Боб

13 глава

Боб с любопытством осматривался по сторонам – кокосовые пальмы, непривычно белый и колкий песок под ногами, а вдалеке, насколько хватает глаз, океан. Бесконечный.

- Впечатляет, – поделился он с Джарком увиденным. – Все-таки некоторые места мои лепщики так сделали, что язык даже не поворачивается сказать: «Слепили». Конфетка! Скажи же?

Джарк, которого до сих пор покачивало после долгого вояжа по многоэтажным волнам, слабо кивнул, осторожно выглядывая из дорожной сумки Папсика, но аналогичного восхищения не выказал.

- Если честно, меня сейчас больше всего волнует вопрос, а как мы отсюда будем выбираться? Ты ведь продал последние часы.

- Но… На крайний случай, у меня есть коннектер, – попытался найти выход Боб. – Продадим, в случае чего.

Джарк, насколько позволяла тряпичная мимика, скривился:

- На что им агорианский прибор? Кокосы колоть?

- Тоже вариант!

- С меня хватит! – нервно тявкнул пес, после чего юркнул в глубину сумки, потому что в направлении Папсика неспешно двигался островитянин, судя по форме – шортам, просторной шелковой рубашке и фуражке, еле держащейся на затылке – являвшийся связным с местной фемидой.

Поравнявшись с туристом, туземец кивнул и учтиво попросил:

- Прошу прощения, но не мог бы господин-турист побыстрее покинуть порт? Скоро прибудет очень важная делегация. Нам приказано очистить весь периметр.

- Конечно, конечно, – засуетился Боб, которого не нужно было просить дважды, ведь на Маршалловых островах он находился совершенно нелегально, за свое желание оставаться инкогнито, ранее расплатившись наручными часами и большим куском металла, очень уважаемого среди человеческого рода.

- Прекрати меня так мотать, – взмолился Джарк, болтавшийся на дне сумки, которую нес на плече академик. – Неужели пытка волнующимся океаном все еще не смыла с меня последние остатки прегрешений? Хочешь мое мнение? По мне, так я уже прощен даже за то, что в младенчестве делал на ковре лужи-и-и!

- Цыц! – одернул его Боб. – Чего ты раскудахтался? И, к твоему сведению, ты в своей жизни еще не сделал ни одного, даже самого маленького, пруда.

- Во-во, даже здесь все не как у собак, – жалобно проскулил песик.

Академик лишь прибавил шаг, стараясь поскорее слиться с местным населением, хотя габаритному белому господину в пробковом шлеме, посреди местного разноцветья лоскутов ткани и бронзы практически обнаженных тел, сделать это было весьма проблематично.

Джарк никогда прежде не видел такой досады на лице своего хозяина. Боб присел на одно колено и, взяв лапу Джарка в свою ладонь, зачем-то стал ее поглаживать.

- Я привез нас точно следуя координатам регистратора! Гигантское аномальное пятно где-то здесь! Может быть, мы сейчас находимся внутри него. Прислушайся к себе получше! – с надеждой попросил Боб песика.

- «Может быть…», - ворчливо передразнил Джарк. – А нечего в следующий раз регистраторами раскидываться! - уколол песик, и на всякий случай, попытался освободить лапку.

- Ничего не понимаю… – Папсик вскочил, не в силах противостоять давней привычке, заметался по углам комнаты. Благо, что бунгало на побережье, которое арендовал Боб, являло собой небольшую комнатку, с продуваемыми стенами, связанными из циновок, основой которых являлись листья кокосовой пальмы. Поэтому Джарк мог лежа держать хозяина в поле своего зрения и не тратить силы на совместную беготню по периметру.

Духота и тяжелая влажность в этих местах душили все творческие порывы, нагнетая лень и чувство отрешенности. Пожалуй, только Боб сейчас был единственным человеком, совершающим хоть какие-то телодвижения. Неожиданно академик срезал круг и понесся на Джарка. Схватив сжавшегося пса в охапку, Боб не говоря ни слова, вылетел из бунгало и побежал на открытое пространство пустынного берега. Найдя приличное, по его мнению, место, Папсик без каких-либо объяснений, стал что есть силы подкидывать Джарка в воздух.

- Сейчас? Сейчас что-нибудь чуешь? На высоте сигнал должен лучше браться! – как полоумный в перерывах между бросками орал Джарку в ухо расстроенный академик. – Ну, говори, что чувствуешь?

- Тошноту-у-у! – выл Джарк и барахтал в воздухе лапками.

- А еще? – не унимался Боб, стараясь швырнуть матерчатое тельце своего помощника как можно выше.

- Вирус! – вдруг взвизгнул пес и тут же шлепнулся, пролетев сквозь застывшие руки академика.

- Где?!

Однако вопрос временно остался без ответа, потому, что в поле зрения ученого появился распорядитель бунгало-отеля.

- Не двигайся, – очень тихо предупредил Папсик песика, еще не оправившегося от падения и лежащего на песке в самой неудобной позе, какую только можно было выдумать даже для мягкого матерчатого тельца.

- Может быть, наш гость что-нибудь желает? – учтиво осведомился подошедший распорядитель и остановился в положении полупоклона. – Хотите, я принесу мяч?

- Мяч? – удивился Боб.

Распорядитель перевел глаза на игрушечное тельце Джарка:

- Мяч подкидывать гораздо удобнее.

- А! Вы об этом? – засмеялся смутившийся было Папсик. – Нет, спасибо! Мяч как-нибудь в другой раз. Но если вы хотите оказать мне приятную услугу, то я осмелюсь попросить у вас карту острова и несколько свежих газет.

- Конечно, – поклонился работник туристической сферы и отправился выполнять задание.

Как только тот скрылся из вида, ученый поднял и тщательно отряхнул тельце Джарка от всепроникающего песка, после чего понес его в свой номер. Скрывшись за импровизированной дверью бунгало, роль которой тоже выполняла растительная циновка, Боб принялся допрашивать пса:

- Итак, вирус.

