Библиотека литературы Древней Руси. Том 13 (XVI век) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Коллектив авторов (ЖИТИЕ ФЕРАПОНТА БЕЛОЗЕРСКОГО) #5

ЖИТИЕ ФЕРАПОНТА БЕЛОЗЕРСКОГО

Подготовка текста и комментарии Е. Э. Шевченко, перевод Г. М. Прохорова и Е. Э. Шевченко

ОРИГИНАЛ

МЕСЯЦА МАИЯ ВЪ 27. ЖИТИЕ И ПОДВИЗИ ПРЕПОДОБНАГО ОТЦА НАШЕГО ФЕРАПОНТА, ИЖЕ НА БЕЛЕЕЗЕРЕ ОБИТЕЛЬ СЪСТАВЛЬШАГО ПРЕЧИСТЫА БОГОРОДИЦА, ЧЕСТНАГО ЕА РОЖДЕСТВА

Понеже убо краснаа мира сего, и тленна сущи и преходима, ведятъ любящихъ та привлачити ко иже желающим сиа малыа ради сладости чювства колебати и умъ къ страстемъ парити, творяще яко презирати не точию обещанныхъ благъ, но и того самого Творца истинней жизни — увы! — отвращатися и сиа убо настоащая преди избирати, нежели она будущаа благаа, лютую и бесконечную смерть волею приемлюще.

Такоже и въжделетелемъ вечныхъ благъ и еже о сихъ упование имеющемъ безмерно суще желание, и еще от зде бываеть, тамошняго сущаго блаженства въспоминающе, трудомъ въздааниа и еже тамо красныхъ натрижнениа. Иже бо сущимъ зде очищеномъ не точию обычай есть временнаа и суетнаа презирати и възлюбленую, глаголю, яко подобно, и душю свою погубити Христа ради,[305] якоже въ святыхъ Еуангелиихъ речено есть, и паче всехъ сладкыхъ и красныхъ оного ради любити смерть. Аще и не обретают сиа въскоре, зане гонителемъ не сущимъ съдеати, то они инако желаемой приити помышляют, долгую и нужную приемлюще смерть, иже тысящами болезней исплъненую на всяко время, и сихъ трьпяще пощениемъ, бдениемъ и многоразличными подвигы, съ ненавидящими бесы борющеся и естьство присно понуждающе бесплотным противитися, въ плоти суще. О сицевых убо добрыхъ и божественых мужей неокоемъ поведати хощу.

Не самъ сия изволихъ или начати дръзнухъ. Но аще кто и любомудренъ умъ имелъ бы и къ словесемъ силнейшим, ни тъ дръзостне к такову делу съвлекъ бы ся. Колми убо мы, имеюще умъ страстенъ и нечистъ и пустъ мыслей премудрыхъ, слово же грубо всяческы и ненаказано и, якоже бы рещи, всяческы варварско, боязнию съдръжимся к начинанию сего дела. Но обаче, святаго сего призвавше к Богу на молитву, и еже к Богу и человекомъ благонравнымъ любезно начну поведати яже о святемъ от начала — рожение и въспитание и прочее пребывание.

Съ преподобный отець нашь Ферапонтъ родися[306] от благочестиву и благородну и христиану родителю, детей болярскыхъ, Поскочиных зовомыхъ,[307] от града отечьства Московскыа земля и Волоколамскаго.[308]

Прииде некогда въ страхъ Божий и помышляше в себе, како бы ему избежати от суетнаго мира сего и попечений житейскыхъ. Ведяше бо блаженный, колицехъ наполняется золъ, скорбей и болезней человечьскаа душа, прилепляася суете мира сего, и колицехъ благъ лишается, многажды бо отпадаа и от Създателя своего, Бога, прогневающи его на всякъ день многыми неправдами, и повинна вечней муце бывает. Обычей убо бяше бывает многым человекомъ въ благочестии живущим, многу печаль и о сихъ имети и часто поучатися, и в размышлении бывати своего жителства, разсматряа, како пребывает душа его, якоже и съ сътвори блаженный Феодоръ. Сие бо бяше имя его наречено от родителю его въ святомъ крещении, и от родитель своих симъ именемъ зовяшеся и много любимъ от нихъ бываше, и в научении благых делъ възрастомъ преспеваше. Любим же бывает и от сродникъ своихъ, и от съсед ближнихъ, якоже и многажды обычай бывает мирскыхъ съжителствиих.

Он же паче о семъ велику печаль имяаше, моля всегда Всемилостиваго Бога и на помощь призываа Пречистую Богородицю, дабы ему како избежати от мирскыа суеты века сего и сподобитися святаго иноческаго образа. На то беаше ему хотение и желание велико. Но понеже печалное не много пребывает в печали своей, паче же по Бозе, якоже и Писание глаголеть Святое: «Печаль мужу покаание нераскаано наводитъ и обращение еже к Богу»,[309] — якоже и на семъ сбысться въскоре.

Усмотревъ убо себе блаженный время благополучно и утаився своихъ си, прииде въ приградие царьствующаго града Московьскыа дръжавы в домъ Пречистыа Богородица, в Симановъ монастырь,[310] и молитъ архимандрита и братию, дабы его сподобилъ святаго иноческаго образа. Богъ же не презре моление раба Своего и Пречистаа Богородица, положи в сердце архимандриту о немь, и приатъ бысть архимандритомъ и братиею, и повеле ѝ острищи и въ иноческаа одеати. И нарекошя имя ему Ферапонтъ, и предасть его в научение старцу келейнаго жителства и чина монастырскаго, дабы позналъ искусъ служебнаго деланиа, бдениа, глаголю, божественаго и постничества.

Он же, Божиею благодатию, пребываше у старца в послушании велице и тружаася добре въ молитвахъ и колънопреклонениихъ, моляшеся Богу выну день и нощь, и постяшеся по уставному времени, и вся чювства своа добре храняше, наипаче же душевную чистоту и телесную, елико сила можааше. Помыслы же своа и хотениа всегда старцу исповедоваше, и отцу своему духовному каашеся, и добре себе съблюдаа от стрелъ вражиихъ, моляся Богу часто, и Пречистую Богородицю всегда на помощь себе призываше, и молитвами отечьскыми ограждашеся, и отнюд въ всемъ воля своеа не творяше, якоже и обычай бывает многымъ послушникомъ Бога ради. Тщалив же бе и на церковное пение и въ всякую монастырскую службу искусенъ, добре послушаа отца и всю братию и всех моля тепле, припадаа, молити о нем Бога и Пречистую Богородицю.

Отець же его, видя, и братиа, в такове добре устроении, благодаряху Бога, и моляхуся о спасении душа его, искушающе его въ всяку службу монастырскыхъ потребъ. Блаженный же Ферапонтъ, вся сиа от них с радостию приемля бяше, и съ смирениемъ многым и молчаниемъ усердно повиновашеся, и служаше отцемъ без всякого прекословиа. Ведяше бо блаженный, яко ничемже тако исправляется иноку душа, якоже смиреномудрием и трьпениемъ в послушании живущимъ. Аще бе святый и не хытръ грамоте, но душевную доброту и умъ здравъ стяжа, якоже и отець нашь Великый Антоние[311] рече: «Не требует книгъ душа человеча, аще имать умъ здравъ».

Блаженный же Ферапонтъ многа лета послужи отцемъ в такове устроении, якоже и прежде речеся. Начат же архимандритъ его и братиа и вне монастыря посылати, потребъ ради монастырскых. Он же вся отцемъ заповеданаа усердно и съ прилежаниемъ творяше. Посылаху же его по градомъ и в далняа страны купованиа ради потребъ монастырскых. Послаша же его иногда и на Белоезеро[312] потребы ради нужныа. Он же, и тамо шед, Божиею благодатию исправи отчее повеление. Места же та далеча бяху и разстоаниа многа имущи от тамошниа страны, Московскыя земля. Пустынно бо беаше место и лесы многыа имущи и блата непроходнаа, пришли же и воды многы, езера и рекы. Преподобный же, хотя места та известно уведети, обхождааше страну ону, доволно разсматряа, и възлюби ю зело. Желаше бо душа она святаа и инаа некаа от добродетелей начати, еже есть всем връхъ добродетелем безъмлъвие.

Что же чюдный Богъ, проразумникъ всяческыхъ? Ведяще бо испръва, что хощет сътворити, акы пръстомъ показуа бяше душямъ онемъ блаженнымъ, наводя на полезнаа, чемъ хощеть землю ону просветити, якоже и збысться напоследи. И о сих тако бывает.

Ферапонтъ же отиде въ своа страны, Богомъ хранимъ, и прииде въ свой ему монастырь къ отцу и братиамъ, и повеленаа добре исправи.

И в та же времяна прилучися преподобный Кирилъ, ныне зовомъ Белоезерскый Чюдотворецъ, пребываа в старомъ монастыре Рожества Пречистыа[313] и тамо безмлъствуа бяше. Помышляше же и съ еже негде далече от мира уединитися и тамо безмлъствовати, и много с таковымъ помысломъ боряшеся, выну моляся Богу и Пречистей Его Матери, глаголя: «Пречистаа Мати Христа моего! Ты веси, яко всю мою надежду по Бозе на тебе възложихъ от юности моеа. Ты убо, якоже сама веси, настави мя на путь, в немже възмогу спастися». И тако ему многажды молящуся. Бяше же обычай святаго по многом своемъ правиле и славословлениих въ глубокый вечеръ, егда хотяше нечто мало сна вкусити, а абие Акафисто Пречистой последи поаше. Тако бо всегда творяше.

