Библиотека литературы Древней Руси. Том 13 (XVI век)

ОРИГИНАЛ

Благослови, отче!

Сей же преподобный и богоносный отець Кирилъ Белый, чюдотворець, родомъ бе от града Галича, родителю христиану. Еще бо ему сущу младу и юну теломъ, но совершенъ добродетелию, пятинадесять летъ, возлюби иноческий чинъ и отиде втай от родителей своих от града Галича на реку Обнору; тамо бо, слыша от родителей своих, составлен честенъ монастырь преподобнымъ Корнилиемъ;[515] строящу таковую обитель преподобному и в нем живущим братству, имеющим по бозе духовную любовь, и смирение, и послушание к преподобному Корнилию. И возлюби таковую благодать, и поревнова таковому житию, и помолився Господу Исусу Христу и Пречистой его Богоматери, и изыде в путь свой к той обители преподобнаго Корнилия. Еще бо сущу отроку неблизко, 80 поприщъ[516] до тое честныя обители, и в путь идяше радуяся и моляся Богу, наставляющему на путь, — не поскорбе бо о родителехъ и о дому своем, и не взя от имения своего ни злата, ни сребра, ни ризъ светлыхъ, ни хлеба, но токмо едину ризу, юже ношаше. И течаше скоро путем, и не обглядашеся ни семо, ни онамо, и не воспомяну доброты отца своего и жалости матери своея.

Уже бо отшедшу отроку от града своего 15 поприщъ, и узре близ пути седяща старца,[517] стара суща, имеюща браду белу, и благообразна, и смирена, и возрадовася ему зело, и притече скоро, и паде к ногама блаженнаго старца, прося от него благословения. Старець же емъ за руце отрока и воздвиже его от земля, глаголя: «Миръ ти, чадо, и благословение. Откуду еси, чадо, и коея страны, и камо грядеши, и коея ползы ищеши от нища старца?» Отрокъ же рече ему всю истину, како отиде от родителей своих, восхоте быти инокъ. Старець же рече: «Добро, чадо, и блажено, яже возлюби. Добрая бо дела трудом снискаются, а болезнию исправляются. Волею ли своего разума приходиши Господеви?» Отрокъ же рече: «Ей, честный отче, от усердьствия своего и по обещанию моему хощу быти инокъ».[518] Старець же вопроси и: «Кою, чадо, возлюби обитель?» Юноша же рече: «Прости мя, отче, Бога ради, хотех дерзнути во святую обитель преподобнаго Корнилия». Старець же рече ему: «Дерзай, чадо, в таковую обитель. Азъ бо тоа обители, и изыдох в миръ по благословению преподобнаго Корнилия потребы ради монастырския, и ныне возвратихся в монастырь. И ты, чадо, иди со мною, и Богъ исправит стопы твоя». И, сотворивъ молитву, поидоша в путь свой, и скоро шествие бысть, въ вторый день доидоша монастыря преподобнаго в посте и в молитве.

Уже бо видети монастырь той, и ставъ блаженный старець помолися на долгъ час, и по молитве обратися ко отроку, показуя перстом своим и рече: «Видиши ли, чадо, монастырь сей? Иди скоро къ блаженному Корнилию, азъ ти буду помощникъ и умолю блаженнаго Корнилия, да будеши инокъ», и поучивъ отрока доволно от Божественаго Писания. Отрокъ же паде на ногу блаженному старцу, прося от него благословения, старець же рече отроку: «Въстани, чадо, Богъ да благословитъ тя и сподобишися великаго аггельскаго образа,[519] да будеши сосуд избранъ[520] Святаго Духа». И от того часа старець невидимъ бысть, и глядаше отрокъ семо и овамо, и не обреташе нигдеже старца, и разумевъ же блаженный отрокъ, яко некая Божия сила или аггела Божия быти глаголя, и благодарныя о сем Богу воздаваше молитвы.

И тако скоро течаше блаженный отрокъ, ко вратом монастыря приходитъ, и видитъ мнихи монастыря вне стоящыхъ, и поклонися има до земля, глаголя: «Благословите мя, отцы святии». Они же видевше юношу проста суща и ризами худыми нелепо оболчена и к нему глаголаша: «Богъ да благословитъ тя, чадо, и что хощеши, да сотворимъ ти». Он же к ним глаголаше, яко «хощу видети игумена и благословенъ быти от него». Мниси же они скоро возвестиша игумену о нем. Се тако Богу изволившу, да на место, идеже бе от юности Богомъ позванъ, на то ведяшеся.

Паки же мниси они, пришедше ко блаженному, возвестишя, яко «игуменъ зовет тя». Се же слышавъ блаженный юноша, и, окрилатев умом, вшед в монастырь, и пришед ко игумену пад поклонися ему до земля, глаголя со слезами, да бы его сотворил мниха. Игуменъ же Корнилий видев блаженнаго юношу на земли лежаща и слезы многи проливающа и проразуме хотящую благодать явитися на нем, и начат глаголати к нему: «О, чадо, видиши ли, яко место се скорбно бяше и подвижно на всяко дело? Ты же унъ сый, якоже мню, не имаши стерпети скорби на сем месте». Се же не токмо искушая его глаголаше, но и прозорливыма очима зряше блаженнаго, яко Богомъ наставляемъ бе юноша сей прииде и хощетъ Богу сосуд избранъ быти. Божественый же отрокъ со многим смирениемъ отвещавъ ко игумену, глаголаше: «О, честный отче, яко провидець всяческых Богъ приведе мя къ твоей святыни, спасти ми ся хотящу, и елика аще повелиши ми, отче, сотворити, повеленная тобою вся сотворю, но токмо спаси мя». И тогда глагола к нему игуменъ: «Благословен Богъ, чадо, укрепивый тя на се тщание. Отселе буди служаи братии со всякым терпениемъ, купно же и послушаниемъ». Се же слышавъ от игумена божественый юноша паки поклонися ему до земля. И тако остригаетъ власы главы своея, вкупе же со отаятиемъ власъ отлагаетъ и долу влекущая мудрования, и нарекоша имя ему Кирил. Бе же святый возрастом пятинадесять летъ, егда прият иноческий образъ.

Оттоле же преподобный Кирилъ весь предався Богу и вдавъ себе на труды многы: деломъ изнуряя плоть свою по вся дни, бдяше и моляшеся без леностьи по вся нощи въ славословениихъ, и сонную леность отлагая. И к воздержанию же плоти тружаяся рукама своима, делая по вся дни, воспоминая псаломское оно слово: «Виждь смирение мое и труд мой и отпусти вся грехи моя».[521] И тако преподобный со всякым воздержаниемъ смиряше душу свою, тело же свое трудом и подвигомъ томяше, яко и преподобному Корнилию, и всей братии дивитися великому его смирению и покорению, и толику въ юности благонравию, и укреплению, и бодрости, и велми прослависта о всем Бога. Преподобнаго же Кирила, яко аггела Божия посреде себе имеяху, яко свещение некое обношаху; всем того хвалящым: овемъ того смирение глаголющым, овым же зелное воздержание и постъ другъ другу поведающымъ. Но паче же той, яко и во юности славы не требуя, паче изволися ему, по Аврааму, изыти от земля своея и от рода своего,[522] и итти в землю, идеже никтоже того увесть, итамо прочая лета житъ, яко незнаемъ. Темже и симъ помысломъ — тако Богу того спасение строящу.

Родителя же блаженнаго отрока много искавше во граде Галиче, и в ыныхъ градех, и во окрестных странах и весехъ, и не обретше его, и плакастася о нем люте, яко и по мертвомъ, в перси своя биюще. И заповедано же бяше по всей стране той, идеже аще кто где видевъ или слышавъ таковаго отрока, да пришедши возвестят о немъ отцу его и мзду приимутъ о возвещении его.

Се убо минувши 7 лет не очютивше нигдеже, аки некоему бисеру, изгибшу и не обреташеся.[523] Пишетъ бо Лука во Святем Евангелии: «Никтоже светилника вжегъ, покрываетъ его сосудомъ или под одромъ полагаетъ, но на свещникъ возлагает, да входящеи видятъ светъ. Несть бо тайно, еже не явленно будетъ; ниже утаенно, еже не познается и въ явление приидетъ».[524] И не по мнозе же времени прииде старець Корнилиева монастыря, поведа отцу его о блаженном отроке, како прииде в монастырь ко преподобному Корнилию и приятъ иноческий чинъ, «житие же его бысть чисто и свято, имеяху же его вси аки аггела Божия, всеми хвалимо трудолюбезное его житие, по Бозе любовь имеетъ ко всей братии, и послушание, и покорение, к тому же постъ и молитву.

Отець же, яко услыша о блаженномъ отроке, сыне своем, како случися ему, скоро тече к жене своей и сказа ей вся, како «сынъ наю „мертвъ бе и оживе, изгиблъ бе и обретеся”».[525] Жена же рече к мужу своему: «Прости мя, господине, Бога ради. Скрыхъ от тебе и не поведах до сего дне о рождестве сына наю. Еще ему во утробе нерождену бывшу, во время божественаго пения вопиялъ три краты: „Святъ, Святъ, Святъ Господь Саваофъ, исполнь небо и землю славы Твоея”.[526] И нападе на мя страхъ велий, и не поведах никомуже, уже бо ныне не могу терпети, раскалается утроба моя без чадия моего. Сыну мой драгий, како отиде от дому отца своего и не поведалъ матери своей, да не погубила бых доброты лица своего! Уже бо ми нанесе скорбь, матери своей, толико летъ приятъ иноческий чинъ и не поведах ся, да не зле бы погибох. Ныне слышахъ о тебе, яко остави миръ и вся, яже в мире сем, а возлюби аггельское житие, уже бо ми ныне нанесе радость таковую, и азъ последую тебе, прииму аггельский чинъ, да причтена буду избранному стаду Царствия Небеснаго».

Паки рече жена к мужу своему: «Молю ти ся, господине, да возмеши от имения своего урочную часть сыну наю и на потребу братии и изыди, господине, в путь свой скоро в монастырь к преподобному Корнилию, и виждь сына своего». Христолюбивый же той мужь, слышавъ от жены своея таковая повеления, скоро въста, и взят часть от имения своего, и иде в путь свой, радуяся зело и славя Бога и Пречистую его Богоматерь. И прииде в монастырь той на взыскание сына своего, и поведаша ему мниси, яко «в монастыре сем сынъ твой прият аггельский образъ, Богу работаетъ, житие его свято, и всеми любим бе добродетелнаго ради жития его». Слышав же мужь той скоро тече къ преподобному Корнилию, и припаде к ногама его, и рече: «Благослови мя, честный отче, се убо приидохъ помолитися Всемилостивому Спасу и Пречистой его Богоматери и твоей святыни поклонитися». Преподобный же рече: «Откуду, чадо, шествуеши долготу пути своего? Коего града и коей веси? И коея потребы ищеши во святей обители сей?» Уже бо виде его преподобный Корнилий таковаго мужа скорбна сердцем и дряхла лицем. И рече муж той: «Прости мя, отче святый, дерзнухъ приитти къ твоей святыни от града Галича, от дому своего принесох часть имения своего на потребу братии». И даде сребро свое, и прият благословение от преподобнаго Корнилия, и отиде в гостинницу.

