Центр Мироздания

9

Аллан снова мчался сквозь Сеть. Он сделал все, как велела Делия Добелл, даже взял в руку песочные часы. Необходимости в чем-то другом не было. Главное, не бояться! Мальчик быстро обнаружил, что песочные часы сами определяют маршрут. Они словно подсказывали, в какую сторону нужно поворачивать и на какую кнопку следует нажимать. Мальчику было достаточно только держать часы перед собой.

Сначала Аллан вошел в поисковую систему[8] Сети, где мог сам выбрать основное направление путешествия: новости, питание, языки, преподавание, кино, литература и много чего еще, но часы потащили его куда-то совсем в другую сторону. Аллан летел, минуя города и целые страны, обгоняя автомобили и самолеты, наблюдая за работой магазинов и отелей. Мальчик несся с бешеной скоростью, и вдруг у него появилось странное чувство, будто за ним кто-то наблюдает. Аллан тут же огляделся вокруг, но никого не заметил. «Это всего лишь ощущение. Не надо ничего бояться», — подумал он.

Сразу после экзотических болезней и страховых компаний Аллан резко свернул вправо и промчался дальше, не снижая скорости. Когда он пролетал под приветливо размахивающим крылом гигантским утенком Дональдом, стоявшим возле входа в Сетевой мир Диснея, ощущение того, что за ним подсматривают, появилось вновь, но мальчик постарался не думать об этом. А вокруг мелькала мерцающая реклама искусственных приключений, парков любви, научных разработок и всего, всего, всего… И уже не верилось, что она когда-нибудь закончится. Неизвестно каким образом Аллан оказался в узком темном переходе, который он, если бы не часы, наверняка бы пропустил. Здесь так чудовищно возросла скорость полета, что мальчику вспомнился пережитый накануне ужас. Но что говорила Делия Добелл?! Не бойся, только ничего не бойся… И самого страха не бойся…

Мальчик внушал себе, что это лишь прогулка по Сети и что она скоро закончится, но держался из последних сил, чтобы не откинуть голову назад. Не бойся…

Вдруг Аллан резко остановился. Не потому, что затормозил, а оттого, что коридор закончился. Перед мальчиком выросли старинные черные ворота из кованого железа. Створки украшали какие-то нелепые завитушки, а из самого центра на него пристально глядел огромный стеклянный глаз.

Аллан на мгновение отвел свои глаза в сторону, потому что пронизывающий насквозь взгляд стеклянного тела резко напомнил о маленьком черном пятнышке, что появилось вчера… Но тут же мужественно он выбросил эту мысль из своей головы. Так-то лучше!

Разглядев в зрачке глаза дыру той же формы, что и песочные часы, он уже не сомневался в том, что предстоит ему сделать. Аллан вставил часы в отверстие, и створки медленно со скрипом поползли в разные стороны, открывая путь. Песочные часы вновь оказались в руке. Аллан чуточку подождал, огляделся по сторонам и прошел внутрь. Теперь он стоял на подъемном мосту Замка, где его уже поджидал Хан Зен.

— Надо смазать ворота, да, — сказал тот. — Но дел так много. Были проблемы в дороге, да?

Аллан и не думал встретить самурая прямо здесь, на мосту, за воротами, хотя он вообще не знал, чего ожидать.

— Э-э-э, проблемы, да?.. — вопросительно пробормотал Хан Зен.

Да, мальчик временами ощущал, что кто-то наблюдает за ним, но вряд ли это можно назвать проблемами. А со страхом он справился.

— Не-а, все прошло гладко, — ответил Аллан.

— Вот видишь, бояться нечего, да, — улыбнулся самурай.

Вместо того чтобы идти через двор на кухню, Хан Зен провел мальчика в боковую дверцу, устроенную прямо за воротами. Вверх тянулись каменные ступеньки. Самурай, как и в прошлый раз, когда они поднимались по лестнице, с которой он несколько раз чуть не упал, споткнувшись о свой меч, гремел и звенел всеми своими доспехами. Они поднялись на три этажа, а на пути к четвертому Хан Зен остановился, вытащил меч из ножен и начал колотить рукояткой по недавно выбеленной стене. Так барабанил он достаточно долго, Аллан даже поинтересовался:

— Что происходит?

