Центр Мироздания

19

Делия Добелл еще сидела, печально склонившись над столом, а Хан Зен с Алланом, выйдя из кухни, уже поднялись по лестнице и вышли в широкий коридор. У мальчика создалось впечатление, что они попали на день распродажи в огромный торговый центр, настолько шумно здесь было. Аллан стоял на стертом до блеска деревянном полу посреди хаотичного движения немыслимого количества самых разных существ. За исключением тех, которые выглядели людьми или хотя бы отдаленно их напоминали, здесь сновали и совсем чудные существа.

— Это Восточный Главный коридор. Всегда в такое время очень большое движение, да.

Аллан озирался по сторонам с любопытством. Со слишком большим любопытством, — показалось Хан Зену, когда он заметил, что мальчик не может оторвать взгляда от проходящей мимо пары жителей Замка, с ног до головы обмотанных в мотки шпагата, из которых во все стороны торчали разорванные концы. В глаза бросались и их длинные тонкие носы, похожие на авторучки, которые торчали вверх под большим углом.

— Перестань глазеть во все стороны, да, — прошептал Хан Зен одним уголком рта. — Не привлекай к себе внимания.

Аллан тут же опустил взгляд и согласно кивнул. Он снова вспомнил девочку с косичками. Может быть, и она где-то здесь?

По обеим сторонам коридора открывалось и закрывалось множество дверей, различных по виду и размеру. Одни из них были большими и тяжелыми, а другие настолько маленькими, что только низкорослые типы вроде самурая и могли в них проникнуть, не согнув спины. Некоторые двери отличались резными украшениями и металлическими завитками, остальные походили на обычные доски с ручками…

Когда они шли по коридору, из-за одной двери вышел человек в длиннополом плаще, с которого ручьями стекала вода. Аллан хотел было посмотреть, откуда тот появился, но дверь за незнакомцем сразу же захлопнулась, и мальчик ничего не увидел. Он никак не мог понять, что в помещениях Замка может свирепствовать сырая непогода или, наоборот, нещадно палить солнце. Может, все-таки на улице дождь? Аллан негромко спросил самурая, почему человек промок насквозь. Но тот лишь ускорил шаг.

— Там внутри идет дождь, да… — ответил тихонько он и посмотрел на Аллана как на ненормального.

Пройдя несколько шагов, Хан Зен вынул из-под панциря листок бумаги и тут же развернул его.

— Смотри сюда, да!

Без сомнений, перед Алланом была карта Замка, но он не мог определить, где на ней верх, а где низ. Самурай показал.

— А мы сейчас вот здесь — Восточный Главный коридор, да, — объяснил он и ткнул своим коротким пальчиком в одно место на карте. — Нам надо пройти по нему до самого конца, там вход в южные флигеля. Седьмой — последний из них… По другую сторону начинается Красная Пустыня. Путь неблизкий, да.

— Это карта всего Замка?

Хан Зен отрицательно покачал головой и сказал, что только южная его часть. Аллан попытался разобраться в условных обозначениях. Это оказалось не очень-то легко, но все же через некоторое время мальчик смог разглядеть некую взаимосвязь штрихов и линий. Ему показалось, что от Первого Южного флигеля через маленькую комнату вел прямой ход в Седьмой Южный. Пройдя этим путем, они бы срезали приличное расстояние.

— А нельзя идти вот так? — Аллан показал самураю свой маршрут.

Хан Зену его предложение не понравилось.

— Очень рискованно, да. Путь через Потайной сектор.

— Потайной сектор?

Самурай резко кивнул и, напустив на лицо суровое выражение, указал на небольшое помещение между двумя флигелями:

— Там заросли. Очень трудно найти дорогу. Незнакомая территория, да.

Аллан так и не смог понять, почему трудно пройти через маленькую комнатку.

— Ты не Боганис, а я совсем не Травер, да, — ответил Хан Зен.

Этот факт Аллан и без него знал.

— Когда мы пройдем больше, мы лучше все поймем, да. Давай двигаться, — позвал за собой самурай и прибавил шагу. Карту он вручил Аллану.

Мальчик, спотыкаясь и пытаясь на ходу сложить карту, все же ускорил темп, поэтому чуть не столкнулся с мужчиной в роскошном желтом кителе, застегнутом на сияющие золотом пуговицы, с каждой из которых смотрел отчеканенный глаз. Человек тащил за собой тележку, нагруженную небольшими ведрами, наполненными чем-то похожим на красный песок. Он чуть не свалился при столкновении с Алланом и, выпятив губу, обиженно посмотрел на мальчика.

Хан Зен постучал по шлему и пробормотал какие-то проклятия.

— Не надо привлекать к себе внимания, да, — сказал он таким тоном, чтобы Аллан наконец-то осознал и прочувствовал их смысл до конца.

— Извините! — воскликнул мальчик.

Человек кивнул и продолжил свой путь, а Аллан все никак не мог сложить карту. Самурай выхватил у него из рук лист и, свернув его несколькими быстрыми движениями, спрятал под свой петушиный панцирь. Хоть мальчику и было интересно, он не стал оборачиваться на мужчину в кителе, а только спросил Хан Зена:

— Что он будет делать с песком?

— Это не песок, да.

— А что?

— Время, да!

— Время?

Натянув на лицо многозначительную маску, самурай легонько похлопал Аллана по карману. До мальчика дошло не сразу:

— …А-а, ты хочешь сказать, что песочные…

— Тс-с, да!

Хан Зен широко раскрыл глаза и теперь уже сам огляделся.

— Помни, что сказала Клара, да, — прошептал он.