Уже бо приспевъшу божественому пению, и всей братии вшедшымъ в церковь к божественому пению, и ставшым по местомъ своим, и сему мужю пришедшу, и ставшу на обычном месте. И взем благословение у преподобнаго Корнилия, и начат сребро свое давати в руце братии по единому, всем равно. Обхождаше всю церковь, раздаяше сребро свое, и не обрете сына своего.[527] Преподобный же Кирилъ приемъ сребро от руки отца своего, и возвед очи свои горе, и прослезився, глаголаше: «Слава Тебе, Боже нашъ, Слава Тебе, яко сподоби мя приати сребро от руки отца моего». И изшед из церкви, и разда сребро отца своего нищымъ. И вниде в келию свою преподобный Кирилъ, и паде на колену свою пред образомъ Владычици нашея Богородици моляшеся, глаголя: «О, Премилостивая еси Госпоже, Дево, Богородице, ты еси упование наше, и покровъ, и прибежище всем христианомъ. Темже и азъ, грешный, на тя надеюся, молися, Госпоже, Сыну своему и Богу нашему за родителя наю, да не отлучени будутъ Царствия Небеснаго и восприимутъ иноческий образъ, да причтени будутъ избранному стаду». Богъ же услыша молитву угодника своего, о сем бо пророкъ глаголаше: «Близъ Господь призывающимъ И воистинну, и волю боящихся Его сотворитъ, и молитву их услышитъ, и спасетъ я».[528]

Паки же во вторый день отець блаженнаго прииде въ церковь и ста на обычномъ своем месте, плачася горко пред образомъ Господа Бога Спаса нашего Исуса Христа и Пречистыя его Матери, моляшеся и бия в перси своя, и рече: «Горе, горе и люте мне будетъ». И мысля в сердцы своем: «Како отиду от святыя обители сея, и кою радость принесу подружию своему? Что к тому сотворю? Лучши есть ми умрети, неже живу быти». Блаженный же Корнилий виде плачь таковаго мужа и умилися, скоро призвавъ к месту своему, и ятъ его за руку, и введе его во скровенно место, и воспроси его тихимъ и умиленнымъ гласомъ, глаголя: «Чадо, повежь ми вреды душевныя, иже врежаютъ душя нашя, да Богъ ти подастъ цельбу мною грешнымъ». И глаголаше к нему: «Человече, что печалуешися? Нестьдобро, в безмерную печаль предавшися, изнемогати, но смиритися пред Богомъ пришедшая ради печали. „Возверзи бо, — рече, — на Господа печаль свою, и Той тя препитаетъ”.[529] Не даждь печали души твоей, многи бо погуби печаль, и ныне несть успеха — от печали бо приходит смерть, печаль бо жжетъ сердца крепость, якоже бо моль в ризе и червь в древе, сице печаль мужу вреждаетъ сердце. Темъ о собе самъ не скорби, но Бога моли въ слезах и в воздыханиихъ, и люботрудней молитве, и крепцемъ бдении, и тако приимеши от Бога помощь и избавление печали твоея».

Мужь же той слышавъ от блаженнаго Корнилия вся реченная ему, слово Божие учителнее, ко спасению влечаше на исправление сердце его, от суетнаго мира сего Царствие Небесное показуетъ, уже бо не може терпети и, прослезився, рече: «Прости мя, отче Корнилие, исповедаю ти вся, реченная мною. Изгубихъ сына моего юнна зелоинеобретохом летъ 12, скорбяхом и плакахомся с подружиемъ своим без чадиа своего и до сего дне. И много раздахъ имения своего, аще кто где ощутит, и повесть намъ таковаго отрока, но никакоже не обретоша. Ныне же слышахомъ пришедшаго къ твоей святыне и приемша от руку твоею иноческий образъ, хотящу ему спастися и наследити Царствие Небесное. И азъ скоро въстах от дому моего и приидох къ твоей святыни на взыскание сына моего, хощу видети доброту лица его. Того ради приидох во обитель сию, токмо да вижу сына моего, и тако возвращуся в дом свой». Корнилий же рече: «То, аще хощеши видети, да видиши сына своего». Се слышавъ и отиде в гостинницу, радуяся зело о глаголанныхъ ему, и глаголаше в себе: «Обретох сына моего», чающи его видети во 2 день.

Блаженный же Корнилий, вшед, возвести вся блаженному Кирилу, и егда же сия услышавъ от Корнилия, сжаливси велми того ради, яко не возможе от родителю утаитися. Корнилий же много блаженнаго увещеваше, да видитъ отца своего. Блаженный же Кирилъ не хотяше оскорбити блаженнаго и иде скоро къ отцу своему. Отець же видевъ сына своего в такове скорби суща, бе бо лице его изменилося от многаго труда и воздержания, скоро въста и стрете сына своего, и паде на выю его, и облобызастася, и плакашася горко, и едва мало утешишася. Блаженный же Кирилъ пад на нозе отца своего и облобыза нозе его, благословение и прощение приятъ от родителю своею, и рече отцу своему: «Что мя, отче, хощеши видети, странна и нища старца? Азъ бо отвергохся мира и всех, яже суть в мире, а возлюбих Царство Небесное, вечное и безстрастное, егоже ждутъ работающеи Господу, иже отвергошася мира и всехъ похотей его; и не достоитъ нам поминати техъ, иже оставихом заповеди ради Божия, да не, паки временная возлюбивше, вечный покой погубим».

Рече же отець ко блаженному Кирилу: «Возлюбленное мое чадо, уже добре сотворилъ еси и благая восприялъ, а нас сирых сътворилъ. Кто уже старость нашу поддержитъ, от кого покой восприимемъ, на кого ся кому прибегнем, кто намъ заступникъ, и от кого помощи просим? Кто нашу старость возвеселитъ, и кто слезы нашя утолит, и кто нам послужитъ, и от кого утеху имамы, чадо мое возлюбленное? Толико летъ нас в скорби сотвори и не утешихомся? Ныне же что сотворю? Аще в дом свой возвращуся, то болшую скорбь и плачь сотворю матери твоей. И к тому не могу возвратитися в дом свой от святыя обители сея, но да и азъ восприиму аггельский образъ, да причтен буду къ избранному стаду. Сыну мой возлюбленный, иди скоро ко блаженному Корнилию и моли его и о мне грешнемъ, да благословенъ буду». Слышав же блаженный Кирилъ обещание отца своего и возрадовася зело таковому его смирению, скоро иде ко блаженному Корнилию и извести вся о обещании отца своего. «Уже бо, — рече, — приходитъ к добродетелному житию». Слышавъ же Корнилий таковое обещание и почюдися, како оставилъ дом свой и прииде в чювство, и повеле ему приитти пред ся. И скоро течаше, радуяся, блаженный Кирилъ, и рече отцу своему: «Аще хощеши совершити доброту старости своея и наследити Царствия Небеснаго, востани и иди, зовет тя Корнилий».

Отець же его въста скоро и иде ко блаженному Корнилию, и паде на ногу его, и моляся со слезами, глаголя: «Причти мя, отче Корнилие, ко избранному своему стаду, возложи на мя иноческий образъ, от многа бо времени желах, но ныне сподоби мя Богъ видети святыню твою. Молю ти ся Господа ради, не отрини мене, грешнаго и непотребнаго, подражавъ своего Владыки заповедь, онъ бо не отринувъ, но приимаше грешникы, мытаря же и блудники, ты же убо мене приими грешнаго, якоже онъ тех приалъ есть. Твоя бо, — рече, — и твое преподобьство...»[530]

Блаженный же Корнилий видевъ мужа того на земли лежаща и слезы многы проливающа и начат глаголати к нему: «О, человече, видиши ли, яко место се скорбно бяше и подвижно на всяко дело. Ты же, яко мню, не имаши терпети скорби на сем месте». Не яко не прияти, но искушая его, глаголаше. Отвещавъ же мужь онъ и рече к нему: «Елика аще повелиши ми, отче, сотворити, повеленная тобою вся сотворю, но токмо спаси мя». Тогда глагола к нему Корнилий: «Благословенъ Богъ нашь, укрепивый тя на се тщание. Отселе буди служай братии со всякимъ терпениемъ и покорениемъ, купно же и послушанием». Се же слышав мужь той от Корнилия, паки поклонися ему до земля.

И тако остригаетъ власы главы своея, и отреваетъ от себе мирская одеяния и облекается въ мнишеская, и нареченно бяше имя ему Варсонофий, наказавъ его доволно, и отдастъ его блаженному Кирилу на устроение[531] отца его. Блаженный же Кирилъ поят отца своего, аки аггела Божия, и веде его в келию свою, и наказавъ его доволно от Божественаго Писаниа, како ему спастися. И отиде в келию свою, и, пад на землю, с плачем моляшеся Господу нашему Исус Христу и Пречистой его Матери о сподоблении родителя своего во иноческий образъ.

Во 8 же день прииде юноша от дому отца его и поведа блаженному Кирилу о родившей его матери, еже добре поживъ и прият аггельский образъ, и наречено бысть имя ей Елена, и с миромъ успе и отиде в вечный покой. Слышавъ же о сем блаженный Кирилъ, яко родителя его от жития отидоста, и благодарныя молитвы к Богу о семъ воздавая, и повеле имение отца своего раздати нищымъ, а рабы свободити. Такоже и отець блаженнаго Кирила поживе 3 лета в посте, и въ молитвахъ, и во всех добрыхъ исправлениихъ, духъ свой предастъ в руце Богови, с миромъ успе. Блаженный же Кирилъ скутавъ трудолюбное его тело, отпевше надгробное пение, и погребе отца своего честно, и прослезися о сем, и рече: «Яко родителя моя от жития преставистася, такоже и азъ смертенъ есмь».

И оттоле начатъ на болий подвигъ себе простирати, труды къ трудом прилагая, ово в поварне, иногда же в пекарне, и поряду вся службы обхожаше, трудолюбезное свое тело изнуряя. Послушание его ко всем, свою же волю до конца от себе отверже, не точию ко блаженному Корнилию, но и к прочым братиямъ повиновение и послушание творяше. Страхом Божиимъ ограждаяся и упражняяся от всякого лукаваго делания, богатеющися смирениемъ в преимущеи мудрости, алканиемъ и жаждою тело свое изнуряше. Безпрестани же бе ему во устех паче меда и сота услажающа Божия словеса,[532] в нощи же и во дни псалмы Давыдовы славословя. И въ молитве, и в почитании внимаше преподобныхъ отецъ жития, и сих словеса во уме держа, и желаше всех деломъ исполнити. Слезы же от очию беспрестанно испущая, воспоминая смертный час и страшный онъ и праведный судъ ожидая, хотящий быти, и воздаяние гръшнымъ, комуждо противу делъ его, и тако напояшеся слезами, «яко древо насажденно при исходищихъ водъ, иже плод свой дастъ во время свое, и листъ его не отпадетъ».[533] Даяше убо и сий плод Богови на всяко время в добродетелехъ подобно: во время святаго пения съ благоговениемъ в церковь входя, со страхомъ и трепетом яко пред лицем Божиимъ предстояше. Братиям же всем удивляющимся о добром его изволении и просвещеннем разума его боголюбии яве, яко на великий успехъ им бываше. Блаженный же Кирилъ преспеваше в добродетелехъ, благою кротостию, и разумною простынею, и смирением обложися, и от всякиа печали земныя свободися, едину печаль имея, како угодити Богу, тако ему добре направляему.

Нача помышляти, еже изыти от тоя обители, и обходити вся росийская земля, и поклонитися всем святым местомъ, и достигнути пустыню, и вселитися, идеже Господь наставитъ. И поведа мысль свою блаженному Корнилию. Корнилий же наказавъ его доволно, и поучивъ от Божественых Писаний, и благословив его, отпусти.[534]

Блаженный же Кирилъ, пад на землю, помолися со слезами, глаголя: «Стопы моя направи по словеси Твоему и да не одолеет ми всяко беззаконие. Избави мя от клеветы человеческия и сохраню заповеди Твоя».[535] И въставъ, изыде из монастыря не яве и не лепым образомъ, в раздранне ризе, и ничтоже взем разве ризы, юже ношаше, и поиде в путь свой радости многы исполнився, и слезам от очию его многим изливающимся, и помолися на долгъ час Всемилостивому Спасу и Пречистой его Богоматере. Господу поспешествующу ему, пути касается, и отиде к морю-окиану, и тамо обхожаше вся поморския страны, «скитаяся в пустынях и горах, и в пещерахъ, и в пропастех земных».[536] Ядь же бысть его трава вахта,[537] и сосновая кора, и губы всякия, живяше же со зверми 20 летъ.