- Он самый, – без тени сомнения деловито доложил Джарк.

- Всего один вирус?! – стал сокрушаться агорианец. - По показаниям регистратора, здесь, как минимум, должно находиться громаднейшее вирусное скопление! Или что-то иное, но, в любом случае, не маленьких размеров!

В дверь-циновку деликатно постучали.

- Да-да, – обернулся Боб.

Вошедший распорядитель принес раскладную карту острова и несколько газет:

- Наслаждайтесь! Через два часа вам доставят обед. На закате вы ужинаете в лучшем ресторане острова – «В брюхе белой акулы». А дайвинг, если планировали, придется отложить на несколько дней. До тех пор, пока не отбудет иностранная делегация, все развлечения на воде отменены.

- Важная, наверное, делегация, – присвистнул Боб. – А почему только на воде?

- Господа проживают на собственном лайнере, пришвартованном в порту, - сообщил распорядитель и сочувствующе развел руками. – Что поделаешь, таковы меры безопасности.

Как только менеджер раскланялся, Джарк запрыгнул на стол и ухватился за край карты, после чего стал тянуть ее в сторону, пытаясь развернуть лист во всю длину:

- Помоги же!

Боб расправил плотную бумагу, закрыв ей всю поверхность стола, и вопросительно посмотрел на пса:

- Ну?

- Мы где сейчас находимся?

Немного поискав, Боб ткнул пальцем в карту:

- Вот. Здесь.

- Тэк-с, – что-то деловито прикинул в уме Джарк. – А во-о-о-н та пальма? – песик взглядом показал на свою цель, находившуюся за анти-москитной сеткой бунгало. – Она где?

- Ты смеешься? Пальмы, кактусы и сбрендившие тряпичные псы на картах, как правило, не обозначаются. Так и запомни. Но если тебе очень сильно хочется, то твоя пальма вот здесь. Приблизительно, – мизинец Боба отступил на карте на несколько миллиметров вверх. – Она на севере от нашего бунгало, метрах в шестидесяти.

- Та-а-ак, – сделал еще более деловитую мордочку Джарк. – В соответствии с расчетами, мне поступает сигнал, что вирус находится где-то на полсевера слева.

- Полсевера? Это запад, наверное.

- Наверное, – не очень уверенно подтвердил матерчатый поисковик. – А что там находится, на западе твоем? Посмотрим – запрыгал по карте песик, стараясь не сильно наследить на полсевера налево.

- Порт, – охнул Боб.

- Выходит, что международная делегация… - начал строить свою догадку Джарк.

- Будем надеяться, не вся, – перебил его академик. – Вирус мог просто затереться в ее ряды. А может быть, ты просто ошибся.

- Что?! – аж подлетел над столом гордый песик. – Я погляжу, у нас сегодня Международный день оскорбления животных!

- Все мы ошибаемся, – попытался сгладить назревающую истерику помощника Боб.

- А это ты видел! – песик пихнул лапкой к руке академика газету.

Боб взял свежий, еще пахнущий краской, лист. На первой странице газеты красовалось большое фото президента-вериона, принимающего букет из рук самой «Мисс Маршалловых островов».

- Достаточно доказательств? – оскорбленно буркнул Джарк и, спрыгнув со стола, поспешил укрыться в дорожной сумке Боба, служившей ему временным пристанищем.

- Приплыли… - схватился за голову Папсик. - Джарк! – опомнившись, окликнул своего маленького спутника пристыженный академик, но тот лишь прибавил шаг. – С-сынок, – через какой-то внутренний барьер позвал агорианец, использовав самый запрещенный прием против своего питомца.

- Да, ладно, папань, я уже все забыл, – несся навстречу хозяину радостный Джарк, ни на миг не перестававший чувствовать кровное родство с этим странным бородачом. За подобные теплые слова он готов был простить Бобу абсолютно всё.

Боб лежал в гамаке и покачивался в такт своим мыслям, время от времени оглядывая величественную гладь океана. Тут бы – с такой красотищей! – все отбросить и жизнью наслаждаться, но нет – верион в поясницу дышит! И принесло же его!

Джарк, примостившийся рядом, с затаенной тревогой поинтересовался:

- Это ловушка? То, что буквально следом за нами сюда прибыл зараженный президент - это ведь все очень подозрительно?

- Не знаю, – с досадой помотал головой Боб, отгоняя черные мысли. – Может быть и ловушка. А может быть, счастливое стечение обстоятельств, и верион, сам того не зная, выведет нас к своему логову.

- Логову? – упавшим голоском переспросил Джарк.

- Ну, к аномальному пятну, которое даже ты не можешь вынюхать.

- Зачем тебе пятно? Ты на равных даже с одним верионом сейчас побороться не сможешь! Что ты противопоставишь ему? – попытался пробиться к логике хозяина Джарк и с ужасом поглядел на полсевера налево.

В океане хоть и бушевала яростная сила, но она была добра. В отличие от той, что притаилась на борту огромного лайнера в бухте.

– Ты отдал последние брюки, чтобы прибыть сюда!

- Зачем они мне? Здесь все ходят в шортах – отмахнулся Боб.

- А он прибыл сюда со свитой, на собственном корабле! Из-за него здесь даже развлекаться запретили!

- Только в открытом океане, – парировал аргумент Боб. – На острове – пожалуйста. Хочешь, в кино сходим?

- Не заговаривайте мне коренные зубы, папаша! Я прекрасно ориентируюсь в окружающем апокалипсисе. И только из уважения к вашему значку «Ветеран Науки» первой степени, я поддерживаю вас в это нелегкое, для легально-заслуженных академиков, время! – поднял патетический тон на недоступную ранее высоту Джарк.

- Тебе просто в одиночку с этого острова не смыться, – мигом сбил всю спесь с песика Боб.

- Гр-р-р, – совсем по-собачьи зарычал, пойманный с поличным Джарк.