Да, кухарка говорила, что Аллан никому не должен рассказывать о песочных часах, он не имеет права даже произносить вслух само словосочетание — «песочные часы», но это ему казалось преувеличением.

— Он везет время, — повторил Хан Зен. — Пойдем же дальше, да!

Все это очень странно… Все не то, и все не так. Одним словом, НЕПОНЯТНО. Но мальчик уже привык к тому, что каждый раз, когда происходило НЕПОНЯТНОЕ, оно всегда начиналось по-разному…

Они тем временем шли дальше. Несколько раз Аллану казалось, что он видит конец коридора, но тот все тянулся и тянулся. Мальчик не мог даже представить, как коридор может быть таким длиннющим. Допустим, Замок велик… Он видел это и с подъемного моста, и со двора… Но чтобы настолько велик! Опять НЕПОНЯТНО…

— Этот коридор длинный?

— Тридцать два бит-шага, да.

— Сколько-сколько?…

— Тридцать два, да. Ты же знаешь, что один бит-шаг — это тысяча двадцать четыре чип-хопа, да?

— П-понятно… А сколько времени нам надо, чтобы пройти один бит-шаг?

Хан Зен скорчил такую гримасу, как будто ему задали наиглупейший из всех глупых вопросов, но все же ответил, хоть и расплывчато:

— Все зависит от того, как быстро мы идем, да.

Аллан решил больше не докучать самураю расспросами. В конце концов, все когда-нибудь прояснится.

Они шагали уже достаточно долго, и мальчик вдруг почувствовал себя ужасно голодным… но наконец Восточный Главный коридор кончился. Они миновали закругленную арку и вошли в какое-то круглое помещение, откуда вели три портала. Над левым Аллан прочитал надпись, сделанную большими корявыми буквами: «Аванзал к востоку от ворот». Над правым было написано: «Аванзал к западу от ворот». Надпись над центральным входом, куда они и устремились, гласила: «Южные флигеля 1–7».

Деревянные полы сменились каменными, а коридор пошел под небольшим уклоном вверх и скоро кончился у обитой железом двери. К ней были заклепками прикреплены шесть черных кованых букв: «СТРУНЫ». Струны? Что ж там за комната?!

Хан Зен достал из ножен меч. Аллан невольно отступил на шаг в сторону, но самурай лишь толкнул мечом вверх дверную ручку. Иначе он бы до нее просто не дотянулся.

Дверь открылась, и Аллан собирался войти, но застыл на месте с поднятой ногой. Если бы Хан Зен не схватил его за руку, мальчик повалился бы на спину…

Под ними лежал город. Никакой комнаты не было и в помине. От самой двери, помещавшейся на вершине холма, спускалась вниз извилистая дорога. Населенный пункт был не слишком-то большой, но там присутствовали все признаки городской жизни: многоэтажные дома, магазины, автомобили и мотоциклы на перекрестках, оборудованных светофорами, пешеходы, спешащие по своим делам… Солнце уже садилось, но было еще достаточно светло.

Аллан стоял, словно приклеившись к порогу, и смотрел вниз как зачарованный. Здесь все не так, как везде, но все-таки… Потеряв на несколько секунд дар речи, мальчик все же сумел поднять руку и указал вперед.

— Да, но… это… я… — заикаясь, пробормотал он что-то бессвязное.

Хан Зен засмеялся:

— Все выглядит не так, как ты ожидал, да? Перед тобой Струны в Первом Южном флигеле. Уютный маленький городок, где мы сможем перекусить и подыскать место для ночлега, да.

— Вздор, — пробормотал Аллан. — Это что же значит, что весь Замок… за каждой дверью, в каждой комнате, выглядит вот так?

— О нет! — улыбнулся Хан Зен. — Все выглядит очень даже по-разному, да.

Самурай вложил меч в ножны и начал спускаться к городу. Изумленный мальчик пошел следом.

— Как по-разному? — спросил он.

— Просто по-разному. Не одно и то же, да. Ты не понимаешь?

Пройдя несколько шагов, Аллан обернулся и посмотрел назад. Они всего минуту как вышли через дверь в коридоре… А теперь позади, на крутой горе, возвышался Замок, огромный и могущественный, окутанный легким мерцающим светом заката. Никаких сомнений в том, что они снаружи… Стоял теплый летний вечер.

— Как называется город? — спросил Аллан.

— Струны, я же сказал, да! Струны в Первом Южном флигеле, да.

Вдоль дороги, ведущей к городу, росли стройные кипарисы. На небе уже появились первые звезды. И если сначала наши путники шли в гордом одиночестве, то по мере приближения к городу появлялось все больше встречных и попутчиков. Хан Зен испуганно отскочил в сторону, когда мимо них промчался маленький шумный мотоцикл.

— Клещ из Сети! Кусок деревянной мышки, Да! — крикнул самурай вслед нахалу.

Передвижение на маленьких мотоциклах было здесь, очевидно, делом привычным, и эти снующие двухколесные жучки, к большому раздражению Хан Зена, сновали прямо между пешеходами. Многие люди были подпоясаны кожаными фартуками.

Когда мальчик с самураем сошли с холма, а Замок, оставшийся позади, превратился в темный силуэт, кипарисы вдоль дороги сменились домами: большими и маленькими, но с обязательными мастерскими в первых этажах. Судя по вывескам, здесь все делали музыкальные инструменты — скрипки, гитары, виолончели, арфы, банджо, балалайки… Да, все виды струнных инструментов. Многие мастерские стояли с открытыми дверьми, и Аллан видел прилежных умельцев, кропотливо суетящихся в помещениях. Где-то был лишь один мастер, где-то два-три, а в некоторых помещениях трудилось много рабочих, занятых каждый своим делом.

