Божественная семейка. Книга 2

Глава 5

На краю мира,

Увядшие сады

Смерть, тяжело опершись о косу, окинула взглядом затерянный на самых задворках мира уголок, до которого не мог добраться даже самый настойчивый лучик солнца, ибо небо над ним всегда скрывали тучи. Серая хмарь наверху, хлопья тумана снизу, да черные ветви искореженных деревьев и увядшие кусты роз. Безрадостный пейзаж, словно иллюстрация для страшных сказок.

Этот пейзаж навеял тоску по утерянному, по несбывшемуся... тоску по прошлому, которое Смерть так и не смогла забыть.

Когда-то сад был полон жизни. Бутоны роз колыхались на ветру, солнце касалось их теплыми лучами и капельки росы бриллиантами сияли на листьях. В кронах деревьев вили гнезда птицы, пестрые бабочки летали над цветами, а воздух наполнялся звонким пением, шелестом листьев и смехом — заливистым смехом богини жизни, прекрасной и вечно-молодой.

Она шагала босиком по тропинкам, вдыхала аромат любимых роз и танцевала в тени деревьев. Ее платье — вечно в пыльце и ярких красках, развевалось при движении. Самодельные браслеты из лоз покачивались в такт, венок украшал голову.

Жизнь проходила мимо — и все вокруг расцветало. Жизнь улыбалась — и солнце светило ярче. Жизнь рисовала картины, полные света и тепла — и мир преображался под ее кисточкой. Все, кто встречал ее лицом к лицу хоть раз, наперебой кричали — та прекрасна. И Смерть соглашалась.

Обреченная быть Смерти вечным противником, Жизнь стала ей лучшим другом.

Благодаря ее помощи та, что дарит последний покой, смогла зачать ребенка. Благодаря ее поддержке тот вырос здоровым и сильным и вскоре привел в дом жену. Благодаря подруге, Смерть теперь обзавелась вереницей внуков.

Жизнь наполняла мир диковинными созданиями, драконами, эльфами, людьми... а Смерть укрывала мантией, когда истекал их путь, и провожала к последней черте. И мир жил в гармонии.

А после на подругу обратил внимание Ужас.

Жизнь не единожды переходила дорогу Правителю Кошмаров, не единожды мешала его замыслам, возвращала его обезумевших жертв в реальность, защищала и вселяла надежду.

Астарот — так его прозвали люди — не терпел к себе пренебрежения. И уж тем более он не терпел, когда его решениям перечили так нагло, с ослепительной улыбкой и задорным хихиканьем. Он отыскал ее однажды, но Жизнь улизнула, послав на прощание воздушный поцелуй. Усыпанный лепестками роз, Астарот пришел в ярость.

Однако вопреки ожиданиям, Астарот возжелал не уничтожить Жизнь — право слово, это было настолько же невозможно, как убить Смерть. Нет. Астарот захотел владеть ей.

Владеть ее помыслами, ее страхами... ее улыбкой.

Жизнь отказала. Свободолюбивая и упертая, она стремилась познать этот мир, изучить каждый его уголок и принести радость жителям. Намерением Астарота же было мир уничтожить, поработить народы, обратить цветущие луга в огромную выжженную пустошь. Смерть старалась защитить подругу, советовала той на время скрыться — Астарот находился на пике силы, вкушая человеческие страхи и насылая своих питомцев во имя разрушения на города.

Жизнь отмахнулась тогда самоуверенно. Астарот преследовать ее не стал, он справедливо рассудил, что светлый никогда не поймет темного. А значит, нужно переманить на свою сторону Жизнь. Поэтому Астарот поступил куда коварнее — он протянул руку к ее последователям. Через них наслал на богиню кошмары, ослабил, а после — извратил ее веру, саму ее суть.

И та, что дарит жизнь, обратилась Амарой, богиней увядания.

Шаги ее теперь приносили гибель всему живому, птичий щебет стих над головой, бабочки опадали пестрыми листьями а розы чернели и рассыпались прахом. Не слышно было больше заливистого смеха. Амара перестала танцевать.

Потеряв всякий покой, пугаясь каждой тени, она бродила по миру тенью. Не доверяла больше своим друзьям, отвернулась от Смерти. Амара сходила с ума, и Астарот наблюдал за этим с улыбкой — медленно, но верно, она переходила под его власть, как и иные темные боги.

Смерть пыталась вмешаться.

Безуспешно.

