Центр Мироздания

13

В пятницу после школы Аллан сразу пошел домой и еще раз попытался подключить шлем к Сети. Он нажимал клавишу «0», поправлял на голове шлем, но ничего не выходило. Тогда он подсоединил к Сети компьютер и открыл страничку Делии. Ни на камине, ни в каком другом месте часов или иных знаков, адресованных ему, он не отыскал. Короче, результата не было. Последней надеждой мальчика был телевизор, но серию должны показать только во второй половине дня, как раз тогда когда ему с родителями предстояло ехать на дачу.

Никакой возможности избежать поездки не существовало. Мальчик понимал это, но тем не менее решил попробовать.

— Сколько лет должно исполниться парню, чтобы он сам начал распоряжаться своими выходными?! — попытался он в последний момент перед отправлением достать маму.

Рита измерила его косым взглядом:

— Значит, речь идет о тебе… Если учесть, как быстро ты развиваешься, вероятно, этот момент наступит за пару лет до того, как ты выйдешь на пенсию.

Не смешно.

— А можно, мы выедем немножко попозже? Я хотел бы посмотреть сериал про Делию Добелл.

Но мама прекрасно знала, что эту серию повторят в субботу…

Аллан, расстроенный, сидел в своей комнате. Смотрел на песочные часы и заключенное в них море с плавающим гусем и не переставал удивляться тому факту, что при простом их повороте пейзаж начисто исчезает. Зачем все эти тайны? Почему нельзя никому их показывать? В следующий раз Клара расскажет больше. Но… наступит ли когда-нибудь этот следующий раз?

На даче нет телефонной розетки. В ней просто нет необходимости, ведь у папы и мамы есть мобильные телефоны. А у него нет. Если бы он захотел иметь такой телефон, он должен был бы оплачивать его сам. А средств тоже нет. Аллан вообще не очень хорошо умел копить деньги… Тем не менее мальчик зачем-то положил шлем в сумку. Мало ли что?

Когда Аллан был маленьким, он очень любил бывать на даче. В том углу, который расположен подальше от дома, рос тростник. А сразу за тростником начинался склон к еловому лесочку. Туда, на этот склон, никто никогда, кроме него, не приходил. Почва песчаная, с буйными зарослями. Среди тростника, в своем тайном уголке, Аллан чувствовал себя по-настоящему свободным. А сидя в высокой траве, он видел не дома, а только ели и голубое небо. Сквозь тростниковые заросли всегда светило солнце. Мальчик мог сидеть здесь часами и смотреть за полетом бабочек и шмелей, а если он торчал там очень-очень долго, то иногда появлялась ящерица, с которой можно поговорить.

Иногда Аллан мечтал. Лежал, уткнувшись носом в траву, и вместе с ящерицей отправлялся исследовать СВОЙ мир. Высокая трава становилась пальмами, тростник — бамбуком, упавшие ветки — поваленными стволами деревьев, дырка в земле, в которую заползал дождевой червь, казалась таинственным входом в пещеру. Только идти следовало очень тихо и совсем незаметно. Ведь повсюду враги — муравьи, правда есть и союзники — божьи коровки и всякие другие жуки-букашки. Но хуже всех пауки-крестовики. Они отвратительны. И все же Аллан никогда не рвал паутину. Он даже мог полностью погрузиться в созерцание того, как огромный паук набрасывается на несчастное насекомое и окутывает его своей липкой паутиной, высасывает из него соки и, наконец, отбрасывает пустую трескучую оболочку. Иногда в паутину попадала оса, и зрелище превращалось в настоящую трагедию. Начиналась битва не на жизнь, а на смерть, потому что пауку ни за что не выжить от укуса осы.

Однажды папа принес специальное оборудование, чтобы они могли делать снимки очень мелких предметов. Все выходные Аллан с отцом ползали по потайному уголку и фотографировали муравьев и мокриц. Самой увлекательной находкой стал муравьиный лев. Папа сказал, что встретить его — большая редкость. Они видели, как один муравей скатился в песчаную воронку и муравьиный лев, спрятавшийся на ее дне, стал живьем пожирать его. Это было ужасно… Аллан никак не мог вспомнить, получились ли тогда фотографии, но сами те выходные он до сих пор не забыл.