— Я всегда хотел иметь гитару, — сказал Аллан.

— Ты играешь, да? — уважительно спросил Хан Зен.

— Нет, по-настоящему не играю. Я как-то подбирал мелодию «Мастер Якоб», но сейчас, наверное, уже не вспомню.

Аллан заглянул за дверь под вывеской: «А. Шлипзль & наследники. Гитары», где пожилой мужчина в грубом фартуке стоял у верстака и легкими движениями кисти покрывал лаком гитарную деку. Мастер показался мальчику знакомым, выглядел как в сказке о средневековье: седеющие длинные волосы, кустистые усы и аккуратная белая бородка клинышком. Он, не прекращая своего занятия, повернулся к мальчику, и его лицо озарила добрая улыбка. Аллан в ответ тоже улыбнулся.

— Заходите, — пригласил мужчина, продолжая работать.

Аллан вопросительно посмотрел на Хан Зена, который только пожал плечами, что могло, наверное, значить: «Почему бы нет?». Мальчик спустился на две ступеньки вниз и вошел в мастерскую. Самурай внимательно осмотрел улицу и последовал за ним.

В мастерской сильно пахло лаком, но Аллану нравился этот запах. На стенах висели столярные инструменты, по внешнему виду которых было ясно, что ими пользуются постоянно и уже довольно долгое время. Тут же стояли стеллажи с заготовками, болванками и шпоном разных сортов дерева — от светлой ели до черного эбенового. Бутылочки, баночки, скляночки, плошки… В стеклянном шкафу у задней стены на специальной подставке выстроился ряд великолепных гитар.

— Извините меня, что я не могу прервать работу, — сказал мастер. — Каждый слой лака должен наноситься только за один прием.

Он продолжал легкие движения толстой кистью. Аллан чуть отступил и с интересом наблюдал за работой.

— Вперед-назад, вперед-назад… пока этот слой не уляжется как надо. — Наконец мастер положил кисть на блюдце и приветливо улыбнулся Аллану: — Готово. Теперь лак должен сохнуть несколько дней, а потом можно укладывать новый слой.

Он пригладил мозолистой рукой волосы возле ушей.

— Шлипзль, к вашим услугам, — представился мастер.

Хан Зен снял шлем и сделал глубокий поклон:

— Сенши Ооотоко Исши Хан Зен.

Когда самурай выпрямлялся, то ткнул Аллана локтем в бок, что, должно быть, означало: «Назови себя правильно».

— Э… — помедлил Аллан с ответом, словно вспоминал свое ЗДЕШНЕЕ имя, — Албан, очень приятно.

— Добрый вечер, — улыбнулся Шлипзль.

Аллан не знал, что говорить дальше. Он зашел просто из любопытства. На покупку гитары денег у него не было. Да и есть ли здесь, в Замке, деньги?

— Э… Вы делаете эти гитары? — Мальчик буквально выдавил из себя столь «гениальную» фразу.

Хан Зен покраснел, выкатил глаза и начал вращать ими по сторонам.

— Что правда, то правда. Шлипзли делают лучшие гитары Замка на протяжении уже девяти поколений.

Он подошел к стеклянному шкафу и осторожно открыл его.

— То же самое говорят и другие мастера, но Шлипзль есть Шлипзль. Это известная марка, — сказал он с гордостью в голосе.

Мастер осторожно взял со стойки гитару, которая была несколько меньше других.

— Посмотрите на эту, — сказал он и протянул ее Аллану. Инструмент приятно лег в руку и оказался каким-то теплым, что ли. Через отверстие в деке виднелась бумажная этикетка: «Абрам Шлипзль. № 9307».

— Девять тысяч триста семь. Много, — восхитился Аллан. — Неужели это вы…

— Нет, нет, что вы?! Это весь род. Счет ведется от первого инструмента Шлипзля.

Аллан снова не знал, что говорить, поэтому начал оправдываться:

— Я… э… не умею играть… Я только хотел…

Сзади раздался глубокий вздох Хан Зена:

— Но он может научиться, да.

Шлипзль дружелюбно кивнул, открыл дверь рядом со шкафом и позвал какого-то Марипосу. Секунду спустя в мастерскую вошла девочка.

Сердце Аллана дрогнуло. Это она! Та девочка с косичками в мягкой широкополой шляпе.

— Марипоса может сыграть. Ты не откажешься, Марипоса?

«Это ее зовут Марипоса?.. Какое красивое имя», — подумал Аллан.

Девочка согласно кивнула. Марипоса мило улыбнулась, глаза ее засияли, и она, осторожно взяв гитару из рук Аллана, села на скамеечку и заиграла. По мастерской разлились чудесные звонкие переборы. Мальчик, спроси его, не смог бы ответить, любит ли он такую музыку, но казалось, что звуки плыли от гитары и оживали в спертом воздухе мастерской, будто мелодия родилась в эту самую минуту в этой самой комнате… и для них с этой удивительной девочкой. Аллан в восхищении замер и поймал себя на мысли, что сам вдруг безумно хочет так же перебирать струны. В мелодии было что-то до боли знакомое, но он никак не мог вспомнить. Господи, как великолепно она играет…

Хан Зен, казалось, тоже был очарован музыкой. Самурай стоял рядом, прикрыв глаза, на губах его играла легкая улыбка.

— Моя наследница. Десятое поколение, — гордо сказал Шлипзль. — Она играет виртуознее, чем я в свои лучшие годы.