О видении Пречистыа

Случи же ся ему въ едину от нощей молящуся, вечеру глубоку сущу, и Акафисто Пречистой по обычаю святому поющу пред образомъ еа, и, егда доиде места, писаннаго въ икосе «Странно рожество видевше, устранимся мира и ум на небо предложимъ», и абие слышить гласъ, глаголющь: «Кириле! Изыди отсюду и иди на Белоезеро, тамо бо уготовахъ ти место, в немже възможеши спастися». И абие съ гласомъ онемъ и светъ велий явися тогда. Отворив же оконце келии, видитъ светъ велий, сиающ к полуденнымъ странамъ Белаезера. И гласом онем, якоже пръстомъ, показоваше место то, идеже ныне монастырь стоитъ. Тем же святый от гласа оного и видениа радости многы исплънися, разуме бо от самого того истоваго видениа, яко «не презре Пречистаа Богомати прошениа моего». И всю нощь бдяше, дивяся бывшему съ гласом видениа. И не бяше ему нощь яко нощь, но яко день пресветлый.

И понеже убо симь тако бывающим, по мале времени прииде Ферапонтъ въеже посетити святаго. И молитве бывши и благословению — понеже блаженный Ферапонтъ едино пострижение имый съ святым и равносверстенъ бяше и леты съ преподобным, — начат же его Кирилъ въпрашати, глаголя: «Есть ли места тамо, възлюблене, на Белеезере, идеже бы мощно иноку безмлъствовати?» Ферапонтъ же: «Ей, зело, — рече, — суть многа места, отче, къ уединению». Блаженный же видениа ему и еще не поведа, но тако просто въпрашаше его.

Таже по времени, съгласившеся, оба изыдошя от монастыря и тако, Богу поспешествующу имъ, пути касаются. И многы дни шествие творяши, придошя на Белоезеро. И тако обхождааху многа места, но нигдеже святый не възлюби места, но искаше указанаго ему места и суднаго, на нь же Пречистою преже, еще сый въ древней обители, званъ бяше. По обхождении же им многыхъ местъ, последи приидошя на место, идеже ныне монастырь стоитъ, и абие позна святый прежде указаное ему место, и възлюби е зело, и сътвори молитву, и рече: «Се покой мой въ векъ века, зде вселюся, яко Пречистаа изволи его. Благословенъ Господь Богъ отныне и до века, иже услыша моление наю». И тако крестъ въдрузивше на месте и благодарный канонъ отпевше в похвалу Пречистыа Владычица нашея Богородица и Приснодевы Мариа.

Тогда убо блаженный Кирилъ вся явлена сътворяет спутнику своему преподобному Ферапонту, како Пречистаа явися ему еще сы в древней обители и «в сия места приити показа ми», и гласъ, бывшей к нему, еже изыти от древняа обители, еже и не погрешихъ, рече «помощию наставляеми Пречистыа Богородица».

Ферапонтъ же, яко услыша, и обрадовася зело о милости Божией, и оба прославишя Бога и Пречистую его Богоматерь. И тако первее сень поткошя, начашя копати и келийцу в земли, и тако, сему бывающу, и время некое препроводивше вкупе.

О отшествии святаго Ферапонта

Блаженный же Ферапонтъ немного время пожитъ съ преподобнымъ Кириломъ. Божиею же волею хотящаа на ползу извести, прииде ему помышление свое жителство начати и въ отлученое место отити. Он же та възвещает преподобному Кирилу, понеже и обычай имъ бяше между събою съветъ творити о духовных, и многу любовь имеяху о Христе блаженнии, другъ другу вся поведающе и вся о полезныхъ и душевных на Бога възлагающе и на Пречистую его Богоматерь. То им всегда поучение бяше и утверждение о добрыхъ желанием. И рече: «Находит и стужает ми всегда отити на ино место, отче, и безмлъствовати особь». Преподобный же Кирилъ к нему отвеща: «Аще воля Божиа, брате, будеть, может и на дело произыти». — «Есть месцо, отче, недалече отсюду, яко поприщь[314] 15 или мало множае, хощу тамо, аще Господь Богъ изволитъ, жителствовати. И молю Бога ради честную ти святыню, да не оскорбишися на мя о разлучении семъ».

Преподобный же к нему отвеща: «Воля Божиа, брате, о всемъ да будет». Молит же его блаженный Ферапонтъ, да его с любовию отпустит, и молит его молити Бога о нем и Пречистую Богородицю и о всякых вещехъ богоугодныхъ съветъ между собою имети о Христе.

И тако молитву вземъ, святый отиде от преподобнаго Кирила, и другъ от друга разлучистася. Блаженный же Кирилъ оста на месте томъ, Ферапонтъ же отиде прочее оттуду и обрете место близъ езера, Паское зовомо, другое же езеро повыше того, Бородавское,[315] промежь ихъ, якоже стрелы врьжение или мало множае, велми красно место то и угодно на жителство паче инечъ местъ. И взълюби ё блаженный зело. Помолився Богу и Пречистой Богородици, начать жителство сътворяти.[316] Прежде келийцу малу постави.

Аще и место бе пустынно и лесно, но ему бяше паче всех селений на земли радовашеся душею, благодаряше Бога и Пречистую его Матерь, яко обрете место покойно. И помалу начатъ очищати место то, таже и оградою бяше вкругъ ограждь.

По мале же времени прииде къ преподобному Кирилу и сказает ему вселение свое. Преподобный же похвали место и благослови его безмлъствовати ту, якоже и тъ опасно знаетъ место оно. Он же, от блаженнаго съветъ вземъ и благословение, начатъ усердно прилежание жителства творити. Прьвие особно въздержащися, посем же святому лесъ посекшу и место отребившу, и въедино събираа бяше хврастие оно. Мысляаше бо блаженный и зелие некое насеяти, заеже скудну быти месту тому и отнюд пустынну. Темъ себе святый нужную кормлю управляа бяше на телесную потребу. И на многы дни труды къ трудомъ прилагаа блаженный, лесъ разсекаа по ближним местомъ и землю разчищаа.

Орудиа бо бяху им на то угодна от прьвыхъ святыхъ отець наказовахуся жителствовати, прьвие — к Богу молитва непрестанна съ слезами, смирение, трьпение, постъ, въздръжание повседневное. В нощи сънъ бдениемъ изганяху, въ дни же уныние и помыслы вражиа, труды и подвигы на успехъ жительства своего. Сим тыа предлагаху и без вести сия творяху и ина, подобная темъ. И симъ тако бывающимъ.

Егда же прииде Божие изволение, тогда святый начатъ и ины келиа поставляти, понеже и братиа уже начашя събиратися. Темже понудишя его и церковь въздвигнути. Он же намнозе от нихъ стужаемъ не рачи быти, вземъ съветъ и благословение от святителя, постави церковь въ имя Пречистыа Владычица нашеа Богородица и Приснодевы Мариа, честнаго еа Рожества.[317] И украси ю книгами и честными иконами, елика сила можааше.

Пострада же блаженный исперва и от вражиихъ нападаний и от разбойникъ нашествия. Многажды убо приходяще бяху къ святому и устрашающи, бесчинно грозящи и смертию претящи, иногда имениа просящи и съ яростию глаголящи: «Изыди отсюду, дондеже тя смерти не прадамы, не можеши бо зде с нами жити!» Блаженный же сия от нихъ ни въ что же вменяше, но Бога на сихъ призываа бяше и Пречистую Богородицю. Безаконию же делатели безделни от святаго отхождааху, помощию Божиею и Пречистыа Богородица заступлениемъ, срама и студа исполнени бяху, видяще бо его никоегоже богатства имущи. Близъ бо негде святаго жилище имяху, и надорожно бо беаше место то между езеры и лесы непроходными.

Но и зверие бяху мнози живуще окрестъ вселениа святаго, темъ и страхованиа многа бывают въ дне и в нощи. Он же сия вся наносимаа бяше от техъ крепце трьпяше и Бога часто моляше, и Пречистую Богородицю на помощь призывающи, всегда въспоминаа бяше себе апостольское слово, глаголющее: «Блаженъ мужь, иже претрьпить напасти въ время свое Бога ради; приимет венець нетленный».[318] Богъ же, видя трьпение раба своего и прилежание еже за имя Его, отвсюду защищаше его и покрываше от всехъ техъ коварствъ вражиихъ, и утешаше й, и всякымъ изъобилиемъ место святаго управляа бяше. Даждь и доныне не оставляет бо всегда Господь Богъ рабъ своихъ, служащих ему день и нощь и «на всякомъ месте владычьствиа его».[319]

Таже по сих начашя приходити къ святому мнозии отвсюду: овии ползы ради, инии же хотяху съжителствовати с нимъ. Он же по мноземъ умилении техъ приимаше и почиташе я акы отца и братию. Они же, видевше доброе произволение мужа того, паче же по Бозе тръпение же и смирение многое и къ всемъ любовь нелицемерную, зело любляаху его, и почитаху акы отца и наставника душямъ ихъ къ спасению, и въ всемъ повиновахуся ему. Блаженный же Ферапонтъ, смирение любя, отрицашеся отнюд болшимъ себе видети и недостойна себе к техъ наказанию нарицаше.

Прииде же к нему некогда и от священническаго чина братъ. Он же с радостию приатъ его и достойне упокоивъ, велми почиташе ѝ, акы отца. И повеле ему блаженный начасте съвръшати службу Христовыхъ Божественых Таинъ. Божиею же благодатию и Пречистыа Богоматере молениемъ и заступлениемъ множашеся стадо то, Богомъ избранное, Христовыхъ словесныхъ овец. Блаженный же радовашеся о нихъ, благодаряше Бога и Пречистую его Богоматерь, въ всемъ помогающую ему.