— Это сигнал, да, — ответил Хан Зен, — мне осталось ровно шестнадцать сильных и три слабых…

И он продолжил стучать, а Аллан смотрел, ничего не понимая, на белую стену, на которой теперь появлялись черные проплешины. И тут вдруг прямо на стене появился контур круглой двери, которая спустя секунду начала открываться. Они вошли.

За дверью размещалась маленькая комнатушка без окон, освещенная единственным канделябром с пылавшими свечами в центре круглого столика. За столиком сидела Клара, перед которой лежал объемистый фолиант.

— Еще раз здравствуй, Албан. Хорошо, что ты прибыл так быстро, — поприветствовала она мальчика.

Аллан огляделся вокруг себя, пытаясь разглядеть обстановку.

— Нам приходится встречаться здесь, — сказала старуха. — Надо быть очень осторожными. А тут мы можем быть более или менее уверены, что никто нас не подслушивает. Присаживайся.

Мальчик сел напротив кухарки.

Хан Зен снял с головы свой удивительный шлем и положил его на стол. Потом он высунул голову в дверной проем, посмотрел, нет ли снаружи любопытных, и плотно прикрыл дверь.

— Ты исчез довольно неожиданно, — сказала Клара.

Аллан объяснил, что мама выдернула шнур из телефонной розетки.

— Вот как… Твоя мама выдернула шнур, — повторила Клара задумчиво.

— В этом случае нарушается соединение, — пояснил Аллан.

Но Клара и так это понимала.

— Совсем исчез, да, — сказал Хан Зен.

— Я рассказывала тебе историю о том, как все начиналось. Поверь, очень важно, чтобы ты знал ее… А ты вдруг исчезаешь.

— Но я получил от Делии Добелл сообщение и сразу же отправился к вам!

Клара открыла огромную книгу и пододвинула ее к Аллану:

— На, можешь сам прочитать ту историю.

Книга оказалась рукописной. Старинные витиеватые буквы, к которым следовало еще привыкать и привыкать… Аллан и так-то никогда не был особо прилежным читателем, а тут уж ему показалось, что книга вообще безразмерная. Одно утешение — шрифт довольно крупный.

Вначале была Пустота. Замка не было, не было Сети и Реального Мира. Единственное, что было, — это Ток. Но Ток спал.

Он припомнил рассказ Клары. Но до какого места она успела дойти?.. Мальчик уселся поудобнее и принялся листать толстые пожелтевшие страницы.

— Вот досюда мы дошли, — довольно сказал он, отыскав нужное место.

Клара утвердительно кивнула.

…Нет никаких сомнений в том, что Клое была необычайно красива. Этого Ток не мог не заметить. И он навестил ее. Клое была польщена вниманием со стороны Тока и угостила его красным яблоком. Возможно, Ток провел у Клое — как это называется? — довольно много времени, но, как бы там ни было, вскоре у Клое родился сын Ганнибал.

Ганнибал был еще юным, когда все увидели, что он особенный. Иногда он исчезал из дома у ворот на несколько дней, и тогда Клое начинала заламывать руки. Когда он возвращался, мать не могла добиться от него ответа на вопрос, где тот был, а он смотрел на нее невинными глазами и всегда повторял: «В том месте, где не бывал раньше».

Он хотел решать все сам, никогда и ни в чем не соглашался с братьями и сестрами и даже с Елоком. Если Елок просил его о чем-нибудь, он делал все наоборот, а если Елок наказывал его, юноша исчезал. Время шло, и они все сильнее отдалялись друг от друга. И вскоре наступил день, когда Ганнибал, к большому горю Клое и плохо скрываемой радости Елока, покинул навсегда покосившийся дом у ворот. Это случилось задолго до того, как он повзрослел.

Ганнибал стремился попасть наверх. Он хотел быть выше всех в Замке. Юноша устроился в маленькой комнатушке одной из спиральных башен западного крыла. Оттуда через окно он мог смотреть вдаль, за озеро, и вскоре начал гадать, что могло быть по ту сторону голубой воды.

«Там Пустота», — сказал Ток, который, разумеется, видел своим глазом, что происходит у того в голове.

«Что-то там должно быть», — настаивал на своем Ганнибал.

«Да, — отвечал Ток, — там Пустота».