Люди сами выдумали себе Ужас, сами же обрекли Жизнь на вечные страдания и, упертые в собственной вере, не принимали прежние образы за истину.

Прошли столетия. Астарот и его прихвостни пали, их изгнали из мира, надежно запечатав обратный путь. Но Амару не спасло его изгнание. Оскверненная, она стала ничем не лучше, безумно хохотала над останками непобедимой армии.

Смерть пожалела ее. В первый и последний раз, в память о старой дружбе, о той, кем Амара была когда-то, Смерть не отправила ее вслед за Астаротом. Она указала ей место, где Амару никто бы не сумел найти. Где та могла бы существовать в покое, тихо и незаметно.

Амара согласилась. Меньше всего на свете, она хотела вновь оказаться во власти своего мучителя.

...А время шло.

Первые боги — лишь воплощение известных явлений. Вскоре на место Амары пришла другая богиня жизни, а имя той забыли и люди, и боги. Любопытно, найдется ли в мире сейчас кто-нибудь, кроме Смерти, кто еще помнит об Амаре, о ее судьбе? Разве что тот мальчишка, безучастный наблюдатель истории...

— Так-так-так, — раздался свистящий шепот. — Кто пожаловал в гости!

Из-за искореженных деревьев показалась хозяйка увядших садов. Черные волосы ее, пронизанные редкими седыми прожилками, были заплетены в две косы по бокам. Бледная, почти болезненная кожа, выделялась среди окружающего пейзажа, как первый снег выделяется среди грязи. Наглухо застегнутое темно-фиолетовое платье с высоким горлом и узкими рукавами. Плотно сжатые губы и сощуренные в неприязни глаза.

Смерть встретила бывшую подругу бестрепетно.

— Амара, — только и уронила она в мертвой тишине сада.

Та усмехнулась жестко.

— Старая знакомая, — хрипло поприветствовала темная богиня. — Давно не виделись.

— Давно, — подтвердила Смерть.

Праздный разговор отвлекал от невеселых мыслей, позволял оттянуть время до следующего, куда более неприятного шага. Смерть ведь позволила Амаре остаться в мире при условии, что та не будет доставлять проблем. Что скроется и проведет остаток жизни в этом заброшенном уголке на границе мира. Что Смерти не придется обнажать оружие. Что конфликта между ними удастся избежать.

Вот только темные божества, к появлению которых наверняка причастна Амара, резвятся в мире, стирая города и ставя под угрозу уничтожения некоторые королевства. И Смерть должна взять ответственность за свою ошибку. За столь неосмотрительное доверие.

— Тревожные события творятся, — продолжила Смерть, не отрывая от Амары внимательного взгляда.

Та ведь понимала, не могла не понимать — почему Смерть появилась. И чем эта встреча закончится.

Амара оскалилась.

— Даже здесь ощущалось, как прорвало Завесу, — обвела рукой свои владения богиня. — Представляю, насколько разрушительны должны быть последствия... Удивительно даже. Светлые боги теряют хватку? Или вы, Фрейль, разом ушли на покой? — каркающий смех разнесся по саду. — Тысячу лет назад вы вмешивались куда активнее.

— Мы и вмешались, — сжала пальцы до хруста на древке косы Смерть.

Да толку от вмешательства вышло немного. Амара прочитала это между строк.

Вновь рассмеялась, но злее.

— И ты пришла сюда, чтобы узнать, как же так вышло... что твои драгоценные детишки не смогли справиться с двумя противниками. А ты, как всегда, стояла в стороне и не могла вмешаться, да? Вечный блюститель порядка...

— Кто они, Амара? — прервала Смерть разошедшуюся было богиню.

— С какой стати мне отвечать? — вскинулась Амара.

Прищурилась.

— Ты ведь сама должна все знать, разве нет? Воплощение смерти, лишенное имени и лица, ведающее, как и когда оборвутся нити судеб всех живущих в этом мире, будь то люди, эльфы, демоны или боги... видящее кончину своих близких за века, тысячелетия до их появления на свет! Разве ты не способна разглядеть их самостоятельно?

— У меня нет привычки подглядывать за каждым живым существом, — скривилась Смерть.

Слова Амары резали по-живому. В такие моменты Смерть даже жалела, что та сохранила воспоминания о прежней жизни — часть из них исказилась до неузнаваемости, часть была ложной, придуманной для нее Астаротом, но оставшаяся сохранилась в целости. И Амара не преминула воткнуть Смерти метафорический кинжал в спину, затронув запретную тему.