— Великолепно, да.

— Надеюсь, что она будет делать и гитары так же хорошо, — добавил мастер строго.

Аллан слушал и не мог отвести от девочки взгляда. Что это за мелодия? Порой казалось, что гитаристка специально скрывает ее от мальчика за тонкой вязью великолепной импровизации, как виноградная лоза нежно обвивает дерево. Но музыка вдруг стихла, а Аллан так и не вспомнил…

— Ты замечательно играешь, — похвалил девочку Аллан.

— Спасибо, — улыбнулась Марипоса.

Ее голос был похож на расплавленный шоколад, такой же густой и сладкий.

Хан Зен искоса посмотрел на Аллана и надел шлем.

— Ну, нам пора двигаться дальше, да. Спасибо за музыку.

Аллан помедлил и, вместо того чтобы встать, начал что-то искать в рюкзаке.

— Э… У нас нет денег? Сколько стоит гитара?

Хан Зен покачал головой:

— Думаю, что нет… И ты не умеешь играть, да.

— Я могу научиться, — сказал Аллан и вытащил из рюкзака кожаный кошель.

Он высыпал в руку его содержимое. Вымпелы!

— У нас с собой есть деньги? — вопросительно прошептал мальчик.

— У нас есть другие дела, да, — тихонько рявкнул Хан Зен и нетерпеливо подтолкнул Аллана, который от толчка выронил одну из бусинок. Та закатилась под шкаф, но это заметил только Аллан. Честно говоря, он совсем забыл о вымпелах Клары, которые должны возвращать его в Замок, минуя путь через ворота. Мальчик снова взглянул на девочку и подумал, что мастерская Шлипзля вовсе не худшее место возвращения… если уж на то пошло.

— Простите, но эта гитара не продается, — сказал Шлипзль.

— Она моя, — мягко сказала Марипоса.

— О-о… — только и произнес Аллан.

Хан Зен спросил очень вежливо, не знает ли Шлипзль недорогого места, где можно переночевать. Мастер утвердительно кивнул:

— Марипоса, проводи путников к Леннону.

— Хорошо.

Она сыграла аккорд, после чего гитара просто растворилась в воздухе. Во всяком случае Аллану так показалось. Судя по виду самурая, в этом не было ничего удивительного, но Аллан все же потерял на время дар речи. Присмотревшись как следует, он все-таки увидел инструмент. Марипоса держала гитару в руке, но она теперь была не больше грецкого ореха. Нет, уж лучше бы она просто исчезла!

Марипоса положила странную гитару в карман и сняла с гвоздя свою шляпу.

Аллан вспомнил про песочные часы. Они ведь тоже уменьшались в тот день, когда он встретил Хан Зена! Мальчику вдруг очень захотелось показать часы Марипосе, он даже сунул руку в карман, ага, на месте! Но Клара говорила… И Аллан сказал себе: «Стоп!»

— Идемте, — позвала за собой Марипоса. — Я провожу вас в гостиницу.

Аллан вскочил. Хан Зен поблагодарил Шлипзля и извинился за то, что они оторвали его от дел.

— Совсем и не оторвали, — улыбнулся старик. — Всегда приятно похвалиться своей работой…

Марипоса шла по дороге рядом с Алланом. Там, в мастерской, лак забивал все остальные запахи, но теперь мальчик отчетливо чувствовал исходящий от ее волос аромат цветочного меда.

— Как тебя зовут? — спросила девочка.

— Ал… э-э… Албан, — заикнувшись, ответил он.

— Куда вы направляетесь?

Мимо с грохотом промчался мотоцикл, поэтому ее вопрос услышал только Аллан. Он уже собирался ответить, что они идут к башне в Красной Пустыне, но успел прикусить язык.

— Э… Мы хотим навестить кое-кого, — пробормотал он. — Знакомых… Они живут очень далеко.

Марипоса улыбнулась, а мальчик искоса взглянул на Хан Зена.

— А я тебя уже встречал, — сказал Аллан, чтобы девочка больше ни о чем его не спрашивала, — в большом коридоре.

— Я прекрасно помню, — ответила Марипоса и смущенно опустила глаза.

— Что ты там делала?

— Тоже навещала знакомых, — засмеялась она. — А еще я относила гитару, — продолжила Марипоса. — Я часто это делаю. Завтра, например, собираюсь на юг.

— Мы тоже, — сорвалось с языка у Аллана.

— Тогда мы можем отправиться вместе, — сказала она радостно и улыбнулась еще шире.

Аллан восторженно кивнул, но тут же подумал, что на это ответит Хан Зен. Самурай между тем совершенно не слушал, о чем они говорили, потому что во все глаза смотрел на маленькие мотоциклы.

Марипоса свернула в тесный переулочек и остановилась перед воротами, над которыми висела обшарпанная вывеска: «Г.стиница Л.ннона».

— Не роскошная, зато дешевая.

— Хорошо, хорошо, да.

Хан Зен был счастлив, что избавился от вездесущих мотоциклистов.

— Увидимся, — сказала Марипоса и пошла домой.

Мальчик растерялся. Увидимся? Что она хотела этим сказать? Они пойдут вместе или… что-то еще? Хан Зен вежливо поблагодарил Марипосу за оказанную услугу и прошел в ворота, а Аллан стоял, глядя удаляющейся девочке вслед.

— Договорились! — громко крикнул он.

Марипоса, не оборачиваясь, помахала рукой. Аллан дождался, пока девочка свернет за угол, и только тогда последовал за Хан Зеном.