О оттуду исходящу ему в московскую землю и тамо обхожаше вся святая места и грады и веси. И доиде великаго Новаграда и Пскова, и тамо всем святым местомъ поклонися. Нигдеже в домы мирския не вхожаше и не взимаше ни у кого ничтоже, разве вкушениа мало; скитаяся по улицам: в день страньствоваше, а в нощи псалмы Давыдовы беспрестани изо устъ пояше; а к церквамъ Божиимъ прихожаше к началу, церковнаго правила николи не отлучаяся, молитвы Богу беспрестани воздаяше. И тело свое изнуряше постом, и жаждею, и мразомъ, и зноемъ, от солнца не укрывашеся и от дождя; иногда же плоть свою даваше на снедение комаромъ, и мшыцамъ, и пауком; и ризу многошвену ношаше, и босъ хожаше, зимную студь ни во что же вменяше, томяше плоть свою; отревая от себе вся злыя помыслы, сердца своего хотение, умертви уды на земли, блудъ и нечистоту, страсть, злобу, помышление злое. Тем всякимъ оружием огражденъ бысть от пакости бесовския, наступаетъ на бесовскую злобу и на всю силу вражию — и ничтоже его вреди, огражашеся крестнымъ знамением и всеми добрыми делы, и благая содеявши хотения сердца своего.

И на болшее подвизашеся — како ему достигнути и в кое ли место вселитися, и, ставъ, на долгъ часъ моляшеся со слезами Всемилостивому Спасу и Пречистой его Матери, да открыетъ ему место в покой старости его. И абие слышитъ глас с Небеси: «О, блаженне Кириле, возлюбленниче мой, уже вся благая восприалъ еси, моим заповедем былъ еси хранитель, тесный и скорбный путь прошелъ еси. И ныне гряди на Бело-езеро, тамо убо уготовах ти место, в немже можеши спастися». И абие со гласом онемъ свет велий сияющь зрит к полунощным странам Бела-езера, и гласомъ онемъ, яко перстомъ, показаше место то, идеже ныне монастырь стоитъ.

Темже святый Кирилъ от гласа оного и видения радости многы исполнися, разумевъ от самаго того святаго видениа, яко не презре Господь прошения его. И скоро въставъ, изыде в путь свой, и дойде Тихфины, до обители Пречистыя Владычица нашея Богородица и Приснодевы Мария,[538] и пребысть в паперти[539] три нощы молящися, глаголя: «Пречистая Мати Христа Бога моего, ты веси, яко всю мою надежду по Бозе на тебе возложих от юности и до взятия преданного ми Духа от Сына твоего, Господа моего Исус Христа, телеси моему грешному». Блаженный же Кирилъ по молитве в паперти почи от труда бденнаго, и абие в сонъ тонокъ сведенъ бысть, и явися ему во сне Пречистая Богомати Владычица, и рече ему тихимъ гласомъ: «Угодниче Пресвятыя Троица, рабе мой, поиди на восточную страну к Белу-езеру, и явит тобе Господь, Сынъ мой и Богъ, покой старости твоей».

Возбнув же блаженный от сна и пристрашенъ бывъ, вкупе же и радости многы исполнися, помоливъся со слезами, яко не презре Господь прошения раба своего. И пойде в путь свой, радуяся, на восточную страну к Белу-езеру из великия лавры Пречистыя Богоматере, честнаго ея Одигитрия, с Тихфины. И дойде блаженный уезда Бело-озерскаго, и пройде Андо-езеро,[540] и паки пути касается. Прииде же близъ Нова-езера, на Кобылину гору взыде, и озревъ семо и овамо, виде на восточней стране посреде езера островъ велми древесы украшен, и с того острова, идеже ныне монастырь стоитъ, столпъ огненъ исходящь от земли до небеси.[541] Блаженный же Кирилъ потече скоро съ предреченныя горы на то место, идеже виде огненый столпъ. Паче же непщеваше во уме своем, яко быти месту тому, иже ему Богомъ обещанно бысть и Пречистою его Богоматерию.

Прииде же блаженный среде Нова-езера на Красной островъ, и похождаше на нем, радуяся душею и трепещущи, и обрете на восточней стране острова того древо велие, имянуемо ель, и вселися ту, под темъ древомъ, в лето 7020-е марта в 4 день,[542] на память преподобнаго отца нашего Герасима, иже на Иердани.[543] И сотвори себе хижицу под тем древомъ прежереченным, елию, от того же древа ветвия угибавъ.

И опочинувъ от путнаго шествия на том Красном острову в хижице, и явися ему аггелъ Господень во сне во образе мужа блага в белахъ ризах, и глагола ко блаженному: «Отче Кириле, обходилъ еси близъ окиана-моря, и псковския, и новгородския страны, и в тех странах не обрете себе места покойна, ту убо уготова тебе Господь место и покой мощем твоим, на сем острове среде Нова-езера». И возбнувъ от сна своего, и пойде по острову, и виде от хижа своея стопы человеческия, а человекъ сей невидимъ бысть.

Блаженный же Кирилъ моляся глаголаше: «Господи Творче небу и земли, Владыко Вседержителю, услыши молитву и моление раба своего, укрепи мя на меесте сем». По молитве же пойде в весь Андопальскую, в Шиднемъ, и прошаше у християн острова того, у Дея, да у Григория, и у Давыда. Они же посоветоваша между собою о том Красном острову и повелеша ему келию поставити. Блаженный же Кирилъ от трудовъ своих постави келейцу малу и другую келию близъ тоя на собрание братии. Во приидущее же лето постави церковь малу во имя Воскресения Господа Бога и Спаса нашего Исус Христа и вторую церковь во имя Пречистыя Богоматери, честнаго и славнаго ея Одигитрия,[544] идеже пения и молитвы безпрестани всылая Христу Богу и Пречистой Богоматери.

Блаженный же Кирилъ молитвою и постом плоть свою изнуряя, купно же и ручнымъ деломъ: овогда землю копаше, иногда же древеса на устроение монастырское готовяше. Видевши же беси поругаемы себе и уничижаемы от раба Божия Кирила и от приходящыхъ к нему сожительствовати и тружающыхся со блаженным, смущение много ему приношаху всякыми козньми и лаяниемъ, и многы пакости преподобному начашя творити.

Приежжаху на Ново-езеро ловцы рыбы ловити и оскорбляху блаженнаго, он же глаголаше: «Что ми многы скорби и пакости наносите, людие? Се есть бесовское научение». И глагола ему старець Дионисий: «Потреба терпению и молитвамъ». Беси же, видевше свою погибель, ти воставше и падоша,[545] раб же Божий Кирил вооружився на враги благодатию Христовою, день и нощь присно во псалмех и пениих, и в песнехъ духовныхъ, поя въ сердцы своем: «На Того, — рече, — упова душа моя и помощникъ ми бысть».[546] И тако братьство собрася о Христе, и пустыни распространися молитвами преподобнаго Кирила. Богу нашему слава, ныне и присно и во векы веком.

Многа от многыхъ слышахъ о сем преподобномъ Кириле Беломъ и о пустыни его, за 30 поприщъ от града Бела-езера живуща среди Нова-езера, блаженный преподобный отець нашъ Александръ Сверский посла изъ обители Живоначалныя Троица брата именемъ Никифора, мудра и духовна, ко блаженному Кирилу повести ради духовныя. Пришедшу же старцу на брег Нова-езера во 2-й час нощы, блаженному же Кирилу стоящу в келии своей на обычном его правиле,[549] моляся Богородице, глаголя со слезами канонъ Акафисту,[550] и нача кондакъ Богородице, со умилениемъ возопи радостно: «О, Всепетая Мати!»[551] И по скончании въстрепетася сердцемъ блаженный и прозре духомъ пришествие старца от северныя страны, у езера на брегу стояща.

И по скончании молитвы взем блаженный челнъ,[552] прееха за езеро Ново на северную страну и обрете старца на камени жестоце опочивающа от путного шествия. Блаженный же Кирилъ помолися на брегу о пришествии братне, и осия их светъ велий. И трепетенъ бысть старець от почиву, страхомъ и трепетом обдержим, преблаженному поклонение творяше. С началом[553] благословение сотвори ему от блаженнаго преподобнаго отца Александра Сверьскаго, игумена Живоначалныя Троица, оному рекшу тихимъ гласомъ: «Благослови мя, святче Божий и рабе Святыя Троица». Свету же сияющу, блаженному чрезъ езеро съ старцом Никифором къ острову едущим в лодиице. И приехавше на островъ, и помолившеся Воскресению Христову и Пречистой его Богоматери, и другъ от друга благословения прошаху, и метание до земля творяху. Блаженный же Кирилъ нача вопрашати старца Никифора тихим гласомъ и смрениемъ велиимъ: «Повежь ми, брате, коея ради потребы толикаго долгаго пути не обленися шествовати, и к моей нищете, неимущему никоея потребы и добродетели, прииде?» Старець же Никифоръ рече: «Прости мя, святче Божий, посла мя преподобный отець нашь игуменъ Александръ видети твое преподобьство. Паче же и аз, грешный, подвигся къ твоей святыни благословитися от тебе и от твоих преподобных устенъ насладитися божественныхъ словесъ, слышахомъ бо твое добродетелное житие къ Богу и боголюбезныя труды». Слышав же се блаженный Кирилъ и подивися велми о пришествии старца и о спряженной духовной любви преподобнаго отца Александра. Пакы же блаженный рече: «Благословенъ Богъ и Господь Исус Христос и Пречистая его Мати, яко сподоби насъ совокупитися духовною любовию в далечем разстоянии твоим пришествием. Паче же сего Владыка нашь Господь призвати имать насъ яве зретися во ономъ блаженстве и в лице праведныхъ съ преподобнымъ Александромъ».[554]

Имяше же той блаженный Никифоръ на собе вериги тяжки — видевъ святый Кирилъ почюдися блаженнаго терпению. По сем беседующим им о ползе духовней. Паки же поиде старець Никифоръ съ острова во обитель Живоначалныя Троица на Сверь ко отцу своему настоятелю и учителю Александру на сиверъ. Оному же проводившу старца в лодиице мале, и на том месте поставиша крестъ, идеже видеша свет осияя ихъ.

Разбойникъ некто именемъ Иванъ, живый во окрестных селех съ дружиною своею, пакость человеком творяше: овогда убиваше их, овогда домы их грабяху. Приехаша же и на островъ в лодиицахъ в малыхъ, аки дивии зверие рыкающе, устремишася на блаженнаго Кирила бесовским наважениемъ, хотяху блаженнаго разлучити съ преданиемъ духовным.

Оному же молящуся образу Всемилостиваго Спаса и глаголющу: «Владыко Отче Вседержителю, Богъ отецъ наших: Авраамовъ, и Исааковъ, и Яковль,[555] спаси мя от нахождения и мечтания бесовъскаго на мя, грешнаго раба твоего». Такоже и къ Пречистой Богоматери молящися, глаголаше: «О, Преблаженная Госпожа Владычица Богородица, умоли Сына своего и Господа моего избавити ми ся, рабу Твоему, от нахождения сопротивныхъ враговъ и укрепи мя на месте сем».

И въста от молитвы, и пойде противу их, глаголя: «Ближнии чада и раби и угодники отца своего сатаны, почто приидоста ко мне, рабу Божию, на сий островъ? Стяжание мое и сребро в сей в малей келейце». Единъ же от нихъ пойде в келию блаженнаго, а прочии помрачени быша. Той же юноша, иже вниде в келию преподобнаго, нача вопити велиимъ гласом къ дружине своей: «О, братия моя, возмите мя от келии сея, два бо юноши биюще мя люте, и зракъ отаятъ бысть от мене». И отвещаша к нему дружина его, глаголюще: «Мы гласъ твой слышим и не вемы, где еси. И от нас зракъ такоже отпаде». И возопиша разбойницы, единогласно глаголюще: «О, святче Божий Кириле, отпусти насъ с миромъ, уже не имамы приити к тому на островъ сий».

Прииде же блаженный в келию свою и узревъ отрока лежаща среди келии и не ведуща, како изыти. Блаженный же Кирилъ воздвиже отрока, глаголя тихим гласомъ: «Поиди, брате, с миромъ ис келии сея». И глагола отрокъ къ преподобному: «Помолися, святче Божий, чтобы твоими святыми молитвами Господь подаровалъ здравие и зракъ очесем нашымъ». Блаженный же Кирилъ помолився Богу, и исцели их, и отпусти с миром со острова здравыхъ.

