Будоражащий

Глава 23

Катарина

Пятница, 8 декабря 2023 года

Вместо того чтобы ждать Каса, я сразу ухожу с катка и иду к "Рокко", чтобы встретиться с Анте. Здесь еще не слишком много народу, потому что хоккейная команда еще не пришла, и все они принимают душ и переодеваются. Команда обычно приезжает сюда после домашних матчей, чтобы отпраздновать победу, и, как только они приезжают, бары заполняются фанатами, которые надеются увидеть игроков со льда.

Я отправляю Айяне сообщение, чтобы она знала, что я благополучно добрался, и только нажимаю "отправить", как вижу Анте, который входит в двери и направляется ко мне. На нем ярко-красная рубашка на пуговицах в сочетании с облегающими черными джинсами. Я полагаю, это означает, что у него нет одежды "Philly Scarlets", но он постарался одеться в цвета команды.

Как только его глаза встречаются с моими, его маска опускается на место, вызывая во мне тревогу. Мой желудок опускается, когда его рука обхватывает мою талию, и он наклоняется, чтобы обнять меня. Я занимаю место у барной стойки, а Анте заказывает пиво, после чего говорит бармену: "Она будет Май Тай", заказывая напиток, который я не буду пить.

Мой взгляд переходит на бармена, и я улыбаюсь ему с закрытым ртом.

— Вообще-то я буду содовую с лаймом, пожалуйста.

Он хмыкает, кивает головой и наклоняется, чтобы взять два стакана из-под барной стойки.

Хотя Анте не делает никаких замечаний по поводу того, что я не пью, его ухмылка говорит о том, что у него есть вопросы.

Бармен — высокий, суровый парень в джинсах и клетчатой фланели поверх белого V-образного выреза. У него полная борода и светло-коричневые волосы, затянутые в низкий пучок. У него серьезное выражение лица, и когда он приносит нам наши напитки, он смотрит на нас умозрительно, обращая пристальное внимание на Анте, прежде чем переложить наши напитки на белые салфетки для коктейлей. Его глаза мелькают между нами, губы поджаты, и Анте неловко смещается под пристальным взглядом мужчины.

Когда он возвращается к другим посетителям бара, плечи Анте расслабляются, и он облокачивается на стойку. Вновь появляется та же расчетливая ухмылка. — Итак, Кэт, каково это — расти с легендой хоккея?

Поначалу я поражена, в основном потому, что не могу поверить, насколько глупо это прозвучало, но также потому, что я шокирована и немного разочарована тем, что у него нет ничего другого, с чего можно было бы начать. Я стараюсь разгладить морщинистую бровь.

— Мы с Касом близнецы, так что я не росла с легендой хоккея. Для меня он всегда был просто Касом.

Я изо всех сил стараюсь не показаться язвительной, но когда его губы поджимаются, я понимаю, что он воспринял это именно так, как я изначально имела в виду.

Пытаясь разрядить неловкую атмосферу, которая нас окружает, я продолжаю. — Он не был известен в хоккее, пока не присоединился к "Philly Scarlets" четыре года назад, и к тому времени нам было уже по двадцать четыре. Было очень здорово видеть его по телевизору и быть рядом, когда его узнавали на публике.

Я улыбаюсь ему, на этот раз искренне, вызванно приятными воспоминаниями о том, как моему брату удалось пробиться в центр внимания.

Он опускает взгляд к моим губам и смотрит, поднимая свой бокал и делая большой глоток пенистой золотистой жидкости. Немного остается на губах, когда он ставит бокал обратно на стойку. Он высовывает язык и проводит им по губам, отчего мне становится так неловко, что я перевожу взгляд на свои ботинки, разглядывая потертость на белой резине кроссовок.

Он по-прежнему не отвечает мне и не предпринимает никаких попыток продолжить разговор, и я подумываю о том, чтобы спрятаться в ванной, пока он не уйдет, или выброситься из окна.

Напряжение впивается в мои плечи, позвоночник выпрямляется, и я борюсь с желанием выпустить вздох облегчения, когда он наконец нарушает молчание.

— Хм, — говорит он, хмыкая, пока рассматривает мою внешность, делая демонстративный вид.

— Твой брат — это все, что привело тебя в эти края? — спрашивает он, но в его словах кроется скрытый смысл. Его глаза скользят по моему плечу и смотрят на что-то позади меня.

Я прочищаю горло, не желая слишком глубоко погружаться в свои рассуждения о том, почему я вообще уехала, и даю ему самый простой ответ, который только могу придумать, но который не является ложью, а просто обходит всю правду.

— Да, чтобы быть ближе к Касу, а потом я очень обрадовалась, когда мне предложили работать с доктором Хауэллом.

Он кивает, притворяясь заинтересованным.

