Боб

11 глава

И дернуло же ее выскочить на эту злополучную вертолетную площадку! Видела ведь, что Феофаныч еще в чарах своего лошадиного божества! Так и насчет вертолетного экипажа следовало бы догадаться. Ох, Феофаныч, Феофаныч… Это он во всем виноват. Как привязался! На Копытень, говорит, если солнце в облаках встанет – жди неприятностей.

- Дед? Копытень по твоему гривастому календарю когда?

- Дык, почитай сёдни.

«Ну, точно, накаркал! Или наигогокал?».

- Уф, мальчики, что-то совсем жарко становится! – срываясь на душащий кашель, сообщила Катарина птицемольцам. – Может, на этом и остановимся?

Бородатый капитан вертолета поднял на Катарину сосредоточенный взгляд:

- Когда ворон подхватит кость твою, запеченную в углях. Когда признает ее цвет, цветом крыла своего, - начал бубнить какую-то теологическую чепуху пернатый фанатик.

- Ой, хватит, хватит! – обливаясь слезами от едкого дыма, попросила Ката и носком сапога отшвырнула большой смолистый чубук, охваченный очищающим пламенем от костра пернатоверов.

- Ишь, ты! – пригрозил ей пальцем бортмеханик и вернул дрова обратно.

- Плачешь? – язвительно ухмыльнулся капитан. – Значит раскаиваешься. Но уж поздно стенать! – продолжил он, пропустив партию раскаяния Катарины-ведьмы, молящей о спасительном осиновом коле. – Брат мой! – обратился капитан геликоптера к коллеге по вере. – Принесите всё необходимое для ритуала благородного прощения!

- Да, конечно, брат! – с готовностью отозвался бортмеханик.

Пленники заметно оживились - ритуал прощения, исходя из своего названия, давал им определенный шанс на спасение. Если, конечно, процедура не затянется до тех пор, пока от прощаемых не останутся запеченные кусочки грешного шашлыка.

- Бегом! – прикрикнула Катарина.

- Галопом! – помог ей Феофаныч, привязанный тут же, рядом.

Но бортмеханик не особо проникся настроением тщательно прогреваемых со всех сторон пленников. Смерив осквернителей веры презрительным взглядом, он чинно направился к фюзеляжу вертолета. В чреве машины что-то загремело и через минуту-другую слуга птичьего божества вновь предстал перед взорами Катарины и Феофаныча.

- Гы-ы-ы! – только и смогла выдохнуть Катарина, после чего стала судорожно ворошить в памяти самые ужасные воспоминания своей жизни, чтобы не расхохотаться…

Вероятно, что у Феофаныча негативные воспоминания отсутствовали, как класс, потому, как дедок, глядя на приближающегося пернатолетчика, был совершенно не в силах сдерживаться и неприлично громко огласил грозную тайгу гоготом.

И было отчего – за время своего отсутствия бортмеханик успел облачиться в какое-то церемониальное одеяние, своим видом стойко напоминавшее вывернутую наизнанку подушку.

Казалось, что птицевер неровно оброс разнокалиберными перьями, которые когда-то принадлежали пернатым жителям самых разных мастей и расцветок.

- Ага-га-га! – гоготал лапландским гусем Феофаныч. – Иго-го-го! – отдышавшись, продолжал он ржать не хуже заправского рысака, как только пернатый жрец, двигаясь, начинал трясти всеми перышками. – Ой, не могу! Отсохни твои подковы!

- Он глумится над священным саваном предков! – в бешенстве закричал капитан и, насколько это было возможным, стал быстро подкидывать новые веточки хвороста к ногам пленников.

Подоспевший к неиствующему капитану ряженый бортмеханик протянул тому книгу – по всем признакам – старый потрепанный телефонный справочник какого-то города. Желтая обложка, засаленные страницы.

- Первоптэро! Древний фолиант поможет очиститься заблудшим! – сообщил с благоговейным придыханием механик, и свалился в ноги своему брату по религиозным наклонностям.