Тоя же пустыни старець именемъ Дионисий поведа нам. Некогда прииде той старець Дионисий съ трудовъ в монастырь во святый Великий Четвертокъ.[556] «Вшедшу ми, — рече, — в трапезу и ставшу близ дверей церковных,[557] видех отца блаженнаго Кирила съ диакономъ служаща Божественую литоргию и братиямъ Святым Тайнамъ причающымся, Тела и Крови Господа нашего Исуса Христа. И по совершении же службы зряхъ азъ, окаянный, учителя своего преподобнаго Кирила идуща из церкви с «Богородицею»,[558] и хлебъ Пречистые Богоматери в трапезу принесе, а диаконъ невидим бысть от очию. Аз же, окаянный, вопрашах настоятеля своего и учителя тихимъ гласомъ, глаголя: «Повежь ми, отче святый, где есть с тобою служай?» Отвеща ми блаженный: «Чадо Дионисие, судебъ Божиихъ не испытуй и до отшествия моего никомуже не поведай, что ти Господь яви, радости податель и от наветъ вражиихъ избавитель, скорбящым сладкое утешение, правитель чюдный показася».

И мы, братие, разумно славная его чюдеса о Господе похвалимъ, и мы его молитвами к Богу пребываем ничимже врежени от всехъ золъ, в нихже и мы разумно разсудим себе и воздадимъ хвалу преподобному, рекущи сице: «Радуйся, преподобный Кириле, иже созда нам обитель, тихое пристанище въ езере Нове на Красном острове. Радуйся, кроме мира суетнаго пустыню съделавый и в ней божественаго желания рачителей собравъ. Радуйся, скорбным утешитель нашего естества. Радуйся, яко отгониши мысли злобныя и всаждаеши страхъ в сердца верных. Радуйся, сладкое утешение и радости божественыя подателю. Радуйся, от наветъ вражиихъ избавителю, и врачь многыхъ болезней и исцелитель; явися яко честное сокровище духовное, по достоанию обогатившеся благодатию Святаго Духа. Радуйся, столпе огнедухновенъ, от земля вземшийся на высоту преложениемъ, небешей славе самовидець явися. Радуйся, яко плавающым правитель чюдный показася, и пристанище радостно хвалящим тя, и всем заступление. Радуйся, преподобне, и богоблаженне, и богоносе отче нашь Кириле, яко аггельскы на земли пожилъ еси, велми подвизася во времянней жизни в молитвахъ, и в пощениих, и во бдениих, и во всенощных стояниихъ, поучаяся в заповедех Господнихъ по вся дни, Вседержителною десницею укрепляемъ, подобяся блаженному Антонию и Феодосию.[559] И тако Богу угождая, тем обрелъ еси небесную лествицу, по нейже достиглъ еси горняго Иерусалима,[560] честнаго ради жития твоего сосуд бысть Святому Духу, пришед бо Господь съ Отцем, обитель в тебе сотвори.[561] Ныне же, блаженне Кириле, предстоиши Престолу Пресвятыя Троица, со аггелы Христа непрестанно славословя, неизреченную славу зря, от небесныхъ кругъ певца своя назираеши. Богоносе отче Кириле, своих ради трудовъ от Бога даръ приалъ еси бесы прогонити и душя человекомъ просветити, верою приходящым. Тя молим, преподобне Кириле, призывающи на помощъ, молебникъ буди Пречистей Богоматери, яко да ходатайствуеши о насъ недостойныхъ, Богомъ собранней дружине во святей обители сей, ей же ты началникъ и заступление буди, яко да мы, пребывающе на месте сем, не вредни пребудемъ от бесовъ. Славу и благодарение возсылаемъ Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно».[562]

Древле убо бывшая знамения, и преславная чюдеса и явления богоносным отцемъ нашымъ Кириломъ, списано прежними творцы, иже люботрудне в сем потрудишася. Боголюбивый диаконъ Николай из града Бела-озера хотя блаженнаго видети в пустыни и приати от него благословение...[563] Да не забвени пребудут многаго ради времени преславная чюдодействия Божия, иже сотворяетъ Богъ своими угодникы, ныне убо видимъ толика содеваемая в последняя времена велия чюдеса.

Бе же времени велику минувшу, прииде къ преподобному преждереченный диаконъ Николай ползы ради душевныя и хотящу ему у святаго благословение приати. Святый же рече ему: «Что, чадо, прииде ко мне, нищу старцу, и коея утехи ищеши в пустыни сей? Несть ти потребы радования, но иди скоро в домъ свой и узриши младенца юнна мужска полу с материю лежаща, имаши утеху сердца своего и радование». Диаконъ же рече: «Ни, отче, не имам в дому моем отрочати мужска полу, ни женьска в наследие себе. И ныне изыдох в путь мой, якоже видиши мя, и подружие мое изыде в след мене до врат дому моего и осташа с рабы моими здравы». Святый же начат ему глаголати: «Что мыслиши, чадо? Веруй ми и иди скоро в дом свой. Понеже, чадо, велик путь прейде трудившися, но веруй Богови и Пречистой его Матери, яко трудъ твой не вотще будет».

Диаконъ же прият благословение от святаго, и отиде в дом свой скоро, и виде отрока млада с материю лежаща по пророчеству святаго, и удивишася, како се уведано бысть? Но понеже познаша того человека Божия быти, и разумеша истинну, реченную святымъ, и возвести словеса святаго реченная ту всем слышащым, и величаху Бога, творящаго дивная и преславная чюдеса святым своим угодникомъ Кириломъ.

Бысть же некий князь Иванъ Василиевичь Пинковь,[564] велию веру имея къ Пречистой Богоматери на Тихфине,[565] посылаше на всяко лето на украшение церкви потребная свеща и фимианъ,[566] и иная многа украшения. И сему убо князю Ивану в болезнь велию впадшу, и изнемогающу велми, и начат молити Пречистую Богоматерь, да облегчитъ ему болезнь. И тако молящуся ему, в сонъ тонокъ сведенъ бысть, и видитъ во сне светоносну некую жену, явльшуся ему, и старца некоего, светолепно ту стояща и глаголюща ко Ивану: «Изыди с миромъ къ Пресвятей Богородицы на Тихфину и моея пустыни достигнеши, Кирила Белаго. Тако молитвами Пресвятыя Богородица и преподобнаго Кирила Белаго исцелееши».

Воспрянув же той князь от сна и поведа всем предстоящымъ явление бывшее, и тогда скоро изыде в путь свой со отрокы своими, и дойде града Бела-езера, и повеле испытати пустыни Кирила Белаго. Мнози же мужы града того рекоша: «Мы, господине, вси знаемъ пустыню блаженнаго Кирила Белаго на Ново-езере, от града нашего 30 поприщ токмо преити». Князь же той воставъ и иде ко святому, и егда прииде во обитель святаго и от видения, явльшагося ему, по образу позна святаго. И пад, поклонися пред ногама его, и избавителя его нарицаше недугу своему, и начат же ему подробну поведати, како Пречистой Богородицы моляшеся о исцелении недуга своего. И явление бывшее сказа по ряду пред всею братиею.

Тем же вси славяху согласно и благодаряху Бога и его Пречистую Богоматерь, яко везде призывающим Его помогаетъ. Такоже и князь той молитъ Бога и святаго, еже служити божественую службу и воду святити, яко да причастится святыя воды. Святый же моления его не презре, божественую службу служивъ и воду святивъ. Мразъ же тогда силен бяше, и немогущым ту всемъ стояти лютости ради мраза, святый же мразную студь ни во чтоже вменяше, босъ служаше и в раздранней ризе.[567] Князьжето видевъ удивися, и вси прославиша Бога, и Пречисту его Матерь, и угодника Божия Кирила. Святый же помолився о нем и священною водою причастивъ, князь же, прием воду с великою верою и усердием, вкушь ея, и абие болезнь его пременися, и бысть здравъ помощию Божиею и Пречистыя его Матери, и молитвами святаго Кирила.

Егда же устрабися от болезни, и тогда князь той написа грамоту своею рукою: «Даяти по вся лета от дому своего 40 меръ жита,[568] да 20 спуд[569] соли, да два спуда масла, да 20 сыровъ на потребу братье». Якоже написа грамоту — вдастъ святому, святый же приятъ грамоту в руку свою и повеле вкусити брашна от святыя трапезы. Той же князь Иван вкусив от трапезы святаго сущаго хлеба и воды, яже святый вкушаше. И милостыню многу давъ монастырю, и прият благословение от святаго, и отиде в дом свой, благодарение воздавъ Богу и Пречистой его Матери, творящым преславная святымъ своим угодником Кирилом.

По сих же приведена бысть некая жена именемъ Анна, той болящи окомъ 2 лета и ничтоже ей видящи, и молиша святаго, да помолится о ней. Святый же помолися о ней и священною водою помазавъ очи тоя, и в той час здрава бысть от недуга очнаго молитвами Пресвятыя Богородици и преподобнаго Кирила. И якоже прозре и виде той островъ, и церковь, и лесъ на немъ, и езеро, и люди ходяща, — и тако вся просто начат глядати и видети, и бысть здрава молитвами святаго Кирила. Святый же виде, яко помилова ю Богъ и прозре, и благодать велию Богу воздааше и Пречистой его Богоматери.

Много же и иных слепых приводяще ко святому, святый же прием токмо священное масло от благоуханнаго кандила и помазаше тех очи во имя Исус Христа, и тако прозираху и отхождаху в домы своя, славяще и благодаряще Бога и угодника его Кирила.

Прииде на островъ некий человекъ, живый во окрестныхъ от обители святаго, именем Евдокимъ, и начат резати древеса липовыя, и вложивъ в мало судно, и отплывъ от брега острова того. И се внезапу опровержеся судно его, и нача утопати. Узревъ же се старець именемъ Кириакъ погибель человека того, и скоро тече къ преподобному, и сказуетъ ему погибель человека того, яко въ езере утопаетъ. Святый же, яко услыша, и скоро въставъ, и крестъ в руце вземъ, течаше на брегъ езера того, знамение крестное над езером сотворивъ крестомъ, егоже ношаше. И в той час человекъ той ятся за судно, и узревъ святаго Кирила на брегу стояща и крестъ в руце держаща, и нача вопити: «Святче Божий, угодниче Христовъ Кириле, спаси мя от утопления». Святый же помолися, и в той час обратися ветръ на брегъ, и скоро принесе его къ острову.

Человекъ же той от истопления спасенъ бысть, и на сушу взыде, и скоро притече къ святому, и припаде на ногу его, глаголя: «Прости мя, отче Кириле, согреших Богу и твоей святыни, приходих на островъ сий, резахъ древие, пакости творях. И како первее и второе прихождах, но Богу попущающу, ныне, отче, молитвами твоими избавленъ быхъ от смерти, к тому же не сотворю пакости святому месту сему».

Блаженный же Кирилъ утешивъ его, и наказавъ от божественаго Писания, еже не посекати древесъ на семъ острове, и отпустивъ его. Паче же помощи Божией бывши на нем, отиде в дом свой, глаголя: «Благодарю тя Господи Человеколюбче, яко не остави мене грешнаго врагом уловлену быти ми и не попусти мене оскорбити твоего угодника». Оттоле же той Евдоким стяжа велию веру къ святому Кирилу, не яко человека имеаше его, но яко аггела Божия, темже ходяше ко святому благословения ради.

По сих же неции злии человецы покрадоша колокола у церкви Воскресения Господа нашего Исус Христа и у блаженнаго Кирила на острове. И егда же поидоша въ своя си, абие очи ею удержевахуся и никакоже пути не познаша, имже приидоша, и много по лесомъ бродящи утрудившеся, ничтоже успеша. И по многомъ истомлении паки къ езеру оному на брегъ приидоста, идеже и до ныне крестъ стоит. Блаженному же изшедшу на брегъ езера того, аки ничтоже ведущу, абие зритъ их предстоящих на брегу езера и зрящих на островъ.