— Должно быть, доктору Хауэллу очень нравится работать с тобой, видеть каждый день ваше милое личико — настоящее удовольствие.

Мои щеки вспыхивают от возмущения, брови взлетают вверх по лбу.

— Доктор Хауэлл женат, и мне не нравится, что ты намекаешь на то, что у него есть какие-то намерения по отношению ко мне, кроме профессиональных.

Мой голос срывается от гнева.

Он поднимает руки вверх, ладонями ко мне.

— Эй, убийца, я просто сделал тебе комплимент.

Он делает еще один глоток пива, закатывая на меня глаза, как будто это я только что сказала что-то возмутительно оскорбительное.

Я делаю глубокий вдох, успокаивая волну гнева, которая грозит овладеть мной и утащить нас обоих за собой.

— Ладно, сменим тему, — хмыкаю я. — Ты из этого района?

Его глаза загораются при возможности рассказать о себе. Он без умолку рассказывает о том, как рос в семье богатых родителей, как их никогда не было дома, а его соседка, медсестра на пенсии, заботилась о нем и вдохновила его стать медбратом. Я не задаю вопросов — например, как, черт возьми, отставной медбрат мог позволить себе жить по соседству с якобы очень богатой семьей в пригороде Принстона, штат Нью-Джерси.

Он также не дает мне возможности высказаться, вместо этого он продолжает говорить и потягивать свое пиво, ведя себя как самец павлина, распушивший перья.

Когда он замолкает настолько, что допивает свое пиво, я спешу отлучиться в туалет. Я пишу Ае сообщение о том, что очень скоро поеду домой, уточняя, что буду одна, поскольку знаю, что следующим вопросом она задаст именно этот. У нее всегда на уме секс, но она быстро отвечает мне, спрашивая, не против ли я взять такси до дома. Она ночует у какого-то парня и не вернется до утра, поэтому я сообщаю ей, что буду рада поймать такси, и кладу мобильник обратно в карман.

Я вижу хоккейную команду, сидящую за барной стойкой и разбросанную между несколькими столиками, но нигде не вижу Каса. Должно быть, он решил остаться сегодня дома, а может, решил, что будет неловко прийти со мной на "свидание".

Алессандро сидит с парой своих товарищей по команде, которых я узнала за последние несколько недель. Он сидит лицом к бару, его взгляд прикован ко мне, а Кайл и Джей Джей расположились по обе стороны от него. Они болтают без умолку, но Але, кажется, совсем не слушает. Его взгляд прикован ко мне, и он не выглядит счастливым, судя по жесткой хмурости на его лице и резкой линии между бровями.

У него нет причин для ревности. Мы не встречаемся, и Анте меня тоже не интересует.

Не обращая на него внимания, я возвращаюсь на свое место, где меня ждет Анте со свежей содовой.

— Эй, я принес тебе добавку, еще лайм.

Желчь подступает к горлу, а шипучая вода кажется слишком газированной.

Избегая конфликта, я предпочитаю просто улыбнуться. — О, спасибо.

Я хватаю стакан, совершенно не собираясь его пить. Мне бы очень хотелось верить, что он не накачает меня наркотиками, тем более что я работаю с ним в одном здании, но его проницательный взгляд и общая заносчивость не вселяют в меня уверенности.

Я занимаю место рядом с ним, придумывая отговорки, чтобы поскорее уйти, как вдруг он снова начинает говорить. Он рассказывает мне, как ненавидит свой этаж, не выносит никого из своих коллег, а его пациенты "абсолютно худшие".

К этому моменту я уже из кожи вон лезу, настолько сильно на него смотрят красные флажки, и я больше не могу этого выносить. У меня нет ни малейшего желания успокаивать его, поэтому следующие слова просто вылетают у меня изо рта, не задумываясь о возможных последствиях: — Если ты так ненавидишь людей, почему бы тебе не найти новую профессию? Здравоохранение — это помощь людям, а значит, общение с ними и забота о них.

Я делаю паузу, чтобы перевести дух, и продолжаю, прежде чем он успевает прервать меня.

— Медсестры и медбратья, которых я знаю, любят своих пациентов и работают над их благополучием, даже если руководство платит им пиццей.

Я преувеличенно сильно закатываю глаза и испускаю вздох раздражения.

Если он еще не понял, я считаю, что его мнение — это ужасная куча мусора, которая усугубляет проблемы, существующие в системе здравоохранения США. Одно дело — выплеснуть все, что накипело за день, потому что, честно говоря, это изматывает, но делать открытые заявления о ненависти к своим пациентам? Этого я точно не потерплю.

Его лицо покраснело, и если бы дым мог буквально свистеть из его ушей, то это было бы.

— Да, это точно мнение.