- Встань, брат! Пора начинать! – торжественно напутствовал механика сбрендивший капитан.

Механик послушно поднялся, снял с себя странное одеяние, и стал помогать облачаться в эту вывернутую наизнанку подушку капитану вертолета.

Костер задался дружный. Запылал весь принесенный хворост. Катарина почувствовала себя стоящей на раскаленной сковороде июльского песка в паре километров от ближайшего пляжа. Судя по вытаращенности глаз Феофаныча, тот в своих ассоциациях был к Катарине крайне близок.

Сохраняя трагическое выражение лица, Ката очень близко наклонилась к уху старика, чтобы не услышали птерошизики, и, указывая взглядом на «священную скрижаль», шепотом сообщила:

- С учетом подогреваемой ситуации во внешней политике, кажется мне, что это вовсе не «Птеро-как-его-там», и даже не телефонный справочник, коим он должен являться. Это, – сделала многозначительную паузу Ката и плотоядно облизнулась, - это кулинарная книга «Сто блюд из еретиков и ведьм на открытом воздухе».

Феофаныч огрел девушку ненавидящим взглядом и, продержавшись не более секунды, вновь безудержно захохотал.

Но на этот раз рыжий бородач, когда-то являвшийся неплохим пилотом, даже не подумал злиться. Напротив, он чинно открыл священное птичье писание и стал степенно зачитывать фамилии, адреса и телефоны совершенно никому неизвестных граждан, то и дело победоносно поглядывая на, крепко привязанных к стволу дерева, «колдунов».

Далее верховодный птицемолец решил обойтись без подсказок и, закрыв книгу, начал завывать по памяти:

- Писциул гуюль кар кар! – задрожал от блаженства преисполненный торжества голос бородача.

- Чего? – ахнула от неожиданности Катарина.

- Уах-ха-ха! – чисто по-человечески, без запинки и примесей ржания, закатился Феофаныч.

- Фьють пи куку напики! – с нажимом стал грозно голосить рыжий бородач.

Бортмеханик с трепетом и почтением вглядывался в одухотворенное лицо напарника и, втянув голову в плечи, чего-то ждал.

- Он, что думает, что от завываний его дружка у нас повырастают клювы? Или повысится волосатость оперения? – решила на прощанье ни в чем себе не отказывать Катарина.

- Умоляю! – закричал красный от жара и натужного смеха Феофаныч.

- И не подумаю! – разошлась Ката. – Раз погибать, так, как это подобает настоящей ведьме – со страшными несмываемыми проклятиями и ядовитыми плевками! А, ну, подать мне именную метлу!

Механик побелел, а торжественная мощь в голосе рыжебородого капитана птичьей веры сменилась на торопливое тарахтение. Его язык стал работать со скоростью трезвонящего язычка потревоженного колокольчика на шее у галопирующей коровы.

Катарина даже не ожидала, что своей театральной угрозой может произвести такой фурор в рядах немногочисленных зрителей.

« Это успех», – чуть заметно улыбнулась агорианка и сделала очень страшное выражение лица. Конечно, она понимала, что эта гримаса ей так просто не сойдет и на лбу появится новая морщинка. Маленькая, но ужасная.

- Фьюти! Пики… фыр… чвик… чвик… чвик… - щебетал совсем сникший перед демонессой капитан, стараясь не встречаться с Катариной взглядами.

- Урух! Варлах! – злобно ощерилась ловчая и стала сверлить глазами скрюченную фигурку трясущегося механика.

- А-а-а! – мгновенно отреагировал механик-птицепоклонник и спрятался за спиной старшего брата по вере.

- Еретик! – с болью в голосе взвыл ряженый разноцветным петухом капитан. – Перестань прикрываться ближним! Лучше подбрось хвороста! Ты разве не видишь? – Для уничтожения этого исчадия, - капитан исподлобья зыркнул на Кату, - требуется стена священного пламя! Выходи, трус! Из-за твоего малодушия, она теперь разлагает своим ядовитым взором и меня!

