Чарли Бон и Алый рыцарь

ГЛАВА 12 ЗОЛОТЫЕ ОБЕРЕГИ ДАГБЕРТА

Когда на следующее утро Чарли спустился к завтраку, он застал Элис на кухне. С ее появлением в доме воцарился уют и покой. Чай был уже заварен, на плите булькала овсянка, а на столе красовалась подставка для тостов, заполненная золотисто-коричневыми ломтиками обжаренного хлеба.

— Доброе утро, Чарли, — радостно приветствовала его крестная, — присмотри, пожалуйста, за овсянкой, пока я отнесу Мэйзи чашку чая.

Она разговаривала с ним так просто, по-домашнему, словно прожила в доме номер девять всю жизнь.

— Доброе утро, — Чарли взял деревянную ложку и начал помешивать кашу, в то время как Элис выскользнула из кухни, держа в руках поднос, на котором помимо дымящейся чашки ароматного чая стояла тарелка с двумя бисквитами. Она поднималась по лестнице легкими, почти неслышными шагами.

Когда Элис вернулась, Чарли уже съел свою порцию овсянки.

Снегоуборочные машины работали всю ночь, расчищая дороги, но боковые улицы все еще покрывал снег. Небо сияло прозрачной синевой, яркое солнце по-весеннему освещало крыши и стены домов, деревья и живые изгороди. Элис открыла окно и глубоко вдохнула чистый воздух:

— Мне нравится запах снега.

Чарли тоже вдохнул холодный воздух и согласился с ней. Мир пах восхитительной свежестью.

Мальчик побежал наверх, чтобы взять портфель с учебниками и тетрадками. Одевая синий школьный плащ, он порадовался тому, что ткань такая плотная и теплая.

Ребята на улице часто дразнили его за то, что он учится в Академии Блура и носит форменную одежду. И Чарли сгорал от стыда. Со временем он стал стараться не привлекать к себе внимания и запихивал плащ в сумку, чтобы одеть его в школьном автобусе. Но сегодня он чувствовал себя тепло и уверенно.

В доме было по-прежнему очень тихо, как будто его засыпало снегом. Из комнаты Бабушки Бон не доносилось ни звука.

Когда Чарли уходил, к нему подошла Элис:

— Присмотри за Оливией ради меня, не позволяй ничему... никому... Нет, боюсь теперь уже слишком поздно, наверняка она стала одной из НИХ. Как бы мне хотелось узнать, что с ней произошло, чтобы я смогла помочь бедной девочке.

— Я сделаю все возможное, — пообещал Чарли.

Он все еще не мог поверить, как волевая и смелая Оливия, которую он всегда знал, позволила кому-то наложить на себя злые чары.

На другой стороне дороги Бенджамин Браун играл со своим псом. Он кидал снежки Спринтеру Бобу, тот с восторгом подпрыгивал и, весело повизгивая, ловил их на лету зубами.

— У меня сегодня выходной, — радостно сообщил он, — школу закрыли в связи с аномальными погодными условиями.

— Повезло, — крикнул в ответ Чарли и помахал им рукой.

Он знал, что синий автобус будет ждать его в начале улицы. Академию Блура могли закрыть только в том случае, если город накроет снежная лавина.

В течение дня Чарли почти не встречался с Оливией. Иногда он видел мельком ее белокурую голову, но потом она буквально растворялась в толпе учеников Театрального отделения, одетых в одинаковые форменные плащи фиолетового цвета. Только когда пришло время делать домашние задания, Чарли понял масштаб того, что с ней произошло.

После ужина он, как обычно, поднялся по боковой винтовой лестнице в Королевскую комнату, где одаренные дети готовили домашние уроки. Он был уже на полпути в комнату, когда услышал сзади приглушенный шепот:

— Чарли.

Мальчик обернулся и увидел бледное, расстроенное лицо Эммы Толли. Ее глаза покраснели от слез.

— Что случилось, Эм?

Но в эту минуту их нагнали близнецы Бранко и стали локтями проталкивать себе дорогу.