Войдя в гостиницу, он увидел своего спутника возле стойки. Тот стоял на цыпочках и громко колотил по ней рукоятью меча. По другую сторону стойки, положив лысую голову на стол, громко храпел администратор. На грохот, издаваемый Хан Зеном, лысый никак не реагировал.

— Алло, — прокричал самурай и продолжил барабанить еще громче, но и это не помогало.

Аллан взял за ручку бронзовый колокольчик, стоявший на стойке. Раздался негромкий звон, и в ту же секунду лысый вскочил на ноги и, продирая глаза и стряхивая пыль с грязного халата, закричал:

— Да, да, я иду! — и увидел Аллана. Секунду помолчав, он вопросительно уставился на мальчика: — В чем дело?

— Нам нужна комната и ужин, да, — сказал из-под стойки Хан Зен.

Мужчина отыскал на столе очки и с изумлением уставился на Аллана.

— Комната, да, — с горечью в голосе повторил Хан Зен.

Лысый весело засмеялся:

— Ха-ха-ха… ха-ха… Ты из этих… из чревовещателей?

Аллан отрицательно покачал головой и показал рукой под стойку, туда, где стоял Хан Зен. Лысый перегнулся и увидел сердитого самурая, который тут же грозно замахнулся мечом.

— Ха-ха… еще один!

— Можем мы получить комнату, да? — свирепо прорычал Хан Зен и перестал стучать. — И ужин.

— Комнату им, ха-ха!

— У вас нет комнат? — спросил Аллан.

Лысый не мог остановиться. Теперь его смех перешел в визгливое хихиканье.

— Хи-хи… Комнату… хи-хи… Целую… хи… или хи-хи… половинку? Ха-ха-ха!

Его хихиканье снова перешло в раскатистый хохот.

Последующие события произошли так быстро, что Аллан не успел опомниться. Панцирь самурая загремел, воздух разрезал пронзительный свист, и в следующую секунду Хан Зен уже стоял на стойке и кончик его меча упирался лысому в кончик носа. Тот испуганно захлебнулся смехом.

— Агг… Р-ради Тока, — пробормотал он.

— Комнату, да. С двумя кроватями! — потребовал Хан Зен, ставший вновь совершенно невозмутимым.

Молниеносные действия самурая произвели на мальчика сильнейшее впечатление. Аллан даже не заметил, как Хан Зен проделал свой трюк. Администратор осторожно отступил на шаг. Хан Зен не шевелился.

— Да… э… комнату…

Не выпуская Хан Зена из поля зрения, лысый протянул руку назад, нащупал панель, снял с нее ключ и бросил его на стойку.

— Второй этаж, номер тринадцать, — пролепетал он.

Теперь засмеялся Хан Зен.

— Двадцать бит в задаток, — продолжал лепетать администратор.

Хан Зен вставил меч в ножны, продолжая глядеть лысому прямо в глаза. Затем самурай сжал правую руку в кулак и вытянул ее вперед. Лысый поднял свою руку и прижал свое кольцо к кольцу, надетому на указательный палец Хан Зена.

— Двадцать бит отдал, — сказал Хан Зен.

— Двадцать бит принял, — ответил лысый.

Прозвучал короткий звук «бип», и оба разъединили кольца.

— Поесть можете напротив, — пробурчал администратор.

Хан Зен поднял ключ и ловко спрыгнул со стойки. Аллан чувствовал на затылке сверлящий взгляд лысого, когда они направились к выходу, чтобы сходить перекусить.

В полутемной комнате грязной забегаловки стояла ужасная духота, перемешанная с запахом подгоревшей еды. Аллан, одетый в одну футболку, подумал, что Хан Зену, наверное, нестерпимо жарко в его теплой куртке и тяжелом панцире. Но тот, сняв лишь шлем, стоял и вполне довольно улыбался.

В самом углу зала двое мужчин перебирали гитарные струны. «Марипоса играет лучше», — подумал Аллан. Да, так себе трактирчик. Нет даже двух одинаковых столов… Такое впечатление, что вся меблировка состоит из предметов, подобранных на свалке. И посетители не лучше… Аллан сделал глубокий вдох.

— Хотелось бы знать, чем нас здесь накормят, — пробормотал он. И вскоре он узнал…

…В трактире не нашлось ни одного свободного столика, но возле одного из них стояла парочка незанятых стульев. Видимо, других посетителей отпугивали не столько трое серьезного вида мужчин в охотничьих шляпах, сколько их животные. Охотники держали в руках внушительных размеров металлические кружки и вели негромкий разговор, а под столом, у самых их ног, лежали какие-то свирепые звери, рычащие на всех, кто делал резкие движения.

Аллан никогда раньше не видел таких животных. Они были размером с овчарок, но скорее напоминали толстых змей с полосатыми, как у зебр, сильными ногами. Глаза их сверкали желтым огнем, а раздвоенные тонкие языки свирепо торчали между острых клыков.

Аллан хотел найти другое место, но Хан Зен остановил его:

— Не надо бояться собакозмей, да. Это очень миролюбивые создания.

Самурай смело подошел к столу, и его гладко-выбритые виски поравнялись со столешницей. Мужчины, не обращая на него никакого внимания, продолжали свою тихую спокойную беседу, причем Аллан заметил, что все они говорят одновременно. Никто из троицы явно не слушал своих собеседников. Мальчик начал осторожно пробираться между столиками, не выпуская из поля зрения Хан Зена и странных животных.

— Извините, я прерву вас, — вежливо сказал самурай охотникам.

Как по команде, троица прекратила разговор, но никто из нее не повернул голову в сторону Хан Зена. Они лишь вопросительно взглянули друг на друга.