- Разлагает? – крупно вздрогнул механик и покрепче заякорился за спиной своего лидера, и как бы тот не вертелся, всегда оказывался по ту сторону от адских глаз беснующейся Катарины.

- Отцепись! – шипел капитан, пытаясь сбросить единоверца со своего загорбка.

- Но ты всегда учил, что птеровера сможет укрыть меня своим любящим крылом. Думаю, это время настало именно сейчас!

- Каюк-улюлюк! – собрав все силы зарычала Катарина, да так, что привязанный рядом Феофаныч внезапно прекратил смеяться, округлившимися от ужаса глазами взглянул на перекошенное лицо агорианки, после чего натужно сопя стал лихорадочно извиваться, пытаясь разорвать опасную близость с разошедшейся ведьмой.

Прогоревшая сосновая ветка выстрелила снопом обжигающих искр и птероверы, как по команде, упали на землю. Обмяк на своей привязи и старый Феофаныч. Катарина непонимающе уставилась на удивительную сцену.

- Эй! – позвала она. – Мальчики, вставайте!

В отличие от людей, костер останавливаться не собирался.

Механик очнулся первым.

- Вот беда!

Поднявшись с земли, он обнаружил страшную картину – капитан Колосов в отключке находился рядом, а в метрах семи от него языки пламени от огромного костра лизали ботинки прекрасной незнакомки, привязанной к стволу старой сосны, и щипали редкую бороденку Феофаныча, прочно зафиксированного веревками рядом.

Механик уже на бегу вытащил большой складной нож и смело кинулся на спасение красавицы.

- Не-е-ет! – местами переходя на дельфинью частоту передачи звука, заверещала агорианка.

Очнулся и Феофаныч, загнанный обратно в лоно собственного разума истошным воплем Катарины.

- Батюшки-и-и-и! – запричитал он, увидев, как на всех парах навстречу пленникам несется хорошо знакомый ему вертолетчик Суворов, с угрожающе-незнакомым холодным оружием, судя по своим размерам, предназначавшимся для рукопашного боя с татаро-монголами.

Как оказалось, крики жертв прицемольцев только подстегнули «маньяка», потому, что Катарина даже не успела вдохнуть для второй волны ора, как увидела над собой острое лезвие ножа.

«Хрясь!», – поддались веревки, разрубленные умелым ударом.

«Бум!» «Бум!», – кулями попадали пленники и на занемевших, слабоконтролируемых конечностях стали отползать от места происшествия подальше.

Полуживая, но удовлетворенная таким исходом событий, Катарина, с облегчением констатировала, что очередные «шалости» Шо потеряли свою силу. Пока что. Но кто даст гарантию, что генетические конвульсии не скрутят людей по-новой?

- Как вы? – заботливо прихватил за локоть и помог подняться на непослушные ноги ловчей ее спаситель, минуту назад так страстно желавший отправить ее к праотцам.

- Как я? – пьяно мотнула продымленной шевелюрой ловчая. – Как-будто только что из вашего птичьего рая.

- Откуда? – растерялся воздухоплаватель.

- Не приставай… те, – устало попросила Катарина. – Ты… Вы даже себе не представляете, как мне сейчас хочется нанести непоправимый ущерб здоровью некоторых птице-извергов…

- Пусти! – прохрипел Борк и сделал слабую попытку высвободить свое горло из мертвого захвата фантастически сильных пальцев Гренадерши. Заметивший эту странную картину уничтожения себе подобных, Боб с причитаниями кинулся разнимать дерущихся. На сегодняшний день это была уже четвертая стычка между ловчими.

- Я приказываю! – на ходу закричал академик, и, подоспев, вцепился в пугающе накачанную ручищу своей подопечной.

- Ну, пожалуйста! – взмолилась она и со вселенской тоской в глазах уставилась на Боба, предусмотрительно не разжимая стальной хватки. – Можно я хотя бы его чуть-чуть искалечу! У меня уже все самосдерживание закончилось!

- Самообладание, а не самосдерживание, дубина ты неагорианская, – язвительно прохрипел висящий на одной руке дамы Борк. – У вас в провинциях всех цивилизованных, наверное, вот таким способом передушили?