Ганнибал перестал спрашивать, но не перестал размышлять и стремился к тому, чтобы получить более вразумительный ответ. Ток очень много времени проводил с Ганнибалом. Он с удовлетворением наблюдал, как растет эрудиция юноши, но иногда огорчался из-за вопросов, которые могли прийти в голову Ганнибала совершенно неожиданно.

«Где ты, когда тебя здесь нет?» — спрашивал Ганнибал.

«Я здесь, когда меня здесь нет», — отвечал Ток.

«Как ты можешь быть здесь и не быть здесь?» — спрашивал Ганнибал.

«Потому что я Ток», — отвечал Ток.

«Как ты стал Током?» — спрашивал Ганнибал.

«Я не стал Током. Я есть Ток», — отвечал Ток.

И однажды Ганнибал сказал: «Я тоже хочу быть Током!»

Словно резкая боль пронзила Тока. Он обнял Ганнибала за плечи, долго смотрел на него своим единственным глазом и нежно прижал к себе.

«Ты тоже есть Ток», — сказал Ток.

Но Ганнибал попытался вырваться из объятий Тока.

«Ты лжешь! — крикнул он. — Я только здесь. Я не знаю, что там за озером. Я — Ганнибал, а не Ток!»

«Ты тоже есть Ток», — сказал Ток еще раз и выпустил Ганнибала из объятий.

Ток вспомнил свою беспомощность в тот момент, когда не смог утешить Нулёвку, и, огорченный, покинул комнату Ганнибала.

Когда он пришел в следующий раз, Ганнибала уже не было. Ток нашел его совсем в другой части Замка.

«Я хочу быть Током, — сказал Ганнибал. — И я никогда не хочу лгать».

Ток захотел посмотреть ему в глаза, но Ганнибал постоянно отводил взгляд.

Ганнибал пытался устроиться во многих местах, но никак не мог успокоиться, потому что всегда думал, что за следующей дверью есть что-то, что лучше. Когда он приходил на новое место, он какое-то время был убежден, что нашел то, что надо, но уже скоро терял покой и продолжал поиски.

Время шло, рос Замок, умножалось его население. Жители искали новые места обитания, а когда находили, то пускали там корни. А Ганнибал все бродил в поисках, сам не зная чего.

С какой большой радостью Ток видел, как рос и процветал Замок, с таким же огорчением он смотрел на беспокойные странствия Ганнибала. Несмотря на упрямое неприятие Ганнибалом Тока, Ток делал все, что было в его силах, чтобы помочь Ганнибалу.

Ток предопределил, что всякий житель Замка всегда должен хорошо принимать Ганнибала и относиться к нему как к своему ближнему. Какие бы невозможные поступки не совершал тот, никто не имел права наказывать его и выгонять вон. Но чем больше ему шли навстречу, чем более приветливыми по отношению к нему были остальные, тем ужаснее становился его характер. Без всяких угрызений совести Ганнибал просил лучшую еду, лучшее место ночлега и, если не мог заснуть, требовал играть с ним в шахматы или шашки ночи напролет. Проигрывая, он впадал в истерику, но никто не осмеливался протестовать, потому что так повелел Ток. Кроме того, Ганнибал никогда не оставался надолго в одном месте, чтобы это успело стать серьезной проблемой, и он никогда не возвращался туда, где уже побывал.

Но из всех тех мест, где он гостил, Ганнибал что-нибудь уносил с собой. Только одну маленькую вещь. Шахматную фигурку или крохотную статуэтку, красное яблоко или ядовитую змейку, позолоченную серьгу или дешевое колечко. Все эти вещи он прятал в свои бездонные карманы. Он никогда ни у кого не спрашивал разрешения, и когда уходил, хозяева обнаруживали потерю.

И чем приветливее его встречали, тем более несчастным и неприкаянным он себя чувствовал. Ток огорчался все больше, и все реже он встречал Ганнибала. Результат каждой встречи был одним и тем же.

«Я хочу быть Током», — со стоном говорил отчаивающийся Ганнибал.

А Ток ничего не мог ответить, кроме одного: «Ты тоже есть Ток».