Приливы, отливы. Вода в океане, вода в бокале. Ракушки под ногами, ракушки на шеях приезжих, коих, кстати, сейчас совершенно не видно.

Боб вздохнул и ткнул пальцем разомлевшего Джарка в бок:

- Мы еще долго будем жариться на этом пустынном пляже? Я уже готов к употреблению. Не хватает запеченного яблока во рту. Пощади старого академика – он уже очень устал. Прошло два дня, а ты мне все еще «поешь» про какую-то слежку и критическую вирусную опасность.

- Еще не время, – сладко зевнул песик и повернулся на другой бок.

Абсолютно чистый от человеческого присутствия песок пляжа позволял ему оставаться самим собой и не маскироваться под надоевший образ мягкой игрушки.

- Если бы моей жизни что-то и угрожало, так верион, я в этом просто уверен, уже бы использовал свой шанс и попытался бы меня… того… Бр-р-р! – Папсика передернуло.

Ему не доставляла удовольствия даже мысль о приватной встрече с опасным вирусом.

- Чего «того»? – не сразу понял сомлевший от жары Джарк.

- Попытался покуситься! – с трудом выдавил из себя Боб и на всякий случай огляделся по сторонам. Тишина. Парочка воркующих птах на соседней пальме не в счет.

- Нашлась мне тут кисейная барышня, – фыркнул Джарк. – Уж если это чудовище возьмется за дело, то мараться каким-то покушением он точно не станет. Схватит – и в клочья! – напустил ужаса песик.

- Это тебе не с рулоном туалетной бумаги кувыркаться, – остудил расхорохорившегося спутника Боб. – Скажет тоже - «в клочья». Да он меня пальцем тронуть побоится. Чтобы даже капли агорианского духа не расплескать!

- А я говорю, в лоскуты порвет! – уперся уязвленный упоминанием о любимых играх с рулонной бумагой Джарк. – Вот если будешь тянуть меня в город, когда все мои рецепторы взывают к осторожности, то тогда…

- Прошу прощения, что прерываю ваш разговор, – совершенно неожиданно возникший рядом с отдыхающей парочкой управляющий отелем произвел эффект забытой на кресле иголки.

Джарк взвыл и одновременно взвился на метр в воздух. Однако уже на пике своей траектории он вспомнил о конспирации и обратный путь к земле проделал, сохраняя молчание, как и полагалось матерчатой игрушке.

Плюх! - плюхнулся песик и очень тихо ойкнул.

А Боб, сделав посредственный кувырок, встал в позу Грозящей Змеи. Так как эта позиция была позаимствована из очень миролюбивой йоги, вид у Папсика был, мягко выразиться, уморительный.

Немного ошалевший, от такого обилия физических упражнений на одном квадратном метре песка, управляющий предпринял слабую попытку сгладить неловкость дрожащей улыбкой.

- Ах, это вы! – с облегчением констатировал Боб и с великим удовольствием вышел из позиции Грозящей Змеи, потому, что уже до ужаса ломило затекшую левую ногу. Если бы академик умел читать мысли, то, по мнению управляющего, в позе Грозящей Змеи, исполненной Папсиком, четко читался краб в бардовых пляжных шортах, но никак не изображаемое пресмыкающееся.

- Я… - начал искать потерянную нить монолога управляющий. – Я… Ах, да! Вспомнил! Завтра заезжие артисты дают шоу львов! Импортное! Очень интересное! У нас ведь такие чудовища не водятся! Вот я и подсуетился – достал господину билет на представление.

- Сердечно благодарю, – раскланялся Боб. – Но, знаете, наверное, воздержусь. Мне и местных акул достаточно, – показал на океан Боб.

- А я бы сходил. Если бы не работа, - вздохнул абориген и быстро перевел взгляд на Джарка, незаметно отпихнувшего кусок кокосовой скорлупы, прицепившейся к его носу.

Боб заметил пристальное внимание работника к зашевелившемуся тельцу песика и, приобняв управляющего за плечо, развернул того в пол-оборота. Стараясь перевести огонь жгучего любопытства на себя, академик широко улыбнулся и предложил:

- А, и сходите на своих львов!

- К-как? – не сразу понял управляющий.

- Ногами, – уточнил Боб.

- Но…

- Все равно сейчас в вашем отеле квартирую только я, – Боб еще немного развернул корпус управляющего. Так, чтобы тот не увидел, как неподвижное тело Джарка немного сдвинулось по направлению к щадящей тени, отбрасываемой небольшой кокосовой плантацией рядом.

- Да, отель пустует, – согласился управляющий. – Ничего не поделаешь – надвигается сезон дождей.

- Ну, вот и не волнуйтесь, – заверил его Боб. – Час-другой я без вас как-нибудь продержусь.

- Вы – благороднейший из людей! – загорелись глаза островитянина. – Я не видел отпуска с того момента, как моя сварливая мать лишь вытолкнув меня из своего чрева, приказала: «Иди работать, бездельник или останешься к ужину без груди!».

- Ни к чему слова благодарности, – забормотал польщенный Боб. – Ваш профессионализм достоин награды.

Пока двуногие купали друг друга в любезностях, Джарк успел полностью вползти в тень и даже нашел комок сырых водорослей, которыми прикрыл голову. Хоть и противно пахли больницей, но как лекарство от зноя сошли.

Совершенно растаявший управляющий, получив неожиданный и очень щедрый подарок, чуть потянул Боба за локоть, приглашая уединиться для конфиденциальной беседы. И хотя вокруг во всех красках бушевала стихия дикой природы, Боб повиновался – чем дальше они отойдут от песика, тем лучше для всех. Бобу уже хватило того, что абориген смог застать его подбрасывающим скулящего Джарка.

Управляющий отвел Папсика к самой кромке океана, громогласно шепчущего лопающимися пузырьками пены и близко наклонившись к его уху, сообщил:

- Не держите шипса у себя в бунгало. Эти твари – не те, за кого себя выдают. У нас весь остров от них уже пострадал.