Казалось, что раньше участок был гораздо больше. Со временем уголок за тростником уменьшился. Теперь тут был просто неухоженный клочок земли. Еловый лесочек вырубили, стали видны другие дачи. И хотя кто-то посадил новые ели, пройдет еще много лет, прежде чем он сможет почувствовать себя там, как в совершенно другом, СВОЕМ мире. А ведь будет уже поздно. Да, пожалуй, и сейчас поезд ушел…

И Аллан возненавидел поездки на дачу. Теперь он не знал, чем там себя занять.

Хорошо, хоть они наконец поставили телевизор. Мама была против, но они с отцом, что бывает крайне редко, объединились и отстояли свое желание. Рита долго сопротивлялась, но в конце концов сдалась, когда Якоб пригрозил, что, если ему не позволят смотреть телевизор, привезет на дачу свою старую скрипку. «Мне необходимо отслеживать рекламу. Это моя работа», — твердо сказал он, и вопрос был решен.

Перед самым отъездом Аллан стоял посреди детской и раздумывал, что взять с собой, чтобы не было так обидно и скучно. Он, поморщившись, бросил в сумку книгу, которую надо было срочно прочитать, ведь до встречи с автором осталось совсем мало времени.

— Все, поехали! — крикнул из прихожей отец.

Взгляд Аллана хаотично побежал по комнате, но ничего больше не привлекало его внимания. Наконец он махнул рукой и добавил к шлему и книге стопку книжек-раскладушек для малышей и игру «Гейм-бой». Если он слишком мал, чтобы оставаться дома без родителей, то почему ему должно быть стыдно за свои игрушки? Ну и наконец, мальчик опустил в карман песочные часы.

Пока они ехали на дачу, Аллан молча глядел в окно. Он думал о том, что сейчас по телевизору идет фильм с Делией Добелл. Одним словом, переживал…

Событий пятничным вечером никаких не произошло. Да и суббота тянулась без конца. Днем мальчик попросил у отца мобильный телефон и позвонил Беатрисе. Аллан хотел ее спросить, не заметила ли та чего интересного в новой серии о Делии Добелл.

— Вчера? Я не смотрела, — ответила в трубку Беата.

— Не смотрела? Почему?!

Некоторое время девочка молчала. Наконец она ответила:

— Я не всегда смотрю телевизор. У меня есть и другие дела.

— Что?

— Что значит «что»?! — возмутилась Беатриса.

Аллан понял, что задал глупый вопрос.

— Ничего, — тихо произнес он.

— Как себя чувствует твой прыщ?

— В Замке у меня не было никакого прыща.

Беатриса снова медлила с ответом. За это время Аллану пришла в голову мысль, что иногда по телефону можно услышать, как люди думают.

— Нет, у тебя точно снесло крышу! — ответила девочка. — Все, отбой! Увидимся в понедельник.

Оставшиеся до повтора фильма с участием Делии Добелл часы ползли как черепаха. Аллан буквально заставил себя немного почитать, но толком сосредоточиться на книге не мог. Что-то там про мальчика и девочку, которые должны найти кусок соли, чтобы предотвратить катастрофу. Это снова напомнило ему о таинственной Аранее. Он должен найти Центр Мироздания, чтобы спасти Замок. Какая чепуха! Впрочем, такая же, как в какой-нибудь книжонке. Может, он и сам сейчас в чьей-нибудь книге? Или Беата права насчет снесенной крыши?

Потом Аллан, чтобы не напрягать обстановку, пошел с родителями прогуляться по берегу. Они с отцом кидали камешки в воду. Эта игра называлась — «Печь блины».

— Сын, скажи, ну разве плохо побыть иногда вместе? — спросила мама и с нежностью потрепала его по волосам. Родители шли под ручку. Аллан скривил жалкую улыбку…

Пять часов! Вот и пришло время сериала про Делию.

В начале напомнили краткое содержание последней серии: Делия Добелл глубоко в шахте любуется черным алмазом… Джип Конроя падает с обрыва и взрывается… И вот пошла новая серия.

Ночь над саванной. Делия Добелл и Конрой устроились на ночлег на ветвях огромного баобаба.

— Значит, ты считаешь, что рабочие не хотят спускаться в шахту, потому что там черный алмаз? — спрашивает Конрой, крепко держась за ветку.

— Они думают, что алмаз заколдован, — отвечает Делия. — И кто знает?..