Бе же и некая сила Божия удержа ихъ и не отпусти, святый же повеле взяти их на островъ. Сии же людие познаша свое согрешение и скоро приидоша къ блаженному, носяще и колокола в кошмах своих. Блаженный же нача вопрашати вины пришествия ихъ и что ради принесоша благовестная сия. Они же аки мертви падоша пред ногама блаженнаго и ничтоже ино провещати можаху, токмо: «Прости ны, прости, господине, согрешихом», — глаголюще. Благоразсудная же глава воздвиже ихъ с тихостию и рече им: «Чадца, никтоже от века похищая чюжая обогатися, множицею и своя погубиша». Онем же от многаго ужаса, паче же рещи срама, ни очима возвести могущим. Святый же запретивъ им к тому таковая не творити, и повеле дати им пищу доволну, и отпусти ихъ с миромъ.

Зело бо доблии стяжа смиреномудрие и кротость, беззлобиемъ же украшенъ, милосердъ же равно ко всем, наипаче же ко врагом, еже пакости ему творящымъ, сихъ миловаше и наказоваше яко присная чада. Вся же сия творяше Христовы ради любве, удобнее же рещи по писанному: «Не к тому живу азъ, живет же во мне Христос,[570] емуже и последова, всех отвергъся», сие бо дело есть мнишескаго пребывания. Отнелиже вселися в пустыню, николиже измени правила своего, ни праздну обрестися деланий духовныхъ, храняше бо негасиму свою теплоту от начала даже до конца.

Человекъ некий бывый купець в Великом Новеграде, именем Феодор, добра рода, имея велию веру къ блаженному Кирилу. Случися ему ехати съ дружиною своею в путь на Бело-езеро купли ради. Бывшу же ему на пути на реке Колпе, и восхотевшу пити, и паде ниць на воду, и пиаше, и абие нападоша беси и люте мучаху его, и несмыслено глаголаше. Сердоболи же его вязаху путы железными и привезоша в монастырь Воскресения Христова и ко блаженному Кирилу, и едва с нуждею введоша и въ церковь: зело вопиюща и лающа зле, взоромъ яко зверь ревый, языкъ свой доле пяди[571] извесивъ. Того видевъ блаженный Кирилъ Зле мучима бесы и милосердовавъ о немъ, помолися на долгъ час со слезами Воскресению Господа нашего Исус Христа и Пречистой его Богоматери. И по молитве знаменавъ болящаго крестомъ и священною водою покропивъ, и благодатию Божиею, и силою крестною, и молитвами святаго изыдоша беси из него, и бысть здравъ, и целомудренъ, и благочестивъ.

Паче же реку и сие, обещася велию веру держати ко святому до исхода душа своея паче первыхъ. Ту же и многым предстоящымъ и видевшым таковое преславное чюдо, и прославиша Бога и угодника Божия Кирила. Исцелевый же вда братии милостыню доволну и отиде в путь свой с миром.

Бысть некая жена от обители святаго близъ езера того живущи, вооружена и научена бысть диаволомъ на святаго. Слышаше бо жена та блаженнаго живуща во острове и целомудрие творяща, и приеде на остров, хотящи ей искусити святаго и являше безстудие свое. И некогда по прилучаю спроста увидевъ святаго, бе бо от последнихъ келия его. Сему же на молитве стоящу, готовящуся к божественней службе; и якоже виде ея безстудие, о том мало оскорбеся святый.

И абие осия ту светлость от аггельскаго лица его, иже постом цветущаго, и ужасъ нападе на ню, и бысть трясыйся и стоняше, аки некая сила Божия бияше ю. Блаженный же нача вопрашати вины пришествия ея на островъ во святую обитель. Она же рече блаженному: «Прости мя, отче святый, дерзнух приити къ твоей святыни, недоставшу ми огню. Сия нужда ми бысть и того ради приидох къ твоему преподобьству. Повели ми, отче, дати огню». Блаженный же обличаше ю пред всею братиею и рече, елицехъ срамъ видев, к раскаянию приводяше ю. Она же не можаше утаити святаго, овем особь согрешения являше, и много молиша преподобнаго прощение подати ей о невежьствии ея и о искушении Святаго Духа, иже на святых почивающаго. Смиреномудрый же виде ю со слезами кающуся о гресех, и пришед незлобивый Божий человекъ, глаголя себе грешнейша и худейша паче всехъ человекъ, и рече к ней: «Почто хотя видети грешнаго и мерътваго ми телеси, иже мира отвергшагося?» И тако поучивъ ю на добродетель и заповеда, яко не приходити женам на островъ никоея ради потребы. Вкупе сотвори крестное знамение, и благословение, и прощение подастъ ей. И абие от того часа здрава бысть, въставъ, отиде в дом свой со страхом и радостию, славя Бога и преподобнаго чюдотворца Кирила, зазирающи себе о всехъ сих прилучившыхся.

Слышавше же чюдо сие, вси людие радующеся славяху Бога, подавшаго им таковую святыню, врачю болящихъ, и грешным прощение даруетъ. Не токмо в ближнихъ весехъ, но и во иных градех промчеся благодать Святаго Духа, ныне и присно и въ веки.

По сих же убо разумев святый еже к Богу свое отхождение, и призвавъ братию свою, и рече им: «Се уже, братие, конець живота моего приближается, азъ убо отхожду от жития сего, вас же предаю в руце Божии, да сохранит вы и утвердит в любви его. Аз же, аще и телесне отхожду от васъ, но духомъ с вами неотступенъ буду. Но о сем да будетъ вам разумно, аще буду обрет благодать пред Богомъ, то монастырь сей по моей смерти ничимже не оскудеетъ, аще любовь будетъ между вами. Подобаетъ же убо вам, братие, со всякым прилежаниемъ и со страхом Божиимъ в покорении и любви быти». И тако блаженный вся со слезами учаше: иже о спасении души и богоугоднем житии, и о пощении, и еже к церкви тщании и в той со страхом стоянии, и о братолюбии же, и о покорении, еже не токмо къ старейшинамъ, но и к сверстным себе любовь и покорениеимети.

«И се яко видите мя к концу приближающася...», — и се рекъ, умолче, к тому не могий ничтоже отвещати. Братия же в велицей скорби и печали быша его ради. Святый же до седмаго часа умолче, ни глаголати к ним не може, ниже очию возвести, яко многимъ мнети, яко уже преставися, токмо еще сущу мало видяще дыхания в нем. И абие по седмом часе нача захлипатися и слезам от очию его исходящымъ на долгъ час тако бывши, братиям же зрящым на святаго и чудящымся таковому видению.

По том обзираше всю братию глаголя имъ: «Братия моя и отцы, се убо время, уже мятежь в людехъ. „Будетъ бо беда велика на земли нашей, и гневъ на людех: и падут во острие меча, и пленени будут во вся языки”,[572] и труси велицы, и глади, и мори будутъ, якоже яви ми Господь». Тогда приступи к нему старець Дионисий, нача вопрошати блаженнаго: «Скажи намъ, господине, по том что будетъ?» Святый же рече ему: «Абие видех на престоле высоце седящу Господу Царю и с ним предстоящы два отрока смиренне, храбра зело, имуще на главахъ своихъ венца царска. И вда им Господь в руку их оружия своя на сопротивныя враги, и побеждени будутъ злии варвари, и поклонятся Ему вси языцы, и будетъ царство наше устроено Богомъ.[573] Вы же, отцы, и братия, и чада, возлюбленая о Христе, плачитеся Господу Богу и Пречистей его Матере, Пресвятей Богородицы, О державе царствия Росийския земля. А азъ убо отхожду в живот отецъ своих, якоже и вси земнии, вас же предаю Господу Богу и Слову благодати Его, могущему наздати вас и дати наследие и священие всем, Той поможетъ вам. Вы же, братие, Господа ради, не пренемогайте в молитвахъ и в постехъ, соблюдающе себе от лаяний и наветъ вражиихъ, Преблагий же Богъ не презрит смирения вашего ради Его неизреченнаго смотрения». К тому же и о сем заповедавъ, рече: «Братие, якоже при моем животе пития пияньственаго не бысть в монастыре, меду же или инаго пития, елика пияньства имутъ, — никакоже в монастыре сем обретатися не повелех». И такоже сим блаженный запрещенным уставомъ змиеву главу пияньства отсече, и к тому прочее, и корение исторже. Заповедавъ же и о сем преподобный: «Яко не токмо при моем животе не быти пианьственому питию в монастыре семъ, наипаче же и по преставлении моем не повелеваю сему быти». И прочее много наказавъ: «Единымъ духомъ и въ смирении сущем и в послушании быти, да „будете съвершени, якоже и Отець вашъ Небесный совершен есть",[574] Господь же буди с вами. И о семъ молю вы и заклинаю, да в коейждо есмь одежди, в той положите мя тако посредь острова того, где бысть вода несходящи, ту погребите тело мое грешное».

Сия рекъ и множае сих, и коегождо от братия целова любезно, прощение приимаше. И в самое же то от тела исшествие приятъ добраго спутника, Владычняго Тела и Крови причастився, и знаменавъ себе знамениемъ креста, глаголя: «Слава Богу о всем», и прирекъ: «Аминь», предастъ духъ в лето 7040-го, месяца февраля в 4 день. Блаженная же его душа от телеси изыде, лице его просветися яко солнце, показуя его душевную чистоту.

Ученицы же его плачющеся горце о разлучении отца и учителя, и къ святому телеси его припадающе, из глубины сердецъ вопиюще: «Отче нашъ и учителю, блаженный Кириле, тебе прииде время, еже преставитися и со Христом быти». И тако вземше святаго, и несоша въ церковь, и по обычаю надгробное пение сотвориша. Тогда аки от некоего божественаго явления подвиже верныхъ християнъ от окрестныхъ весей ту живущихъ множество, со усердиемъ сами скоро притекоша на погребение блаженнаго Кирила. И вси плачемъ и рыданиемъ сокрушахуся, и на одре честное и трудолюбное тело положиша, псалмопениемъ и надгробными того провожаху. Ученицы слезъ источникы проливаху, глаголюще другъ къ другу: «Ныне намъ бедно есть безвременное осирение отечьския любви; болезнуем душями, понеже врача разлучихомся». Другъ на друга взирающе и к себе глаголюще: «Видите ли, братие, в колицех временех учитель бысть нашему спасению, ныне посреде пристанища надежа нашея источникъ и столпъ обретохомъ. Иногда богати суще наслажающеся медоточными ученьми от устъ блаженнаго отца, ныне же нагы обретохомся разлучением отца и учителя». Разлучения не терпяще плакахуся, яко аще бы им мощно тогда и соумрети с ним.

Лице же святаго просветися и паче света светяше, являше светлость аггельскаго жития и прообразует ону светлость. Абие скутавъше блаженное тело, погребоша честно на месте, идеже сам заповеда положену быти, одесную страну церкви. И тако погребены быша честныя и чюдотворныя его мощи, и подаютъ исцеления с верою приходящым к раце мощей его.[575] И тако отиде блаженный в вечную жизнь, иже уготова Богъ любящим Его, еяже буди всем намъ получити о Христе Исусе Господе нашемъ, Емуже подобает всяка слава, честь и поклоняние, со Безначалным Его Отцемъ и съ Пресвятымъ, Благимъ и Животворящим Духом, ныне и присно и во веки веком. Аминь.

Бысть убо в той же обители Воскресениа Христова инокъ именемъ Кириакъ, ученикъ бывъ преподобнаго Кирила, имея хитрость рыбную ловлю. И тому старцу едино лето разслаблену лежащу, и вси уди тела его изнемогоша, и не можаше видети честнаго и преславнаго преставлениа преподобнаго отца нашего Кирила.

И плакашеся горце на долгъ часъ, и успе мало от зелнаго того недуга, и абие явися ему блаженный Кирил во образе, якоже преже бысть, и с ним два некая светла юноши, держаще в руках своих светила горяща, и глаголюще к нему: «Что, брате Кириаче, толико время стражеши в болезни сей? Въстани скоро и иди рыбъ ловити во утешение братии». И знаменавъ его крестомъ, и благословивъ, и абие невидими быста.