— Можем ли мы, мой друг и я, присесть к вашему столу, да? — спросил самурай.

Сначала реакции не последовало, но потом, так же не глядя в сторону Хан Зена, мужчины одновременно кивнули и продолжили свою странную беседу.

Аллан был уверен, что слышит рычание одной из собакозмей, и сел как можно дальше от животных, настолько, насколько позволяло расстояние. Ему не понравилось, что те лежат под столом, поэтому он ежесекундно косился на них. Как там говорил Хан Зен: «Миролюбивые создания?» Да уж, а по виду не скажешь!

Мальчик попытался прислушаться к беседе мужчин. Он уловил отдельные предложения и понял, что те рассказывают друг другу истории. Каждый сидел и спокойно говорил о своем. Один рассказывал о человеке, который хотел построить башню до двух лун. Другой повествовал о рыбаке, одолевшем на море после долгих дней борьбы гигантскую меч-рыбу. Аллан сидел слишком далеко, чтобы расслышать третью историю, но одно слово все время повторялось. Слово «Ток».

Неожиданно все трое замолкли. Они одновременно подняли кружки и выпили. Аллану охотники напомнили роботов из мультика. Его бы, наверное, не удивило, если бы те оказались и впрямь машинами. Киборгами-рассказчиками.[16]

Они опустили кружки, громко стукнув ими по столу. Возможно, этот звук и подозвал к ним мальчика примерно того же возраста, что и Аллан. Он взял со стола опустевшую посуду и уже хотел уйти, но его остановил Хан Зен:

— Здесь можно поесть, да?

Коричневый халат мальчика был таким же грязным, как и халат гостиничного администратора.

Мальчик, ничего не ответив, показал на одну из стен.

Там было написано большими корявыми буквами: «Дежурное блюдо. Сегодня: как и всегда».

Хан Зен фыркнул и разочарованно покачал головой:

— Можно нам два, да? Тех, что как и всегда!

Мальчик кивнул и пропал за дверью в дальнем конце зала. Там, судя по всему, располагалась кухня.

Аллан попытался не думать о чудовищах под столом и огляделся вокруг. Похоже, что гитаристов никто не слушал, как в зоопарке не обращают внимания на посетителей. Только сейчас мальчик увидел четыре странные фигуры ростом не выше Хан Зена. Они сидели на полу почти у самого входа, и один из этой странной группы пытался разжечь костер из кучи каких-то деревяшек и обрывков бумаги. Костровому это занятие приносило нестерпимые муки, потому что у него не хватало одной руки. Боже правый! Мальчик не поверил своим глазам, когда увидел… руку, лежащую рядом с костром на грязной сковороде. Неужели это его?.. Бедняга раздул огонь. Пошел едкий дым, и за ближайшими к карликам столами посетители уже начали глухо покашливать.

Из кухни выбежала невероятно толстая женщина. Она легко балансировала между столами с подносом, на котором позвякивали две металлические кружки и две тарелки. Аллан подумал, что это несут их заказ, но толстуха бросилась к группе у костра.

— Сколько раз говорить! — закричала она так громко, что у Аллана заложило уши. — Если вы хотите жарить свои конечности, делайте это снаружи!

Она схватила с подноса одну из кружек и вылила ее содержимое прямо на огонь, который, зашипев, погас.

— Тут вам не пикник! — орала она. — Здесь приличный трактир! Ясно?

Все четверо натянули свои одеяла на головы и съежились, превратившись в четыре куля, валяющиеся на полу.

— Чтоб вас Ток расплавил! — выкрикнула проклятие толстуха.

Аллан склонился к Хан Зену.

— Скажи мне, они на самом деле хотели поджарить его руку? — шепотом спросил мальчик.

— Ну да, — ответил Хан Зен. — Это утильщики из Калибана. Очень старое племя, да.

— Но они же не могут…

— Снова вырастет, да. Потом будут есть ногу. А затем снова руку, да…

Звучало «аппетитно» до тошноты. Аллану тут же захотелось узнать, что собой представляет «дежурное блюдо».

А толстуха уже неслась к ним. Она затормозила на каблуках прямо перед столом и хлопнула по нему подносом так, что тарелки подпрыгнули, наверное, на метр.

— Два дежурных, господа. Пожалуйста!

Аллан узнал блюдо тут же. Никаких сомнений. Поперек горла встал комок…

Поставив кружки на стол, официантка вспомнила, что вылила одну из них в костер. Она, скривив губы, посмотрела на пустой сосуд и, снова схватив его, устремилась на кухню.

Хан Зен огорченно посмотрел в свою тарелку, но, вздохнув, тотчас же принялся есть.

— Не как у Клары, да, — огорченно сказал он.

Аллан растерянно поглядел на блюдо.

— Жареная печенка, — пробормотал он с отвращением.

— И вареный лук, да, — кивнул Хан Зен. — Не как у Клары, но вполне съедобно, да!

Аллан попробовал откусить луковицу. Нельзя сказать, что та была совсем несъедобной, но… противный печеночный соус… Вернулась толстуха с кружкой и двумя кусками черствого хлеба, которые швырнула прямо на грязный стол. Она подозрительно посмотрела на Аллана и прищурила один глаз:

— Не нравится мое блюдо?

— Нравится…

— Хорошо. У нас правило: съедаем все без остатка.

Аллан в отчаянии кивнул.