Прииде же к нему некогда христианинъ от ближниа веси, моля его пострищися темъ и жити с ним. Блаженный же, умоленъ бывъ братиею, повеле ѝ священнику острищи и въ иноческаа одеати. И нарекоша имя ему Григорие, и доволне наказавъ его святый иноческымъ подвигом, он же, от отца вся добре приемля, искусен же бяше и на рыбнаа ловлениа и послушливъ зело, всегда съ благословением исходя и многы рыбы принося ловлениемъ удою и сетьми.

Повсегда же святый исходя от келиа своеа, вземъ сечиво и котыгу, тружащеся по вся дни зело, многажды же и в нощи без сна пребываа бяше. Видящи же его братиа добре прилежаща къ трудомъ, такоже с нимъ труждаахуся, усердно подвизающеся день и нощь. Церковное же пение съ уставомъ укрепляюще и благочинне и благоустройне всегда прихождааху къ церкви Божии. Такожде и на пении стоаху съ вниманиемъ мноземъ и млъчаниемъ, не беседующе другъ з другомъ о неполезныхъ, но всегда страх Божий пред очима имуще бяху и поучающеся день и нощь в заповедехъ Господинихъ. Святый же съ прилежаниемъ наказоваше ихъ по вся дни и келейному жительству, и монастырскому служению, каково пребывание имеюще бяху святии они отци, преднии иноцы, священнаа сиа и Богомъ дарованнаа деланиа, спасающеся Бога ради, живуще бяху в пустынях и въ общихъ житиахъ, тружающеся по вся дни въ церкви Божии на пении и по келиам молитвеное пение пред Богомъ съ страхомъ мноземъ и смиреномудриемъ. Они же вся сиа от него с радостию приемлюще бяху, усердно исправляху. Видящи же его братиа словомъ наказующа и въ всемъ образъ деломъ творяща, тщахуся и ти единонравни ему быти. И бысть ихъ уже до 10, и до 15, и болши. И начашя обще ясти въ единой храмине по уставу монастырскому.

Ходяше же святый на посещение и ползы ради къ преподобному Кирилу, и о всемъ с ним съветъ творяще — о келейном жителстве и о церковномъ пении, велику же пользу и уставъ жительства бяше от него приемля, якоже от солнца луча сиающи, просвещаа бяше стадо свое многымъ поучениемъ. Новосаждена бо бяху, якоже некаа «древеса при исходищихъ водъ»,[320] требует многа отреблениа.

Понеже убо и месту распространяющуся велми, и братству множащуся, и славе мнозей от нихъ происходящи, от селъ и градовъ мнозии приходяще бяху человеци и велможи Бога ради, милостыня многы посылающе въ имя Пречистыа Богородица на церковное устроение: свещи, и въскъ, и фимианъ, — и братии въ упокоение. Блаженный же Ферапонтъ вся сиа яко от Бога приемля, и братию утешаа, глаголаше: «Братие и отци! Не азъ възградих место сие святое, но Пречистаа Богородица. Та насъ может и на полезнаа направити, и заступати от всехъ золъ».

Такоже посем помощию Божиею и игумена въ своей обители поставишя и прочаа вся по чину монастырскому сътворяют. Сам же блаженный Ферапонтъ всеми печаашеся, и въ службахъ утешааше братию, и укрепляше въ трьпении пребывати, и съ смирением многымъ и млъчаниемъ Богу служити, но и слово его беаше сладко велми, божественою «солию растворено», сиречь благодатию. Вси же братиа, приходяще бяху к нему, велику ползу и утешение от него приемлюще, с радостию отхождааху в келиа своа, якоже некыми крилы въспаряхуся на предниа подвигы. Многы же и от далних странъ и монастырей святыхъ приходяще бяху — певцы церковныа и служебникы всякого чина. Он же всехъ с радостию приимаа бяше и богоугодне правляше. Келиа же окрестъ церкви поставляющи двоекровны и трикровны. И великой покой бяше братии, и управление з Богомъ от святого бывает, нужда убо бяше и попечениемъ уже касатися.

Начат же и в келиахъ братиамъ заповедь святых отець предлагати, якоже днесь и доныне ведется онех блаженныхъ отець Богомъ дарованое техъ святое начало, уставъ и наказание иноческаго жителства. Но понеже и сам сиа не невеси известнейше, единъ чинъ и начало имеют братиа Кирилова монастыря и Ферапонтова. Заповедь же сихъ преподобных сицева (и не вемъ, господие, аще изволите ми рещи): по келиамъ братиамъ питиа не дръжати, такожде и ядениа, — кроме трапезнаго покоа и уставнаго времене, кроме немощи и разве нужда ради, — токмо едины иконы божественыа, а книжицъ мало божественаго ради пениа, и орудиа рукоделникомъ. Не та глаголю рукоделиа, что мшелоимства ради или ненасытящихся събраний богоненавистных, — да не будет! — но нужныхъ ради потребъ монастырскыхъ. Но и та вся делающи заповедают к себе приносити и в казну сиа полагающе на братскую нужу и въ служениа монастырскаа.

Понеже и велику бяше теплоту и радение имеють человеци въ всякомъ нове деле начинающем, но и паче еже по Бозе, тако и сии з Богомъ начинающе пение въ церкви Божии, безмлъвие по келиамъ съ всякымъ утвержениемъ, всякого рукоделиа чинъ въображающе: инии книгы пишют, друзии книгамъ учятся, инии сети плетуть на рыбнаа ловлениа, друзии келиа делают, дрова в магерницю и въ хлебню, и въ трапезу, инии воду носяще, хлеби, и варениа приготовляющи. И отнюд вся братиа, аще и многаа служениа, вся та събою бяше в монастыри томъ исправляющи, кроме и мирскыа чяди, не бо тогда видети мирскыхъ приближающася. Велику же и чистоту, телесную и душевную, имеаху, день и нощь в безмлъвии съ смирениемъ Бога ради тружающеся, другъ другу повинующе, с любовию раствореною съзидающе выну небесныя обители, духомъ горяще, Богу работающе, постомъ и молитвами, съ многымъ въздръжаниемъ, нищету духовную гонящи, небесным богатством богатеющи.

И симъ тако бывающимъ добре, проиде же слухъ и в далняа страны самодръжцемъ, великымъ княземъ, и до самого того князя Андреа Димитриевича,[321] иже бе и вътчина его та Белоезерскаа страна, и еже ти бяху монастыри поставляющеся въ благочестиа дръжаву въ имя Всесилнаго Царя Славы, иже бе на небесех, Господа нашего Исуса Христа, и Пречистыа Его Богоматере, и благоверных и благочестивыхъ слугъ его, глаголю, великыхъ князей Русскыа земля — та страна и отечьствие в того славу и величествие живущаго на небесехъ в род и родъ, и в бесконечныя векы векомъ. Аминь.

И по сихъ, услышавъ тъ, предреченный князь Андрей велми обрадовася зело, яко таковы Богъ всели преподобны мужя в того отечьствии, благодаряше Бога и Пречистую Его Богоматерь и съ многою радостию посылааше к нимъ милостыня и подмогу на церковнаа устроениа и в монастырскаа потребы. Дааше землю своего отечьствиа невъзбранно и воды многы, езера и рекы в питание обителемъ темъ.[322] Посылает же и писание князь Андрей с молением, молити Бога повелевает и Пречистую Богородицю о здравии его и о спасении. Блаженный же Ферапонтъ Бога молити о немъ не необещевается, а о многомъ его даании небрежааше, в нищете бо живяше и о духовных паче печашеся. И сицеваа такова бывают. Что же по сих сътворися?

Волею Божиею и милостию и Пречистыа Богородица молениемъ и заступлениемъ вся въ благу надежду приходятъ, и братии множащимся, уже вся по общему чину и уставу монастырскому, аще и не велика суть, но въ образъ приходят вся по чину и Божиею милостию съвръшаются. Слышах притчю праведника некоего, глаголюща: «О всем да буди на насъ воля Божиа! Буди имя Господне благословено въ векы.[323] Се нищии възвашя, и Господь услыша их[324] и от всехъ скорбей спасетъ я.[325] Близъ бо Господь Богъ съкрушенных сердцемъ, и смиренныа духомъ спасеть».[326] И о сих до зде.

О Сведении святаго з Белаезера

Прииде некогда властелинъ некый[327] в Белоезерскыа страны наместникомъ от князя Андреа Димитриевича, и прилучися ему быти въ обители Пречистыа Богородица у преподобнаго Ферапонта, и беседова съ блаженнымъ о душевныхъ вещех и о телесных потребах, иже в мире бывают и случаются многымъ человекомъ. Он же ему ответъстройне показа, якоже есть лепо инокомъ к мирскымъ человекомъ беседовати. Тъ же велможа, слышавъ бяше от преподобнаго, и удивися о разуме его, и възлюби его зело, и много насладився от беседы его, бе бо и слово его сладко велми и умилено, и обычай кротокъ, по многу смирениа имеа, якоже и от образа его много ползоватися человеку. Велможа же тъ, якоже речеся, братию кормивъ и милостыню монастырю доволну давъ, отиде въ своа.

И по времени некоемъ, и яко прииде господеви своему, князю Андрею Димитриевичю, сказает бяше про отечьство его, Белоезерскыа страны (град бо и еще беаше Белоезеро не у бяше поставленъ тогда,[328] но тако бяше просто место то и безчеловечьно, где ныне град поставленъ быстъ). Сказает же и преподобных монастыря, и беседу святаго старца Ферапонта, и тех жителство блаженное по Бозе, и устроение монастырское. Князь же Андрей, слышавъ сиа от болярина своего, удивися, и ублажися душею своею, и велми обрадовася зело, глаголя: «Слава тебе, Господи Христе, Царю человеколюбче, яко таковы преподобны жителя подарова отечьству нашему». Бе бо господинъ тъ благочестив бяше зело и боголюбивъ и велми почитает мнишескый чинъ, паче же аггельскый, якоже инъ никтоже. Что же по сих изволи быти?

