, и, черт возьми, это приятно. Это, наверное, единственная чертовски хорошая вещь, которая вышла из всего этого. У меня есть моя девочка, и она снова стала собой.

Глубоко вздохнув, я бросаю ручку на стол и перехожу к последнему электронному письму от Мэддокса. Судя по всему, последний звонок Адама на мобильный был отслежен в нескольких городах от нас. Похоже, он пока не считает, что нам стоит беспокоиться, но я знаю, что он чувствует, как пламя разгорается все сильнее. Нас учили доверять своим инстинктам. Мы провели годы за границей, сражаясь с невидимой армией не для того, чтобы не обладать тонким чутьем. Надвигаются неприятности, и, как и за границей, мы понятия не имеем, с какой стороны все будет развиваться.

Звонок моего телефона отвлекает меня от моих мыслей. На дисплее высвечивается имя «Грег», что вызывает еще один разочарованный стон. Он звонил последние несколько дней, интересуясь, сможет ли он заскочить поговорить с Ди.

Я пытался отвлечь его, потому что сейчас, когда вокруг нас столько всего крутится, мне нужно, чтобы он сосредоточился. Что бы ни случилось, когда они с Ди поговорят, он это почувствует, и ему будет тяжело.

— Бек! — Рявкаю я.

— У тебя все хорошо, брат?

— Настолько хорошо, насколько возможно. Готов рвать на себе волосы, если мы в ближайшее время не начнем получать ответы. Как это возможно, чтобы один ублюдок был настоящим призраком? А это дерьмо с Адамом? Он даже не проявляет осторожности, а мы, блядь, все еще не можем его найти. Мы, черт возьми, обученные морские пехотинцы, а два идиота взяли над нами верх. Я даже не думаю, что разочарование может сравниться с тем, насколько я зол. — Черт, у меня отлегло от сердца. Я не хотел взваливать все это на Ди. Она знает, что я волнуюсь, но не хочу, чтобы она принимала мое дерьмо за свои собственные страхи.

— Я понимаю. Эти парни облажаются, и когда это случится, мы будем рядом. — Он, похоже, так же зол, как и я, так что, по крайней мере, я знаю, что я здесь не один.

— С твоей стороны что-нибудь новенькое?

— Ничего. Мэддокс всю ночь просидел в офисе, следя за компьютерами. К сожалению, этот засранец выключает свой телефон, когда заканчивает звонить. Каким бы идиотом он ни был, он, по крайней мере, разбирается в том, что касается слежки.

— Вот этого я и боюсь, Грег. Он может оказаться на пороге моего дома, а мы ни хрена не узнаем. — Мне нужно что-нибудь сделать. Выбить все дерьмо из чего угодно, чтобы избавиться от стресса и злости.

— У тебя есть наблюдение за этим местом и система безопасности, по сравнению с которой Белый дом будет выглядеть как детская забава. Постарайся на минутку перевести дух.

— Не все так просто, Грег, даже близко. Один день. Это все, что у нас осталось до того момента, когда она должна уложиться в какой-то невозможный срок. А теперь она у меня сходит с ума. — Я знаю, что она не привыкла сидеть взаперти и не иметь возможности выйти.

— Почему бы тебе не пригласить ее в офис? Я знаю, что это не спа-салон, но, по крайней мере, это позволит ей выбраться из дома, и мы все еще можем присматривать за происходящим здесь. — В его голосе звучит надежда, и я сужаю глаза. Я ненавижу подвергать сомнению его мотивы, но точно знаю, почему он хочет, чтобы я привел ее туда.

— Не держи меня за дурака, Грег. Я знаю, ты хочешь поговорить с ней, и не пытаюсь помешать этому, но ты уверен, что тебе действительно нужно сделать это сейчас? Посреди всего этого дерьма ты хочешь открыть эту банку с червями?

— Мне нужно знать, брат. Меня убивает неизвестность, и я начинаю думать о худшем. Если уж на то пошло, знание будет лучше, чем мысли, которые крутятся у меня в голове. Мелисса думает о том же, что и ты. Что мне нужно подождать, пока все это закончится, но, черт возьми, я просто не могу.

— Да, я понимаю тебя, но это дерьмо… Грег, убедись, что ты действительно хочешь знать, потому что это не пройдет бесследно. Я знаю тебя, и знаю, как ты относишься к женщинам в своей жизни. Я даже не собираюсь тебе врать. Когда Ди рассказала мне все, я почувствовал это так сильно, что земля затряслась. Это моя женщина, моя жизнь, поэтому я чувствовал это и продолжаю чувствовать до сих пор. Я знаю, что она тебе как сестра, и не важно, что между вами нет таких отношений, как у меня с ней. Это будет больно. — Я выплевываю последние слова, сжимая телефон так сильно, что, я уверен, он вот-вот сломается. — Черт возьми, я прожил большую часть этого времени рядом с ней, и я даже не знал половины.

— Верно. Для меня это ничего не меняет. Мне нужно знать, Бек. Я уже слышал это от Акселя. Иззи плакала почти три дня. Думаешь, я не понимаю, насколько это тяжело? Я знаю, и именно это постоянно крутится у меня в голове. Один из самых важных людей в моей жизни годами страдал от боли, а я ни хрена не замечал. Я должен знать.

После этого мы молчим. Я чувствую, как от разочарования у меня сжимается шея, и рычу в трубку. Ебать!

— Дело не только в тебе, Грег. Я не хочу, чтобы это оттолкнуло ее, — тихо говорю я.

— Что? — шепчет он убийственно спокойным голосом. — Оттолкнуло ее от чего?

Я осознаю свою ошибку, как только эти слова слетают с моих губ. Если раньше у меня и была какая-то надежда отозвать его, то теперь ее нет. Этими словами он даст понять, что все, вероятно, так плохо, как он себе представлял.

— Я приеду. Если ты хочешь присутствовать при этом разговоре — хорошо, но я не отступлю.

Когда я слышу, что телефон отключается, я бросаю его и отталкиваюсь от стола с такой силой, что мой стул с грохотом падает. Блять. Похоже, мне нужно пойти и сообщить Ди, что надвигается буря.