- Немедленно прекратить! – что есть силы, прямо в ухо Грюнде заорал Боб.

Кажется метод подействовал. По крайней мере, она разжала клешни и практически задушенный Борк выпал из импровизированных, но таких ощущаемых лап смерти.

- За старое взялись? – сверкнул глазами ученый. – Опять, наверное, мое психическое здоровье обсуждали? До кулаков.

- А чего он тебя снова сумасшедшим обзывал? – кинулась к академику Грюндя.

- Не сумасшедшим, а находящимся в постшоковой прострации, с неадекватным восприятием действительности, – поправил ее, смутившийся Борк. – Это медицинский термин. Мне Инту так сказал.

- И про Катарину наплел, что всё – каюк командиру нашему! – продолжала ябедничать ловчая.

- Ничего подобного! – попытался хоть немного обелить себя Борк. – Я сказал, что шансы на ее успешное возвращение равны обратной пропорциональности взрыва, унесшего ее жизнь. Точнее, унесшего ее тело, – быстро поправился ловчий.

- Унесшего? – забасила Грюндя, ловко схватила не успевшего еще подняться обидчика за штанину и потянула на себя. – Я сейчас свершу непоправимое, а там уж, пусть Имперский трибунал решает что к чему, кого на сколько!

- Смотрю, вы тут без меня не плесневеете, – раздалось за плечами конфликтующих.

- Катарина! – Грюндя кинулась к девушке, мгновенно забыв про обиды, и загробастала ее в свои душащие объятия.

- Ты? – пристыженно, но с нескрываемой радостью в голосе ойкнул Борк.

- Доченька! – чуть не пустил слезу Боб.

- Чего?! – грянул хор удивленных голосов.

- Я так счастлив, как-будто это не командир ловчих, а дочь родная вернулась… - сумбурно попытался исправить ситуацию Папсик.

- А-а-а, – проглотила обманку доверчивая Грюндя и вдруг повела носом.

- Не заставляй меня краснеть, – расхохоталась Катарина, зная манеру Гренадерши неожиданно выдавать прямые, не всегда желанные «комплименты» в чей-то адрес. – Это от меня «фонит». День, как с костра сняли. Пропеклась немножко.

- Откуда сняли?! – чуть не потерял дар речи Боб.

- Позже, – остановила его дочь. – Сначала – душ, после – вопросы.

- Так говорите, даже не заметили новых чудачеств среди землян? – спросила Катарина, успевшая посвежеть и сменить вонь костра на приятный аромат клубничного геля для душа.

Она укуталась в большой, с запасом, банный халат и теперь нежилась за столом, без всяких угрызений совести перед своей фигурой, поедала различные сладости, которые запивала маленькими порциями липового чая. Благодать!

- Повезло вам! Точно говорю. Лошадники, птицеверы эти, лопушатники. Ужас! И все что-то бормочут, кому-то кланяются. Тут у вас в городе, наверное, машинопоклонники какие-нибудь водились, – предположила Ката и с удовольствием сделала очередной глоток чая.

- Наверное, – пожал плечами Боб. – Но мы залегли на дно, и ждали пока объявишься ты.

- Не все ждали, – тут же влезла в разговор Грюндя, заводя старую песню, но ловчая повелительным жестом погасила ее порыв.

- Ты нас сразу нашла? – поинтересовался Боб.

- Хм… С учетом того, что я не пользовалась опознавательными приборами, дабы самой не быть опознанной, конспиративный штаб в Озерске виделся мне единственным приютом. А ребята, которые меня чуть живьем не спалили, вертолетчики эти, любезно предложили меня хоть на край света доставить. В счет компенсации. Грех не воспользоваться. Конечно, я думала посетить жилище Юляшки, и даже возложить цветочки у места своего распыления на атомы… Но эти варианты рассматривались лишь в случае обнаружения здесь унылой пустоты. К счастью, я уже издалека услышала ваши воинственные вопли.