Прииде ему хотение велико и желание непреклонно, еже близъ себе обитель съставити въ имя Пречистыа Богородица, еже и бысть. И смотрит, где бы обрелъ мужа съвръшена разумом на устроение такову делу, и не обрете близъ себе ктакову начинанию, аще и многолюден сы. Положи съветъ з боляры своими, где бы обрести мужя такова, и никакоже възмогошя. Всехъ обшедъ и обыска, но никтоже сме касатися къ такову сушу велию начинанию. Прииде на сего блаженнаго Ферапонта, иже обитель състави на Белеезере въ отчине его, и положи в разуме своемъ, и несть паче оного нареченнаго къ начинанию такову делу, укрепивъ боляръ своих, да не явлено будет оному.

Прьвие посылаеть къ преподобному дары и милостыню доволну в монастырь къ Пречистей Богородици. Посемъ, мало время съкративъ, посылает етера мужа от служащих ему с посланиемъ, моля его, дабы не ослушался Бога ради и молениа его и веры, еже къ Пречистей Богородици «и къ твоей святыни, отче, не отставилъ, но побывай у нас Бога ради и благослови насъ. Есть ми, — рече, — до тобя дело велико духовное наедине изрещи».

Блаженный же, сиа слышавъ, недоумеся о вещи, или что отвещати посланнику тому недоведе, токмо едино отвеща: «Воля, — рече, — Господня да будет». И съзывает к себе всю братию на съборъ, и възвещает послание князя Андреа Димитриевича. Братиа же глаголаху къ святому: «Не подобает тебе, отче, такова господина и мужа честна оскорбити, наипаче Бога ради призывающаго тя. Но мы з Богомъ еще и надежду к нему о всем имеем, но понеже дръжителе суть земстии». Блаженный же съвета братня послуша и отвеща к ним: «Воля, — рече, — Господня да будет о всемъ». Призывает к себе посланника того и пред всею братиею глаголя: «Мне, господине, отити отсюду невъзможно есть, якоже мнит ми ся: боюся Бога и Пречистыа Богородица. Но и чернець есмь немощенъ и грубъ, якоже мя и самъ видиши. Да кое дело имат господинъ нашь, великый князь Андрей Димитриевичь, до мене, нищаго и худаго? Должни мы, нищии, о нихъ Бога молити, а не еже по миру влачитися безчинно на позоръ и осуждение мирскымъ человъкомъ». Посланникъ же отвеща къ преподобному: «Мне, отче-господине, не повелено есть никакоже възвратитися безъ святыня твоеа». И, падъ на землю, крепко моляше святаго и братию всю, да не ослушается господеви его.

Братиа же, пакы къ святому тая же глаголаху. Блаженный же Ферапонтъ о всем велми слезенъ быстъ и глагола к ним: «Воля, — рече, — Божиа и Пречистыа Богородица и ваша любовь да будеть на мне грешнемъ», — и не хотя повинутися воли ихъ.

Мало же съкратив день и другый, отпевъ молебнаа Спасу и Пречистой и о устроении наказавъ богоподобно — Бога ради дозирати церковь Божию Пречистыа Богородица, и о съзидании тщатися, и богоугодно творити в началствии его, — помолився Богу и Пречистей Богородици, пути касашася, и другаго брата вземъ с събою.

Много же разстоаниа имеаху места та, далечнаго ради шествиа. Богу помагающу, доидошя града, идеже бе князь Андрей живетъ.[329] Он же, увидевъ пришествие святаго, срете его с великою честию, якоже подобает, и велми радостен бысть о пришествии его. «Богъ исплънит, — рече, — и Пречистаа Богородица любовь твою, отче честный, еже к намъ сътворилъ еси. Толикаго пути не обленися шествиа! Богъ изъчтеть стопы твоа и въздасть ти мзду противу трудовъ твоихъ. И много длъженъ есмь святыни твоей». Почтив же святаго и трапезным учреждениемъ, дав же ему и храмы въ обитание, еже где упокоитися.

Пребывшу же ему ту дний немало, и пакы посемъ въпрашает его князь Андрей о Белоезерскыхъ странахъ и устроении обителей Пречистыа Богородица. Он же вся сказает ему по чину. Князь же Андрей, видевъ говение старца и еже по Бозе смирение многое, възрадовася зело, глаголя: «Якоже слышахъ, такоже и видеша очи мои». И пакы глагола къ святому: «Веси ли, отче, на что възвах тя?» Блаженный отвеща: «Богъ, господине, единъ весть человечьскаа сердця и помышлениа. И кто есмь азъ, худый и препростый грешникъ? Како могу сиа уведети?» Князь же Андрей глагола: «Мое желание, отче честный, едино. И сие повемъ ти. Молю же твою святыню, яко даси ми едино прошение от твоеа святости». Блаженный отвеща: «Да како ми, господине, дарованиа мощно дати твоему величеству, худу и грешну черньцу, и никоегоже блага имущи?» Князь же Андрей, близъ его посадивъ, и начат его молити любовию многою, дабы ему обитель сътворилъ инокующим въ спасение близъ дръжавы его. Святый же к нему отвеща съ всяцемъ смирением: «Прости мене Госпоада ради. Кто есмь азъ, яко таковая умыслилъ еси о мнегрешнем, сицеваа начати или помыслити мне недостойному? Бога есть единаго, господине, сие дело; и паче меры моеа есть дело. Отпусти мене Господа ради и Пречистыа Богородица въ отчину свою, на Белоезеро. Азъ длъженъ Бога молити, господине, за твое здравие и спасение и до моей смерти. Тамо, господине, есть починочекъ: началъ есми жителствовати и церковь поставилъ, и братиа уже живут, Бога ради приходяще, и Бога молятъ, господине, о вашемъ господьском здравии день и нощь». Князь же Андрей отвеща: «Вемъ, отче, вем, и благодарствую зело Господа Бога и Пречистую Богородицю о вашемъ благомъ произволении». И възлюби старца и стройный ответъ его.

И пакы глагола: «Уне ми есть, отче, съ всемъ разстатися, нежели твою святыню отпустити от себе. И на таково паче желание мое, еже призвах тя. А о монастыре Пречистыа Богородица и о твоемъ начатии — то ведает Богъ, якоже азъ потщуся удовлити монастырь твой всяцеми потребами, — не токмо же азъ, но и дети мои, елико сила нашя может, Божиа ради милости домъ Пречистыа Богоматере дозирати. Ты о том никакоже поскорби, на моей души то и остави попечение. Токмо единаго прошу у тебе: любви ради Божиа пребуди с нами зде и имися желание душа моеа исплънити. Хощу бо за молитвъ твоих Богу помогающу ми, дом въздвигнути душямъ спасающимся, дабы и мне Господь Бог ихъ ради спасениа оставилъ души моей грехы и мукы вечныа избавилъ вашими святыми молитвами».

Блаженный же Ферапонтъ молитъ его съ многым молениемъ, дабы его отпустил пакы на Белоезеро, глаголя: «Выше меры моеа есть, господине, дело сие. Остави мя Господа ради». Елико же святый крепляашеся, множае князь Андрей молбу простирааше. Ферапонтъ же недоумеся, что сътворити, но понеже весь бяше в руку его, якоже бы рещи, Богомъ судим, никаможе ся дети можааше.

Виде святый непреклонный княжь разумъ, яко немощно ему бяше преслушатися его и оскорбити, наипаче Бога ради моляща его. И нехотя повинуся воли его, рече: «Воля Господня да будет». Тому бо словеси всегда поучаашеся, вся на Бога възлагаа бяше и на Пречистую Богородицю. Князь же Андрей, яко слышавъ слово се от святаго, радости многы исплънися, благодаряаше Бога и Пречистую Богородицю и преподобнаго Ферапонта о покорении, яко не преслушася молениа его.

Темже мало время съкративъ, молитъ преподобнаго, дабы шед места разсмотрелъ близъ града Можайска, где бы угодно к съставлению обители. Блаженный же Ферапонтъ, первие помолився Богу и Пречистой Богородици, изъшед, обрете место къ съставлению обители, паче инехъ местъ велми красно и угодно бяше, близъ града Можайска, яко поприще едино близъ рекы словущиа Москвы. Князь же Андрей и самъ пришед на место оно, и похвали е. И вземъ благословение от святителя, повеле церковь поставити,[330] по съвету Ферапонтову, и наречение ей давъ тезоименитыа обители его Белоезерскыя — Рожество Пречистыа Богородица. И начатъ келии поставляти, якоже есть обычай строитися обителемъ, и украси церковь Божию иконами и книгами, и всяцеми потребами монастырь онъ удовли. И часа того постави имъ игумена. И толико бяше почте место то — и паче всехъ инехъ местъ ближнихъ его, — въскоре же архимандритию устрои. Преподобнаго же Ферапонта много благодарствивъ и началника его месту тому постави, и велми печашеся им, и добре почте, и упокоивъ старость его, и ни в чем преслушаниа к нему не сътвори.

И от тех местъ наипаче князь Андрей Димитриевичь и его благочестиваа княгини и их богодарованнаа чада велику веру стяжашя къ Пречистей Богородици, и на Белоезеро в Ферапонтовъ монастырь не токмо домы великыя приложишя с пашнями, но и езера многыя и рекы и на нихъ грамоты жаловалныя[331] съ крепкими подписми и печатьми Пречистыа ради Богородица, даже и доныне, и нами видими суть милостию Божиею.