— Обычные суеверия! Какого он размера, ты говоришь?

— Довольно большой. — Делия показывает пальцами размер камня. — Может быть, оставить его там?

— Огромный черный алмаз! Ты представляешь, сколько он стоит?

— Да… но он может быть опасен, Конрой! Очень опасен!

— Я слышал множество историй о прóклятых камнях, в частности алмазах. Если бы я верил в них, мне давно надо было бы прикрыть свою лавочку.

Делия Добелл наморщила лоб:

— Именно этого, мне кажется, от тебя кто-то и ждет.

Конрою никак не удается найти сколько-нибудь удобную позу.

— А как твой талантливый друг, Альберт или как там его?.. Ты его нашла?

— Албан? Да. Но ему надо кое-что выяснить.

Аллан аж подался вперед на своем диване и услышал биение собственного сердца.

Делия крупным планом:

— Я все еще надеюсь на него.

Что такое? Ее глаза повлажнели? Слезы побежали по щекам.

— Нам нужна помощь.

В этот момент из сада вошел Якоб.

— Она плачет, — пробормотал Аллан.

— Плачет?! — воскликнул отец. — С чего бы это ей расстраиваться? Мне казалось, Делия никогда не… Да она просто вспотела!

Кадр меняется.

Возле входа в шахту стоит управляющий и возбужденно спорит с секретаршей.

— Спустись и принеси его, трус, — грозно шепчет женщина. — Наконец-то у нас появился шанс!

Управляющий сомневается:

— Да, но мы же договорились…

— Почему мы должны делиться?! Не рассказывай мне, что боишься доктора, этого старого колдуна, — продолжает возмущаться прекрасная секретарша.

В кадре вновь баобаб.

Снизу видно, что Делия Добелл неплохо устроилась почти на самой верхушке дерева, зевает и потягивается.

В кадре детеныш газели жмется к матери. По ночной саванне бродит стадо гиен.

Делия Добелл почти уснула, но Конрою не спится. Он сильно ворочается в своей походной постели.

— Надо быть гиббоном, чтобы здесь заснуть, — жалуется он.

Крупным планом Делия.

Аллан был уверен, что у нее по щекам текли слезы, а не пот.

— Попробуй считать зебр, — говорит она. — Запомни, надо считать зебр.

— Но здесь же темно! — возражает Конрой.

— Просто считай зебр! И проблема решится.

Считай зебр! Аллан был уверен, что это шифрованное сообщение для него. Он должен считать зебр. Мальчик еще не знал, зачем и как, но только так было нужно. «Проблема решится» — так она сказала?

Внезапно в нескольких сантиметрах от носа Конроя появляется голова змеи.

Рядом с Алланом уселся Якоб.

— Кажется, это небольшой удав, — сказал он. Совершенно безвредный гад.

— А он думает, что змея опасная, — сказал Аллан. Мальчик надеялся, что отец, наконец, замолчит.

Но тот продолжал:

— Какой бред! Подумать только, так бездарно тратить время!

— Пап, ты можешь уйти.

Но Якоб остался.

Конрой крупным планом. Покрывается потом. Очень-очень медленно тянется за пистолетом. В следующую секунду змея исчезает. Рядом сидит Делия Добелл без всяких признаков сна и держит змею в руке.

— Зеленая мамба,[11] — шепчет она. — Ты даже не понял бы, что умираешь, Конрой.

— Какой вздор! — воскликнул папа. — Что еще за мамба?! Это боа констриктор![12]

Под деревом в темноте стоит человек и смотрит вверх. На его лице страшная африканская маска. Потом, когда ему на плечо падает отрезанная змеиная голова, инстинктивно отпрыгивает в сторону. Он хватает эту голову и шепчет проклятия человеку на дереве, а затем тихо растворяется в темноте. Мгновение спустя на земле оказывается и обезглавленная змея.

Делия Добелл настороженно прислушивается. Она видела незнакомца.

Крупным планом мертвая змея, лежащая на земле и образующая своим телом восьмерку.

Кадр меняется.

Шахта. Управляющий стоит, склонившись над черным алмазом. По его лицу течет пот. Молотком и зубилом он пытается вырубить алмаз из скальной породы. Наконец это ему удается, но когда управляющий берет камень в руку, он неожиданно дергается, словно его сильно ударило током. С широко раскрытыми глазами он медленно сползает по стенке на землю.