- Шипсы? Простите, не припомню, – нахмурился Боб.

При всей своей начитанности, это слово он слышал впервые.

- Ваша собака, сшитая из разноцветных лоскутов. Не верьте ей! – горячо зашептал управляющий. – Они очень коварны, эти шипсы. Говорят не то, что думают.

- Моя собачка – это всего лишь игрушка, – поспешил заверить местного Папсик, которого от неожиданного разоблачения бросило в пот.

Нет, конечно, Джарк не был шипсом, но то, что управляющий узнал о том, что песик умеет разговаривать – гипотетически, это могло повлечь за собой большие неприятности в будущем.

- Игрушка? – напрягся управляющий. – Вам уже удалось изгнать из нее шипса? Но мне показалось, что в момент моего появления, он еще подавал признаки жизни. Он вас обманывает! Эти исчадия преисподней очень изворотливы! Давайте я принесу немного бензина. Демон сгорит, даже не успев выбраться из своего кокона! Так будет лучше, – уже не по-доброму лихорадочно заблестели глаза островитянина.

Впрочем, знобило не только его. Крупной барабанной дробью колотило и новоназванного шипса. Джарк, позабыв о предосторожностях, во все глаза таращился на хозяина – поддастся ли тот на уговоры? У песика был острейший слух, впрочем, как и зрение, и поэтому островитянин, утащивший Боба на берег океана, зря старался – Джарк слышал даже дыхание собеседников.

Пес не чувствовал в этом чужеземце какой-либо вирусной сущности, но возбужденный вид того и помутневшие глаза, здорово тревожили Джарка.

- Вот это я попал, так попал, – проскулил пес и на случай смертельной опасности стал тайком разминать конечности, готовясь к быстрому спурту. Он уже практически увидел себя жующим сырые рыбьи потроха где-нибудь за бедняцкой хижиной в этом Бобом забытом месте. Но это лучше, чем стать маленьким, но гордым факелом…

- Давайте не будем ничего сжигать, – попытался успокоить управляющего Папсик. – Мне эта лоскутная собачка просто дорога, как память. С давних-давних пор.

- Давних-давних? – не поверил абориген. – Разве вы не купили ее у проходимца Суэкку?

- Нет. А что, ваш Суэкку торгует игрушечными псами?

- Нет, он продавал шипсов. Сейчас божится, что завязал, но я ему не верю.

- Да что за шипсы такие? Объясните!

Хотя накатывающие на берег волны играли роль приличной звуковой завесы, местный предпочел еще ближе наклониться к Бобу и, практически касаясь губами его уха, стал взволнованным шепотом рассказывать все, что знал:

- Шипсы – это души демонов в чужих телах. Сначала Суэкку наплел всем про какую-то говорящую кость. Но здесь все понятно – как-то раз он чудом выжил после шторма и немного тронулся умом, да и принял лишнего в тот вечер с горя. Но через несколько полных лун этот голодранец притащил кучу невиданных в наших краях зверушек. Маленьких таких, милых. На первый взгляд, милых…

Управляющий пристально посмотрел на академика, после чего перевел взгляд на неподвижного Джарка, тело которого, за время их разговора, волшебным образом передвинулось в глубину тени и «обросло» кусочками мокрых водорослей.

- Вы точно не встречали на своем пути Суэкку?

- Клянусь вам, друг! – с жаром принялся убеждать островитянина Боб, не на шутку испугавшийся за сохранность своего матерчатого помощника.

- И он не предлагал вам за небольшую плату оживить что-нибудь? Усопших родственников? Пляжные тапочки? Собачку из лоскутков разноцветной ткани?

- Абсолютно ничего! – замахал руками Боб. – Я вашего Суэкку даже не видел никогда!

- Почему-то я вам верю, – с облегчением выдохнул управляющий и улыбнулся. – Но если что, сразу обливайте шипса чем-нибудь горючим. На худой конец, ромом.

- «Если что» не предвидится, – успокоил его Папсик. – А чем же так насолили зверьки островитянам, которых продавал этот ваш Суэкку? – решил немного «копнуть местный песочек» Боб.

- Простите, я действительно забыл рассказать господину о самом главном. Итак, когда этот голодранец Суэкку прославился в качестве волшебника-зверолова, на острове не осталось и семьи, не владеющей каким-нибудь забавным уродцем. Можно я буду называть шипсов уродцами?

- Валяйте.

- Спасибо. Так вот, через какое-то время остров заполонили демоны «в попугайих перьях».

- Это аналог волка в овечьей шкуре, наверное? – осведомился Боб.

- Это аналог удава в попугайих перьях, – объяснил местный гид. – На чем я остановился? Ах, да. «В перьях…». Сначала, что греха таить, все шло чудесно – уродцы резвились вместе с детьми, урчали на руках стариков, путались под ногами у рыбаков. Но вдруг, через какое-то время с разных концов атолла почти одновременно стали приходить худые вести о «шалостях» шипсов. Первым умер старина Нейсе, когда его ручной уродец подлил ему в похлебку яд морской змеи.

- Но это же… только слухи…

- Нет! – воскликнул управляющий, и не в силах сдерживать переполнявшие его чувства, в сердцах топнул ногой. – Это сделал шипс! Накануне Нейсе поругался со своим приятелем Куаро, который в ту же ночь, когда не стало бедняги Нейсе, тоже чуть не поплатился жизнью. Ночью, когда Куаро мирно спал у себя в бунгало, его шипс, здорово смахивающий на паука, залез ему в рот, и если бы тот вовремя не проснулся, то уже в эту же ночь догонял бы почившего товарища на плоту скорби! Он бы попросту задохнулся! Позже, когда смерть обняла всеми восемью крылами наш атолл, мы увидели одну закономерность – шипсы просыпаются от зова ярости их хозяев! Стоило только вспыхнуть ссоре, как демоны, находившиеся поблизости, просто сходили с ума, требуя жертв!