Блаженный же Ферапонтъ, якоже неции от древних мужий поведают о немъ, много же потрудися в животе своемъ Бога ради, труды къ трудом прилагаа. О славе же и богатстве никакоже попечеся и до старости своеа нищету, паче духовную, храняше. Многу же скорбь и печаль святаа она душа имяше и о Пречистыа обители Белоезерскыа. Аще и помощникы з Богомъ име, но всегда вътайне Богу моляшеся и Пречистую Богородицю на помощь призываа бяше, дабы не запустело месцо то и чинъ бы монастырскый укрепилъся в нем по уставу святыхъ отець, глаголя к себе: «Аще призрит Господь Богъ милосердый и Пречистаа Богородица на месцо то, то и азъ бы грешный поне мало дръзновение имел к Богу о немъ».

И всегда моляшеся Богу и къ Пречистей Богордици, многы слезы испущаа, и до преставлениа своего о Христе Исусе, Господе нашем, емуже слава съ Отцем и съ Святым Духомъ ныне и присно и въ векы.

ПЕРЕВОД

МЕСЯЦА МАЯ В 27 ДЕНЬ. ЖИТИЕ И ПОДВИГИ ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО ФЕРАПОНТА, СОЗДАВШЕГО НА БЕЛООЗЕРЕ ОБИТЕЛЬ ПРЕЧИСТОЙ БОГОРОДИЦЫ, СЛАВНОГО ЕЕ РОЖДЕСТВА

Красоты этого мира, тленные и преходящие, умеют привлекать любящих их и этой малой сладостью колебать чувства возжелавших их, воспарять ум их страстями и заставлять не только презирать обещанные блага, но и отвращаться — увы! — от самого Творца истинной жизни, предпочитая эти настоящие блага будущим и добровольно принимая лютую и бесконечную смерть.

Соответственно и те, кто возлюбил вечные блага и, на них уповая, безмерно их возжелал, еще здесь получают, о тамошнем истинном блаженстве помышляя, воздаяние и награду за труды тамошней красотой. Ведь для живущих здесь очищенными обыкновенно не только презирать временное и суетное, но и душу свою возлюбленную губить, как и подобает, ради Христа, как сказано в святых Евангелиях, и больше всех сладостей и красот любить смерть за него. И когда не находят они быстрой смерти, потому что нет гонителей, способных им ее доставить, то решают они иначе прийти к желанной цели — принимая долгую и трудную смерть, испытывая во всякое время тысячи болезней, претерпевая их в постах, в бдении и многих различных подвигах, борясь с ненавистниками-бесами и постоянно, во плоти пребывая, принуждая естество сопротивляться бесплотным. Об одном из таких достойных и божественных мужей я и хочу поведать.

Не сам я решился или дерзнул за это взяться. Даже и философским умом обладающий человек и в слове сильнейший — и тот ведь не принялся бы за такое дело дерзостно. Тем более меня, страстный и нечистый ум имеющего, лишенный премудрых мыслей, словом же вовсе грубого, необученного и по всему, можно сказать, варвара, боязнь удерживает от того, чтобы начать это дело. Но все-таки, самого этого святого призвав молить Бога, я начну и Богу, и благонравным людям приятное повествование о нем с самого начала — с рождения, воспитания и прочего его пребывания (в мире).

Этот преподобный отец наш Ферапонт родился у благочестивых и благородных родителей-христиан, детей боярских, по фамилии Поскочиных, происходящих из города Волоколамска в Московской земле.

Однажды напал на него страх Божий и стал он думать, как бы бежать ему от этого суетного мира и от житейских попечений. Ибо знал блаженный, сколько зол, скорбей и болезней претерпевает человеческая душа, погружаясь в суету этого мира, и какого множества благ лишается, отпадая от своего Создателя, Бога, каждый день вызывая его гнев многими неправдами и заслуживая вечную муку. У многих ведь благочестиво живущих людей в обычае подолгу размышлять об этом, часто это обдумывать и, рассматривая свою жизнь, изучать состояние своей души; так делал и этот блаженный Феодор. Таким ведь именем он был наречен своими родителями во святом крещении, и так и звали его родители и очень любили; и он рос, преуспевая в изучении благих дел. Любили его и родственники его, и ближайшие соседи, как это часто бывает у сожительствующих в миру.

Сам же он прежде всего о том печаль имел, постоянно молясь Всемилостивому Богу и призывая на помощь Пречистую Богородицу, как бы избежать мирской суеты века сего и сподобиться святого иноческого образа. К этому он стремился и сильно этого желал. Но как печальный не долго пребывает в своей печали, тем более о Боге, о чем и Святое Писание говорит: «Печаль производит в человеке неизменное покаяние и обращает к Богу» — так и с ним вскоре произошло.

Выбрав подходящее время и утаившись от своих родных, пришел он в дом Пречистой Богородицы в пригороде царствующего города Московской державы, в Симонов монастырь, и стал там умолять архимандрита и братию, чтобы они удостоили его святого иноческого образа. Бог же и Пречистая Богородица не пренебрегли мольбой раба своего, обратили к нему сердце архимандрита, и он был принят архимандритом и братией, и тот повелел постричь его и облечь в иноческую одежду. И нарекли ему имя Ферапонт, и передали его старцу для научения жизни в келье и монастырскому чину, чтобы он познал искусство иноческого служения, я имею в виду, — божественного бдения и постничества.

И пребывал он, Божией благодатию, в великом послушании у старца, добросовестно трудясь в молитвах и коленопреклонениях, постоянно молясь Богу, постясь в установленное время день и ночь и все чувства свои старательно, изо всех сил, оберегая, а особенно душевную и телесную чистоту. Помыслы же свои и желания он всегда исповедовал старцу, каялся своему духовному отцу, и хорошо соблюдал себя от вражеских стрел, часто Богу молясь, и всегда призывал на помощь себе Пречистую Богородицу, отеческими молитвами ограждался и совершенно ни в чем не следовал своей воле, как то и обычно у многих послушников Бога ради. Старателен он был и в церковном пении и искусен во всякой монастырской службе, добросовестно слушаясь отца и всей братии и с настойчивостью горячо убеждая всех молиться о нем Богу и Пречистой Богородице.

Отец же и братия, видя такие его хорошие устремления, благодарили Бога и молились о спасении его души, испытывая его во всяких необходимых для монастыря службах. Блаженный же Ферапонт все это с радостью от них принимал, с глубоким смирением и молчанием усердно им повиновался и служил отцам совершенно беспрекословно. Ибо знал блаженный, что ничем так не исправляется душа живущего в послушании инока, как смиренномудрием и терпением. Хоть и не был святой искусен в грамоте, зато стяжал он душевную доброту и здравый ум, о чем и отец наш Антоний Великий говорил: «Не нуждается в книгах человеческая душа, если имеет здравый ум».

Много лет блаженный Ферапонт прослужил отцам так, как уже было рассказано. И начали архимандрит и братия посылать его и за пределы монастыря по монастырским делам. И все, что отец ему повелевал, он усердно с прилежанием исполнял. Посылали же его по городам и в дальние земли для покупки потребного монастырю. Послали его однажды и на Белоозеро по необходимым делам. И он, отправившись туда, Божией благодатью исполнил то, что повелел ему отец. А было это далеко, на большом расстоянии от тамошней страны, Московской земли. Местность же та была пустынной, и много там было лесов, непроходимых болот, множество вод, озер и рек. И преподобный, чтобы лучше с теми местами познакомиться, обошел ту землю, внимательно ее рассматривая, и очень ее полюбил. Ибо желала эта святая душа и некоторые новые добродетели стяжать, — верх же всех добродетелей есть безмолвие.

Что же чудный Бог, все предвидящий? С самого начала зная, что Он хочет сделать, словно перстом показывал Он путь тем блаженным душам, направляя их к тому полезному, с помощью чего хотел просветить ту землю, что и осуществилось впоследствии. А произошло это так.

Ферапонт вернулся в свою страну, Богом хранимый, и пришел в свой монастырь к отцу и братьям, добросовестно исполнив то, что ему повелели.

Преподобный же Кирилл, называемый ныне Белозерским Чудотворцем, пребывал в то время в старом монастыре Рождества Пречистой, живя там в безмолвии. И подумывал и он куда-нибудь далеко от мира уединиться и там безмолвствовать, но долго с этим помыслом боролся, постоянно молясь Богу и Пречистой его Матери, говоря: «Пречистая Мать Христа моего! Ты знаешь, что всю мою надежду о Боге я на тебя возложил с юности моей. Ты и наставь меня, как сама знаешь, на тот путь, на котором я могу спастись», и так он подолгу молился. Был же у святого обычай после долгого своего правила и славословий, поздним вечером, непосредственно перед тем, как вкусить немного сна, петь напоследок Акафист Пречистой. Он всегда так делал.

О видении Пречистой

И однажды ночью, когда он, по своему обыкновению, допоздна молился и пел Акафист Пречистой перед ее образом, дойдя в икосе до слов «Необычное рождение видя, устранимся от мира и ум обратим к небу», вдруг он услышал голос, говорящий: «Кирилл! Выйди отсюда и иди на Белоозеро, ибо там я приготовила тебе место, на котором ты сможешь спастись». И одновременно с тем, как раздался этот голос, воссиял яркий свет. Отворив оконце келии, Кирилл увидел яркий свет, сияющий к южной стороне Белоозера. И этим голосом, словно перстом, ему было показано место, где теперь стоит монастырь. От этого голоса и видения святой исполнился великой радостью, ибо по этому видению уразумел, что — «Не пренебрегла Пречистая Богоматерь моей просьбой!» И всю ночь провел он, бодрствуя, удивляясь сопровождавшему голос видению. И была эта ночь для него не ночью, но словно пресветлым днем.