— О боже, помогите, — стонет управляющий.

В кадре саванна.

Над небольшим стадом зебр восходит солнце.

— Восемь, — прошептал Аллан.

— Восемь чего? — не понял папа.

— Я о зебрах. Их восемь…

— Ну и что? Там еще и всяких птиц полно!

Делия легко спрыгивает на землю, потягивается и смотрит на мертвую змею:

— Вот как?! Восемь — мое любимое число.

Делия Добелл смотрит прямо на зрителя.

Конрой спускается с дерева с большим трудом. Он со стоном хватается за спину.

— Должен признаться, я ночевал в гостиницах и поприличнее.

— Ты считал зебр перед сном?

Конрой вздыхает:

— Что будем делать?

Делия вынимает из нагрудного кармана два шоколадных батончика:

— Будем завтракать. Посмотри на зебр, они уже едят.

В кадре зебры, щиплющие траву.

— Теперь их осталось шесть! — саркастически воскликнул Якоб. — Как это увлекательно!

— Папа, если не нравится, то зачем ты смотришь?

— Должен я знать, что творится в голове моего сына, или не должен?

Аллану не хотелось отвечать. Ему надо было срочно записать цифры. На столе перед мальчиком лежала газета.

— У тебя есть карандаш? Или ручка? — спросил он отца.

Фильм прервался на рекламу:

На красной планете приземлился космический корабль. Два космонавта едут по поверхности планеты в вездеходе. Вдали на горизонте виднеется большая гора. Вездеход останавливается.

— Как ты думаешь, отсюда далеко до ближайшей заправки? — спрашивает один космонавт.

Второй достает из скафандра два шоколадных батончика и дает один товарищу. Другую руку тянет к панели управления.

Рука крупным планом поворачивает тумблер, и на экране загорается надпись: «Дополнительная энергия». Во весь экран — название батончика.

Веселые космонавты едут дальше.

Вдали виден вездеход, подъезжающий к красной горе. На переднем плане стоит зеленый инопланетянин, держащий в руке обертку от батончика…

Конец рекламы.

Якоб вынул из нагрудного кармана шариковую ручку и протянул ее Аллану, который быстро черкнул на полях газеты: «886».

В кадре приближающаяся группа аборигенов племени масаи в ярко-красных одеждах. Делия Добелл обращается к африканцам на их языке.

— Нет, ты посмотри на нее! Твоя Делия еще и полиглот! — язвительно воскликнул папа.

— Невдалеке отсюда их деревня, — переводит Делия слова масаи.

Конрой сомневается:

— На них можно положиться?

— Нет! Мне кажется, Конрой, они каннибалы. Но ты для них слишком стар. Придется долго варить.

Делия смеется. Они идут по саванне в окружении мирно улыбающихся аборигенов.

В кадре две бегущие зебры.

Аллан тут же записал рядом с остальными цифрами двойку.

— Чем это ты занимаешься? — удивился папа и взглянул на записи сына.

— Зебр считаю, — нехотя ответил Аллан. — Что здесь еще делать?

Отец покачал головой и встал:

— Косить траву.

— Двадцать крон!

Якоб пожал плечами:

— Договорились…

Делия Добелл и Конрой входят в деревню масаи, их тут же со всех сторон окружают радостные дети. В тени одной из хижин сидит лысый черный старик с седой бородой. Около него лежит на земле та самая маска, что скрывала лицо человека у баобаба. Из глазного отверстия маски медленно выползает зеленая змея.

— У этих людей, черт их побери, довольно странные домашние животные, — пробормотал папа. — Хотел бы я завести себе ручную медузу…

— Какие милые дети, — говорит Конрой. — У тебя остался шоколад?

По экрану заскользили титры.

Диктор за кадром сообщает, что через несколько мгновений начнется 65-я серия фильма «Глубокая преданность».

Аллан тяжело вздохнул и глянул на свою запись. Две восьмерки, шестерка и двойка. Но как связаться? Посредством мобильного телефона? Нет, ему не дадут. Во всяком случае не сейчас. Мальчик легко представил себе, как взорвалась бы мама, увидев его здесь, на даче, со шлемом на голове. Может, подождать, пока они заснут?