Появлялись и исчезали целые поколения, Замок становился все больше и больше, а Ганнибал продолжал свои странствия. Ему становилось все труднее. Ганнибал начал понимать, что, хотя он никогда не приходил дважды в одно и то же место, все сделанное им было бесконечным повторением того, что он уже испытал раньше.

Ганнибал прекрасно видел, что если ему и шли навстречу, то только для того, чтобы скрыть стремление избавиться от него, а это вызывало тошноту и усиливало злобу на Тока — того Тока, который не хотел поделиться с ним тайной. Он в отчаянии странствовал повсюду и в конце концов порой даже не знал, где находится. Скоро его местом пребывания стали большей частью пустые комнаты, откуда немногочисленные жильцы, даже если они и обитали там раньше, убегали, едва завидев приближение Ганнибала.

С головой, опущенной ниже плеч, и руками, глубоко погруженными в бездонные карманы, брел он по полям, где лежал плотный туман, по мрачным коридорам, по узким мостикам — без цели и без надежды.

В одну из ночей Ганнибал оказался в той части Замка, где вообще не было света, кроме того, которым светились ушки летучих мышей, гроздьями висевших на сводчатом потолке. Он шел по галерее с колоннами, которая все время поворачивала влево, но Ганнибал не замечал этого. Светящихся летучих мышей вполне хватало для неприхотливых сумрачных роз, которые обвивали колонны своими шипастыми стеблями и выпускали темно-синие цветы. Изредка в тени колонн мелькала черная подвальная ласка, рыщущая в надежде добычи. Ее мучила жажда вонзить зубы в летучую мышь, до которой еще можно добраться.

Но Ганнибал ничего вокруг себя не видел. Перед его глазами только бежал куда-то вперед каменный пол. Без всяких надежд на перемены он шел по коридорам, которые все сильнее и сильнее сворачивали влево. Если бы Ганнибал заинтересовался этим фактом, то он бы, конечно, обнаружил, что шел по сужающейся спирали. Но ему было все равно. Для него неожиданно стал важен маленький нож, который он взял у резчиков, вырезавших фигурки Тока. Они тогда спросили, не хочет ли он взять какую-нибудь из этих фигурок. Но Ганнибал отказался. Вместо этого он попросил небольшой ножичек с коротким широким лезвием и прочной ручкой.

Ганнибал остановился и вынул нож из кармана. Потом сел на каменный пол, прижался к влажной каменной стене и, глядя на ножичек, вспомнил одноглазые деревянные фигурки, сделанные умелыми резчиками.

«Я хочу быть Током!» — подумал он.

В ту же секунду он вонзил нож себе в правый глаз и быстрым круговым движением вырезал его.

Но эта безумная боль все же не шла ни в какое сравнение с той, которая уже давно разрывала его сердце.

Ток тотчас же почувствовал, что произошло нечто ужасное. Когда он отыскал Ганнибала в самых нижних этажах Замка, тот стоял на четвереньках, с лицом, обращенным к каменному полу.

«Я есть Ток», — простонал Ганнибал и в ту же секунду повернул к Току свое изуродованное лицо.

Ужасающий грохот прокатился по всему Замку. В каждом закоулке и каждой комнатке все съежились и затаили дыхание.

Ток застонал своим могучим голосом: «Сын мой, что ты наделал!»

Нож выпал из руки Ганнибала.

«Сын? Я — твой сын? — прошептал он, и слезы покатились у него из оставшегося глаза. — Почему же ты никогда мне этого не говорил?»

Ток медлил. Потом он отвернулся от этого ужасающего зрелища и крикнул в сумрак: «Нет! Нет у меня сына».

Ток отвел свой единственный глаз от Ганнибала и исчез.

«Я есть Ток», — прошептал Ганнибал и пополз дальше. Чем сильнее поворачивал ход, тем ниже был потолок. Наконец стало так тесно, что Ганнибал мог дальше только ползти, продираясь с большим трудом, но что-то заставляло его двигаться вперед.

«Я есть Ток», — шептал он снова и снова.