Эдит, или ее сестра Инес злобно зашипела:

— Убирайтесь отсюда, пара придурков, дайте пройти.

У Чарли просто кулаки зачесались — так хотелось заехать в кукольное лицо Эдит, или Инес. Вместо этого он нехотя отошел в сторону, пропуская сестер. Когда близнецы оказались вне пределов слышимости, Эмма прошептала:

— С Оливией что-то не так. Она за целый день не сказала мне ни словечка.

— Им удалось как-то ее заполучить, — ответил Чарли.

— Что? — голубые глаза Эммы расширились от удивления, — не может быть!

— Она выдала себя. Как только они узнали, что у Оливии есть дар создания иллюзий, сразу сделали попытку наложить на нее темные чары и привлечь на свою сторону. Похоже, у них получилось.

— Нет, — Эмма энергично затрясла головой, — они не посмеют. Только не Лив. Я не могу в это поверить.

Мимо пропыхтела толстушка Доркас Мор:

— Что вы встали на пути, ни проехать, ни пройти?

Ребята промолчали.

— Это правда, — тихо сказал Чарли, когда Доркас скрылась за поворотом, — Элис Энджел вернулась, а Оливия не захотела с ней встречаться.

У Эммы открылся рот.

— Нам лучше поторопиться, Эм, мы опаздываем.

Они стали быстро подниматься по лестнице, но Чарли услышал сзади тихий, шаркающий звук и оглянулся. У подножия лестницы стоял Дагберт Эндлесс и чистил щеткой свой синий плащ, сбрасывая с плеч снег. Его волосы, брюки и ботинки совершенно промокли. Почувствовав на себе взгляд, Дагберт поднял голову.

Чарли не удержался и спросил:

— Ты спрятал свои обереги?

Дагберт молча кивнул.

— Хорошо, — Чарли не хотел знать, где они находятся. Но он был рад, что они вне досягаемости Лорда Гримвальда. Он побежал вверх по лестнице, и Дагберт поплелся следом за ним.

В нишах овальной Королевской комнаты стояли стеллажи, заполненные книгами, а в центре находился большой круглый стол, за которым сидели одаренные дети и делали домашние уроки под присмотром надзирателя Манфреда.

Когда Чарли вошел внутрь, он увидел Оливию. Девочка чувствовала себя как дома, хотя никогда раньше не посещала Королевскую комнату. Сидит себе, как ни в чем не бывало между Доркас и одной из близнецов Бранко, а перед ней аккуратно разложены книги.

Удивительно, что Оливию не только сразу приняли в число одаренных магическими способностями учеников, но и определили место за столом.

Ученики здесь всегда разделялись на две разные группы: темных и светлых магов. Манфред сидел в одном ряду с Доркас, Джошуа и сестрами — близнецами, а по другую сторону стола учили уроки Лизандр, Габриэль, Эмма и Чарли. Дагберт занимал кресло во главе стола между группами и никогда не присоединялся ни к одной из них.

Лизандр и Габриэль уже углубились в чтение и не смотрели на окружающих. Чарли сел возле Габриэля, рядом расположилась Эмма. Когда Чарли положил книги на стол, Габриэль поднял голову и, закатив глаза, кивнул в сторону Оливии. Чарли в ответ поморщился и пожал плечами. Габриэль нахмурился. Чарли усмехнулся.

— Перестаньте гримасничать, вы двое, — сделал им замечание Манфред, — если хотите поприветствовать нового участника нашего коллектива, сделайте это открыто.

Габриэль и Чарли молча уставились на него.

Манфред вздохнул и сделал объявление:

— Довожу до вашего сведения, что к нашему элитному сообществу учеников, одаренных магическими способностями, присоединилась Оливия Карусел. Долгое время ей удавалось скрывать, что она мастер создания иллюзий, но теперь, когда ее дар обнаружен, мы полагаем, что она будет использовать его только на благо Академии Блура.

Все дружно посмотрели на Оливию, которая, абсолютно ничего не замечая, что-то лихорадочно строчила в тетради.

— Сэр, — в голосе Джошуа слышались умоляющие нотки, — а можно нам хоть разочек посмотреть на то, что умеет делать иллюзионист?

