Центр Мироздания

22

Открыв глаза, Аллан прямо перед собой увидел лицо Хан Зена. Самурай тормошил его за плечи.

— Проснись, Албан! Надо продолжать путь, да.

Аллан зевнул и потянулся. Он глянул в окно и увидел, что на дворе еще ночь, но знал, что в Красную Пустыню нужно торопиться. Вставать желания не было. В комнате холодно, а под одеялом так уютно!.. И что-то снилось… Девочка, сидевшая перед зеркалом. Не Марипоса, но очень похожая на нее. Девочка накладывала на лицо косметику. Он старался не мешать ей, но она все-таки ушла и оставила его одного. Девочка рассердилась на него, но он никак не мог вспомнить — за что? Сон был очень живым. Пожалуй, слишком живым, чтобы быть сном, но мальчик не успел как следует обдумать эту мысль, потому что Хан Зен подтолкнул его мечом.

— Вставай, да, — сквозь зубы процедил самурай.

Аллан с ужасом вспомнил о событиях, происшедших накануне. Перед его глазами появились фонтаны оранжевой крови, бьющие из шей обезглавленных эмпиров.

— Надо уйти до того, как сюда придут люди и начнут задавать вопросы, да, — говорил Хан Зен, завязывая сандалии.

Аллан кивнул. А как же Марипоса? «Увидимся!» сказала она вчера. Мальчик вытащил из-под подушки футболку и надел ее прямо под одеялом. Чтобы натянуть джинсы, пришлось вылезать. Бр-р, холодно.

— Где будем завтракать? Я бы чего-нибудь съел.

Хан Зен бросил Аллану хлеб и кусок засохшего сыра:

— Вот завтрак, да. На ходу ешь, да. Пошли.

Самурай вышел за дверь, и мальчик, закинув рюкзак за спину и откусив хлеба, последовал за ним. Хлеб был свежим. Видимо, Хан Зен сходил куда-то, пока Аллан беззаботно спал.

Лысый администратор храпел за стойкой, и они на цыпочках выбрались из гостиницы. Какая темень! Хан Зен на секунду остановился в воротах, внимательно посмотрел в разные стороны, и только после этого они вышли в переулок, такой тихий в раннее время. Мальчик с самураем прошли всего несколько шагов, как вдруг тишину разорвал рев мотора.

Рядом с ними остановился мотоцикл с коляской. И хоть глаза мотоциклистки были скрыты широкими очками, а косы спрятаны под большой шлем, Аллан сразу узнал Марипосу. Хан Зен прорычал какое-то непонятное ругательство, наверное японское.

— Доброе утро, — бодрым голосом крикнула Марипоса, подняв очки на шлем. Ее красивые глаза блестели. — Вы ведь тоже идете на юг?

Аллан кивнул. Он обрадовался гораздо сильнее, чем ожидал. Хан Зен продолжал идти вперед и даже не обернулся.

В коляске лежала коробка с гитарой.

— Если хотите, поедем вместе. Нам по пути.

— Да… — сказал Аллан и посмотрел вслед Хан Зену. — Так будет быстрее.

— Твой маленький спутник может ехать в коляске вместе с гитарой, — предложила Марипоса, — а ты прыгай на сиденье позади меня.

Аллан уселся и обхватил Марипосу за талию. Казалось, от ее тела исходило приятное пульсирующее тепло, попадавшее через руки прямо в сердце мальчику. И от нее пахло чем-то свежим и сладким. Когда мотоцикл поехал, косички выпали из-под шлема и не больно ударили Аллана по лицу.

Они медленно подкатили к Хан Зену, который по-прежнему вышагивал твердой поступью, гремя пластинами панциря, и глядел прямо вперед.

— Будет лучше, если мы пойдем одни, да, — сказал он, стиснув зубы.

— Но ведь ехать гораздо быстрее! — возразил Аллан.

— Ты не можешь понять, да? — Хан Зен резко остановился и топнул ногой. — Нельзя, чтобы кто-нибудь нам мешал!

— Но я никому не мешаю, — с улыбкой сказала Марипоса. — Я только немного подвезу вас. В какое место вы идете на юг?

Хан Зен покосился на девочку:

— Это совершенно неважно!

— Что вы грубите? Я ж только спросила. Вы можете сойти, когда захотите.

— Мне казалось, мы торопимся! — возмутился Аллан.