Сериал закончился, и Рита предложила сходить поужинать.

— Тут недалеко открылся новый итальянский ресторан, и там, — улыбнувшись, сказала мама, — Аллан сможет выбрать что-нибудь на свой вкус.

Но мальчик не разделил восторга матери. Он даже подумал, не притвориться ли больным, чтобы остаться дома и поколдовать с мобильным телефоном. Но эту идею Аллан тут же отбросил. По двум причинам. Во-первых, папа всегда берет телефон с собой, а, во-вторых, скорее всего вообще никто никуда не пойдет, если родители поверят, что он заболел.

— Что ж, давайте сходим, — кивнул Аллан.

Ресторан оказался гораздо шикарнее и дороже, чем они предполагали.

— Да, но и готовить здесь должны, наверное, поприличнее, — сказал Якоб, у которого глаза на лоб полезли, когда он взглянул на цены в меню.

На что мама возмущенно поинтересовалась, зачем он притащил с собой портативный компьютер:

— Здесь ресторан! И вообще, давай-ка не будем работать за ужином!

Аллан собрался заказать себе только пиццу с ветчиной. Но мать уговорила его попробовать на закуску блюдо со странным названием — карпаччио.

— Тебе это понравится.

Пока они ждали заказ, Якоб все же вынул торчащий из кармана куртки портативный компьютер и положил его на стол.

— Я вам кое-что покажу, — проговорил он.

Рита сделала такой вид, будто кто-то поставил на белоснежную скатерть ведро, полное очисток.

— Неужели это так необходимо прямо здесь? — возмутилась она.

— А почему бы и нет?

— Папа, мы же в ресторане! — поддержал мать Аллан.

— Ну и что? Я ж не собираюсь раздеваться догола?! — только и ответил отец.

Почти все столики были заняты. Соседи начали интересоваться происходящим и повернули к ним головы. Аллан был уверен, что и официант, когда прошел мимо, посмотрел на них с укоризной, хоть ничего и не сказал.

А Якоб как ни в чем не бывало вынул мобильный телефон и подключил его к компьютеру.

— Вы только посмотрите…

Рита тяжело вздохнула, а Аллан уже вставал, чтобы спрятаться от этого позора в туалете, но отец остановил его:

— Ты можешь потерпеть пару минут?

Компьютер заработал, и фанфары «Виндоуз»[13] протрубили на весь зал. Потом прозвучал веселый «бип-бип» — компьютер подключался к Сети. В тот же момент, словно из-под земли, вырос официант.

— Извините, — сказал он негромко, — но в нашем ресторане не принято, чтобы гости пользовались мобильным телефоном. Можете перейти к нашему телефону для посетителей.

— Мобильный телефон? Простите? Вы, должно быть, никогда не видели карманных компьютеров? Я никому не собираюсь звонить. Я только посмотрю кое-что в Сети!

— Да, но ведь это, в сущности, одно и то же, потому что…

Официант очень старался быть вежливым, но Якоб посмотрел на него взглядом прокурора:

— Скажите мне, я должен изолироваться от мира только потому, что нахожусь в ресторане? А если вдруг разразится ядерная война?! Мы тоже об этом ничего не узнаем?!

— Перестань, папа!

— Это ведь не столь важно, — поддержала Аллана мама.

— Мы живем в двадцать первом веке, — не унимался Якоб. — Может быть, ваш ресторан остался в двадцатом? Простите, ваши продукты тоже из минувшего тысячелетия?

— Прекрати, Якоб! — гневно прошептала Рита.

— Извините нас. Я сейчас все устрою, — обратилась она к официанту, стараясь сгладить возникшую неловкость. — Сейчас все будет хорошо. Обычно он спокоен, и его чрезвычайно трудно привести в бешенство.

Официант, услышав слово «бешенство», испуганно кивнул и тут же скрылся, а Якоб с изумлением посмотрел на жену:

— В бешенство?

Аллан уставился в свою тарелку.

— А я хотел показать вам один миленький домик… — с напускной печалью проговорил отец.

— Какой домик? — отозвались в один голос Рита и Аллан.

Якоб быстро нажал несколько кнопок:

— Дом, в котором мы будем жить в Испании. Смотрите!

— В Испании?! — опять в один голос воскликнули Рита с Алланом.

— Что это значит? — не понимала Рита.