И вот он оказался в маленькой круглой комнате. Помещение было абсолютно пустым, за исключением одной летучей мыши под потолком, света от которой хватало как раз для того, чтобы рассмотреть желобок в полу, который продолжал спираль коридора. Ганнибал улегся прямо на голый пол, чтобы рассмотреть спираль своим единственным глазом. На ней было немного песку, который он тут же сдул, а потом пальцем потрогал желобок. Палец скользил дальше и дальше. Когда он дошел до последнего поворота и коснулся центра, Ганнибал почувствовал равномерное постукивание. Это его удивило, и он хотел отнять палец, но тот застрял. Пульсация делалась сильнее и сильнее, а палец как будто прирос к каменному полу. Ганнибал старался освободиться, надавливал и дергал, но вместо того, чтобы выйти, палец втягивался все глубже в пульсирующее отверстие, тянув за собой руку.

И только когда вся кисть исчезла в дыре, он закричал: «Помоги мне, Ток! Я боюсь!»

В следующий момент Ганнибал исчез.

Никто не знает, куда пропал Ганнибал. А позже у Замка по другую сторону озера, где раньше была Пустота, появилась Сеть. Какие-то случайные кусочки разных структур разбросаны там без всякого порядка. Ничего, что было в Сети, не объединяло ее с Замком. Но только она появилась, и ею стало можно завладеть.

Когда Ток обнаружил, что Ганнибал исчез, он погрузился в отчаянное состояние. Ток корил себя за то, что в решающий момент не поддержал сына, и начал искать повсюду его следы. То тут, то там он натыкался на что-то, что раньше лежало в его бездонных карманах, но самого Ганнибала найти не мог. Его не было и в Сети.

А потом Ток обнаружил, что кроме Сети есть что-то еще. Он назвал это нечто Реальным Миром, потому что он подумал, что Ганнибал находился там РЕАЛЬНО. Ток понял очень не скоро, что Ганнибала не было и в Реальном Мире. Этим Реальным Миром стал сам Ганнибал.

Так и поныне: Ганнибал превратился в Реальный Мир, беспокойный и безутешный, погруженный в вечные поиски того лучшего, которое находится где-то за следующей дверью.

Все, что Ганнибал раньше носил в своих бездонных карманах, стало Сетью — чудовищным и постоянно растущим беспорядком.

Когда Ток понял, что Ганнибал стал Реальным Миром, он попробовал договориться с ним. Ток направлял одного посланца за другим через маленькое отверстие в Центре Мироздания, но судьба посланцев в Реальный Мир всегда оказывалась плачевной. Они не смогли найти никого, кто захотел бы их выслушать, их принимали за сумасшедших или попросту лишали жизни.

В конце концов Ток сдался. Его сердце ожесточилось, и, чтобы ни с кем не случилось несчастья и никто не поддался соблазну покинуть Замок, он запер Центр Мироздания на ключ времени. Ключ он передал под охрану Елоку. И только после этих действий Ток скрыл Центр Мироздания огромной кучей камней. Никто не может находиться рядом с ним, никто не имеет права входить или выходить через Центр Мироздания.

Таков Закон Тока.

Аллан перелистнул последнюю страницу и поднял голову.

— Это значит, что Замок появился раньше всех? Раньше Реального Мира и Сети? — удивленно спросил он.

Клара улыбнулась. Она заметила, что он не поверил.

— Нет, Замок был не первым. Все началось с Тока. А еще позже появились Сеть и Реальный Мир. Но только вам в ВАШЕМ Реальном Мире потребовалось слишком много времени, чтобы обнаружить существование Сети. А Замок вы не найдете никогда. Теперь ты знаешь. Но, к сожалению, этого не достаточно…

Аллан теперь жаждал знать больше. Он очень этого хотел. Ведь мальчик до сих пор не подозревал, зачем он им потребовался. Аллан догадывался, что его вовлекли в какую-то игру, но даже не догадывался, с кем и против кого он играет и есть ли в этой игре правила.

— Видишь ли, наша ситуация похожа на ту, когда твоя мама выдернула из розетки шнур. ОНА этого хочет, — проговорила Клара со значением. — ОНА желает нас уничтожить. Стереть… выдернуть наш шнур… Только с той разницей, что после исчезновения здесь мы не вернемся в Реальный Мир, как это сделаешь ты. Мы просто исчезнем. Замок и все, что тут находится, завершит свое существование в настоящем, да и в прошлом, если добьется своей цели ОНА.

— «ОНА»? Кто ОНА?

Клара понизила голос, а Хан Зен нервно оглянулся.