— Торопимся, да! — огрызнулся Хан Зен. — Кто сказал, что мы торопимся? Кто вообще сказал что-нибудь, да? Кому не нужно было ничего говорить, да? Кто вообще никогда не должен принимать участия в таком деле, да?..

Самурай нехотя забрался в коляску.

— …Кто-то тут слишком много болтает, да? Я только спрашиваю! Кому было бы лучше остаться дома, да? Кому это тут нужно на юг, да? Ну поехали, что ли, да!

Марипоса выжала ручку газа, и мотоцикл легко выкатился из переулка. На главной улице было сильное движение, но Марипоса умело маневрировала среди множества маленьких мотоциклов, тягачей, пешеходов и велосипедистов, как будто ничем другим она никогда и не занималась. Они выехали на окраину и устремились на юг, прямо к солнцу, которое как раз сейчас в своем лиловом свете поднималось над крышами домов.

Хан Зен молча сидел в коляске и угрюмо смотрел вперед. Только тогда, когда они покинули пределы города, а шумных мотоциклов стало меньше, он открыл рот:

— Куда ты едешь, да?

— В Седьмой Южный флигель. Мне надо сдать гитару, — ответила Марипоса.

Мотоцикл несся быстро. Деревья вдоль дороги стремительно проносились мимо. Вскоре появился Замок на горизонте. Они мчались прямо к нему, но, когда подъехали к перекрестку, Марипоса свернула направо.

— Эй, куда ты? — крикнул Хан Зен.

— К Седьмому Южному флигелю конечно.

— А зачем свернула здесь?

— Да тут самая короткая дорога! Через Потайной сектор.

— Стой, да! — закричал Хан Зен.

Аллан увидел, что самурай положил руку на ручку меча.

— Лучше остановись, — шепнул мальчик на ухо Марипосе.

Девочка выехала на обочину и притормозила.

— Ты с ума сошла, да? — свирепствовал Хан Зен. — Потайной сектор! Это опасно. Мы там заблудимся, да!

Марипоса улыбнулась сердитому самураю. Она ответила, что ездила через этот сектор множество раз. Так гораздо быстрее, а то, что там опасно, лишь старые лживые слухи.

— Но решайте, пожалуйста, быстрее. У меня очень мало времени.

— Но ведь ехать через Потайной сектор невозможно, да, — возразил Хан Зен.

— Ты, наверное, очень давно был в Южных флигелях. Теперь в секторе есть дорога. Не очень хорошая, но все-таки дорога.

— Вот как, да?.. — пробормотал недоверчиво Хан Зен.

— Я ездила по ней не раз. У нас много заказчиков в Седьмом флигеле.

Голос Марипосы звучал убедительно, но Хан Зен до сих пор не мог ей поверить.

— Такое никогда не случилось бы с Травером и Боганисом, да, — пробормотал он себе под нос.

— Что ты говоришь? — спросила Марипоса.

Самурай, широко раскрыв глаза, посмотрел на девочку:

— Ничего. Поезжай! Поезжай, да…

…Аллану очень нравилось ехать с Марипосой. Он хотел бы сидеть с ней на одном мотоцикле, наверное, целую вечность. Мальчику грезилось, что и она чувствует то же самое. Время словно остановилось. Аллан подумал о песочных часах и нащупал их сквозь ткань штанов. Да, они в кармане и вроде бы немного нагрелись. Такое впечатление, что часы идут… Хотя?.. Время никогда не останавливается!

К собственному удивлению, мальчик вновь увидел впереди приближающийся Замок.

— Да, но… Разве это не Замок?

Марипоса повернула голову.

— Конечно! — крикнула она, заглушая голосом рев мотора.

— Но как же так? Он остался позади… Мы ж свернули в…

И тут Аллан получил такой толчок под ребра, что у него перехватило дыхание. Самурай пристально смотрел на него и качал головой, что, несомненно, означало: «Не следует задавать глупых вопросов, да».

— Все дороги ведут к Замку. И ты это знаешь, да — сказал Хан Зен. — Иногда можно подумать, что ты свалился с одной из лун, да. О Ток!

В ту же секунду Аллан понял, что чуть не проболтался Марипосе о том, что он прибыл из того места, которое они называют Реальным Миром. Совершенно запутался!.. Стоп! Но в ТОМ Реальном Мире нет никакой Марипосы… Так? Или… А может, Реальный Мир — это дальняя окраина Замка?..