Ловчие стыдливо опустили головы и смущенно заулыбались.

- Если бы ты вошла часом позже, то Грюндя, защищая твою честь, успела бы здесь всех передушить, – сообщил Боб. – А насчет коннектера ты молодец! Мертвая тишина в агорианском эфире по всей планете должна сбить с толку Шо и его вериона, выслеживающего нас, как кроликов для обеденного стола своего хозяина. Мы должны перенять его тактику – разыскать вирус и все время держать его в поле зрения не обнаруживая себя!

- Что ты будешь делать с Серафимом? Снова накачаешь его бульоном? – вопрос Каты успел набить Папсику оскомину, но так уж в последнее время получалось, что в момент встречи ее со своим благоверным, последний все чаще находился в каких-то странных состояниях, далеких от тех, которыми хвастают со страниц мужских спортивных журналов. То желеобразное, то прозрачное.

- Бульон отменяется. Эта субстанция показала себя не в лучшем виде. Она нестойка, да, к тому же… кхм… прошу прощения… препротивнейше воняет, – оправдывался Боб.

- Чудненько! – хлопнула в ладоши ловчая. - Пока я, благодаря гению одного академика, решаю вопрос выживания в сибирском санатории для особо буйных сектантов, им здесь, видите ли, воняет!

- Хорошо, – отступил Боб. – Запах – не единственная причина. Я обнаружил побочный эффект.

- И?

- Думаю, это действие бульона. Давай, ты оценишь это лично.

Агорианцы зашли в спальню с «приболевшим» тестером. Катарина наклонилась над мужем и осторожно провела пальцем по неожиданно выросшим волоскам на груди Серафима.

- Видишь? – показал на «заросли» Боб.

- А что, ничего. Мне нравится. Это даже м-м-м… волнует воображение. Он теперь как человеческий мужчина.

- Тебя это не шокирует? – удивился Папсик.

- Нет.

- Но агорианцы… У нас практически зеркальная кожа… Ах, да! Ты же наполовину землянк…

- Пап, чего ты там бормочешь, как старое радио за шкафом? – обернулась к сконфузившемуся академику дочь.

- А? – встрепенулся Боб. – Нет, ничего. Все в порядке!

Катарина осмотрелась – не слышат ли посторонние, и шепотом сообщила:

- Но, в любом случае, даже если мне нравятся все эти спецэффекты, командировка сильно затянулась. Пора заканчивать наши веселенькие приключения – крошевой соли почти не осталось. Может быть, стоит разблокировать хотя бы наши Врата? На время? Чтобы запас соли пополнить? А после, снова сюда – вирусов истреблять.

- А ты что же, доченька, полагаешь, что пока тебя не было, твой папа густо обмазал свое тело антизагаром и все это время прогревал свой подкожный жирок на одной из городских крыш, пытаясь заработать себе исключительную репутацию мачо среди див постбальзаковского возраста?

- У меня папа такой весельчак, что не исключена и подобная возможность.

- Исключена! Я думал над вопросом дефицита крошевого препарата! И осознаю всю степень опасности его недостатка!

- Ничего не понимаю… Ты занимался тем, что все это время только лишь ОСОЗНАВАЛ степень опасности? – понесло Катарину. – А может быть нужно было просто отправить кого-нибудь в Агорию за солью?!

- Это категорически невозможно! – энергично затряс бородой академик. – Как только я заставлю уснувшие Врата снова работать, их пробуждение приведет к кратковременному, но очень ощутимому толчку, известному как агрессивное роение квазичастиц…

- Ты можешь хотя бы мне делать одолжения и разговаривать со мной по-агориански? – скривилась Ката.

- Шо тут же уловит координаты штаба! Вот я о чем! Поверь, своими силами мы не отстоим Врата! Ну, а что может случиться, если враг захватит этот мостик в Агорию, тебе объяснять не стоит.

- Хорошо, – вздохнула ловчая. – Точнее, плохо. А Серафим? Почему он-то в отключке? Я же тебе перед своим «отлетом» буквально под ноги положила носителя маяка. Разве что в подарочную упаковку не завернула! Как ты мог упустить мальчишку? – топталась по самым больным мозолям Папсика дочь.