Той же инок Кириакъ в велице страсе бывъ о необычномъ видении и в той час нача двизати рукама и ногама, и повеле себе вести ко гробу блаженнаго Кирила. И тамо, у гроба, плачася горце на долгъ час, исповедаягрехи своя, аки к живому глаголаше, и прощение получи, и бысть здравъ от болезни тоя. И стекошася вся братия ко блаженнаго гробу, и видевше преславное чюдо, како разслабленый хождаше и бысть здрав молитвами Пресвятыя Богородица и угодника Божия Кирила. Той же разслабленый нача всем ясно исповедати, како явися ему блаженный в нощи съ двема юноши и повелеста рыбы ловити во утешение братии.

Той же старець Кириакъ во вторый день изыде на ловитву по повелению святаго. Богъ же тому Кириаку поспешествоваше благословением святаго, и много уловившу рыбъ, и от сея доволъ бяше всем братиям ко утешению на память святаго Кирила. Тогда бо многым бывшым отвсюду видети таковое чюдо, и видевше прославиша Бога и Пречистую его Богоматерь, Пресвятую Богородицу, и угодника Божия Кирила, подающаго нам таковая.

Не по многихъ днех онехъ инъ некий человекъ князя Феодора Чеснока Вадбалскаго именем Григорий, очною болезнию одержимъ сый, скорбяше время не мало от зелнаго того недуга, — затекли беста очи ему яко ни мало можаше видети, темже и на ложи не можаше опочинути, ни мало сна причащашеся, но от места на место прехождааше день и нощь, кричаше и стоняше беспрестани, — сего же приведоша ко гробу святаго Кирила, и приложиша, и воды священныя возлиаша на главу его, юже преподобный сам святив. Человекъ же той здравъ бысть и зряше светло, якоже и прежде.

И падаетъ убо пред образом Владыкы Христа Бога нашего, егоже святый ношаше, и моляшеся ему, глаголя: «О, Владыко Господи, Творче небу и земли, что Ти воздам о всех, яже еси даровалъ благая нам не по нашему недостоиньству, но Твоего ради неизреченнаго милосердия». Такоже и к чюдотворному гробу припадая, похвалная словеса со слезами глаголаше: «О, скорый помощниче, о, теплый предстателю, о, блаженный Кириле, поспешествовавый мне, недостойному, во святых ти молитвахъ къ Христу Богу нашему! Кую ти похвалу и благодарение воздам, что ли нареку тя — недовемъ: источника ли приснотекущаго животных водъ, иже изливаемъ, — наипаче изообилует, черплемъ — николиже оскудевает, богатство ли неиздаемое или сокровище неоскудное?» И сицевыми многыми словесы доволне помолився, радуяся отходитъ в дом свой, славя Бога и угодника Божия блаженнаго Кирила.

Не токмо бо ту сущым дивнаго сего мужа прикосновением честнаго гроба, но и на одеяния кроплениемъ от священныя воды бываютъ исцеления, и далече сущым, иже с верою святое его имя призывающым, якоже рече Господь: «Прославляющаго мя прославлю».[576] И паки рече: «Аще вы умолчите о благодеянии Божии, то камение возопиет»,[577] темже надеющися на милость Божию и молитвы преподобнаго поспешествующа ми, потщахся, елико по силе нашей, написати отчасти избранныхъ святых чудесъ въ славу и благодарение Христу Богу нашему и угоднику его и молебнику о гресех нашыхъ блаженному Кирилу чюдотворцу.

Полезно же есть и сие поведати. Бысть убо некий мужь именем Никита Текутовъ,[578] жилище имея во граде на Беле-езере, сего же убо жена бяше, именемъ Елена, в болезнь велию впаде, и толико болезнь ея множашеся, и утроба растяше, яко мнети ей, всем костемъ ея сокрушатися. И тако на много время стражущи ей, и много имения своего врачем раздаяху, и нимало пользы от врачевъ приимаше, но и злее болезнь воздвизашеся. И во едину же нощь немощная она жена помянувъ блаженнаго Кирила и его чюдеса, колика исцеления подает Господь угодникомъ своим просящим у Него с верою. И во единъ убо от дний помышляше, како бы ей ити в монастырь святаго и к чюдотворному его гробу приложитися и благодарение воздати святому. И тако день от дни помышляющи ей, и в забвение прииде, якоже и въ мнозехъ человецехъ случается: егда в нужди есмы, тогда къ Богу прибегаемъ и помощи Его просимъ, и получивше избавление, благодеяния не воспоминаемъ, — такоже и сие бысть во множестве мирскых попечений.

Во едину же убо от нощий урани, восхоте востати на молитву, тогда вси уди телеси ея разслабишася, яко не мощи ей от одра своего никакоже двигнутися, уже бо отчаявшися ей живота своего и ожидающи смертнаго часа. Абие же мало успе, и внезапу просветися светъ велий во храмине той, и явися ей преподобный Кирилъ, нося в сосуде священную воду и крестъ в руце своей, и благослови ея, таже и крестомъ оградивъ, и, священною водою окропивъ, рече ей: «Востани, чадо, иди в монастырь мой и помолися Воскресению Господа нашего Исуса Христа и Пречистой его Богоматере, и прощение получиши у гроба моего». И к тому невидимъ бысть.

Она же скоро воставъ от сна своего и в велице страсе бывъши о необычном видении, и в той час здрава бысть от болезни тоя, и начатъ поведати се мужу своему Никите, како явися ей блаженный Кирилъ и повеле приити во обитель свою и гробу его поклонитися. Мужь же ея и прежде державъ велию веру къ блаженному Кирилу, и сице слышавъ от жены своея, таковое чюдо в дому своем, и рече: «Явися благодать Божия на нас». И возрадовашася зело, и скоро поятъ жену свою, и тако привед ю в монастырь, и приложишася у раки святаго, и начат молитися со слезами о согрешении своем. И абие в той час не очютися болезнь ея, и здравие прият, яко ничтоже пострадавъ, и молебная совершивше, и тако мужь ея вся исповедаетъ бывшая на ней болезни, и отиде в дом свой, хваля Бога и благодарение велие воздая святому.

Тако Богъ прослави угодника своего и поклоняющымся верою мощем его милостивно прощение подаетъ, и небрегущыхъ наказуетъ прочее боятися Бога. И о сем тако бывшу.

Ниже сего умолчим чюдеси святаго. Бысть убо некий скомрахъ именем Стефанъ, жилище имея во граде на Беле-езере, от обители токмо преити 30 поприщь. Сему же убо Стефану случися болезнею разслабления одержиму быти два лета, к сему же и сонъ безмерный належаше ему, яко и забытися ему от великия болезни и сна. И во единъ же убо от дний прииде в чювство умъ его, и восхоте поити во обитель блаженнаго Кирила, слышавъ яже от святаго бывающая преславная чюдеса у гроба его святаго. И помышляше в себе, како бы ему достигнути во обитель святаго отца Кирила и у гроба его исцеление получити.

И поиде во обитель преподобнаго, и еще же ему не дошедшу 12 поприщь до обители святаго, и изнемогъ велми, и въстужився, и преклонься мало, хотя преопочинути от великия болезни и труда. И недомыслящу же ся ему о сем, что сотворити возможетъ, и начат призывати скораго на помощь, глаголя: «Преподобный Кириле, помози ми и избави мя от недуга сего. И к тому не возвращуся вспять от гроба твоего святаго, но прииму аггельский образъ и причтуся избранному стаду». О великое чюдо! Токмо в мысли своей помянувъ святаго и обещавъся — и абие явися ему преподобный Кирилъ, глаголя: «Человече, аще хощеши исцеление получити, то иди в монастырь к Воскресению Господа нашего Исуса Христа,[579] и у гроба моего приложися, и желаемое получиши иноческаго жития». И к тому невидим бысть.

Той же скоморохъ, немогий преже двигнутися, и в том часе здравъ бысть, и радостенъ зело таковому видению, и приходитъ в монастырь блаженнаго, и к чюдотворному гробу притекъ, и со слезами прощения просяше. И тако остризаетъ власы главы своея, и сподобляется аггельскому образу, вкупе же со отъятием власъ отлагает и долу влекущая мудрования, и нарекоша имя ему Сергий — их же получи благодатию Христовою и молитвами преподобнаго Кирила, бысть здравъ и тако пребываше, и служаше в той обители во всяком послушании, и в вечный покой отиде.

Некий человекъ именем Данило Текутовъ, живяше во граде, и сему сынъ бяше единороденъ, именемъ Симеонъ. Сему же убо отроку болевшу утробою и огробатевшу. И сего же убо отрока отець, верою влекомъ,привезе отроча во обитель святаго. Возвестиша же о семъ священнику и всей братии, яко да поют о нем молебная и помолятся о здравии. Принесши же отець отрока, и положи на гробъ святаго Кирила, и припаде ко гробу его молящися, глаголаше: «Вемъ бо всяко, отче преподобне, яко егоже аще просиши у Бога, то подати тебе имать благодать. И к тому же убо да не презриши наю въ скорби суще велицей о сем». К сему же и ина многая изрече, якоже и всю надежю возложи на святаго.

По пении же нача отроча на гробу востягатися, и молитвами святаго Кирила не бысть горба у отрочати. Отець же взем отрока и къ образу Пресвятей Богородици приложи, и водою покропивше его святою. И абие в том часе здраво бысть отроча и, на нозе свои ставъ, хождаше семо и овамо. О великое чюдо, яко въскоре исцеление получивъ молитвами преподобнаго Кирила! И отець того отрока вземъ, и отиде в дом свой радуяся, и благодарение о семъ Богу воздающе и Его угоднику, великому в чюдесех Кирилу.

Некоим же временемъ минувшымъ, и некоего человека именем Кондрата сынъ именем Амбросий, сей убо от лютаго беса мучимъ бяше люте, связанъ рукама же и ногама. Толико же бяше мучение и злое бешение того Амбросия, елико очи закрывше привести его великою нужею в монастырь. Очи же его бяху отолъстеша и кровавы быша аки зверины, и страшащымся от него, глаголы же злыя вопиющи, овогда же рыкающи аки скотъ, иногда же аки зверю ревущу, и много бесовскимъ гласомъ вопиющю, и много несмыслено глаголющу и шепчющу, сего ради страненъ и страшенъ позоръ всем бяше. Но что многа глаголати, и на самого Господа Бога нашего Исуса Христа хулу возлагаше, не той бо глаголаше, но жилище бесовское в нем бысть, усты его глаголющи и вопиющи.

Священникъ же и братия к молебному пению простирашеся, и крестомъ ограждаше и, и водою священною окропиша, и ко гробу святаго приложиша, и всем молитвовавшемъ о стражущем. Темъже благодатию Христовою, и помощию Владычица нашея Богородица и Приснодевы Марии, и молитвами блаженнаго Кирила помале престааше болезнь человека того, и бысть кротокъ и смысленъ, и в чювство прииде, и бысть здравъ, якоже и преже болезни, и отиде в дом свой, славя и благодаря Бога и преподобнаго угодника Христова Кирила.

Некий священноинокъ именемъ Мартемианъ, тоя же обители блаженнаго Кирила Белаго, случися ему зубною болезнию одержиму быти на много время. И толико от того лютаго недуга зле страждущи изнеможе, елико и не познати его, но паче близъ, яко рещи, не толико животъ, елико смерть чаяти. По прилучаю же некоему инок именем Тихонъ, того же монастыря блаженнаго Кирила, видевъ того лежаща и тако стражуща, и начат ему поведати, како «исцеле братъ нашъ Аникей да Геронтей. И азъ такоже болевше и исцеление получиша от гроба блаженнаго. И всяко бо, — рече, — аще с верою приидеши — исцелееши,

Веровавъ же той инокъ словесем старца, скоро притече ко гробу святаго, и падъ у гроба, моляся со слезами на долгъ часъ, и знаменався у гроба, и воду священную во уста своя вложивъ. И абие помощию самого того Господа нашего Исус Христа и молитвами святаго преста болезнь и, здравие получивъ, радуяся возвратися в келию свою, славя Бога и его угодника блаженнаго отца Кирила.