Они достигли Замка, когда солнце стояло в зените. Марипоса остановила мотоцикл перед широкими воротами. Девочка повернулась к Аллану:

— Откроешь?

— Конечно.

Мальчик спрыгнул с сиденья… Огромные ворота выглядели очень тяжелыми, но оказалось, что легкого толчка вполне достаточно, чтобы створки плавно разъехались в разные стороны.

Мотоцикл вкатился внутрь, и ворота так же бесшумно закрылись. Здесь оказалось довольно темно, и все же Аллан разглядел очертания круглого зала с высоким потолком. Этот зал напоминал тот, через который они с Хан Зеном проходили по дороге в Струны. И тут тоже надо было выбрать один из трех темных полукруглых порталов. Правый, согласно надписям, вел в Синие Зоны, левый — в место под названием «Склады». Над средней аркой висела вывеска: «Южные флигеля 2–7».

— Где же тут Потайной сектор? — спросил Аллан.

Хан Зен весь напрягся в коляске:

— Разве ты не сказала, что через Потайной сектор ведет дорога? Где эта дорога, да? Ты очень умная маленькая девочка. Думаешь, что знаешь все, да! И все-таки лучше мы пойдем сами, да!

Он уже собрался выпрыгнуть на землю, но Марипоса зажгла фару, выжала газ, и мотоцикл взревел со всей мощью своего двигателя.

— Держитесь! — крикнула она, чтобы перекрыть шум двигателя. Фара светила в глубь портала Складов, но там стояла такая темень, что хоть глаз выколи.

Аллан прижался к Марипосе, а ошеломленный Хан Зен опять повалился в коляску.

— Что ты делаешь, да? — закричал он. — Зачем нам эти Склады?

В ту же секунду девочка отпустила сцепление, и мотоцикл буквально рванул с места. Аллан стиснул зубы и приготовился к тому, что через секунду они врежутся в стену. Но тут Марипоса резко свернула влево. Раздался непонятный скрежещущий звук, и свет фары пробурил в темноте тоннель, по которому они теперь ехали. Со всех сторон давила тяжелая темнота, но складывалось впечатление, что они мчатся вперед по лучу света все быстрее и быстрее. Двигатель ревел громче с каждой минутой, и Аллан был уверен, что еще чуть-чуть, и они взлетят на воздух.

— Она сумасшедшая, да! — вопил самурай, заглушая рев мотора.

В тот же момент мотоцикл вырвался из светового тоннеля и… полетел. Аллан закричал. Марипоса приподнялась в седле и налегла грудью на руль. В следующую секунду мотоцикл с грохотом приземлился посреди зеленых зарослей, и мальчику показалось, что у него оторвались все внутренности. Земля и щебень каскадом вырвались из-под колес мотоцикла, и он выскочил на грязную узкую дорогу, которая серой еле заметной лентой вилась через джунгли. Когда Аллан смог вздохнуть, он оглянулся назад и мельком увидел силуэт Замка, который тут же скрылся за деревьями.

Дорога шла круто вниз, и каждый раз, когда они поворачивали, Аллан думал, что теперь-то они уж точно опрокинутся. Но мотоцикл все летел между огромными деревьями, многочисленными протоками, огибал скалы, которые внезапно вырастали прямо посреди дороги. Когда они сворачивали налево, коляска угрожающе вздымала колесо, и Хан Зен сидел с широко раскрытыми глазами, напрягая мышцы рук, державшихся за сиденье, чтобы ненароком не выскочить. Аллан судорожно прижимался к Марипосе, которая сидела нагнувшись вперед, глубоко сосредоточенная, и отклонялась то в одну, то в другую сторону. Аллан пытался повторять ее движения и держаться на сиденье, которое постоянно пропадало под ним и на каждой кочке с сильным ударом возвращалось.

Они неслись с сумасшедшей скоростью, и бешеный спуск казался Аллану бесконечным. Рев двигателя исключал любые разговоры, но Аллан заметил, что на языке у Хан Зена подготовлено несколько крепких выражений, которые, того и гляди, выскочат в направлении водителя.

Наконец дорога стала поприличнее, и Марипоса снизила скорость. А когда они некоторое время спустя докатили до лесной поляны, девочка остановила мотоцикл.

— Вот куда мы заехали, — сказала она и спрыгнула на землю. Улыбаясь, она повернулась к Аллану. Лицо, заляпанное грязью, сияло. Марипоса сняла защитные очки, оставившие вокруг глаз красный след.