— Аранея, — прошептала старуха и скривила такую гримасу, будто взяла в рот что-то мерзкое.

— ОНА нас ненавидит, да, — прошептал Хан Зен.

— ОНА как паук, ядовитый паук, который плетет липкую невидимую паутину, а потом ловит жертву и высасывает из нее все жизненные соки.

— Звучит не очень-то привлекательно, — передернул плечами Аллан.

— Никто не знает, откуда ОНА появилась, — продолжила Клара. — Кто-то говорит, что ОНА выросла на одной из дальних окраин, но свидетелей тому нет. Мы долго искали информацию о ЕЕ особе, но наши поиски оказались тщетными. Такое впечатление, что кто-то уничтожил все следы. Может быть, ОНА сама… Чтобы никто ничего не мог против НЕЕ использовать. Во всяком случае, ОНА достаточно быстро стала превосходным конструктором, а такие фигуры всегда востребованы в Администрации Замка.

— В Администрации Замка? — переспросил Аллан.

— Да. Я уже говорила тебе о ней. Кроме всего прочего, Администрация обеспечивает безопасность, чтобы никто никогда нас не обнаружил в Сети, тем более не проник сюда. Они, члены Администрации, присматривают за особым Щитом, который отделяет нас от Сети. Щит эластичен, как мыльный пузырь, он — своего рода пленка, которая увеличивается в размерах, когда Замок растет. Эта защита окружает Замок со всех сторон, причем Щит невозможно обнаружить. Мы совершенно невидимы из Сети… Хотя мы находимся, по сути дела, в самом ее центре, нас нельзя увидеть, услышать и потрогать. Мы НЕ ХОТИМ, чтобы нас нашли. Вы с Хан Зеном проделали дыру в Щите, когда лопнул шар. Что и говорить, это был слишком рискованный поступок.

— Но необходимый, да?! — мгновенно вставил Хан Зен.

Аллан подумал о мыльных пузырях. Те, которые он видел, держались не слишком-то долго. Мальчик высказался:

— Да, но если вдруг появится дыра в вашем Щите, он может лопнуть как простой мыльный пузырь?

— Этой беде Администрация Замка и призвана помешать, и поэтому она пользуется услугами только самых лучших конструкторов. Аранея оказалась очень способной и поэтому поднималась по служебной лестнице с невероятной скоростью. За время работы в Администрации она прекрасно изучила, как работает Щит, и стала одним из ведущих экспертов. Поэтому Аранея частенько получала чрезвычайно ответственные поручения. Возможно, именно во время сбора информации у нее и возникло желание заполучить власть. Но также возможно, что абсолютная власть — это ее давнишняя мечта. Никто не знает. Во всяком случае, ее полностью захватила страсть собрать все нити правления в одних руках. В своих…

— О таких людях мы наслышаны, — кивнул Аллан. — Они в лучшем случае заканчивают жизнь в сумасшедшем доме, если только раньше не становятся школьными учителями.

— Аранея жаждала занять кресло Генерал-процессора.

— Генерал-процессора? А это еще кто?

— Каждая комната в Замке, от мелкой каморки до самого большого зала, посылает в Верховный Кабинет одного делегата, который зовется процессором. Они заседают в Верховном Кабинете, где обсуждают все важные для Замка вопросы. Делегаты также выбирают Генерал-процессора, который, собственно, не имеет особо большой власти. Во всяком случае не должен иметь. Он обязан следить только за тем, чтобы решения Кабинета претворялись в жизнь, и наблюдать за ходом процесса их исполнения. Все вопросы обсуждаются в Верховном Кабинете. Генерал-процессор же призван решать, когда и как будут обсуждаться эти вопросы.

— А они ничего не решают, да! — воскликнул Хан Зен.

Клара кивнула:

— Почти ничего во всяком случае. Потому что в Верховном Кабинете собрались болтуны. Они обсуждают множество деталей, и на принятие решений у них вечно не хватает времени. Это наша беда… Такая ситуация сложилась уже очень давно, поэтому у Генерал-процессора и сосредоточилась власть больше ему положенной, чтобы хоть кто-то мог решать проблемы. Но главное кроется в другом — именно Генерал-процессор знает все коды и следит за архивом. Он единственный, кто имеет доступ ко всем файлам и архивам Верховного Кабинета, в том числе к огненному сейфу, который охраняется им тщательнее всего прочего. В этом сейфе хранится… хранился ключ от Центра Мироздания. Именно поэтому Аранея и хотела стать Генерал-процессором.