Манфред напустил на себя глубокомысленный вид и великодушно согласился:

— Почему бы и нет, не вижу причин для отказа, — он повернулся к девушке, — Оливия, покажи им.

Оливия подняла голову. Она выглядела слегка смущенной, не понимая, чего от нее хотят.

— Создай, пожалуйста, иллюзию, — Манфред говорил медленно, по слогам, делая ударение на каждом слове, как будто Оливия была глухой, или слабоумной.

Она послушно кивнула и сосредоточила взгляд на потолке, а после этого посмотрела на стол. Перед завороженными зрителями появился сафари-парк в миниатюре.

Полированная поверхность стола превратилась в африканскую саванну, из книг и пеналов выросли кустарники и вечнозеленые акации.

Чарли уже видел иллюзии Оливии, но сегодня она решила не пугать, а удивлять. Среди деревьев с криками носились птицы, трубили крошечные слоны, фыркали жирафы, хрюкали и пыхтели носороги, визжали павианы, паслись стада зебр и антилоп. Грозно и устрашающе рычали львы, преследующие свою добычу.

Ученики наблюдали за происходящим в немом восторге.

И только Чарли не чувствовал радости, потому что лицо Оливии оставалось бездушным и холодным, а в ее глазах застыла леденящая пустота.

В следующий миг она неловко приподняла руку, откинув назад фиолетовый плащ. Что-то блеснуло, и Чарли зажмурился от нестерпимой рези в глазах, такой, как от солнечного зайчика.

Оливия любила модную одежду и часто одевала шарфы или жилеты с блестками, но здесь было нечто другое. Время от времени она нервно передергивала плечами, как будто хотела сбросить тяжесть.

— Достаточно, — скомандовал Манфред.

Чудесная сцена исчезла. Доркас Мор и близнецы Бранко уставились на Оливию с восхищением.

— Отличная работа! — одобрил Джошуа.

— Перерыв окончен. Приступайте к занятиям, — распорядился Манфред.

Все снова открыли книги и погрузились в чтение. Тишину нарушал только шелест переворачиваемых страниц и скрип перьев в тетрадях.

Чарли опять никак не мог сосредоточиться на учебе. Он смотрел на картину в золоченой раме, висящую напротив него на стене. Это был старинный портрет Алого короля, потрескавшийся и потемневший от времени. Черты его лица немного стерлись, но алый плащ и легкая золотая корона в черных волосах оставались по-прежнему яркими.

Чарли часто пытался перенестись в эту картину, в прошлое, чтобы встретиться со своим великим предком, но все попытки пресекались тенью могучего чародея Графа Харкена, стоявшей за королем. Граф мог находиться в нескольких местах одновременно и даже управлять своей тенью. Именно он держал в плену Билли Грифа.

— Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты перестал рассматривать этот портрет? — холодный голос Манфреда прервал поток мыслей Чарли.

— Не знаю, не считал, — дерзко ответил он.

Прежде чем Манфред успел сделать еще одно язвительное замечание, в их перепалку вмешался Лизандр:

— Если на портрет запрещено смотреть, почему он висит здесь, на самом видном месте?

Сбитый с толку Манфред замолчал.

Лизандр воспользовался своим преимуществом в споре и продолжил:

— Мы находимся в комнате Алого короля; он наш предок; без него нас бы сейчас здесь вообще не было. Не кажется ли Вам нелепым, сэр, то, что Вы запрещаете смотреть на его портрет?

Лицо надзирателя покраснело от бессильной ярости. Из всех одаренных учеников Манфред боялся только Лизандра. Тот в любой момент мог вызвать духов своих предков, не пустые иллюзии, а призрачных воинов — колдунов, способных метнуть настоящее копье прямо в сердце.

Все притихли и ждали, что ответит помощник преподавателя.

Манфред стоял в полнейшем замешательстве, не зная, что придумать. Время шло, а он так и не смог найти веских аргументов для достойного ответа, поэтому ограничился угрозой:

— Будь внимательнее, Мистер Вед, чтобы не утонуть в луже, как твой дружок Танкред Торссон.