- И долго так продолжалось?

- К счастью, нет. После того, как один шипс изгрыз всю макушку вождю атолла, и он только чудом остался цел, появился запрет на содержание этих тварей на острове. Находившихся в домах демонов изловили и сожгли. После этого беспорядки прекратились, но и у Суэкку закончились сытые денечки. Сдается мне, что теперь он пытается втюхивать шипсов заезжим. Контрабандой.

- А почему вы их шипсами называете, кстати?

- Все просто. По-нашему – шипсы, по-вашему – демоны.

Когда управляющий ушел, Боб подошел к полуживому от страха Джарку и потеребил его за ухом:

- Подъем, демон.

- Кто - демон? Я – демон? – закружился вокруг хозяина, вскочивший песик. Если бы не ты, я вцепился бы ему в горло! Такие оскорбления терпеть! Шрепсы-крепсы, понимаешь!

- Хочешь, сходим, разыщем его? – потягиваясь, предложил Боб. – Предъявишь все претензии оптом.

- Остынь, – мгновенно сменил тактику Джарк. – Тут такие дела намечаются, а мы лапы марать будем.

- Хорошо, – засмеялся Боб. – Тогда собирайся, пойдем, поищем на местном рынке одного коммерсанта.

- А как же критическая вирусная опасность? – попятился Джарк.

- Да тут, куда ни плюнь, вокруг сплошная критическая вирусная опасность. Сдается мне, что эти шипсы – никакие не шипсы, а внедрение на субстрат инородных паразитарных сущностей. Мы просто обязаны обнаружить источник их проникновения в этот мир. Кажется, что мы вышли на «хвост» аномальному пятну пятнадцатого класса опасности. Поздравляю, коллега!

- И все же, я рекомендовал бы не высовываться, – с видом ученой занозы начал лекцию Джарк. – Нам нужно оставаться на месте еще пару недель.

- Ага. Пара недель. А потом на атолл спустится многомесячный тропический шторм, и ты запросишься домой, показывая зеленые плесневеющие от сырости лапки, и будешь взывать к моему милосердию? Так? А, ну, прыгай в рюкзак! Вот сюда, рядом с нейтрализатором. Только на курок своим окорочком не дави. А то вечером некому тебя покормить будет.

Торговец Суэкку нашелся быстро. По крайней мере, только один продавец на местном рынке стоял за своим куцым прилавком, собранным на скорую руку из двух картонных коробок, как-то обособленно. Было видно, что другие торговцы его не очень-то жаловали. На тощих плечах Суэкку болталась просторная потертая майка с надписью «Hot Devils».

«Хм, - отметил про себя Боб, - а гардероб у него в самую точку подобран. «Горячие дьяволы».

Если быть откровенным, то Боб нашел Суэкку без использования каких-либо дедуктивных фокусов и ассоциативных связей. Пара монет, производства североамериканского монетного двора – и Боб уже шагал в нужном направлении, указанном ему одним юрким мальчуганом. Иначе поиски могли бы затянуться. Ведь кроме майки, оказавшейся на торговце совершенно случайно, ничто не выдавало в нем продавца демонят. Вместо гадких бестий на прилавке Суэкку красовались дары океана – креветки.

- Почем? – подойдя, праздно поинтересовался Боб.

- Какие? Вот эти – солененькие – хороши под забродившее кокосовое молочко. Всего пять монет, – обрадовался редкому покупателю Суэкку. - А большими жаренными господин может побаловать себя, лицезря танец ночных колыхающихся медуз! Ну, танец живота, по-вашему. Цена аналогична. Оптовикам – скидки.

- Неплохой выбор, – оглядел ассортимент Боб. – Тематический, можно сказать. А как насчет чего-нибудь этакого? С изюминкой! С чертовщинкой!

- С чертовщинкой? – сразу напрягся Суэкку. – Мая пльохо панимайт твая. Найн понимайт. Нот понимаю. Червячинка? Найн! Найн! Без червячинка! Самый людшый креевдко!

- Не, ну вы только на него поглядите! Он моя не понимайт! – расцвел Боб, увидев, что попал по адресу, и эта театральная импровизация именно для него. – А про танец живота только что кто понимайт? Про жаренный креведко кто рассказывайт, а?

Папсик крепко вцепился в запястье растерявшегося торговца:

- Слушай сюда, бамбино. С тобой говорит отец русской мафии.

- Из самой Сибири? – стали квадратными глаза островитянина.

- Из самого ее сердца, – не стал разочаровывать туземца Папсик, и для вящей убедительности сжал свою руку на запястье Суэкку так крепко, что у самого побелели косточки пальцев. – Я – из Тынды!

- Да иди ты! – не на шутку перепугался торговец и попытался вырвать руку из капкана. – Чего вы от меня хотите?

Боб притянул к себе перекошенную физиономию Суэкку и одними губами, еле слышно произнес:

- Шипсы. Маленькие дьяволы. Мы заплатим. Много.

- Я завязал с этим бизнесом, – шепотом сознался торговец, понимая, что если он будет юлить, то, в конце концов, может очутиться на кресле из морских ежей.

Однако честная, но совсем не радужная новость главу русских братков тоже не обрадовала.

- Ты помылся? – нахмурившись, спросил Боб.

- Зачем? – задрожал голос торговца.

- Ну, знаешь, если я накормлю акул немытыми продуктами, – стал медленно цедить слова академик, от которых Суэкку сгорбился, - то после, бедные рыбки начнут маяться животиками, а мне неприятно нежиться в одном океане с компанией вспученных акул, подхвативших дизентерию. Понимайт моя?

- Не надо акул, – попросил Суэкку, сломленный силой тындинской логики.

- Ну, тогда закрывай гастроном, – приказал Боб. – И, побыстрее. А то я сейчас немного очень злым стану. У меня и так после сибирских минус сорок пять на вашей жаре мозги оплавились. Могу и начудить, если будешь расстраивать дядю.