Все в Замке имеют право выставлять свою кандидатуру на должность Генерал-процессора. Аранея им, этим правом, воспользовалась. Она собрала вокруг себя кучку каких-то скользких личностей. Одних она обольстила, других купила… Кроме того, Аранея не гнушается и угрозами.

По мере приближения выборов многим членам Верховного Кабинета начали попадаться на пути какие-то странные персоны, которые всего-то и хотели сообщить, каким замечательным Генерал-процессором могла бы стать Аранея! Они расписывали делегатам ее способности, делали дорогие подарки и каждому обещали, что Аранея начнет работу в новой должности с того, что обратит внимание в первую очередь на его дела и проблемы.

Некоторые из делегатов отвечали, что в жизни не станут голосовать за Аранею, сколько бы подарков им ни предложили. И с некоторыми, представляешь, приключились несчастные случаи при загадочных обстоятельствах! Пожар в какой-нибудь хозяйственной постройке уничтожил чьи-то продовольственные запасы… Кто-то поскользнулся и упал на темной лестнице… У кого-то пропали важные файлы… И обвинить некого!

В результате осталось не так много народу, кто может открыто сказать, что избрание Аранеи Генерал-процессором стало бы катастрофой.

Но появились кухонные писатели. Это, как ты уже, наверное, догадался, мы и есть: Делия Добелл, Боганис, Травер, Хан Зен и я. Есть и другие, но тебе их знать не нужно. Мы давно начали подозревать Аранею, еще с того времени, когда процессор продовольственного склада без объяснений внезапно покинул свой пост и перебрался в одну из колоний на башне. Потом Травер, здоровяк, которого ты уже встречал, наткнулся на одного из подручных Аранеи. В силу некоторых причин, о которых я не стану упоминать, у этого типа развязался язык, и он поведал о том, как Аранея угрожала делегатам, подкупала и обманывала их, чтобы быть избранной.

Мы собрали доказательства и рассказали обо всем действующему Генерал-процессору. В Верховном Кабинете наше донесение вызвало бурю возмущения. Большинство делегатов по-прежнему знало Аранею только как очень толкового высокопоставленного инженера-чиновника. Некоторые попросту не поверили нам и предложили наказать нас за ложь и клевету, но, когда заговорили те, кому непосредственно поступили угрозы, остальные решили начать серьезное разбирательство. А потом исчез и ключ…

— Ключ?

— Ключ от Центра Мироздания, — прошептала Клара. — Понимаешь, первое, что приходит в голову непосвященному, — это то, что ключ украла Аранея.

— Да, но зачем ей красть ключ, когда, став Генерал-процессором, — возразил Аллан, — она могла бы заполучить его совершенно законно.

— Сообразительный молодой человек, да… — крякнул японец.

Клара пожала плечами:

— М-да… Но ключ пропал.

— Надо было выкинуть ее вон, да!

— Вон? Куда? — спросил Аллан.

— В Сеть, — объяснила Клара. — Это, в соответствии с Законом Тока, самое серьезное наказание. Быть выброшенным из Замка в Сеть.

— Кончено, там каюк, да!

— Очень редко случалось, чтобы Верховный Кабинет кого-нибудь выкидывал в Сеть. Это произошло, по правде говоря, один-единственный раз.

— Мнемо, да, — мрачно пробубнил Хан Зен.

— Немо?

— Нет, не Немо, а Мнемо. Ммммнемо, да!

— Ммммнемо, — повторил Аллан.

Хан Зен радостно захмыкал.

— Это ужасное дело. Мнемо был Генерал-процессором, — стала рассказывать Клара. — Одна из обязанностей Генерал-процессора состоит в контроле за записью и охраной истории Замка. Поэтому он одновременно и тот, кто эту историю лучше всех изучил. И хотя никто не знает Замок во всех деталях, Генерал-процессор, вероятно, тот, кто знает его лучше всех. Так же обстояли дела и с Мнемо, и он был одним из лучших знатоков. В противоположность некоторым другим.