Смерть делилась этим, когда они еще были друзьями. Срывающимся голосом рассказывала о картинах жестокого будущего. О том, как умрет ее муж, с которым у них только-только завязались отношения. О том, какие последние слова произнесут ее внуки, каждый — в свое время. О бесконечном калейдоскопе из лиц перед глазами, от которого не спрятаться, не отмахнуться, не забыть даже на мгновение.

О странной двойственности сознания, когда ты ощущаешь себя здесь и еще в тысячах мест одновременно. О том, что Смерть боится сойти с ума, даже не под влиянием Хаоса, а по вине собственного дара. О том, что Смерть боится дня, когда солнце над головами погаснет, а мир разрушится. О том, как сильно Смерть боится пережить даже его.

Амара ведала ее тайнами. И пользовалась этим.

— Забавно, — наклонила голову темная. — Раньше твои принципы не мешали... наблюдать за тем, как этот Монстр уничтожает меня и собирает заново! Как он сводит моих последователей с ума, как лишает их жизни! Как они сами бросаются с обрывов, лишь бы спастись от кошмаров. Ты наблюдала за этим и ничего не делала!

Смерть подлетела к ней, возвысившись:

— Думаешь, я не хотела этого? Освободить тебя? Освободить весь наш мир от этого создания? Мое влияние ограничено, ты сама это прекрасно знаешь. Я могу лишь направить руку, что заносит меч, но никогда — взять тот самостоятельно!

— Жалко, правда?! — во взгляде Амары, который та вскинула на Смерть, плескалось безумие. — Обладать такой могущественной силой и не иметь возможности применить ее по собственному желанию...

— Подобные беседы мы можем вести хоть всю оставшуюся вечность, — резко успокоилась Смерть.

Не ей срываться на Амару, та больна и страдает, страдает каждый миг с тех пор, как ее сущности коснулась когтистая лапа Повелителя Кошмаров. Смерть должна отнестись с пониманием.

— Кто несет Хаос в наш мир? — потребовала ответа Смерть. — Ты не могла вытащить кого-то из-за Завесы, Стражи не просто так охраняют ее и подпитывают печати. Создала других темных богов сама? Зачем? Решила вернуть старые времена?

Амара поморщилась досадливо. Переменить тему ей не удалось...

— Почему тебя так это волнует?

Смерть раздраженно выдохнула — снова ее пытаются отвлечь. Сколько можно увиливать?

— Почему меня волнует гибель невинных людей? — хмыкнула она с иронией.

— Невинных?! — прошипела Амара. — Как ты можешь считать их невинными? Это они сделали нас такими! Они верят, что Смерть носит черный балахон и держит в руках косу — и ты облачаешься в свои тряпки, скрывая лицо. Они поверили, что воплощение Ужаса зовут Астарот и управляет он непобедимой армией, которая сеет разрушения повсюду, и тот натравил на них кошмары. Заслуженно! Они охотно повелись на россказни этой твари обо мне, изменили меня, извратили веру! Это они создали себе проблемы и одновременно придумали для тех решение. А мы... всесильные боги, — буквально выплюнула Амара, — пляшем под их дудку, не в силах вырваться из оков!

— Нашим детям не достанется такая участь, — на грани слышимости произнесла Смерть.

Она понимала гнев Амары, когда-то давно, на заре времен, даже разделяла ее чувства. Однако столетия шли одно за другим, эмоции сошли на нет. Люди действительно сами придумывали себе чудовищ. И сами же самозабвенно страдали от их клыков и костей, бежали в светлые храмы и молили о пощаде, помощи и защите.

А если божество не оправдывало их надежд, злились. Проклинали. Отрекались от веры, забывали имя и собственноручно отправляли в небытие.

И ни один из первых богов не мог с этим ничего поделать. Таковы законы мира.

Но дети... внуки Смерти, пусть и не обладали тем же могуществом, имели право выбора и собственный, независящий ни от кого больше дар. И строили судьбу самостоятельно.

— Да, они другие, — неожиданно мягко улыбнулась Амара, голос ее наполнился теплом. — Они свободные...

— Так значит, дети, — Смерть отошла на шаг, добившись своего.

Глаза Амары распахнулись. А после — в ярости сощурились. Ее обвели вокруг пальца.

— Ты!.. — выкрикнула темная.