У отца в улыбке от уха до уха растянулся рот.

— Мы же собирались ехать на осенние каникулы?

— И ты предлагаешь отправиться в Испанию?

Рита не знала, плакать ей или смеяться. А Якоб разошелся:

— Смотрите сюда…

Они увидели на маленьком экране нечеткое фото побеленного дома с множеством цветов в больших вазах перед самым его входом. Папа, нажав на кнопку, показал следующее фото, на котором был изображен небольшой городок, расположенный прямо на склоне горы. Он напоминал кучку белых беспорядочно разбросанных кубиков из конструктора. На самой вершине стремилась в небо изящная церквушка.

— Это город.

— Да, красиво… — мечтательно улыбнулась мама, но тут же вернулась на землю: — А теперь выключи и убери свою игрушку.

Аллан разыскал глазами официанта. Тот стоял в дальнем углу будто бы без дела, но сам внимательно наблюдал за их столиком.

— Но здесь есть и другие снимки, — не унимался отец, — смотрите!

На фотографиях извивались узкие переулки и стремились вверх крутые каменные лестницы, глядели всеми своими окнами и дверьми ослепительно белые домики.

— Красиво, да?..

— Да-да, мы уже насмотрелись! А кто вообще заговорил об Испании?

— Ты сама, — удивился Якоб.

— Я???

— Да. Помнишь, ты сказала, что хотела бы взглянуть на раскопки той Вавилонской башни!

К счастью, папа выключил компьютер и вернул его в карман, продолжая рассказывать, как он искал через Сеть подходящий дом в районе раскопок.

— И вот я арендовал его на все осенние каникулы.

— Ты уже снял его?

— Да! — самодовольно ответил Якоб. — Ты ведь мечтала об этом, разве не так? Кстати, оттуда до пляжа рукой подать.

Рита посмотрела на мужа. Аллан увидел, как по ее лицу пошли красные пятна. Он знал, что это значит.

— Ты с ума сошел! — шепотом проговорила она, еле сдерживая ярость. — Думаешь, в семье, кроме тебя, никого нет? А с нами ты посоветовался? Тебе на наше мнение уже начхать?

— «Начхать»? Ведь ты же сама сказала, что хочешь в Испанию, или я не прав? Я потратил кучу времени, чтобы сделать вам сюрприз. А сюрприз обернулся скандалом…

— Пожалуй, схожу-ка я в туалет, — сказал Аллан и встал из-за стола.

— Я даже выяснил, где ведутся твои чертовы раскопки. Они, если хочешь знать, чуть ли не во дворе этого дома! Скажи, ну чем ты опять недовольна?!

— Но спросить-то ты меня, во всяком случае, мог, правда? — фыркнула Рита.

— Ну вот, пожалуйста, что для них ни делаешь…

— Испания! И целая неделя! Мы же говорили о нескольких днях, ведь так?

— Путевки совсем недорогие!

— «Путевки»! — Рита постаралась взять себя в руки, чтобы не кричать.

Официант стоял на безопасном расстоянии и наблюдал за разворачивающимся сражением.

— Это что же значит? Ты уже и путевки купил?! — не могла успокоиться Рита.

Якоб стал похож на маленького мальчика, взявшего деньги из маминого кошелька и пытающегося пустыми разговорами отвести от себя подозрение.

— Они совсем недорогие, поверь! Если их заказывать заранее…

Рита замолчала. Она переводила дыхание.

Аллан вышел. В туалете он прямо из-под крана попил воды и стал рассматривать в зеркало свой прыщ, который наконец-то стал немного меньше.

Ситуация кошмарная! Поскорее бы все закончилось и они вернулись на дачу. А потом пусть папа оставит мобильный телефон в гостиной…

Мальчик пробыл в туалете ровно столько, сколько, по его подсчетам, нужно было родителям, чтобы прекратить перепалку. Но, вернувшись, он понял, что мог задержаться и подольше. Аллан заметил, что парочка за соседним столом бросала на них косые взгляды. Мама сидела вся красная, а папа демонстративно смотрел в окно.

Официант принес закуски. Карпаччио оказалось обычной сырой говядиной, нарезанной тонкими пластинками. Сырое мясо! Аллан посмотрел на закуску так же, как дома глядел на жареную печенку.

Ужинали практически молча. Это было невыносимо.