Бяше же убо некий старець имянемъ Макарий от Корельския страны, постриженикъ Сенново монастыря,[580] прииде с верою в монастырь блаженнаго Кирила. В той же обители вся братия тружающеся на вся потребная, той же старець свереп сый не хотя терпети скорбных Бога ради, и изыде от обители святаго во град, в мирский монастырь, и не могий терпети трудовъ монастыря того, еже братия добре терпяще Бога ради тружаются. Сему же убо Макарию некогда случися в болезнь велию впасти, якоже на многи дни ни пищи, ни сна причаститися, ниже на одре двигнутися можаше, ни сердоболя себе в помощь не имея, никтоже послужити ему можаше, но вси от него отвращахуся, и сему бывшу на много время.

Во едину же от нощий помянувъ немощный блаженнаго Кирила и прииде в память грехъ своих, глаголя: «О, колика исцеления творит Богъ его ради». И начат молитися и глаголати: «Святый Кириле, помози ми и избави мя от болезни сея». И по молитве старца абие бысть легчайши; той же скоро повеле себе отвести в монастырь блаженнаго Кирила и ко гробу его. И привезоша того близ святаго гроба, и некая сила порази болящаго, и много томившуся мучениемъ на долгъ час, и бысть яко мертвъ, и лежащу ему день той, и мало вразумевшуся. Братия же тоя обители видевше его таковое мучение и повелешя его приложити ко святаго гробу, и молебная пения творяще. Вся же братия ту стояще и молитву деюще за болящаго брата, болный же в той час ощутив облегчение болезни своея, и скоро воста, и сяде у гроба святаго никимже подкрепляемъ, иже преже и двигнутися не могий.

И тако бяше. Видевъ болящий гробъ чюдотворца Кирила, и всемъ ясно исповеда, како виде в той час, како поразиша его беси и мучиша без милости: «И абие в той час яви ми ся старець благообразенъ и сединою украшенъ, лице же его светяшеся яко светъ, и в руце своей держаше жезлъ,[581] и начят бити темныя ефиопы,[582] и отгна ихъ от мене, и рече ми: „Въстани, брате, се здравъ еси, к тому не согрешай”. И вда ми четкы от руку своею, и тако невидимъ бысть». И показуя четкы блаженнаго Кирила всей братии явствено, братия же видевше, и вси прославиша Бога и угодника его Кирила. Братия же приемше брата своего и ведоша в келию, давше покой брату своему.

По сем же преведена бысть материю свою некая девица именемъ Парасковгия, некако от привидения диаволя смятеся умомъ и несмыслено глаголющи. Мати же ея слышавши яже о чюдесех святаго, бывающихъ у гроба его, и, поимши дщерь свою, приведе в монастырь преподобнаго Кирила, и припадши ко гробу святаго, и начат плакати и рыдати велиим гласомъ на долгъ час, моляшеся Господу Богу, и Пречистой Богородици, и угоднику Божию Кирилу. И приложиша ю ко гробу чюдотворца, и молитве о ней бывше к божественей раке у гроба святаго. И помалу паки во ум свой пришедши здрава возвратися в дом свой, благодаря Бога и преподобнаго Кирила.

Некий убо человекъ именем Викулъ живый во окрестных от обители святаго, и сему Викулу случися трясавицею одержиму быти. Мнози же, мнящеися врачеве быти, некая зелия многая даяху ему, еже исцелити его, но ничтоже полезна не можаху ему сотворити. И тако от того лютаго недуга зле изнеможе, елико и не познати его, якоже на многи дни ни пищи, ни сна причаститися, ниже на одре двигнутися мало можаше. Во един же от дний нача трудитися от болезни тоя злыя паче первых, даже и до седмаго часа нощи, но паче близъ, якоже рещи, не толико живота, елико смерти чаяти.

И абие мало успе, и явися ему преподобный Кирил в раздранней ризе, юже и прежде ношаше, и с ним некий муж светелъ, плешивъ, имея браду круглу и седату, и одеяние светло, и держа в руце своей Святое Евангелие. Той же глаголя: «Что, чадо Викуле, толико время стражеши? Въстани скоро и иди во святую обитель блаженнаго Кирила, тамо исцеления бываютъ от гроба его святаго. Аще с верою приидеши, то исцелееши». И абие невидими быша. И от сего видения предреченный Викулъ болезни пременися и бысть здравъ, яко николи-же болевъ. И возбнув от видения радовашеся, Бога прославляя, творящаго дивная святыми своими угодники. И приходит в монастырь ко гробу святаго, и тамо помолився и знаменався у гроба блаженнаго Кирила, и возвратися в дом свой радуяся, славя Бога и угодника Божия блаженнаго Кирила.

Якоже преже рекохомъ, предреченному священноиноку Афонасию сынъ именем Прокофей, случися ему болезнь люта, вонзе ногу свою, и затече нога его, и тако изнемогающу ему, и к концу живота приближающуся. И немало время тою злою болезнию одержиму, паче 50 дний тако стражущу. И сего отець Прокофия, видящи по вся дни тако стражуща, болми паче оного утробою поболе. И уже болезни множащися во отець же его благъ совет восприем, повелеваетъ нести отрока во обитель святаго и блаженнаго Кирила. И принесоша, и молитвовавъ доволно о сыне своем, и приложи его ко гробу святаго, и водою священною окропивъ. И по молитве дарова ему Бог исцеление, и бысть здравъ молитвами святаго Кирила. Видевъ же то преславное чюдо отець его Афонасей прослави Бога и того угодника, блаженнаго Кирила.

Ниже се молчанием святаго чюдо покрыется. Бысть некий человекъ именем Василей Ефимовъ впаде в болезнь лютую. По изволению же Божию прииде велика нужда на рускую землю — болезнь, нарицаемая железа, и тако мучаше человекы болезнь она и смерти предаяше. Богу тако попустившу на род християньский, болезни же той умножившися и разшедшися по всей земли рустей, прииде же на град Бело-озеро горкая та болезнь смертная. Ту же и тому человеку, преждереченному Василию, таковою болезнию зле стражущу, и вси уже во отчаянии бышя и ничтоже о здравии его помышляющим, но точию смертная и погребалнаа ему готовяху.

Вечеру же сущу глубоку, и малу отраду приимъ, в сонъ сведенъ бысть. В полунощи же, яко сам глаголаше: «светилнику горящу», подружию же его тогда такоже лежащи, тоюже смертоносною язвою, он же ниже бдети можаше, но якоже многажды случается, отягченъ лежаше, душа же его бдящи, во уме моляшеся, яко да приимет святаго молитвами исцеление, тогда видитъ блаженнаго отца, предстояща ему. Той же аще и хотяше тогда въстати или поглядети, но не можаше. Глагола же ему святый: «Василие, болиши?» Онъ же рече: «Господи, зело болю». Святый же рече: «Аще хощеши здравъ быти со всем домомъ своим, то иди в монастырь мой и тамо исцеление получиши».

Василий же от видения возбнувъ и, пригласивъ свое подружие, сказа, како прииде святый и како исцеление получи. И таку хвалу воздаша Богови и святому Кирилу, яко его ради исцеление получи. Той же Василей въстав помалу, и прииде в монастырь с върою, и святому гробу блаженнаго Кирила приложися, и въскоре исцеление приимаху от целбоноснаго его гроба, и здрави отхождаху в дом свой радующеся, яко ничтоже тем пострадавшымъ в дому его от болезни тоя. Той же видевъ подружие в дому своем и вси здрави ходяща, и прославиша Бога и угодника Его Кирила, подающаго ему таковую благодать, приходящым с верою ко блаженнаго гробу. И тако вси исцеление равно приимаху, и радующися ликовъствующе, отхожаху в домы своя, прославляюще Бога и Пречистую его Матерь и чюдотворца Кирила, приимшаго таковую благодать исцеления.

Некий человекъ, Елеуферий имянем, живый во граде, и тому трясавицею одержиму бывшу на многа времена — ни хлеба ядущи дотоле, якоже и живота отчаятися. Сей убо Елеуферий слышавъ о святемъ, приходитъ къ его раце с верою помолитися у блаженнаго гроба. И скоро исцеление получивъ,отиде в дом свой радуяся, от таковаго злаго недуга здравие получивъ молитвами блаженнаго Кирила, яко и многым дивитися.

Ныне в последних летех пришедшу исцелению от святаго гроба непрестанно, якоже источнику текущу. Быстьубо в лето 7089-го месяца генваряв 15. Прииде убо злая та болезнь, рекомый кашель, на родъ христианьский, и мнози человецы тою болезнею одержими бяху, и прихождаху с верою къ гробу святаго Кирила, и тако от недуга исцеление приимаху.

Бысть же некий человекъ, именемъ Мелентей, живый во окрестныхъ местехъ близ обители святаго, в Замошие, и сему человеку случися злая та болезнь кашель, и зле недугомъ одержим бяше: зело захлипающи и не могущи воздохнути. И тако стражущу в томъ зломъ недузе, и конець живота приближашеся ему, и своя согрешения исповедуетъ священнику, и тако Святых Таинъ причащается. И повеле себе вести въ святую обитель къ честной раце блаженнаго Кирила, и созва весь соборъ тоя обители, и молебенъ начаша пети у гроба святаго. И сей человекъ, преждереченный Мелентей, в той час прощен бысть от тоя болезни, и бысть здрав, якоже и прежде, и отиде в дом свой радуяся и славя Бога и святаго Кирила. Такоже и вси прославляху блаженнаго угодника Божия.

И паки же сей младенецъ именемъ Иванъ принесенъ бысть материю во обитель святаго на память святаго Кирила того же году преждереченнаго, иже исповедающе о немъ.[584] От двою летъ одержиму бывшу ему от общаго сопостата врага: возметнымъ недугомъ зле мучимъ бе, и немилостивно напружаем, и от устъ его пены текущи, и тако лице ему и очи изовратишася опако, неподобно зрети лица его никому. Родители же его слышавше яже о чюдесех святаго, бывающих у гроба его, принесоша в монастырь преподобнаго отца Кирила. И припадши ко гробу святаго со отрочатем, и начат отець его плакати и рыдати со гласом, вопиющи: «Помилуй мя, рабе Божий, яко сынъ мой зле мучимъ есть многихъ ради греховъ нашыхъ». И приложив же сына своего ко гробу святаго, таже и ко образу Пречистыя Богородици, честнаго и славнаго Ея Одегитрия, и абие в той час исцеление получивъ, и никакоже болезни сея очютивъ, и бысть здравъ, яко николиже болевъ. И тако молебная певше, и отиде в дом свой радуяся и славя Бога и преподобнаго отца Кирила, яко молитвами его исцеление получивъ.

Добре есть Божие человеколюбие чюдеса святых, угодившых Ему, воспоминати присно. Еже быша в последняя лета во многыхъ избранных святаго чюдесех, се новейшее преславное чюдо, еже видети очию нашею.

Человекъ некий именемъ Данило Текутовъ от града Бела-езера, от многаго пияньства изступившу ему ума, и тако начат несмыслити, яко и люди бияше. И егда же много томленъ бываше, связанъ приводим бываетъ в монастырь блаженнаго Кирила. И преведоша его ко гробу святаго, онъ же много несмысленая и коснаа глаголаше. И начаша у святаго раки молебная пети, и по отпетии приложиша его ко гробу блаженнаго, и священною водою окропиша. И абие в том часе прииде в чювство, и бысть здравъ и смысленъ, и отиде в дом свой радуяся и славя Бога и Пречистую его Богоматерь, и угодника их преподобнаго Кирила.

Бысть убо некий человекъ именем Иванъ Евсевиевъ, жилище имея во граде на Беле-езере. Сего же Ивана жена именемъ Мария,[585] ейже приспе время детородия, еже разрешитися от узъ чрева ея. И немогущи ей на многи дни, и стражущи таковою болезнию, и многия бабы детородныя приводиша к ней, чающи помощи от них, и не бысть помощи, но и горши недуг воздвизашеся. И вси уже во отчаянии быша и ничтоже о здравии ея помышляющим, но точию смертная ей и погребалная готовяху. И тако внесоша ю въ храмину чисту[586] и положиша ю на одръ, уже бо видевше ю к концу приближающуся — не могущи ей ни мало дыхати.