Он бросил многозначительный взгляд на Дагберта утопителя, но сын Лорда Гримвальда ничего не слышал. Его глаза неподвижно смотрели в одну точку, и Чарли догадался, что он думает о своих оберегах из морского золота.

Манфред нахмурился, не найдя поддержки, неодобрительно посмотрел на Дагберта и велел всем вернуться к работе.

Время текло незаметно. После почти двух часов молчания одаренные дети собрали приготовленные домашние задания, сложили школьные принадлежности и отправились спать.

В спальне для девочек Оливия сняла свой фиолетовый плащ, под ним оказалась роскошная бархатная туника, ее вырез, рукава и нижний край украшали маленькие мерцающие зеркала.

— Какая красота, — заметила Эмма.

Оливия криво улыбнулась и медленно, тяжело переставляя ноги, пошла в ванную. Эмма набросила халат на плечи и отправилась следом за ней.

Рядом с ванной комнатой стояла кровать Доркас Мор, на ней сидела сама Доркас в розовой ночной рубашке, отделанной рюшами и кружевами, и приводила в порядок пушистые светлые волосы. Когда Эмма проходила мимо нее, девушка тихо обронила:

— С твоей подругой что-то не так? Что тебя гложет?

Эмма остановилась, посмотрела на кружевной, розовый пеньюар, и тут все встало на свои места.

Она поняла, что на Оливию наложили чары с помощью сверкающей туники. Потому что именно этим даром обладала Доркас; к тому же ее обучала всем тонкостям мастерства двоюродная тетя Чарли Бона Венеция. Обе они умели заколдовывать своих жертв с помощью модных платьев и костюмов. Воротнички и манжеты, пуговицы и пояса этих экзотических нарядов пропитывались сильнейшим ядом.

Эмма бросилась в ванную. Оливия расчесывала волосы перед зеркалом. Она собиралась надеть пижаму, и теперь сверкающий наряд лежал на стуле. Воспользовавшись представившимся случаем, желая спасти подругу, Эмма схватила тунику.

— НЕ ТРОГАЙ МОЮ ОДЕЖДУ! — длинные острые ногти Оливии впились в ее запястье.

Не обращая внимания на боль, Эмма тянула к себе заговоренную тряпку, но Оливия взяла серебряную щетку для волос и со всей силы ударила ею по пальцам девочки.

Эмма вскрикнула от боли и убрала руку, а Оливия быстро одела тунику поверх пижамы.

— Никогда больше так не делай, — сказала она механическим голосом.

Эмма последовала за ней обратно в спальню. Ее подруга легла в постель, так и не сняв колдовскую одежду. Зеркала цеплялись за одеяло и тоскливо звенели, как льдинки на ветру.

Эмма содрогнулась.

— Спокойной ночи, Лив! — пробормотала она.

Ничего не ответив, Оливия отвернулась к стене и закрыла глаза.

После отбоя Чарли и Фиделио отправились в ванную, где можно было спокойно поговорить. Фидо, скрестив ноги, сидел на полу рядом с Чарли и с нарастающим ужасом слушал рассказ о том, что произошло в прошедшие выходные.

— Я не слышал, что кого-то убили, — прошептал он, — бедный старый Мистер Биттермаус.

— Вероятно, эту новость напечатают сегодня во всех местных газетах, — сказал Чарли, — но мечник вернется в свой портрет прежде, чем его кто-нибудь сможет поймать.

— Ты думаешь..., — начал Фиделио.

Дверь ванной комнаты открылась, и в нее заглянул Дагберт Эндлесс. Чарли заметил, что он весь дрожит, как в лихорадке, и подумал, что у него снова могут начаться подводные видения с мерцающими сполохами, пузырьками, глубоководными рыбами и ракушками.

Дагберт шагнул в ванную, мягко закрыв за собой дверь, и сел рядом с Чарли. Наступило долгое неловкое молчание. Запах рыбы, который обычно витал вокруг Дагберта, сменился запахом морских водорослей; это был влажный, травянистый аромат, в котором ощущалась свежесть и прохлада морской волны.