Он взял со стола кусок хлеба и принялся его грызть. Мальчик прекрасно понимал, что оставлять еду на тарелке не очень-то красиво…

И тут он вспомнил о тварях, лежащих внизу. Аллан застыл, бросив взгляд под стол. Он увидел хищно разевающуюся змеиную пасть прямо возле своей ноги. Мальчик не смел пошевелиться, но ничего страшного не происходило. Собакозмея положила голову Аллану на колени, и глаза ее уставились в глаза мальчику с немой просьбой. «А ничего. У нее ПОЧТИ добродушный вид», — подумал Аллан, и сердце его перестало бешено колотиться. Хан Зен все-таки прав, это вполне миролюбивые животные. И тут мысль, зародившаяся несколько мгновений назад в его голове, окончательно приняла форму.

Мальчик поискал взглядом хозяйку трактира. Несколько посетителей поднимались из-за столов, утильщики из Калибана спрятались под своими одеялами, только что вошли мужчина и женщина в сюртучках и брючках до колен и, став в дверях, начали взглядами что-то искать, должно быть свободные места… Толстухи не видать.

Он очень осторожно взял тарелку со стола и поставил ее на колени. Голова собакозмеи шевельнулась, Аллан это почувствовал, но… вдруг тварь широко разинула пасть и целиком заглотила тарелку со всем содержимым. Мальчик испуганно вскрикнул.

— Что случилось, да? — раздраженно поинтересовался Хан Зен.

— Э-э… Ничего, — пробормотал Аллан.

Похоже, собакозмее печенка пришлась по вкусу. Она положила передние лапы Аллану на колени и подняла голову над столом. Глаза твари налились кровью, ее вид больше не был добродушным. Из широко раскрытой и дурно пахнущей пасти раздался низкий, угрожающий рык. Трое мужчин прекратили беседу и в отчаянии уставились на животное. Но прежде чем кто-нибудь из них что-то сообразил, со стола исчезла тарелка Хан Зена, а животное прыжком перемахнуло через зал.

Аллан опрокинулся на пол, а мужчины вскочили и закричали в один голос:

— Она съела мясо?!

Аллан лежал на полу.

— Э… Разве жареная печенка — это мясо? — простонал он.

— Ток тебя знает! — закричали трое мужчин. — Разве ты не слышал, что эмпир не переносит мяса! Он впадает в бешенство!

— Эмпир?! — удивленно воскликнул Хан Зен. — Разве это не собакозмея, да?

Самурай спрыгнул на пол и нахлобучил на голову шлем.

Тем временем собакозмея, оказавшаяся эмпиром, приземлилась возле утильщиков, где, поставив передние лапы на сковороду, схватила зубами лежащую на ней руку. Однорукий высунул голову из-под одеяла и сел с широко раскрытыми глазами, выкрикивая какие-то страшные проклятия. В этот самый момент из кухни вышел мальчик в коричневом халате, с подносом, заполненным тарелками с жареной печенкой. Два других эмпира, видимо, что-то вспомнили при виде своего возбужденного соплеменника, потому что громко зарычали и, выскочив из-под стола, понеслись к мальчику, опрокидывая всех и вся на своем пути. Тот бросил на пол поднос и с криком понесся обратно на кухню.

— Ток нас сохрани! — закричали трое мужчин и выскочили наружу, едва оба эмпира набросились на печенку.

Остальные посетители в суматохе ползали по полу. Все пытались пробиться к выходу. Аллан же хотел остаться и даже спрятаться под стол, но ему показалось, что он должен исправить ситуацию. Ведь это он виноват. Но что предпринять?! Подняв голову, мальчик увидел дикую мешанину столов, стульев и паникующих людей. Только гитаристы в углу продолжали спокойно перебирать струны, а на столике рядом с ними стояли двое в сюртучках, которые, как укротители львов, держали перед собой стулья ножками вперед.

Толстуха выбежала из кухни, вооружившись топором для рубки мяса размером с хорошую лопату. Но только она хотела броситься на ближнего эмпира, как споткнулась об опрокинутый стул и в падении выпустила из рук свое оружие. Топор просвистел через весь зал и с громким треском воткнулся в стол прямо перед лицом поднявшегося на ноги Аллана. Женщина дико взвыла, но подняться на ноги не смогла. С ее фигурой и весом это оказалось не так-то просто!

Первый эмпир уже проглотил руку со сковородки. Теперь он вцепился зубами в беднягу утильщика и пытался оттяпать ему вторую верхнюю конечность. Остальные выходцы из Калибана вынырнули из-под своих одеял, один из них бил эмпира сковородой, но на его удары тварь никак не реагировала.

Аллан в отчаянии искал глазами Хан Зена. А самурай прокладывал себе путь к кухонной двери, где два других эмпира грозно стояли напротив упавшей толстухи и пытались пробиться мимо нее на кухню. Совершенно спокойно и очень легко Хан Зен отшвырнул в сторону опрокинутый стол.

Теперь Аллан не думал. Он ухватился за топорище и, собрав все свои силы, разом выдернул топор из стола. С ним наперевес он бросился на выручку к утильщикам. Эмпир швырял беспомощного жителя Калибана из стороны в сторону, и, пока Аллан до него добрался, у бедняги оторвалась вторая рука, а сам он рухнул в остатки костра. Приятели поспешили оттащить его подальше от взбесившегося животного. В это время эмпир заметил Аллана, летевшего к нему с поднятым топором, и, выпустив оторванную руку из пасти, молниеносным движением прыгнул навстречу. Но мальчик, похоже, был готов к контратаке. Он резко отскочил в сторону и, обернувшись, нанес сокрушительный удар топором прямо в открытую пасть быстро развернувшегося животного. Все произошло с такой скоростью, что Аллан вспомнил о страхе только тогда, когда эмпир издал хрипящий звук и замертво рухнул на пол. Из его разрубленной пасти вытекала и превращалась в мерзкую лужицу густая оранжевая кровь. Мальчик в растерянности огляделся по сторонам. Что произошло? Такое впечатление, что не он, а кто-то другой убил взбесившуюся тварь. Аллан стоял посреди зала, держа в руках окровавленный топор, и не знал, что с ним делать.