— Нынешнему, да, — вставил Хан Зен.

Клара вздохнула:

— М-да… но Мнемо обвинили в том, что он использовал свои знания, чтобы перебраться в Реальный Мир. Мнемо до самого конца утверждал, что невиновен, что он делал все лишь для того, чтобы защитить Замок от Реального Мира. Это ужасная история. Судебное разбирательство продолжалось очень-очень долго. И для Верховного Кабинета оказалось чрезвычайно трудным прийти к единому решению, особенно потому что речь шла о самом Генерал-процессоре. Но доказательств накопилось столько, что Мнемо в конце концов вышвырнули вон.

Все его файлы попали в архив, но их уничтожил следующий Генерал-процессор. Правда, многие считали, что Мнемо был осужден несправедливо. А позже выяснилось, что он, возможно, забрал с собой очень важные файлы. Ходили слухи, что это были файлы о Центре Мироздания. Они и сейчас плавают по Сети, если только вирусы[9] их не уничтожили, — впрочем, как и самого Мнемо.

Ужасная история… Но это случилось много Генерал-процессоров тому назад. А после того случая Верховный Кабинет никого не вышвыривал.

Аллан не мог понять, почему это так плохо — быть вышвырнутым.

— Как ты думаешь, что бывает, если кто-то отсюда попадает в Сеть? — спросила Клара серьезно.

На такой вопрос Аллан с ходу ответить не смог.

Хан Зен провел рукой по горлу.

— Вирус, да, — простонал он.

— В Сети все, что появляется из Замка, воспринимается как вирус. И за ним устраивается охота до полной ликвидации. Возможно, некоторое время можно просуществовать, но долго — нет никаких шансов. Впрочем, кому охота оказаться в Сети? Там один только хаос. Нет ни голов, ни хвостов, ни верха, ни низа, ни хорошего, ни плохого. Спроси у Делии.

— У Делии Добелл?

— Да, она единственная из Замка, кто бывает в Сети. Это дозволено только одному. Я уже говорила. А поскольку Делия имеет там работу, то ее не трогают охотники за вирусами. Зато никогда нельзя быть уверенным в ее работодателях, составителях программ и продюсерах. Вдруг они захотят уничтожить Делию? Ведь для них она всего лишь удачная программа. Такой риск присутствует всегда.

Вмешался Хан Зен:

— Вы говорили о Верховном Кабинете, да…

Клара немного подумала, чтобы вспомнить, на чем она остановилась:

— Да. Так вот, Верховный Кабинет признал наконец Аранею виновной в мошенничестве, подкупе, угрозах и воровстве, но не смог прийти к единому решению о мере наказания. Концом бесконечных дискуссий, как ни глупо это звучит, стало то, что ее лишили занимаемой должности и заключили в тюрьму до той поры, пока не будет окончательно решен ее вопрос.

— Но она исчезла, да.

— Исчезла?

— Именно. Она даже не дошла до камеры. Испарилась по дороге. — Клара отчаянно взмахнула руками.

— Нет, и все, да, — пропищал Хан Зен.

— Но Аранея неистовствует. Она и раньше нас, мягко говоря, недолюбливала. А вся эта история только осложнила ситуацию. Если бы она могла нас уничтожить, то тотчас бы это сделала, нет никаких сомнений.

— Хочет стереть, да, — задохнулся от возмущения Хан Зен.

— И сделать так, будто нас никогда не было, — прошептала Клара.

— А такая возможность существует только одна, — сказала Клара.

Аллан вопросительно посмотрел на нее.

— Ей нужно попасть в Реальный Мир.

— Неужели?

— Да, Аранея хочет обрести кровь и плоть, как ты и все остальные в Реальном Мире. Пока она здесь, в Замке, она может делать все, что угодно: воровать, подделывать документы, клеветать, даже убивать. Но она всегда останется заурядным преступником, которого когда-нибудь да поймают. — Клара понизила голос и приблизилась к уху Аллана: — Если же ей удастся проскочить через Центр Мироздания и попасть в Реальный Мир, то, и ей это известно, она сможет сделать с Замком все, что ей заблагорассудится. Наш Щит окажется не дороже самого старинного микрочипа.[10] Этому мы и должны помешать.