Бобу было неприятно ощущать себя натуральным шантажистом и вруном. Он порядком устал хмуриться, опускать сальные шуточки и хохмить на манер сибирских фольклорных бородатых мужиков.

Папсик чувствовал, что немного заигрался, но отступать было поздно. Сейчас академик был целиком во власти непредвиденных обстоятельств, и еще более непредвиденных последствий, чего он, как личность высокоорганизованная, на дух не переносил.

Да, неизвестность его пугала, и когда вокруг лодки колыхалась безграничная масса воды, а на веслах, хоть и напуганный, но мускулистый туземец, который ни на миг не сводит с академика глаз, можно было и запаниковать. Возьмет еще и сбросит за борт, чтобы своими тындинскими товарищами сильно не стращал. А что? Нет тела – нет дела. Боб насупился и, сделав мину на своем благообразном лице еще более зловещей, зыркнул на Суэкку. Увидев буравящий взгляд мафиози, островитянин вздрогнул и стал чаще работать веслами.

- Далёче еще? – хриплым подбаском спросил Боб и неумело сплюнул сквозь зубы себе под ноги.

- Скоро, господин сибирский бандит, скоро, – с готовностью кинулся объяснять Суэкку. – Во-о-он тот мертвый атолл видите?

- Тот?

- Да, господин русский мафиози, тот. Так вот, за ним поворачиваем направо, плывем до заката, и, считай, приехали.

- Чё?! – поперхнулся Боб.

Казалось, что болтанка по волнам не закончится никогда. Уже и мертвый атолл остался где-то далеко позади, и даже впереди над гладью приподнялся язычок острова, к которому плыли «мореходы». Но язычок земли все время маячил там – на далеком горизонте – и никак не хотел расти.

- Почему ты так хмур? – решил немного разрядить атмосферу Боб, видя, что чем ближе они были к цели, тем более мрачным становился Суэкку. – Не хочешь хорошо заработать?

- Я не хочу умирать, – признался торговец. – Но видно, у меня такая судьба – или сгинуть на этом проклятом острове или быть растерзанным самым кровожадным мафиози, которого я только встречал…

- Хм… Почему же ты раньше посещал этот ужасный атолл безбоязненно, да еще и в одиночку?

- Раньше все было иначе. Раньше там было тихо и пусто.

- Если не брать в расчет говорящую кость…

- Откуда вы знаете, господин? – встрепенулся было Суэкку, но тут же догадался. – Островное радио. Вам уже обо всем доложили. Но зато не рассказали о том, о чем я молчал все это время. Это моя тайна!

- И ты, конечно, посвятишь меня в нее, – прищурился Боб, специальным гангстерским – как ему казалось – прищуром, к которому он даже стал привыкать.

- На острове не осталось маленьких демонят.

- ???

- Сейчас он кишит большими шипсами. Они похожи на людей. На очень уродливых людей. Уродов среди уродов. Ко всему, они очень жестоки и беспощадны.

- Забавно, – только и смог вымолвить Боб.

- Забавно? – выкатил испуганные глаза Суэкку. – Ну, может быть, сибирянину это и кажется забавным, но нам – тонким южным натурам, не бывшим на воспитании у медведей…

- Чего? – в свою очередь выпучил глаза Боб. – Каких еще медведей?

- Ну, вас же косолапые воспитывают. Мне бабушка рассказывала. После того, как у сибирячки рождается ребенок-богатырь, приходят люди в красных фуражках, отбирают его у родителей и на собачьих упряжках отправляют на край Сибири, в большой интернат, где детей воспитывают громадные медведи. До самого совершеннолетия.

- Ничего себе у вас мозговой клапан восприятий несуществующего бытия не откалиброван, – нечаянно перешел на профессиональный язык Папсик. – Нужно этим спецам из Лаборатории стандартов по шапке настучать. Сколько раз им говорил, подкручивайте фантазии, чтобы они с бредовыми мыслями не перехлестывались.

- А? – ничего не понял Суэкку. – Вы с кем сейчас общались, господин?

- Не бери в голову, – отмахнулся Папсик. – Тебя бы медведь восемнадцать лет за ухо таскал, не так бы залопотал.

- Это, да, – согласился торговец, не прекращая мерно работать веслами. – А вот мне всегда было интересно, чему вас столько времени медведи учили?

- Да так. Лапу сосать, на балалайке музицировать. «Калинку-малинку». Ага. Теперь ты мне расскажи, как ты свой атолл обнаружил?

- Я – сирота. К тому еще и босяк, каких поискать. Проснулся ли Суэкку сегодняшним утром или умер голодной смертью – никого это не волновало. Так что, ни себе, ни, уж, тем более, кому-то еще я был совершенно не нужен. Поэтому я не особо дорожил жизнью и каждый сезон перевернутых лодок выходил в бушующий океан на промысел креветок. Хотя другие предпочитали провести это время на суше – под бочком у жен. Начинался мертвый сезон. Но только не для меня! Это было время, когда Суэкку играл с морским богом Оэху в смертельную, как у вас говорят, рулетку, но всегда возвращался с большим кушем!

- Всегда?

- Ну, должен же был морской бог хоть раз выиграть, – опустил глаза Суэкку. – В общем, один из сезонов перевернутых лодок полностью оправдал свое название, и я оказался в своем опрокинувшемся корыте посреди всего этого величия и ужаса – штормового океана! Волны были такой высоты, что иногда обнажалось дно, и я чувствовал себя сидящим на высокой горе, наблюдающим, как там – внизу – удивленные мурены хватают воздух своими зубастыми пастями. Мое корыто болтало так, что казалось – еще чуть-чуть и голова оторвется и отправится в свое последнее плавание в одиночку! И хотя ранее я исправно подносил Оэху тридцать четыре крабовые клешни, надеясь откупиться от участи пойти в услужение этому божеству, его гнев настиг и меня. Наверное, в тот день, когда я принес дары в последний раз, у Оэху был выходной, и мои подношения тайком сожрал какой-нибудь утопленник из его свиты… Не знаю…

- Не пойму, как же тебе удалось спастись, – почесал подбородок Папсик.