Хан Зен был почище, но выглядел очень мрачно.

— Ты, кажется, говорила, что тут есть дорога, да?! — крикнул он.

— Да, — весело ответила Марипоса. — Только вначале чуть неровная…

— Дорога, да! — закричал самурай. — Ты называешь это дорогой? Ты тащила нас по грязным ямам, да! По кучам камней, да! По кабаньим тропам, да! Я — кабан, да?! — Одним прыжком самурай выскочил из коляски. — Поэтому я и говорил, что нам надо идти одним, да!

— Но тогда пришлось бы топать длинной дорогой, — возразил Аллан. — А так мы сэкономим время.

— Спасибо. И потеряем жизнь, да.

Аллан слез с седла и принялся массировать бедра. Только сейчас он заметил, как жарко и влажно тут было. Пахло сырой землей и гнилью.

— Дальше дорога будет немного получше, насколько я помню… — улыбнулась Марипоса.

— Насколько ты помнишь, да? — процедил самурай сквозь зубы. — Разве ты не сказала, что…

Его прервал громкий лай, донесшийся откуда-то из глубины чащи.

— Кто это? — прошептал Аллан.

Марипоса внимательно посмотрела в заросли.

— Это может быть кто угодно, — сказала она тихо и встала рядом с Алланом. Хан Зен ухватился за рукоять меча.

— Ехать через Потайной сектор, — пробормотал он. — Глупейшее безумие, да…

Аллан вздрогнул, когда из джунглей вновь раздался лай. Марипоса схватила мальчика за руку и крепко прижалась к нему.

— Если это собака, то, видимо, довольно большая, — прошептал Аллан, перед его глазами встал вчерашний эмпир из таверны, но почему-то он увеличился в два раза. Точно говорят: у страха глаза велики.

Хан Зен медленно повернулся и внимательно огляделся по сторонам, но среди поросших мхом стволов ничего не увидел. Непроницаемая сеть из толстых лиан и высоких папоротников колыхалась живой стеной.

Аллан восстановил в памяти, как лихо самурай обезглавил двух эмпиров, и это воспоминание его немного успокоило.

— Давай двигаться дальше, — прошептал японец. — Садимся, да…

Марипоса и Аллан не заставили себя упрашивать, но самурай все еще озирался по сторонам. Когда он поставил ногу на подножку коляски, все вдруг услышали голос. Аллан сначала подумал, что ему показалось.

— Вы тоже слышите? — прошептал он.

Марипоса кивнула. Удивленный, Хан Зен склонил голову набок. Сомнений не было. Среди деревьев кто-то пел.

Сквозь заросли лилась незатейливая веселая мелодия. Наши путники слушали молча, но вдруг песня прервалась заливистым лаем.

— Кому-то угрожает опасность, — пробормотал Аллан, но Хан Зен отрицательно покачал головой.

Песня теперь слышалась отчетливее, можно было даже разобрать слова:

Затем раздался такой громкий лай, что, казалось, сама земля дрогнула…

— Совсем не похоже, чтобы кому-то угрожала опасность, — проговорила Марипоса.

— Кажется, ты сказала, будто ездила здесь много раз? — шепнул Аллан прямо в ее волосы, источающие сладкий аромат.

— Ездила. Но я никогда не слышала…

Где-то впереди что-то зашуршало и захрюкало. Что-бы-там-ни-было приближалось к дороге. Самурай вынул меч из ножен.

— Можем быть спокойны, — выдохнул Аллан. — Хан Зен знает свое дело.

— Я и так спокойна, — ответила Марипоса и пожала плечами.

Хан Зен стоял перед мотоциклом, приготовившись к схватке, Марипоса и Аллан сидели, готовые рвануть с места, когда два черных шестилапых существа размером с ежей буквально выкатились из зарослей. Они были в ошейниках и на поводках, которые держал в одной руке маленький человечек. В другой посвистывал в воздухе игрушечный хлыстик.

Шут! Настоящий шут в пестром одеянии и в дурацком колпаке с бубенчиками, ростом не выше Хан Зена. В ту же секунду, заметив их, он резко остановился и прекратил пение.

Два блестящих шестилапых зверька навострили свои странные носы и, шевеля ими, шумно принюхались. Если у них и были глаза, то их никто не заметил. Наверное, слишком маленькие. Они кого-то напомнили Аллану, но кого?!