А спустя небольшое время после того, как это с ним произошло, пришел посетить святого Ферапонт. Они прочли молитву и благословились, — поскольку блаженный Ферапонт пострижен был там же, где святой, и по возрасту был ему сверстник — и начал Кирилл выспрашивать его: «Нет ли, возлюбленный, там, на Белоозере, места, где бы можно было иноку безмолвствовать?» Ферапонт отвечал: «Да, очень много там, отец, подходящих для уединения мест». Блаженный же о своем видении ему еще не рассказал, но как бы просто так расспрашивал его.

Затем, через какое-то время, договорившись, они оба ушли из монастыря и, с Божьей помощью, отправились в путь. И шествуя много дней, пришли они на Белоозеро. И стали они обходить там многие места, но все они не нравились святому, потому что искал он указанное и суженое ему место, на которое прежде был зван Пречистой, еще в старой обители. Походив много, пришли они наконец туда, где теперь стоит монастырь, и тут же святой узнал указанное ему ранее место и очень его полюбил, и, прочтя молитву, сказал: «Здесь покой мой во век века, здесь поселюсь, потому что Пречистая изволила это. Благословен Господь Бог отныне и до века, услышавший нашу молитву». И они водрузили на том месте крест и пропели благодарственный канон в похвалу Пречистой Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии.

Тогда блаженный Кирилл все открыл своему спутнику, преподобному Ферапонту, — как Пречистая явилась ему, еще когда он жил в старой обители, и «сказала мне прийти в эти места», и что слышал он голос, повелевший ему уйти из старой обители, что он и исполнил, как он сказал, «с помощью наставляющей меня Пречистой Богородицы».

Ферапонт же, услышав это, очень обрадовался милости Божией, и оба они прославили Бога и Пречистую его Богоматерь. И так они сначала навес построили и принялись копать в земле келийку и, занимаясь этим, некоторое время провели вместе.

Об уходе святого Ферапонта

Блаженный Ферапонт немного времени пожил с преподобным Кириллом. Божьей волей, направляющей желания на пользу, пришла к нему мысль начать собственное жительство и отойти в предназначенное ему место. Он сказал об этом преподобному Кириллу, потому что у них был обычай советоваться друг с другом в духовных делах, и многую любовь о Христе имели блаженные друг к другу, всем делясь и все, что касается пользы и души, возлагая на Бога и на Пречистую его Богоматерь. Так всегда совещались они и утверждались в добрых желаниях. Ферапонт сказал: «Ко мне приходит и неотвязно преследует меня (мысль) перейти на другое место, отец, и безмолвствовать отдельно». Преподобный же Кирилл ему отвечал: «Если будет на то воля Божия, брат, то это может и на деле произойти». — «Есть, отец, местечко неподалеку отсюда, поприщ около пятнадцати или немного больше, где я хотел бы жить, если Господь Бог изволит. И молю честную твою святыню Бога ради не обижаться на меня за это разлучение».

Преподобный ему отвечал: «Воля Божия, брат, да будет во всем». Умолял его блаженный Ферапонт, да с любовью отпустит его и молит Бога о нем и Пречистую Богородицу и во всех богоугодных вещах иметь совет между собой о Христе.

Итак, выслушав молитву, святой ушел от преподобного Кирилла, и они друг с другом разлучились. Блаженный Кирилл остался там, а Ферапонт ушел оттуда и нашел очень красивое место, более других пригодное для житья, поблизости от Паского озера и другого озера, повыше того, Бородавского, между которыми — полет стрелы или чуть больше. Очень понравилось оно блаженному. Помолившись Богу и Пречистой Богородице, начал он устраивать там жилище. И сначала поставил маленькую келийку.

Хотя было там пустынно, и рос лес, но больше, чем всем селениям на земле, радовался Ферапонт душою, благодаря Бога и Пречистую его Мать, что обрел место спокойное. И начал он понемногу очищать его, а затем огородил со всех сторон оградой.

Спустя небольшое время пришел он к преподобному Кириллу и рассказал ему, где поселился. Преподобный похвалил его выбор и благословил его безмолвствовать там, потому что и он хорошо знал это место. И тот, получив у преподобного совет и благословение, стал усердно заниматься своим жилищем. Прежде от особых усилий он воздерживался, после же этого святой вырубил лес и расчистил то место, собирая хворост в кучу. Надумал блаженный и некие овощи там посадить, потому что место то было бедным и совершенно пустынным. Тем добывал себе святой требующее для тела пропитание. И в течение многих дней труды к трудам прилагал блаженный, рубя вокруг себя лес и расчищая землю.

Оружием же, необходимым для этой жизни, были у них наставления первых святых отцов, прежде же всего — к Богу непрестанная со слезами молитва, смирение, терпение, пост, повседневное воздержание. Ночью сон бдением они изгоняли, а днем уныние и вражеские помыслы — трудами и подвигами, строя свое жилище. Одному другое противопоставляли они и заставляли то и подобное тому исчезать. Так они жили.

Когда же пришло Божие изволение, тогда начал святой и иные кельи ставить, потому что и братия начала уже собираться. Те что побудили его воздвигнуть и церковь. Не желая, чтобы они долго ему об этом напоминали, получив совет и благословение у святителя, он поставил церковь во имя Пречистой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии, славного ее Рождества. И, насколько было ему по силам, украсил ее книгами и честными иконами.

Первое время блаженный страдал от нападений врагов и разбойничьих нашествий. Ибо много раз приходили они к святому и пугали его, грубо угрожая и стращая смертью, требуя порой богатств и с яростью говоря: «Уходи отсюда, пока не предали мы тебя смерти, ибо не сможешь ты здесь с нами жить!» Блаженный же этим их угрозам никакого значения не придавал, только Бога призывал и Пречистую Богородицу. И благодаря помощи Божией и заступничеству Пречистой Богородицы делатели беззакония уходили от святого ни с чем, исполненные срама и стыда, ибо видели, что у него никакого богатства нет. Их жилища находились поблизости от святого, а место то было на дороге, шедшей между озерами и непроходимыми лесами.

Также и звери многие жили вокруг обители святого, оттого и страшно бывало там и ночью, и днем. Но он все причиняемое ими кротко терпел и часто Бога молил, Пречистую Богородицу на помощь призывая, постоянно напоминая себе слова апостола: «Блажен человек, который перенесет искушение во время свое Бога ради; он получит венец нетленный». Бог же, видя терпение раба своего и прилежание о имени Его, отовсюду защищал его, укрывал от всех тех вражеских коварств, утешал и всякое изобилие посылал на место, где жил святой. Даже и доныне никогда не оставляет ведь Господь Бог рабов своих, служащих ему день и ночь «на всяком месте владычества его».

Затем начали приходить к святому отовсюду многие люди: одни пользы ради, а другие, желая с ним жительствовать. И он, очень умилившись, принимал их и почитал как отцов и братьев. А они, видя доброе к себе отношение этого мужа, особенно же терпение его Бога ради, глубокое его смирение и ко всем нелицемерную любовь, очень полюбили его и почитали его как отца и наставника их душ ко спасению и во всем повиновались ему. Блаженный же Ферапонт, любя смирение, решительно отказывался видеть в себе большего и называл себя этого недостойным.

Пришел к нему некогда и из священнического чина брат. Он же, с радостью приняв его и достойным образом поселив, очень почитал его, как отца. И повелел ему блаженный, и начали они совершать службу Христовых Божественных Таин. И Божьей благодатью и молитвами и заступничеством Пречистой Богоматери умножалось это богоизбранное стадо Христовых словесных овец. Блаженный радовался за них и благодарил Бога и Пречистую его Богоматерь, во всем ему помогавшую.

Пришел к нему однажды некий христианин из ближайшего селения и попросил постричь его, желая с ним жительствовать. Братия уговорила блаженного, и он повелел священнику постричь его и облечь в иноческие одежды. И нарекли ему имя Григорий; святой должным образом научил его иноческим подвигам, и тот, от отца все хорошо воспринимая, оказался искусным рыболовом и очень послушным человеком; всегда уходя с благословением, он приносил много рыбы, которую вылавливал удочкой и сетями.

Святой всегда выходил из своей кельи, взяв топор и рубаху, и трудился каждый день помногу, а часто и ночи проводил без сна. Видя, как прилежно он трудится, и братия трудилась с ним так же, усердно подвизаясь и день и ночь. Соблюдая же правило церковного пения и устав, они всегда благочинно в положенное время приходили в Божию церковь. И во время пения стояли со многим вниманием в молчании, не беседуя друг с другом о неполезном, но всегда имея страх Божий перед глазами и поучаясь день и ночь в заповедях Господних. Святой же прилежно учил их всякий день и тому, как жить в келье, и монастырским службам, и каким правилам следовали отцы, первые иноки, и священному, Богом дарованному, деланию, которое они делали, спасаясь Бога ради, живя в пустынях и общежитиях, трудясь каждый день в церкви Божией за службой и по кельям в молитвенном пении предстоя перед Богом со многим страхом и смиренномудрием. Они же все это, от него с радостью перенимая, усердно исполняли. Видели братья, что, словом уча, он во всем подает пример делом, и сами старались жить так же, как он. И было их число до десяти, до пятнадцати и более. И начали они вместе есть в одном помещении, согласно монастырскому уставу.

И ходил святой к преподобному Кириллу, чтобы посетить его и получить пользу, и обо всем с ним советовался — и о келейном жительстве, и о церковной службе, великую пользу и устав жительства от него получая, словно от солнца — сияющие лучи, и просвещал стадо свое многими поучениями. Ибо были они новыми насаждениями, словно некие «деревья при источниках вод», и требовали многой заботы.