- Сначала я попытался звать на помощь. Но вскоре голос осип и мне пришлось выражать свои страдания менее истерично – я стал шептать молитвы. Причем, когда я вознес руки к небесам в самой жаркой молитве, то увидел огромный вал воды, летящий на меня сверху. И вдруг что-то внутри меня горячо затрепетало и взорвалось криком: «Дурак! Скорее убери свои руки, или их просто переломает, как щепки!». Подумав, что советчику виднее, я быстренько отдернул руки и набрал полные легкие воздуха, после чего меня здорово приложило океанским валом. Больше я ничего не помню… Очнулся в тесном слабоосвещенном гроте – обессилевший, жалкий, мокрый. Осознав весь трагизм ситуации, – аж всхлипнул Суэкку, поддавшись воспоминаниям, - я решил, что уж лучше бы мне переломало все руки, чем я переломаю их сейчас, пытаясь выкопать себя из этого склепа. А тут еще этот череп нарисовался.

- Какой череп? – потерял весь свой гангстерский лоск Папсик и наклонился к островитянину ближе, чтобы за скрипом уключин не пропустить ни слова рассказчика.

- Говорящий.

- А! Знаменитая говорящая кость, про которую ходит столько слухов по вашему острову? Угадал?

- Ага. Но я дома сильно не распространялся о подробностях. Череп – он тоже кость. В общем, он разговаривал. Ну, как, разговаривал? – Молол какую-то бессвязную чепуху. Мне стало так жутко, что я схватил глыбу окаменевшего коралла и – да простит меня хозяин черепа – хорошенько прошелся по нему каменюгой.

- Помогло? – живо поинтересовался Боб.

- Еще как, – кивнул островитянин. – Из осколков черепа вылетело светящееся облачко и булькнулось в такую же светящуюся лужицу, которую я сразу и не заметил. Присмотревшись к источнику, я подумал, что это жидкое серебро – логово матери-жемчужницы. Но как только я стал набирать жидкость в свою флягу – сосуд ожил!

- Как череп?

- Именно! И как бы мне не жалко было с ней расставаться, я взял ту же тяжелую глыбу и расплющил флягу. Из нее тут же вылетело облачко, которое незамедлительно рвануло к мерцающей луже и растворилось в ней.

- Странно, – совсем запутался в своих мыслях Боб. – Череп и фляга несли ахинею, а твои диковинные шипсы были разумными. Ничего не понимаю…

- Господин-сибирский мафиози, вы не могли бы сменить меня на веслах? – попросил совершенно выдохшийся Суэкку. – А я, пока буду растирать натруженные руки маслом кураго, с удовольствием продолжу свой рассказ.

Боб без особого энтузиазма повиновался, и, поменявшись местами с тренированным туземцем, принялся неловко хлестать по воде веслами. Однако, после нескольких дельных советов островитянина, лодка медленно продолжила свой путь к зловещему атоллу. Дело пошло веселей, но особой радости на красном от усилий лице Папсика почему-то не обнаруживалось.

- Ну! – прохрипел Боб, борясь с вырывающими весла волнами. – Продолжай, мой друг! Время у нас теперь предостаточно!

Суэкку спрятал хитрую улыбку и, расположившись поудобнее, достал из-под скамьи кувшин с маслом, после чего стал обмазывать уставшие руки лекарственным бальзамом.

- Ну, слушайте, господин-бандит, продолжение. Наверное, я самый удачливый босяк на свете! А как еще вы прикажете объяснить то, что моя лодка после шторма оказалась прибитой к тому же острову, во глубинах которого находился грот с заточенным в нем вашим покорным слугой? Никак иначе, как то, что я родился под счастливой бедняцкой звездой! Но вернемся к моему заточению. Разобравшись с разговорчивыми предметами, я решил больше не рисковать и обходил серебряное озерцо стороной, хотя, если честно, меня так и тянуло попробовать ту светящуюся жидкость на вкус. А вдруг это нектар крылатых Нхаров, живущих на облаках? Я не прочь обрести крылья! А вы, господин?

- А я бы сейчас не отказался от бицепсов, поменяв их на всю свою рыхлую жировую прослойку, – прохрипел обливающийся потом Папсик.

- Интересная все-таки у вас, сибирян, речь – непонятная, но такая завораживающая, – поделился своим наблюдением Суэкку.

- Да, уж, заслушаешься, – на выдохе выдавил Боб и бросил весла – на трясущихся руках вспухли мозоли. – Все, конечная. «Титаник» идет в парк. Дай-ка мне своего маслица, или дядя-мафиози очень расплачется от боли.

Суэкку протянул ему кувшин и с миролюбивой улыбкой сообщил:

- Никакой вы, господин, не сибирский мафиози.

- Это еще почему? – опешил Боб.

- Не похожи. Глаза добрые. Притворяетесь смешно. У нас на остров иногда похожие на вас чудаки приплывают. Ученые. Сумасшедшие. Гоняются за птицами, жучков трогают. И вы, скорее всего, сумасшедший ученый.

- Блин, у меня это на лбу что ли написано? – сокрушенно опустил голову Боб. – Как ни пыжился – никакого брутала из меня не вышло. Ладно, твоя взяла – ученый я.

После признания Бобу даже полегчало - не придется теперь щуриться, запугивать своего гида и презрительно глядя по сторонам, все время сплевывать сквозь зубы.

Да и Суэкку заметно повеселел, и с готовностью принял эстафетное весло в свои руки.

- Ну, рассказывай, как из грота выбирался? – попросил Боб и, привалившись к прохладному борту лодки, разлегся прямо на ее дне.