Учуяв чужих, зверьки залаяли. И как громко! Они рвались с поводков, и шуту было очень трудно удерживать их. Казалось совершенно невероятным, что эти крошки могут производить столько шума. Марипоса и Аллан заткнули уши, а Хан Зен издал боевой клич и с поднятым мечом бросился в атаку на крохотных чудовищ.

Не успел он добежать до зверьков, как шут выскочил вперед и заслонил грудью своих «собачек».

— Нет, не надо! — закричал он. — Мои блохи не причинят вам никакого вреда!

Хан Зен встал как вкопанный. Шут успокаивающе похлопал животных по головам, и они перестали шуметь.

— Блохи? Вы сказали «блохи», да? — Хан Зен все еще держал меч наперевес.

Шут сделал поклон и преувеличенно расшаркался. Бубенчики на его колпаке зазвенели.

— Милостивый государь, вы позволите? Блоха есть та, что лает, но не кусает! Это говорю я!

Конечно! Именно блох напомнили Аллану странные животные. Блохи! Он, должно быть, видел их когда-то на картинке! Только эти много крупнее настоящих. Раз, наверное, в тысячу, а то и в две!

— Позвольте представить вам Блошиный цирк Лудо и его артистов!

— Блошиный цирк?! — в один голос изумилась троица.

Хан Зен спрятал меч в ножны.

— Лудо… и блохи… Что же будет дальше, да? — пробормотал он, снял шлем и начал тереть себе виски.

Рот шута расплылся в широкой улыбке.

— Вито жонглирует, а Вито танцует! Не верьте глазам своим!

Он поднял хлыст и щелкнул им в воздухе перед блохами, которые тут же встали на задние лапки. Прямо из воздуха шут тут же раздобыл четыре отливающие серебром палочки, напоминавшие формой песочные часы. Он очень быстро бросил палочки одну за другой блохе, которая на лету схватила их четырьмя свободными лапками. В следующую секунду у шута в руках оказалась губная гармошка. Когда он поднес ее к губам и издал первые звуки, одна из блох начала жонглировать, а вторая пустилась вприпрыжку в пляс, выделывая головокружительные сальто.

Аллан не мог не улыбнуться. Лицо Марипосы приняло озабоченный вид. Шут с любопытством взглянул на нее:

— Юная особа, где я мог вас лицезреть? Как вы себя назвали?

— Я никак себя не назвала, — сухо ответила Марипоса и надела мотоциклетные очки.

— Почему они жонглируют песочными часами, да? — спросил Хан Зен.

Аллан невольно полез в карман и ухватился за свои песочные часы. Они были теплыми. Пожалуй, теплее, чем раньше. «Странно, что они не разбились во время этой жуткой тряски, — подумал мальчик. — Должно быть, они очень крепкие». Блоха-жонглер бросала свои часы все выше и выше, а вторая кружилась в танце быстрее и быстрее.

— Смешные, — сказал Аллан.

— Смешные, да! — Гнев Хан Зена вырвался с такой силой, что шут выплюнул губную гармошку, а блоха-жонглер уронила на землю все свои палочки. — Думаешь, мы разъезжаем по закоулкам Замка, чтобы веселиться, да?!

Блоха-танцор не смогла выйти из сальто, свалилась на спину, и все три пары ее ног беспомощно задрыгались в воздухе.

— Перестань кричать, нахал! Ты насмерть перепугаешь моих бедных артистов. Вито разучится прыгать, а Вито растеряет свои палочки!

— Скажи, приятель, их обеих зовут Вито? — спросил Аллан.

Вито-танцор, валявшаяся на спине, громко залаяла, и шут поторопился поставить ее на ноги, пока трое путешественников замерли, заткнув уши.

— Между ними нет никакой разницы, поэтому обе носят имя Вито. Зачем придумывать разные клички?

Хан Зен склонил голову набок:

— А тебя зовут Лудо, да… Ты — шут Верховного Кабинета.

— Нет, я просто Лудо! Лудо, Вито и Вито. А с Верховным Кабинетом покончено. Я рассказал на одну правду больше, чем нужно, и игра закончилась.

Марипоса завела мотоцикл.

— Давайте двигаться дальше, — сказала она. Ее что-то раздражало, и поведение девочки показалось Аллану несколько странным. Если не считать производимого ими шума, шут со своими блохами казались забавными и совершенно безобидными.