— Мне очень жаль, — сказал, наконец, мальчик — утопитель.

Чарли повернулся, чтобы на него посмотреть. В слабом свете, идущем от ночного окна, Дагберт казался голубовато-зеленым.

— Ты хочешь сказать, что сожалеешь о Танкреде? — спросил Фиделио.

Дагберт кивнул:

— О Танкреде и о том, что собирается сделать мой отец. Он

привез сюда свой Морской Глобус и с его помощью собирается утопить твоих родителей, Чарли.

— Я знаю.

— Знаешь? Мне жаль. Если бы я мог остановить его, я бы остановил, но мне не хватает силы. А если я попытаюсь сделать это без моих семи оберегов из морского золота, Глобус поглотит меня. Мой отец часто рассказывал мне о том, как это случится.

— А если бы у тебя были талисманы? — спросил Фиделио, — смог бы ты тогда уничтожить Морской Глобус?

Дагберт растерянно пожал плечами:

— Вы должны знать, что я не такой, как Манфред, Джошуа и Блуры.

— Я всегда знал, что ты другой, — тихо сказал Чарли.

— Но иногда я не могу себя контролировать, — в голосе Дагберта звучало отчаяние, — когда я начинаю злиться или бояться, мир вокруг меня превращается в воду.

— Послушай, Дагберт, — обратился к нему Чарли, — я знаю, что Джошуа попытается найти твои обереги из морского золота, где бы ты их ни спрятал. Я сделаю все возможное, чтобы остановить его, но, не уверен, что у меня получится.

— Они..., — начал Дагберт.

— Не говори мне, — резко прервал его Чарли, — Манфред может попытаться вытащить из меня информацию с помощью гипноза.

— Я понял.

Фиделио предложил всем пойти спать, пока они не замерзли до смерти. Ванные комнаты в Академии Блура были самыми холодными помещениями в здании.

Чарли проснулся с ощущением, что день будет довольно трудным. Один взгляд на обеспокоенное лицо Дагберта напомнил ему, что он должен смотреть в оба за каждым шагом Джошуа Тилпина. А это будет весьма затруднительно. Джошуа учился на первом курсе Художественного отделения, в то время как Чарли — на втором курсе Музыкального. Они пользовались разными столовыми и гардеробными. Оставалось только надеяться, что Дагберт спрятал обереги снаружи.

Именно так он и поступил.

Джошуа решил заняться поисками во время первой перемены. До этого дня он долго практиковался с драгоценными украшениями своей матери и теперь не сомневался, что сможет притягивать золото. Но с чего начать? Ему нужен был хоть какой-то намек на то, где могут находиться заговоренные талисманы.

Джошуа повезло. Сам того не желая, Дагберт привел его в нужное место. Игра могла закончиться, так и не начавшись.

Мальчик — рыба чувствовал себя таким потерянным без амулетов и так переживал об их сохранности, что его потянуло к ним со страшной силой.

Снег, лежавший на поле, превратился в грязную жижу после того как по нему несколько раз прошлись триста учеников. Но Джошуа и близнецы Бранко все еще пытались вылепить из него снежки. Мальчик — магнит собирал пригоршни льда, одновременно наблюдая за Дагбертом.

В это же время Чарли играл в футбол с Эммой и Фиделио. Эмма выглядела подавленной. Оливии нигде не было видно. Чарли повернулся вполоборота, чтобы посмотреть, как там Джошуа с близнецами Бранко, и обнаружил, что тот исчез.

— Где Джошуа? — крикнул Чарли своим друзьям.

Фиделио указал на маленькую фигурку, крадущуюся к развалинам замка.

— Я пошел.

— Давай пойдем вместе, — предложил Фиделио.

Чарли покачал головой:

— Лучше не надо. Не хочу привлекать лишнего внимания. Боюсь его спугнуть.

— Что происходит? — раздраженно спросила Эмма.

Фиделио пробормотал:

— Подожди, скоро расскажу.