- Поднырнул, – буднично сообщил Суэкку. – Кроме светящейся лужи, в гроте имелась подводная река. И всё. Больше ни лазейки. Так я подумал, раз меня сюда что-то принесло, пусть оно и выносит. Собрался с духом, и в речку с головой окунулся. А течение само понесло. Оставалось только всплыть в открытой воде, добраться до острова и радоваться тому, что суденышко мое, хоть и пострадало здорово, но здесь же оказалось – в бухточке. Залатал свой кораблик как мог – и прости-прощай, немилый остров! Но как домой вернулся, стал меня короед грызть – плыви, плыви, плыви! Как наваждение какое-то. Боюсь возвращаться на гиблый атолл, а про светящуюся серебряную водичку никак забыть не могу. Не совладал, в общем, я с соблазном, собрал провиант, какой мог, поставил паруса по ветру, и отправился сюда снова. Но каково же было мое удивление, когда вместо узкого темного грота, я вступил в обширную залу!

- Залу? – не веря своим ушам, даже переспросил Боб.

- Да! Мало того, переливающаяся серебряная лужица выросла до размеров озера. Жидкость в озере мерцала тусклым неземным светом – как Луна! Но этого вполне хватало, чтобы освещать все вокруг, даже высокие своды появившегося откуда-то купола, венчающего собой разросшийся грот! Но самым поразительным было то, что на поверхности озера, сколько хватало глаз, покачивались серые кожистые яйца. Я думал, что они принадлежали морским черепахам.

- Неужели, за время твоего отсутствия там, кто-то приложил свою руку! – воскликнул Боб. – Все эти озера, купола!

- Именно! – поднял палец Суэкку, перестав даже на время грести. – Думаю, что без свирепых ктарго тут не обошлось!

- А кто это такие – ктарго?

- Злые ветряные духи, рожденные от чиха Уэкторопаса!

- Замудреная у вас мифология, – покачал тяжелой от всех этих островных иерархий божеств Папсик. – Хорошо, допустим, ктарго. Ты их что, не боишься?

- Я смел, но не глуп, – не без удовольствия расправил плечи Суэкку. – Как только я стал догадываться, что в любой момент могу нос к носу столкнуться с духами, я стал очень быстро набивать свою заплечную сумку яйцами.

- Зачем они тебе?

- Хоть что-то! Выбирать не приходилось. Но после я совсем не пожалел о своем выборе – чудеса начались еще в океане, тогда, когда моя лодочка была далеко от родных берегов.

- Ну, не томи! Какие чудеса? – чуть не прыгал от нетерпения академик.

- Половина из захваченных с собой яиц треснула и их них появились… Нет! Не черепашата! Существа! Существа, которых мне, да и вам, думаю, не доводилось встречать никогда ранее. Признаться, вид существ не вызывал умиления, но они были необычны! Весьма причудливы! Была – не была! Я решил попробовать продать этих чудных тварей на местном рынке, не зря же накануне я так отчаянно рисковал своим миокардом. К моему удивлению, торговля пошла очень бойко – ведь каждому ребенку на нашем острове нужно то, что есть у соседского, ха-ха-ха! – весело рассмеялся гид, вспомнив, наверное, забавные обычаи жителей своего острова. – А тут такие зверушки! Заморские!

В ответ на удивленный взгляд академика, Суэкку потупил взор:

- Я наврал всем, что они заморские… В общем, первая партия разлетелась, как горячие банановые оладушки. А тут еще ровно через две полных луны мои зверушки заговорили. Сначала у малыша Нгоко, после и у остальных хозяев. «Ну, все, – подумал я, - накрылся бизнес! Сейчас, как тот череп, начнут всякую белиберду нести. Ан, нет! С мозгами, да еще с какими, оказались мои питомцы! Беседы стали вести осмысленные…

- Значит они способны эволюционировать, – погружаясь в тяжелое раздумье, пробормотал Боб.

- Чего-«ровать»? – не расслышал островитянин.

- Продолжай, продолжай, – опомнился Боб. – Со мной такое случается. Спонтанное фразовыпадание, называется.

- Не заразно? – боязливо покосился гид.

- Болезнь Старого Света, – успокоил Боб.

- Ну, если старого, то ладно, – сразу успокоился, чувствовавший себя максимум на двадцать пять лет, Суэкку. – Так вот, как только мои зверушки обрели свой дар общения с хозяевами, бизнес пошел в гору! В очередь строились не только детишки, но все взрослые островитяне! Я лишь успевал тайком мотаться на проклятый остров за новыми партиями говорящих демонов. Ну, тогда еще никто не знал, что это демоны. До поры, до времени. Пока в один прекрасный миг все шипсы не сбрендили. Вам, наверное, уже про это успели накапать?

- Был разговор, – не стал отрицать Боб. – А как выглядят шипсы? Ну, хотя бы, в общих чертах?

- По разному, – пожал плечами Суэкку. Покопавшись в своей торбе, он протянул Бобу изрядно помятый блокнот. – Вот. Я зарисовал некоторых.

Академик бережно взял блокнот и открыл его на первой странице.

- Обалдеть… - вытянулось его лицо.

Перед глазами Боба предстали образцы существ, которые никогда не проектировались в его испытариуме!

- А на острове мы встретим больших демонов? – уточнил Боб и поднял на Суэкку взгляд.

Вдруг торговец демонятами бросил оба весла и бухнулся в ноги академику:

- Если мы причалим на остров, то никогда его не покинем! Посмотрите! – Суэкку приподнялся на коленях и задрал рубаху, обнажив большой рваный рубец через всю грудь. – Я еле вырвался. Демон всего лишь обхватил меня сзади своими могучими руками! А их там – тысячи! Будьте разумны, господин-странный ученый, не заставляйте править это утлое суденышко по направлению к логову смерти! Пока не поздно, давайте повернем обратно!

Боб взял свой рюкзак и вытащил из него сверкающий на солнце нейтрализатор:

- Не волнуйся, дружок. Господин-ученый все-таки немного сибирский мафиози. Прорвемся.