— Если вы уезжаете, может, вы возьмете нас с собой? В сущности, я заблудился и не отказался бы, чтобы мне немножко помогли.

— Нам в другую сторону, — резко ответила Марипоса. — Едем.

Лудо жалобно улыбнулся:

— Нам подойдет любая сторона. Для меня теперь все дороги хороши.

Хан Зен тоже обратил внимание на изменившуюся Марипосу. Может, именно поэтому он посмотрел на шута потеплевшим взглядом, а может, и потому, что тот был с самураем одного роста… Во всяком случае, он не спешил вскочить в коляску, хотя Марипоса уже завела двигатель.

— Хм, не можем мы просто так оставить его здесь, да…

Марипоса посмотрела на Аллана:

— Поехали. Вы ведь тоже торопитесь, так?

Аллан ничего не имел против шута, но его желание оказаться в одной компании с блохами было невелико. И еще он не мог понять того, почему вдруг Хан Зен сделался таким приветливым. Странно… Аллан уселся на мотоцикл.

— Мы много места не займем, да, — сказал Хан Зен и вызывающе посмотрел на Марипосу. — Если мы сожмемся, все получится. Но звери должны молчать, да, — сказал он шуту.

Лудо на радостях высоко подпрыгнул и перекувыркнулся в воздухе.

— Коль не надо им идти, блошки — тихие в пути, — весело пропел он.

— Да, но…

Марипоса хотела возразить, но Лудо, растянув рот в широкой улыбке, уже сидел в коляске рядом с Хан Зеном.

— Ну, поехали?

Аллан обхватил талию Марипосы. Она помедлила, как будто хотела что-то сказать, но, видимо, передумала, отпустила сцепление, и мотоцикл тронулся с места.

— Мм, а чем, собственно, они питаются, да? — спросил Хан Зен шута, когда почувствовал шевеление у своих ног.

— Им больше всего подходит конская кровь.

— Вот как, да? — Хан Зен округлил глаза и поджал под себя ноги.

Лудо дружески положил свою руку самураю на плечо.

— Вы ж не лошадь! И как раз вчера они плотно перекусили. Теперь пройдет неделя, друг мой, прежде чем они снова захотят есть.

— Как приятно это слышать, да…

Хоть мотоцикл и жутко трясло на ужасной дороге, Лудо, похоже, наслаждался поездкой. Видимо, блохи тоже были довольны. Во всяком случае, они притихли на дне коляски.

Марипоса ехала теперь медленней. И всю дорогу молчала… На развилке она остановилась.

— Мы же ездили тут много раз, да… — язвительно заметил Хан Зен. Его настроение с появлением шута заметно улучшилось.

— Много раз все было по-другому, — раздраженно ответила девочка. — Я впервые везу в коляске двух хамоватых карликов и парочку неприлично больших блох.

Левая дорога, более узкая, извиваясь головокружительным серпантином, уходила вверх на горный склон, правая опускалась к реке. Марипоса выжала газ и понеслась налево.

— Ты уверена? — вопросительно прошептал Аллан.

— Абсолютно, — ответила девочка и чуть повернула к нему голову. Мальчик заметил играющую на ее губах многозначительную улыбку. Аллан прижался к спине Марипосы…

Они тряслись по дороге, становившейся все уже и уже. Вскоре внизу оказались и верхушки деревьев. Аллан чувствовал тепло Марипосы, вдыхал аромат ее духов… Неожиданно он почувствовал ее ладонь, которая легла поверх его руки! На такой ужасной дороге она управляла только одной рукой! Господи!.. Ладонь Марипосы была одновременно и прохладной, и горячей. По всему телу мальчика пробежала дрожь, и…

…мотоцикл взлетел. Точнее, взлетела коляска. Может, это случилось оттого, что Марипоса держалась за руль одной рукой? Отвлекалась?.. Так или иначе, коляска поднялась над обочиной и повисла в воздухе, а сам мотоцикл балансировал теперь на самом краю пропасти.

Лудо дико вскрикнул. Аллан плотнее прижался к Марипосе. Хан Зен попытался перенести центр тяжести на мотоцикл, но вдруг раздался треск, и в ту же секунду шарниры, на которых крепилась коляска, отломились…

Аллан услышал отчаянный лай блох и грохот коляски, летевшей по склону. Мотоцикл опрокинулся на дорогу, мальчик почувствовал сильный удар в плечо, и перед глазами все почернело…