Он закатывает глаза более агрессивно, чем это удалось даже мне, продолжает смотреть на мою руку, обхватившую стакан с водой, и наконец говорит: — Разве ты не хочешь пить?

Если в моей голове еще не зазвенели тревожные колокольчики, то это было похоже на туманный горн прямо в ухо, за которым последовал выход группы мариачи, размахивающей в воздухе гигантскими красными флагами и поющей "La Cucaracha". Что вполне уместно, учитывая, что этот парень — определенно человеческий эквивалент таракана.

— О, думаю, нет. Я просто была так увлечена твоим рассказом… — не была —..что, наверное, забыла, что он у меня в руках. Но знаешь, мне пора уходить. Уже поздно, и у меня начинает болеть голова.

Мой голос поднимается на октаву, когда я заканчиваю.

Его брови сходятся вместе, в выражении лица появляется гнев.

— О, ну, может быть, ты просто обезвожена, — говорит он мне, совершенно не заботясь о том, знаю ли я о его попытках накачать меня наркотиками. Он больше сосредоточен на том, чтобы заставить меня выпить явно подпорченную жидкость.

Мой темперамент растет, а он, кажется, становится все более и более взволнованным с каждой секундой.

Я едва не падаю со своего места, чувствуя, как взгляд Алессандро практически прожигает дыру в моем черепе.

Уклоняясь от его плохо завуалированного предложения, я говорю: — Пожалуй, я пойду.

Я натягиваю пальто, стараясь держаться непринужденно и казаться невозмутимой, но Анте крепко сжимает мое предплечье, так крепко, что рука горит, и я чувствую, как его ногти режут мою плоть.

Я вскрикиваю от боли, и он притягивает меня к себе, приникая ртом к моему уху и рыча: — Было бы невежливо с твоей стороны уйти, не поцеловав на ночь, не так ли, Кэт?

Я отпрянула назад, глаза расширились от шока. Не могу поверить, что он все еще думает, что у него есть шанс получить от меня что-нибудь сегодня.

Во всяком случае, не без борьбы. Стиснув зубы, я говорю ему: — Убери от меня свои руки, ты делаешь мне больно.

Я смотрю на него глазами, полными слез, безмолвно умоляя его просто отпустить меня. Я взбешена и подавлена, адреналин бурлит во мне, и я готовлю свое тело к драке. Я не хочу, чтобы этот парень видел мои слезы.

Он слегка ослабляет хватку, его глаза притворяются смягченными, и он прибегает к своей обычной тактике манипулирования.

— Мне жаль, Кэт. Я бы никогда не причинил тебе боль. Я просто думаю, что сегодня нам было очень весело, и мы должны продолжить это у меня дома.

Мои брови в шоке взлетают вверх. Я знаю, что он не может быть настолько бредовым.

— Анте, я не пойду с тобой домой, — подчеркиваю я, чтобы он услышал меня четко и ясно. — Мне это не интересно. Убери от меня свои руки и позволь мне уйти.

Вместо того чтобы отступить, как я отчаянно надеюсь, он переводит руку, обхватившую мою руку, на поясницу, агрессивно притягивая меня к себе, а другой рукой ощупывает мою промежность спереди через джинсы. Я издаю крик, и несколько посетителей бара поворачиваются к нам, чтобы посмотреть, что происходит. Свободной рукой я отталкиваю его от себя, наклоняюсь вперед и изо всех сил вгрызаюсь в его плечо.

От резкой потери контакта с его телом я падаю назад на прилавок, но успеваю поймать себя, прежде чем ударяюсь головой.

Я судорожно оглядываюсь по сторонам, а там он, краснолицый и почти с пеной у рта, хнычет, чтобы Алессандро ослабил хватку на его горле. Я стою с открытым ртом, когда Але наклоняется вперед и шепчет что-то на ухо Анте, от чего у того расширяются глаза от шока.

Он толкает его назад. Анте теряет равновесие и падает на землю, сначала задницей, а потом перевернувшись на руки и колени. Он судорожно поправляет себя и выбегает из бара, похожий на Таза из " Looney Toons".

Але бежит ко мне, глаза горят, и как только он оказывается достаточно близко, я бросаюсь в его объятия, чувствуя, как таю в безопасности его объятий. Он автоматически прижимает меня к себе, гладя ладонью мои волосы.

Все эмоции, которые я сдерживала в себе, пытаясь не устроить сцену и не подвергнуть себя еще большей опасности, начинают вырываться наружу, как прорванная плотина. Я вдруг вцепилась в рубашку Але, плача и обливаясь слезами, пока он держал мое дрожащее тело, шепча снова и снова: — Все хорошо, ты в порядке, я держу тебя. Я обещаю. Теперь ты в порядке.

1. Leave — CIL