Муж же ея Иванъ видевъ ю умирающу, и скоро принесе образъ Пресвятыа Богородици, и водрузивъ над нею, и нача молитися Пресвятей Богородицы на долгъ час со слезами сице глаголя: «Пресвятая Госпоже Богородица, Мати Христа Бога нашего, умоли Сына своего и Бога нашего, да не бы разлучитися ми от жены своея, да не бы причтену быти третиему браку».[587] И потом помянувъ блаженнаго Кирила Белаго, глаголя: «Святче Божий, помози ми в скорби сей».

Скорый же на помощь скоро явися жене его Марие. Прииде, — рече, — въ храмину ту, в нейже лежаше, некий старец высокъ и благообразенъ, имея браду белу малу и приступи близ одра ея, и прекрестивъ чрево ея, рече: «Мария, имейверу къ блаженному Кирилу Белому и буди здрава от болезни сея». И невидимъ бысть. И в той час разрешися соузъ чрева ея, и бысть здрава, и нача ту всем предстоящымъ поведати, како ей явися преподобный Кирилъ и прощение дарова ей. И то слышавъ мужь ея и вси ту предстоящии таковое чюдо, прославиша Бога, и Пречистую его Матерь, Пресвятую Богородицу, и угодника Божия Кирила.

И сего же убо да не умолчим о новоявленномъ чюдеси. Бысть некий человекъ именем Симеонъ Кемския страны,[588] живый во обители блаженнаго Кирила, и сему убо Симеону случися изыти на лесъ для овощу, ягодъ и губъ — земнаго плода на потребу братии. И абие очи его удержевахуся, и никакоже пути позна, имже прииде, и многи дни трудися по лесомъ ходящи, и не знающу ему, камо изыти, или кою страну достигнути, кои ли места хождаше; и ничтоже успевшу. По многом же истомлении от глада и труда, и абие сяде под древомъ, плачася горко на долгъ час, и ничтоже помышляя о житейских мира сего, но токмо смерти чая себе.

Абие прииде в память, нача молитися Всемилостивому Спасу и Пречистой его Матери, Пресвятей Богородицы, и преподобному Кирилу Белому, да избавитъ его от блудящаго леса и от злыя смерти. И абие в той час явися ему некий старець благолепенъ и рече: «Въстани, чадо, иди въ следъ мене». Онъ же скоро воставъ и иде въ след блаженнаго старца, той же доведе скоро брега езера того, идеже бе и до ныне крестъ стоит. «И показа ми островъ той, на немже монастырь преподобнаго Кирила, и показуетъ церкви, и кресты, и все строение монастырьское, и рече ми: „Иди, чадо, с миромъ ко блаженнаго гробу, да не горее ти того будетъ”. Тогда и невидимъ бысть».

Тойже человекъ прииде на островъ, и скоро тече къ блаженнаго Кирила гробу, и моляся со слезами на долгъ час. И тогда братия начаша вопрашати вины плача его, той же начатъ всем исповедати бывшее, како ему зашедшу на лесъ и много дней трудившуся, и неведущу, камо изыти, или кою страну достигнути. «И много бысть скорбий сердцу моему, и помолихся Господу Богу и Пречистой его Богоматери и угоднику их блаженному Кирилу. И абие вскоре явися преподобный во образе старца, и доведе мя брегу езера того, и показа ми монастырь, той же невидим бысть».

Братия же слышавъше таковое чюдо и прославиша Бога и Пречистую его Матерь, Пресвятую Богородицу, и угодника Божия Кирила, преславнаго в чудесех.

Того же лета, месяца ноября въ 9 день, некий человекъ именемъ Дмитрий от града Ростова прииде в монастырь ко блаженному Кирилу. И нападе на него болезнь злая, разслабеша его вси состави, и не могущу ему ни мало двигнутися, и утроба его затече, и малу воздуху его, и не можаше дыхати. И Божественыхъ Таинъ причастися, и прииде в чювство боляй, и помянувъ преподобнаго Кирила, и бысть чюдо велие — преже не могий двигнутися ни мало, в той час воспрянувъ на нозе свои, и скоро тече къ гробу блаженнаго Кирила, и припаде, и кричаше гласомъ велиимъ, плакашеся горко, и исцелителя себе нарицаше, скораго помощника. И абие стекошася вся братия тоя обители на бывшее чюдо, и видевше вси, и удивишася, и прославиша Бога и Пречистую его Матерь и угодника его Кирила.

ПЕРЕВОД

КОММЕНТАРИЙ

Житие Кирилла Новоезерского относится к самому распространенному в XVI в. типу житий — житию устроителя монастыря, и посвящено Кириллу Белому (ум. 4 февраля 1532 г.), основателю Воскресенского монастыря на озере Новом под Белозерском. Оно было написано в 80-е гг. XVI в., спустя полвека после преставления преподобного и почти за полвека до его канонизации (местное почитание было установлено около 1628 г., общерусское — в 40-е гг. XVII в.). Такое стечение обстоятельств во многом определило характер Жития. Во-первых, автор, вероятнее всего, уже не мог знать подвижника лично, он опирался на церковное предание и недостаток непосредственных сведений компенсировал использованием этикетных формул, заимствованных из других житий. Во-вторых, созданный в 80-е гг. XVI в. текст не был представлен церковным властям, имел неофициальный характер и, вероятно поэтому, мало тиражировался — пока он известен лишь в одном списке.

Когда в 20-е гг. XVII в. монастырь стал предпринимать попытки к прославлению своего святого, выяснилось, что существовавшее Житие не отвечает «духу времени» и имеет большие недостатки: недостает предисловия, которое к этому времени стало обязательной частью композиции, а также отсутствуют новые чудеса, несмотря на то что в тексте говорится о «непрестанных» чудесах (14-е посмертное чудо). Эти недостатки восполнила новая редакция, которая была представлена церковным властям и одобрена ими, вследствие чего получила широчайшее распространение, она же легла в основу всех последующих переработок Жития. Мы называем эту редакцию Основной, в отличие от Первоначальной, созданной в 80-е гг. XVI в. В течение XVII в. Житие еще дважды редактируется: в сильно сокращенном виде оно входит в состав Прологов, в том числе и печатных (с 60-х гг. XVII в.), а чуть позже обрабатывается в контексте государственной истории и приобретает характер Исторической редакции (третья четверть XVII в.).

Вообще, в XVII в. святой стал намного известнее, чем прежде. Успешная хозяйственная деятельность монастыря способствовала прославлению его основателя и создавала материальные условия для распространения Жития преподобного. Эта известность могла быть связана и с тем, что Пророчество о судьбах русского царства, которое святой оставил при преставлении, после событий Смутного времени многими воспринималось как сбывшееся. Тем дороже сведения, представленные в Первоначальной редакции, когда еще не было создано «канонического» образа святого. Особенно это относится к Пророчеству, которое в самой ранней записи носит характер прикровенности и свободно от предвзятого отношения.

Единственный источник наших сведений об авторе Жития — это упоминание в заглавии Первоначальной редакции — «списано бысть игуменом тоя обители Пименом». К сожалению, о нем удалось узнать лишь то, что он был назначен в Новоезерский монастырь в июле 1581 г. По-видимому, с кратким периодом его настоятельства (до 1583 г.) и необходимо связывать составление Жития, так как последняя группа описанных в Житии чудес относится именно к 1581 г.

В качестве образца для своего повествования автор Жития Кирилла Новоезерского использовал сразу несколько житийных текстов — Жития Зосимы и Савватия Соловецких, Кирилла Белозерского, Александра Свирского, Макария Калязинского, Саввы Вишерского и, возможно, Исидора Твердислова (подробнее об этом см.: Карбасова Т. Б. О литературных источниках Жития Кирилла Новоезерского // ТОДРЛ. Т. 58).

Иногда Пимен включал в свой текст фрагменты других житий без существенных изменений (из Жития Зосимы и Савватия Соловецких таким образом заимствована похвала святому и короткий рассказ о том, как досаждали святому люди, приезжавшие на остров для рыбной ловли; из Жития Александра Свирского — описание прихода отрока в монастырь и большая часть главы о преставлении), но чаще всего мы обнаруживаем заимствования уже в переработанном виде, приспособленные к новому содержанию. Так, например, взятое из Жития Кирилла Белозерского чудо о спасении рыболовов, попавших в бурю на озере, в Житии Кирилла Новоезерского становится чудом о спасении на озере человека, который тайно рубил и вывозил с монастырского острова «древеса липовыя», и смысл его теперь состоит не в «спасении от истопления», а в том, что человек покаялся в грехе воровства (седьмое прижизненное чудо). Если в Житии Александра Свирского говорится о том, что «некая сила Божия» наказывает женщину за нарушение обета прийти в монастырь святого, то в текстуально близком ему чуде Жития Кирилла Новоезерского (третьем по преставлении) святой помогает нарушительнице обета попасть в его монастырь, где и происходит исцеление. Таким образом, несмотря на обильное цитирование чужих текстов, автору удалось передать характер святого, который никогда никого не наказывал, а, напротив, силой своей молитвы и незлобия обращал людей к покаянию.

Особого внимания заслуживает вопрос хронологии. Житие является единственным источником наших сведений о начальном этапе истории монастыря: о дате его основания, о строительстве и освящении храмов. В Житии названы две «абсолютные» даты (другие заданы относительно времени рождения святого или основания монастыря): дата преставления святого — 4 февраля 1532 г., которая не вызывает сомнений, и дата основания монастыря — 4 марта 1512 г., которая требует отдельного обсуждения. Основанию пустыни, согласно Житию, предшествовало 20-летнее странствие Кирилла и 15-летнее его ученичество у Корнилия Комельского; значит из Комельского монастыря преподобный ушел в 1492 г., а пришел учеником к Корнилию в 1477 г. Но сам преподобный Корнилий поселился в Комельском лесу и основал там пустынь лишь в 1496—1497 гг. Таким образом, мы должны признать, что внутренняя хронологическая система Жития Кирилла Новоезерского не выдерживает сопоставления с хорошо документированным Житием Корнилия Комельского и требует более осторожного к себе обращения.

Автор Жития Кирилла Новоезерского создал гармоничное и очень строгое по композиции произведение, единственным недостатком которого можно считать лишь упоминавшееся уже отсутствие предисловия. Среди чудес только одно датированное — описываемые события произошли в январе 1581 г. Интересно, что это чудо не последнее, а 14-е по счету, после него стоят чудеса (17-е и 18-е), которые можно отнести к 1563 г. Это наблюдение позволяет предположить, что при описании чудес автор придерживался не столько хронологического принципа, сколько стремился отразить в композиции многообразие проявлений милосердия святого (исцеление телесных немощей, врачевание душевных недугов, помощь в родах, спасение «заблужшего в лесу», чудесный улов рыбы ко дню памяти святого) и показать распространение его почитания (из самого монастыря, в котором происходят первые чудеса, в ближние веси, и затем уже в епархиальный центр — город Ростов — именно там происходит последнее чудо).

Трудно назвать автора Жития изощренным литературным мастером — текст его не изобилует риторическими приемами и обильными цитатами из Священного Писания или святых отцов. Однако после выявления примерного круга источников обнаружилось, что все наиболее выразительные эпизоды (сцены с раздачей милостыни, узнавание отцом своего сына, плач и рассказ матери о трехкратном чревовещании младенца) принадлежат перу игумена Пимена и свидетельствуют о его незаурядном даре повествователя. К числу заслуг автора Жития следует отнести и то, что он дает возможность читателю разглядеть личный характер святости преподобного Кирилла Новоезерского, который последовательно представлен автором на протяжении всего текста, но сформулирован лишь однажды: «...беззлобиемъ же украшенъ, милосердъ же равно ко всемъ, наипаче же ко врагом, еже пакости ему творящымъ».

Текст Первоначальной редакции Жития публикуется по единственному известному списку (кон. XVI в.) — РНБ, ОСРК F.I.894, л. 502—551 об.