Поскольку же обитель быстро распространялась, братство множилось и разносилась о них большая слава, из сел и городов приходили к ним многие люди, в том числе и вельможи, и много милостыни присылали Бога ради в дом Пречистой Богородицы для устройства церкви: свечи, воск, фимиам, — и пищу для братии. Блаженный же Ферапонт, все это словно от Бога принимая и давая братии, говорил: «Братья и отцы! Не я устроил это святое жительство, но Пречистая Богородица. Она и может и направить нас к полезному, и защитить от всех зол».

После этого с Божьей помощью они и игумена в своей обители поставили и прочее все по чину монастырскому устроили. Блаженный же Ферапонт обо всем заботился сам и братию в службах ободрял и укреплял, уча пребывать в терпении и с глубоким смирением в молчании служить Богу, и слово его было очень сладко, божественной солью, то есть благодатью, приправлено. И все братья, приходя к нему, великую пользу и утешение от него получая, с радостью уходили в свои кельи, словно на неких крыльях устремляясь на новые подвиги. Многие же и из дальних земель и святых монастырей приходили — певцы церковные и служебники всякого чина. И он всех с радостью принимал и угодным Богу путем направлял. Келии же вокруг церкви ставили двух- и трехэтажные. И великий покой был для братии, а управлял ими с Божьей помощью святой, ибо появилась уже нужда в его попечениях.

И начал он излагать братьям заповеди святых отцов о жизни в кельях, согласно которым и сегодня, и доныне все ведется, — тех блаженных отцов Богом дарованное святое правило, устав и распорядок иноческой жизни. Как это тебе хорошо известно, одни и те же чин и правило имеют братья Кириллова и Ферапонтова монастырей. Заповедь же этих преподобных такова (не знаю, господа, позволите ли мне это сказать): по кельям братии питья, равно как и еды, не держать — сверх того, что дается на трапезе в уставное время, за исключением если только человек болен и по какой-то необходимости, — только божественные иконы, немного книг для божественного пения и инструменты для ручной работы. Не о той ручной работе я говорю, что делается ради корысти или ненасытных богоненавистных стяжаний, — да не будет! — но ради необходимых монастырских потребностей. Но и то все делаемое повелевают (отцы) приносить к ним и складывать в казну для удовлетворения нужд братии и монастырского служения.

Великие жар и любовь бывают у людей, когда они начинают какое-либо новое дело, а тем более дело для Бога; то же было и у них, когда они с Богом начинали службу в церкви Божией, со всевозможной твердостью хранили по кельям безмолвие и всякого рукоделия чин совершали: одни книги писали, другие книги изучали, одни плели сети для рыбной ловли, другие строили кельи, носили дрова на кухню, в пекарню и в трапезную, а иные воду носили, пекли хлеба и готовили пищу. И хотя много было работ в монастыре, совершенно все делала сама братия, без мирских помощников, да тогда и не увидеть было поблизости мирских людей. И великую чистоту телесную и душевную имели они, день и ночь в безмолвии со смирением трудясь Бога ради, друг другу повинуясь, любовью охваченные постоянно созидая небесные обители, горя духом, для Бога работая постом и молитвами со многим воздержанием, к нищете духовной стремясь, небесным богатством обогащаясь.

Так это все и шло хорошо, и дошел слух даже до дальних стран, до самодержцев, великих князей, и до самого того князя Андрея Дмитриевича, чьей вотчиной и была та Белозерская земля, о монастырях, поставляемых во имя Всесильного пребывающего на небесах Царя Славы, Господа нашего Иисуса Христа, и Пречистой его Богоматери, для благочестия державы и благоверных и благочестивых его слуг, я говорю о великих князьях Русской земли, — чтобы та страна, их отечество, пребывала благочестивой во славу его, живущего на небесах, в род и род, и в бесконечные веки веков. Аминь.

После чего, услышав об этом, упомянутый выше князь Андрей очень обрадовался, — что Бог вселил таких преподобных мужей в его отечество, и благодарил Бога и Пречистую его Богоматерь и со многою радостью посылал к ним милостыню и помощь для устроения церкви и монастырских потребностей. Он беспрепятственно давал им земли своего отечества и многие воды, озера и реки для пропитания тех обителей. Написал князь Андрей и послание с просьбой молить Бога и Пречистую Богородицу о его здоровье и спасении. Блаженный же Ферапонт молить Бога о нем не необещал, щедрыми же его даяниями пренебрегал, ибо жил в нищете и больше заботился о духовном. Так вот это было. Что же произошло после этого?

Божьей волей и молением и заступничеством Пречистой Богородицы все укреплялись в благой надежде, братия множилась, все шло уже по чину и уставу монастырского общежития, хотя и немного их было, но по чину все образовывалось и Божиею милостью совершалось. Слышал я притчу одного праведника, говорившего: «Во всем да будет на нас воля Божия! Да будет имя Господне благословенно во веки! Вот, нищие воззвали, и Господь услышал их и от всех скорбей спасет их. Ибо близок Господь Бог к сокрушенным сердцем, и смиренных духом спасет». Об этом — до сих пор.

О том, как святого увели с Белого озера

Пришел однажды некий властелин наместником князя Андрея Дмитриевича на Белозерские земли, и случилось ему быть в обители Пречистой Богородицы у преподобного Ферапонта, и он беседовал с блаженным о душевных делах и о телесных потребностях, которые бывают в миру и случаются у многих людей. Тот в ответ достойно показал, как подобает инокам беседовать с мирским человеком. И этот вельможа, услышав речь преподобного, удивился его разуму и очень его полюбил, получив наслаждение от беседы с ним, ибо очень сладко было слово его и умиленно, а держался он кротко, многое смирение имея, так что и сам облик его мог принести человеку большую пользу. И тот упомянутый вельможа, накормив братию и дав щедрую милостыню монастырю, вернулся к себе.

А через некоторое время, придя к своему господину, князю Андрею Дмитриевичу, он рассказал ему про его отечество, про Белозерские земли (город Белоозеро еще не был тогда поставлен, и то место, где ныне стоит город, было пустынным и ненаселенным). Рассказал он и о монастырях преподобных, и о беседе со святым старцем Ферапонтом, и об их блаженной жизни для Бога, и о монастырском устройстве. Князь же Андрей, услышав это от своего боярина, удивился, почувствовал в своей душе блаженство, очень обрадовался и сказал: «Слава тебе, Господи Христе, Царь человеколюбивый, что таких преподобных жителей даровал нашему отечеству!» Ибо господин тот был очень благочестив и боголюбив и весьма почитал монашеский чин — лучше сказать, ангельский, — как никто другой. Что же произошло после этого?

Очень захотелось ему, и пришло к нему непреодолимое желание устроить поблизости от себя обитель во имя Пречистой Богородицы, что и сбылось. И искал он, где бы найти ему мужа совершенного разумом для осуществления этого дела, и не находил он вокруг себя подходящего для такого предприятия человека, хотя и много было у него людей. Устроил он совет со своими боярами (и спрашивал), где бы ему найти такого человека, и никак не смогли они (отыскать). Всех он обошел и расспросил, но никто не посмел взяться за такое поистине великое начинание. Пришел ему на ум блаженный Ферапонт, создавший обитель на Белоозере в его отчине, и решил он в разуме своем, что лучшего человека для начинания такого дела нет, и повелел боярам своим, чтобы тому об этом не говорили.

Первым делом он послал преподобному дары и щедрую милостыню в монастырь Пречистой Богородицы. Затем, спустя небольшое время, направил к нему одного из своих слуг с посланием, умоляя его не ослушаться Бога ради и не пренебречь его мольбой и верой в Пречистую Богородицу «и к твоей святыне, отец», и побывать «у нас Бога ради и благословить нас. Есть, — говорил он, — у меня к тебе великое духовное дело, о котором скажу наедине».

Блаженный же, услышав это, недоумевал, что это может быть за дело, или не знал, что ответить тому посланнику, одно только проговорил: «Воля Господня да будет». И созвал он к себе всю братию на собор, и огласил послание князя Андрея Дмитриевича. Братья же сказали святому: «Не подобает тебе, отец, такого господина и уважаемого человека оскорбить, тем более Бога ради зовущего тебя. Мы ведь кроме Бога и на него во всем надеемся, потому что он из числа земных властителей». Блаженный выслушал совет братии и ответил им: «Воля Господня да будет во всем». Позвал он к себе того посланника и перед всей братией сказал ему: «Мне, господин, уйти отсюда, как мне кажется, невозможно: боюсь Бога и Пречистой Богородицы. Я ведь немощный и грубый чернец, как ты и сам видишь. Да что за дело имеет наш господин, великий князь Андрей Дмитриевич, ко мне, нищему и худому? Должны мы, нищие, о них Бога молить, а не по миру волочиться бесчинно на позор и осуждение мирским людям». Посланник же отвечал преподобному: «Мне, отец-господин, никак не велено возвращаться без твоей святыни». И, пав на землю, очень умолял он святого и всю братию не ослушаться его господина.

Братия вновь святому то же повторила. Блаженный Ферапонт из-за всего этого сильно прослезился и отвечал им: «Воля Господня и Пречистой Богородицы и ваша любовь да будет со мною грешным», и нехотя повиновался их воле.

Проведя же день и другой, отпев молебен Спасу и Пречистой, наказав богоподобно устраивать все ради Бога, заботиться о церкви Божией Пречистой Богородицы, продолжать строительство, поступать богоугодно в начатой им обители, помолился он Богу и Пречистой Богородице и отправился в путь, взяв с собой другого брата.

Велико расстояние между теми местами, так что путь был дальним. Но с Божьей помощью они дошли до города, где жил князь Андрей. Тот, увидев, что святой пришел, встретил его, как и подобает, с великой честью и очень обрадовался его приходу. «Бог, — сказал он, — и Пречистая Богородица воздадут тебе за твою любовь к нам, честной отец. Такой путь не поленился ты пройти! Бог сосчитает твои шаги и воздаст тебе мзду по твоим трудам. И я много должен святыне твоей». И, почтив святого трапезным угощением, он дал ему покои для обитания, чтобы тому было где отдохнуть.