Стараясь выглядеть естественно и беззаботно, но прибавляя скорость всякий раз, когда ему казалось, что на него никто не смотрит, Чарли поспешил за Джошуа.

Заметив, как тот прошел через главную арку, он подождал несколько секунд, а затем бросился вслед за ним. Джошуа нигде не было видно. Чарли беспомощно уставился на пять маленьких арок, встроенных в каменную стену, все они вели в руины. Когда-то он внимательно исследовал каждый подземный ход и знал, что центральный ведет прямо в замок, а за боковыми арками скрываются четыре длинных туннеля, уходящих в более уединенные части руин. Но какое направление выбрали Дагберт и Джошуа?

Из глубины крайнего туннеля слева донесся крик. У Чарли похолодели ладони. Дагберт выбрал самый сложный путь. Времени на раздумья не оставалось. Когда мальчик кинулся в темноту, эхо принесло еще один крик, полный ужаса и отчаяния.

Скользя и спотыкаясь, Чарли бежал по бесконечному сырому, затхлому туннелю. Ломая ногти, он цеплялся пальцами за выбоины в стене, чтобы удержаться на ногах, но кирпичи были такими скользкими от плесени, что Чарли то и дело падал на колени и полз на четвереньках. Казалось, подземному ходу не будет конца. Наконец он выбрался на заснеженный берег. Высокие деревья по обе стороны от него качались под порывами внезапно налетевшего ветра, принесшего запах моря.

У подножия холма на фоне белого искрящегося снега виднелось грязное пятно. На этом ристалище бились насмерть Дагберт и Джошуа. Возле них возвышался большой черный камень. На его гладкой поверхности лежали семь золотых морских оберегов.

Следуя логике, Дагберт, должно быть, спрятал их под камнем, но пронырливый Джошуа вытащил их из тайника. Чарли заскользил вниз по склону. Когда он подбежал к камню, Джошуа неожиданно ударил Дагберта в солнечное сплетение, и тот упал в снег.

— Мои! — торжествующе воскликнул Джошуа, поднял правую руку, и золотые обереги поплыли к нему по воздуху. Он крепко зажал их в кулаке и побежал вверх по отлогому берегу.

— Не так быстро, маленький ворюга! — Чарли, что есть силы, схватил Джошуа за лодыжку.

Тот споткнулся и с криком упал на мерзлую землю.

— Отдай талисманы, Тилпин, — Чарли крепко держал его за ногу, — они не твои.

— И не твои. Отвяжись от меня!

С этими словами он так лягнул Чарли другой ногой, что попал ему по носу. Обливаясь кровью, вне себя от боли, тот отпустил лодыжку Джошуа.

В этот момент Дагберт пришел в себя и бросился на врага. Он схватил его за руки, пытаясь разжать пальцы и оторвать их от оберегов, но амулеты намертво прилипли к ладоням Джошуа, как устрицы к своим раковинам.

— Верни их мне! — кричал Дагберт, отдирая золотую рыбку от кожи Джошуа, а мальчик — магнит корчился от боли, как угорь на сковородке.

Чарли выпрямился и вытер нос рукавом. Кровь из носа капала на его свитер.

Тем временем Дагберту удалось вырвать еще фигурку краба из раскрытой ладони вора, но мальчика — рыбу уже начало трясти как осиновый лист.

— Я заберу у него остальных, — сказал Чарли, — тебе надо отдохнуть!

Дагберт перекатился на спину, сжимая в руках два амулета. Джошуа снова пополз вверх по склону, и Чарли уже собирался схватить его, но тут случилось нечто непредвиденное.

Чистое до этого небо внезапно заволокли свинцовые тучи, воздух завибрировал, над их головами сполохом пронеслась ослепительная молния и ударила в землю одновременно с раскатом грома.

Перед ними из ниоткуда появился длинный меч. Он вонзился в землю в каком-нибудь дюйме от руки Чарли и угрожающе покачивался.

— Убирайтесь прочь, жалкие мальчишки, — раздался низкий голос, — или испытаете на своей шкуре гнев моего меча.

Чарли медленно повернул голову, прекрасно зная, кого он сейчас увидит.