Он заметил Хан Зена, добравшегося до двух оставшихся эмпиров. В отличие от Аллана самурай прекрасно понимал, что делает. Одним плавным движением он выхватил из ножен свой меч и двумя свистящими ударами лишил обоих эмпиров их змеиных голов. Со стороны смотрелось потрясающе. Кино! Оранжевая кровь обезглавленных животных фонтанами вырвалась из их шей, а мертвые тела мягко сползли на валявшуюся толстуху. Женщина прекратила кричать и сучить руками. Как поверженный великан, хозяйка трактира лежала на полу, устремив вверх свой бочкообразный живот. Но даже в такой позе она рядом с самураем возвышалась горой.

Хан Зен брезгливо вытер меч о ее фартук, а затем с невозмутимым видом вставил оружие в ножны.

Все вокруг замерли. Аллану эта картинка напомнила стоп-кадр на видеомагнитофоне. Только гитаристы, продолжавшие играть, в него никак не вписывались.

Первыми на ноги поднялись утильщики. Ну и вид был у безрукого. Он, должно быть, с ума сошел. Неудивительно! Остальные скакали вокруг него, что-то кричали и показывали на мертвого эмпира. Один утильщик поднял с земли оторванную руку и попробовал приставить ее к тому плечу несчастного товарища, из которого она росла еще пару минут назад. Но рука, естественно, не держалась.

Тогда ее надо съесть, — простонал безрукий.

Во время суматохи хозяева эмпиров исчезли, но теперь они вновь появились в дверях в сопровождении человека в желтой форме с золотыми пуговицами. Это, похоже, на него Аллан сегодня налетел в коридоре.

— О Ток! — заголосили мужчины, увидев своих мертвых животных. — О Ток! О Ток!

Затем они разом громко закричали, показывая синхронными жестами то на одно, то на другое. Толстуха, увидев желтую форму, мгновенно ожила. Откатившись от двери и сбросив трупы тварей, она с трудом поднялась на ноги и поковыляла к охотникам, которых обложила такими крепкими выражениями, которых Аллан никогда не слышал и в Реальном Мире. Человек в форме не мешал ей выговариваться, осматривая с серьезным выражением лица разгромленную таверну.

Хан Зен подошел к Аллану.

— Он из Администрации Замка. Давай уходить, да — прошептал самурай и начал боком пробираться к кухонной двери.

Аллан прислонил топор к столу и осторожно последовал за ним. Последнее, что он увидел в зале, — это дым, поднимавшийся от костра утильщиков.

Кухня находилась под открытым небом. Горел костер, посреди него на сковороде размером с двуспальную кровать шипела жарящаяся печень. Мальчик в грязном халате сидел на земле, прислонившись спиной к большой бочке.

— Э-эй, привет! — крикнул Аллан.

Мальчик испуганно икнул, вскочил на ноги и мгновенно исчез в темноте.

Только тогда, когда они оказались в переулке, Хан Зен остановил Аллана и, взяв мальчика за руку, внимательно посмотрел ему прямо в глаза.

— Не надо привлекать к себе внимание, да, — произнес он с отчаянием в голосе и продолжил путь к гостинице. — Не надо привлекать к себе внимание, да…

— Но… но…

Аллан не знал, что на это ответить. Он все еще был глубоко удивлен своей смелости в таверне. Что, интересно, там с ним произошло?

— Э-э… Я не люблю печенку, — сказал он невпопад.

— А я думал, что это собакозмеи, да… Большая ошибка!

Войдя в «Г.стиницу Л.ннона», они бесшумно прокрались мимо лысого, который снова спал на столе и храпел на весь вестибюль. Номер оказался таким крохотным, что в него с трудом втиснули две кровати, оставив между ними проход шириной в стопу.

— Завтра рано в путь, да, — сказал Хан Зен и снял шлем. Меч он положил на кровать, потом, стащив сандалии, улегся рядом с мечом, не снимая панциря. — Спокойной ночи, да, — сказал он и закрыл глаза.

Аллан почувствовал, насколько он устал только тогда, когда лег. Так измучился, что забыл даже про голод. Впрочем, это неважно, главное, что он не стал есть печенку.

В его голове крутилась какая-то мысль, но он никак не мог сообразить, о чем она. Только понимал, что мысль важная. Мальчик вновь уселся, раскрыл рюкзак и начал в нем копаться. Может быть, здесь найдется подсказка? И она нашлась. Наткнувшись на мешочек с бусинами, Аллан сообразил. «С ними можно вернуться в Замок из Реального Мира на то же место, откуда исчез», — говорила Клара. Вернуться откуда? Из Реального Мира? Реальный Мир… что-то знакомое… А чем ЭТОТ мир не реален?..

Аллан взглянул на спящего Хан Зена. Насколько реален самурай? А Марипоса? Разве можно быть более реальным, чем она?!

Он взял одну из бусинок и начал медленно крутить ее в пальцах, потом выпустил. Когда шарик упал на пол, раздался легкий стук — и он бесследно исчез. Аллан покачал головой и положил кошель обратно в рюкзак.

Завтра они двинутся дальше, в Красную Пустыню. И это единственное, что важно. Затем Аллан лег и заснул в одну секунду.