Прожил он там немало дней, и затем стал спрашивать его князь Андрей о Белозерских землях и об устройстве обителей Пречистой Богородицы. Тот все рассказывал ему по порядку. Князь же Андрей, увидев благоговение старца и многое перед Богом смирение, очень обрадовался и сказал: «О чем я слышал, то и увидели очи мои». И еще сказал святому: «Знаешь ли ты, отец, зачем я тебя позвал?» Блаженный отвечал: «Один Бог, господин, знает человеческие сердца и помыслы. А кто такой я, худой простейший грешник? Как я могу это знать?» Князь же Андрей сказал: «У меня, честной отец, одно желание. И его поведаю тебе. Умоляю твою святыню дать мне то единственное, что я попрошу у твоей святости». Блаженный отвечал: «Да как же могу я, господин, что-то дать твоему величеству в подарок, худой и грешный чернец, никакого добра не имеющий?» И князь Андрей, посадив его рядом с собой, начал со многой любовью умолять его создать поблизости от его столицы обитель для спасения иноков. Святой отвечал ему с глубочайшим смирением: «Прости меня Господа ради. Кто я такой, что ты задумал это обо мне грешном, недостойном не только начать это, но и помыслить об этом? Одного Бога, господин, это дело; выше моих сил это дело. Отпусти меня Господа ради и Пречистой Богородицы в свою отчину на Белоозеро. Я должен Бога молить о твоем, господин, здоровье и спасении до самой моей смерти. Там, господин, есть починочек: там я начал обитель и церковь поставил, и братия уже там живут, собравшись Бога ради, и Бога молят, господин, о вашем господском здоровье день и ночь». Князь же Андрей отвечал: «Знаю, отец, знаю, и очень благодарю Господа Бога и Пречистую Богородицу за ваше благое предприятие». И очень понравился ему старец и его достойный ответ.

И снова он сказал: «Легче мне, отец, всего лишиться, нежели отпустить от себя твою святыню. Так велико мое желание, ради которого я тебя и позвал. Что же до монастыря Пречистой Богородицы и начатого тобой дела, то знает Бог, что я постараюсь удовлетворить твой монастырь всем необходимым, — и не только я, но и дети мои, насколько будет у нас сил, будем ради Божией милости заботиться о доме Пречистой Богородицы. Ты о том не печалься нисколько, оставь это попечение моей душе. Одного только я у тебя прошу: ради Божией любви останься здесь с нами и возьмись исполнить желание моей души. Я ведь хочу твоими молитвами с Божией мне помощью воздвигнуть дом для спасающихся душ, дабы за их спасение и мне Господь Бог оставил грехи моей души и от вечной муки избавил вашими святыми молитвами».

Блаженный же Ферапонт умолял его со многим смирением, чтобы отпустил он его назад на Белоозеро, говоря: «Выше моих сил, господин, это дело. Оставь меня Господа ради». Но чем больше святой сопротивлялся, тем дольше князь Андрей продолжал его умолять. Ферапонт же не знал, что и делать, но поскольку полностью был он у того в руках, так сказать, Богом судимый, никуда не мог он деться.

Видел святой, что князь непреклонен в своем решении и что невозможно ему ослушаться и оскорбить его, тем более что он умолял его Бога ради. И нехотя повиновался он его воле и сказал: «Воля Господня да будет». Этими словами он всегда поучался, все возлагая на Бога и на Пречистую Богородицу. Князь же Андрей, услышав эти слова от святого, радости многой исполнился и благодарил Бога и Пречистую Богородицу и преподобного Ферапонта за покорность, что не ослушался мольбы его.

И спустя малое время затем попросил он преподобного, чтобы тот пошел посмотреть места вокруг города Можайска и выбрать то, какое ему понравится для создания обители. Блаженный же Ферапонт, помолившись сначала Богу и Пречистой Богородице, пошел и нашел место для созидания обители, значительно более, чем другие, красивое и удобное, поблизости от города Можайска, примерно в одном поприще от известной реки Москвы. Князь Андрей, придя туда сам, похвалил его. И, взяв благословение от святителя, повелел он, по совету Ферапонта, поставить церковь и нарек ее тем же именем, что и в Белозерской обители, — Рождества Пречистой Богородицы. И начал он келии строить, как то обычно при создании обителей, и украсил церковь Божию иконами и книгами, и снабдил монастырь всем необходимым. И сразу затем поставил им игумена. И так почтил он ту обитель — гораздо больше всех других близких обителей, — что вскоре учредил там архимандритию. Преподобного же Ферапонта он много благодарил и поставил начальником того места, и очень пекся о нем, и хорошо почтил и упокоил его в старости, и ни в чем его не ослушался.

И с тех еще пор особенно князь Андрей Дмитриевич и его благочестивая княгиня и их Богом дарованные дети обрели великую веру в Пречистую Богородицу и пожаловали на Белоозеро в Ферапонтов монастырь не только большие имения с пашнями, но и многие озера и реки, и ради Пречистой Богородицы дали на них жалованные грамоты, скрепленные подписями и печатями, действующие даже доныне, и милостью Божией мы можем их видеть.

Блаженный же Ферапонт, как некоторые из старых мужей рассказывают о нем, много потрудился в жизни своей Бога ради, труды к трудам прибавляя. О славе же и богатстве он совсем не заботился и до самой своей старости сохранял нищету, особенно же духовную. Много скорбела и печалилась эта святая душа и о Белозерской обители Пречистой. Хоть и имел он с Богом помощников, но всегда втайне молился Богу и призывал на помощь Пречистую Богородицу, дабы не запустела та обитель и чин монастырский укрепился бы в ней по уставу святых отцов, говоря самому себе: «Если призрят Господь Бог милосердный и Пречистая Богородица на ту обитель, то и я грешный буду иметь хоть некоторое дерзновение о ней к Богу».

И всегда, молясь Богу и Пречистой Богородице, многие слезы проливал он до самого преставления своего о Христе Иисусе Господе нашем, которому — слава с Отцом и Святым Духом ныне и присно и вовеки.

КОММЕНТАРИЙ

Жития Ферапонта и Мартиниана Белозерских — памятники древнерусской литературы середины XVI в., написанные, по всей видимости, иноком Ферапонтова монастыря. Эти произведения связаны композиционно, поскольку имеют общую похвалу святым. Кроме того, Житие Мартиниана продолжает Житие Ферапонта тематически. В стилистическом отношении оба жития опираются на сочинения известного писателя XV в., приехавшего на Русь с Афона Пахомия Серба, часто и прямо заимствуя соответствующие пассажи из его творений, особенно из Жития Кирилла Белозерского.

О преподобном Ферапонте известно немногое, главным образом то, что сообщается в его Житии. Сохранилось несколько адресованных ему грамот, до нас также дошли сведения Вкладной книги XVIII в. Лужецкого Богородице-Рождественского Можайского монастыря, несколько строк посвятившей роду Поскочиных-Клементьевых, из которого происходил Ферапонт.

О Мартиниане сохранилось больше сведений. Грамоты, дополняющие наши представления о его жизни, хранятся в различных собраниях древних манускриптов в Москве и Санкт-Петербурге. Мы располагаем также книгами, целиком или частично переписанными Мартинианом. По содержанию этих сборников можно судить об интересах писца, который следовал традициям своего учителя, Кирилла Белозерского, включая в свои книги статьи естественно-научной тематики. Так же как и Кирилл, Мартиниан известен как организатор библиотеки основанного им Вожеозерского Чарондского Спасского монастыря (в 100 км от Кириллова). По его повелению создавались книги и в Ферапонтове монастыре, настоятельство в котором он принял вскоре после Ферапонта. Отметим, что монастырь, судя по грамотам XV—XVI вв., долгое время именовался Мартимьяновым. Переход Мартиниана на игуменство в Троице-Сергиев монастырь из Ферапонтова способствовал развитию духовных связей этих обителей.

Мартиниан общался с такими книжниками XV—XVII вв., как Пахомий Серб (именно с его слов знаменитый агиограф составил Житие Кирилла Белозерского, как он пишет в предисловии), архиепископ Ростовский Иоасаф Оболенский, известный редактор древнерусских произведений и составитель оригинальных сборников кирилло-белозерский монах Ефросин.

Мартиниан играл заметную роль в политической жизни своего времени. Согласно Житию, он вдохновлял великого князя московского Василия II Васильевича Темного на борьбу с его двоюродным братом Димитрием Шемякой за великокняжеский престол.

Умер Мартиниан в Ферапонтовой монастыре в 1483 г., над его ракой на южной внешней стене собора Рождества Богородицы замечательные художники рубежа XV—XVI вв. Дионисий с сыновьями, расписавшие собор внутри, поместили фреску с изображениями Ферапонта и Мартиниана.

Житие Мартиниана существует в двух редакциях; причем вторая была написана вскоре после первой, в ней добавлены чудеса, происходившие у гроба святого. Житие Ферапонта тоже до нас дошло в двух редакциях, вторая была напечатана в Прологе, изданном на Московском печатном дворе в 1662 г.

Впервые (исключая проложное Житие Ферапонта) эти жития издавались в 1991 г. небольшим тиражом (Ферапонтовский сборник. М., 1991. С. 359—400).

Тексты житий (Житие Ферапонта в первой редакции, а Житие Мартиниана — во второй редакции) публикуются здесь по их старейшему известному списку — РНБ, Софийское собр., № 467, 60-е гг. XVI в., л. 14—120.