— Почему ты молчала? — вот этого Смерть понять не могла.

Амара бы точно не подпустила к себе никого после Астарота. Значит, эти новые боги — его сыновья (по крайней мере, теперь понятно, отчего они настолько сильные). Значит, на момент изгнания темных, Амара уже была беременна. И ушла, не сказав и слова, ушла, даже не надеясь на помощь. Осталась одна.

— А что бы ты сделала, узнав? — криво усмехнулась Амара.

Мгновение спустя улыбка сошла с ее лица, то разом превратилось в восковую маску.

— Сначала я не поняла, не поверила. Разве может зародиться жизнь в богине... увядания? — слова, наполненные горечью, прозвучали непролитыми слезами. — Потом я ненавидела их. Так же сильно, как Его ненавидела, нет — даже сильнее! Столько думала, как уничтожу их, еще не родившихся... Выбирала между ядом и кинжалом... Долго, очень долго...

Смерть помнила, как бывшая подруга улыбалась светло, подняв глаза к небу, и говорила, что в мире появился еще один ребенок. Как она плела венки с девочками на лугу. Как угощала фруктами уличных мальчишек. Как выводила потеряшек из непроходимых чащ и вручала им корзинки, доверху наполненные ягодами.

Слушать сейчас, как Амара с безразличием рассуждает об убийстве младенцев, было жутко.

— А потом они появились на свет и я... я хотела, я правда хотела! Они так похожи на Него, такие же глаза, нос, они... живое напоминание обо всем, что он сотворил... против моей воли, против чести и достоинства! Так похожи... а я не смогла. Они улыбались мне, Х... Смерть. Я просто не смогла поднять руку. А потом они выросли. Такие чудесные, такие... мои мальчики...

Голос Амары вновь наполнился теплом, а в чертах лица — на секунду, невозможно крошечный отрезок времени — показалась та, прежняя. Близкая.

— Я думала, у меня больше никогда не будет смысла в жизни, — продолжила богиня куда мягче, она смотрела на Смерть, но при этом — куда-то мимо. — Он уничтожил все, а потом и сам ушел. Ничего не оставил, совсем... Но они — моя любовь, моя радость... отрада для истерзанной души, одним своим существованием они помогли мне выбраться из пучины отчаяния.

— А потом решили кинуть в эту пучину весь мир? — хмуро бросила Смерть.

Амара рассмеялась. Легко и грустно.

— Я растила их вдали ото всех, отдала все хорошее, что во мне оставалось. Они выросли такими сильными и смелыми... самыми лучшими! Они хотели увидеть мир, путешествовать... я научила их скрывать от вас, светлых, свою сущность. А потом они вернулись и спросили, где... где их отец. У детей же два родителя, так куда же... их делся.

Темная богиня сжала губы в тонкую полоску, болезненно скривившись.

— Я сказала, что он заперт, — прошептала Амара. — Далеко-далеко, куда не достает солнце нашего мира. Они захотели его освободить, и я... не отказала. Не смогла. Снова.

— Как мило, что ты просветила их, — проскрежетала Смерть. — Жаль, не поведала, какое чудовище они собрались выпустить.

— Ни один ребенок не заслуживает расти с мыслью, что его родитель — монстр! — вскинулась в гневе Амара.

— Астарот не просто монстр, он среди них король! — громыхнула Смерть.

— Они любят его... — Амара закрыла лицо руками, сотрясаясь в рыданиях.

Медленно осела на землю.

Смерть перевела дыхание, отбарабанив крючковатыми пальцами по древку косы.

— Я не могу позволить твоим детям уничтожить Завесу, — произнесла Смерть, с сожалением глядя на богиню. — Не могу допустить Астарота в мир — слишком большой ценой обошлось его изгнание. Раз они так заинтересовались отцом, про его крепость им тоже известно? Моя семья остановит их. Прости...

— Ничего, — Амара отняла от лица ладони и взглянула на нее снизу-вверх с безмятежной улыбкой. — Ты все равно отсюда не уйдешь.

Богиня вскинула руку.

Подчиняясь воле хозяйки, к Смерти рванулись усыпанные шипами ветви кустарников. Рывок. Смерть отшатнулась, метнулась влево, пропуская новый удар. Корни обвили ноги. Смешок Амары, полный торжества и злости. Свист лезвия косы, рассекающего воздух, треск дерева и сдавленные ругательства наполнили сад.

Бывшие друзья схлестнулись в битве...