- Он очнулся и… Он был силен, как буйвол!

- Ой, не заставляйте меня с вас смеяться, папенька! Он размером с пятую точку того буйвола, о котором вы мне тут пытаетесь так живописно заливать!

- Ну, ладно, сдаюсь – он исчез…

- Как? Так же как и я, растворился в воздухе? Неожиданно превратился в мириады бабочек, разлетевшихся во все двадцать четыре стороны света?

- Нет. Пока мы приходили в себя, после того, как тебя размазало по асфальту, он и улизнул.

- Да, точно, так и было, – с готовностью подтвердил Боб, но тут же опомнился. – Что? Кто это разговаривает?

Катарина вздохнула и запустила руку под стул:

- Стоило бы уже привыкнуть к тому, что это несносное существо сует свой нос куда не следует.

Перед взором Боба предстал Джарк, виновато повиливая хвостом.

- Как тебе не стыдно! – покачал головой Папсик.

- Как? – хмыкнула Ката. – Как всегда. Не стыдно. Ну, ладно – не буду перешивать тебя в чехол для садового кресла-качалки, если ты расскажешь, как все было на самом деле.

- Дело было так, - без лишних препирательств согласился песик, зная, что Ката своих слов на ветер не бросает, - я бегу наперерез вирусу, но тут вмешиваешься ты, – Джарк красноречиво взглянул на ловчую, - и все мои многоходовки по поимке вериона летят в трах-бабах!

- В тартарары, – поправил разошедшегося песика Боб.

- Да, в них! – с азартом подтвердил Джарк. – Потом прибежал Боб и, узнав о срыве операции, стал с горестными воплями кататься по земле и бить себя по лбу кулаками. Хотя я не раз пытался ему доходчиво объяснить о том, что с тобой все в порядке. Это всего лишь сработал плазмахлоп.

- Плазматрип, – снова поправил Джарка Папсик.

- Ну, все, хватит с меня на сегодня сказок, – Катарина без церемоний и извинений смахнула матерчатого вруна на пол. – Я смотрю, пока меня не было, у вас тут конкурс на лучшую басню стартовал. Заливаете – даже не поперхнетесь!

- Кто?

- Оба!

- Ну, Катарина, – попытался обуздать дочь Боб.

- Что «Катарина»? Что «Катарина»? Верион теперь непонятно в ком сидит. Соли – по горсти на брата! Серафим, тот вообще, то в «аквариум» превратится, то мхом каким-то обрастет!

- То вонь от него, – подсказал Джарк. - От миски потом три дня воротит! Никакого аппетита тут не нагуляешь.

- Пасть зашью, – пообещала Ката. – Короче так, мои дорогие шалунишки, - обратилась она к Бобу и Джарку.

- А почему только мы? – возмутился было пес. – А Грюндя? Борк? Инту?

- Я обязательно проведу с ними личные душеспасительные встречи, но сейчас, если честно, меня больше интересует фигура нашего штатного академика.

- А что в табели о профессиях появилась новая рабочая единица? – наигранно удивился Боб.

- Ага, – кивнула Катарина. – Итак, дорогие мои шалунишки, - возобновила она прерванный монолог, - сейчас наш штатный академик садится в позу глубокой задумчивости, после чего выдает гениальный план охоты на загрязнителей генетического пространства планеты Земля, а мы, пока что, снова попытаемся выловить сбежавшего хлюпика, унесшего на своем борту частичку духа одного горемычного тестера. Кстати, забыла предупредить нашего штатного академика о том, что он, на время командировки, по совместительству еще является и почетным художником-оформителем.

- А это зачем? – напрягся Папсик.

- Ну, а кто нас сможет набросать гипотетический фоторобот новой жертвы вериона? А? Правильно! – Лишь тот, кто ОСОЗНАЕТ всю степень надвигающейся опасности.

- Издеваешься?

- Совсем немного.