На черной скале во всей красе стоял оживший портрет Ашкелана Капальди. Круглый, широкий, кружевной воротник плотно охватывал шею, узкую талию опоясывал алый кушак, высокие кожаные сапоги доходили почти до бедер, ветер шевелил складки изумрудного плаща. Все тот же жестокий взгляд больших темных глаз, а на лице — насмешливая, злая ухмылка.

— Отдай мне свои обереги, Дагберт Эндлесс, — приказал Ашкелан, протягивая руку, затянутую лайковой перчаткой.

Дагберт молча покачал головой и крепко прижал к своей груди маленького краба и рыбку.

Мечник перестал улыбаться, лицо его стало безжалостным, он упивался своей безграничной властью и жаждой крови.

— Жаль, — цинично вздохнул он, — меч, делай свою работу.

— Дагберт, нет! — закричал Чарли, когда меч выскочил из земли и понесся к мальчику, чтобы пронзить его сердце.

Тот отпрыгнул назад, но меч последовал за ним. Чарли не мог на это смотреть. Слезы застилали его глаза, он уже собирался отвернуться, когда все вокруг озарила яркая вспышка света. Из-за деревьев выскочила белая кобылица, на которой сидел рыцарь в алом плаще и сверкающих доспехах. Он перехватил своим мечом смертоносное оружие и отбросил его в сторону.

— Подлый, нечестивый, ненавистный рыцарь! — взвыл Ашкелан, — на сей раз тебе не удастся меня победить.

Его меч взметнулся вверх, описывая в воздухе полукруги и разрезая его воющими, свистящими ударами. Так грозный лев, готовясь к смертельной битве с соперником, бьет себя по бокам хвостом.

Набирая скорость, меч понесся к руке рыцаря, как выпущенная из лука стрела, но белая лошадь вовремя прыгнула в сторону и спасла всадника от атакующей спаты.

Трое мальчиков сидели на берегу, неподвижные и завороженные происходящим, а рыцарь в развевающемся алом плаще, наносил удар за ударом, отражая нападение заколдованного меча.

Ашкелан стоял на скале, произнося поток непонятных заклятий, но вдруг замолчал, ожидая, пока его меч найдет положение, из которого он сможет сделать завершающий смертельный бросок.

Белая кобылица металась между Ашкеланом и берегом, а заколдованный меч завис над верхушками деревьев прямо над мальчиками. Джошуа так перепугался, что ослабил хватку, и пять оставшихся оберегов соскользнули с его руки на песок.

— Амулеты, — чуть слышно, одними губами прошептал Чарли.

Дагберт мгновенно их подхватил.

Джошуа вскрикнул и как клещ вцепился в руку Дагберта.

Алый рыцарь отвлекся на крик и, забыв об осторожности, повернулся, чтобы посмотреть на ребят.

Ашкелан воспользовался внезапным преимуществом и выкрикнул команду.

Повинуясь его приказу, меч рванулся к горлу Алого рыцаря. С предупреждающим ржанием лошадь взвилась на дыбы и, уворачиваясь от удара, отскочила немного в сторону, отбрасывая рыцаря с дороги магического клинка.

Точно следуя заданному хозяином направлению полета, меч пронесся мимо ее поднятых копыт и с размаху вошел в грудь Ашкелана, глубоко вонзившись в его сердце, чуть выше кожаного пояса, на котором висели ножны. С протяжным стоном мечник упал навзничь.

Рыцарь снял перчатку и, успокаивая разгоряченную лошадь, погладил ее шею. Затем он повернул голову, и Чарли посмотрел в темные прорези закрытого забрала, гадая, кто скрывался за маской шлема.

Всадник убрал меч в ножны и на мгновение поднял руку в знак прощания. Лошадь коротко заржала, мотнула головой, и они покинули место сражения, быстро скрывшись в густом лесу, который в обилии разросся среди руин.

В эту минуту трое мальчиков были слишком ошеломлены, чтобы думать о чем-то другом, а потом Чарли закричал:

— Беги, Дагберт, беги!