Чарли Бон и Алый рыцарь

ГЛАВА 4 ТАЙНА ГАБРИЭЛЯ

Габриэль Муар кое-что разузнал. Он хотел рассказать об этом Чарли, но пока не представлялось возможности. Теперь они жили в разных комнатах и учились в разных аудиториях. В кафетерии и на улице было слишком людно. Оставалось застать его на пути в музыкальный класс.

Габриэль решил подождать Чарли в Портретной галерее, надеясь перехватить друга, когда тот будет проходить мимо. Он намеревался стоять в конце коридора, но оказался в самом начале, и от нечего делать стал изучать висящие на стене портреты. Габриэль проходил мимо них каждый день, но никогда по-настоящему не всматривался в лица. В основном это были суровые мужчины и женщины, хотя иногда среди них встречались и улыбающиеся лица. Если вы достаточно хорошо знали историю, то по их одежде можно было определить, в каком веке они жили. Габриэлю говорили, что каждый из них является потомком Алого короля. Был здесь и некий Сильвио Муар в черном бархатном костюме и белом напудренном парике с завитыми локонами. Скорее всего, предок Габриэля, хотя явного сходства не наблюдалось.

Когда Габриэль надевал чужую одежду, он сразу узнавал, что за человек носил ее раньше. Благодаря своему дару он мог увидеть его образ, узнать поступки и даже услышать голос. Но портреты ничего не могли ему сказать.

— Если бы я был Чарли, то смог бы войти в картину и поговорить с тобой, — шепнул Габриэль Сильвио Муару, — а ты мог бы мне ответить.

Но Сильвио продолжал равнодушно и безразлично смотреть на своего потомка с тем же терпеливым и безропотным выражением лица, с каким он позировал художнику двести лет назад.

Габриэль побрел дальше по галерее. Он миновал мужчин в строгих черных костюмах, парадных мундирах и жилетах, расшитых золотыми галунами; прошел мимо женщин, чьи шеи были увешаны жемчугами и бриллиантами, пышные волосы украшали цветы, а плечи укрывали дорогие меха и бархат.

Внезапно его внимание привлек нарядный портрет гвардейского офицера, написанный в полный рост. Взгляд Габриэля остановился на мече, прикрепленном к поясному ремню мужчины. Его длинные пальцы, обтянутые тонкой лайковой перчаткой с любовью обнимали изящную золотую рукоять. Когда Гэбриэль рассматривал замысловатые изгибы гарды, они неожиданно сверкнули, как будто на них упал солнечный луч. Потом мальчик перевел взгляд на круглый, широкий, кружевной воротник, плотно охватывающий шею. На бледном, чуть вытянутом лице аристократа, обрамленном черными кудрями длиной до плеч, выделялись большие темные глаза и нависшие над ними дугообразные брови. Подбородок завершала небольшая остроконечная бородка, а кончики тонких черных усов загибались вверх, как напомаженные. Впечатление портила только злая, неприятная ухмылка, застывшая на полных губах.

На первый взгляд портрет выглядел вполне обычным и ничем не отличался от остальных парадных портретов своего времени, но что-то с ним было не так.

Габриэль отступил на шаг назад, чтобы лучше видеть, и только сейчас заметил, что в пустых глазах кабальеро не было жизни. Мальчик в ужасе содрогнулся, ему стало не по себе.

В Портретной галерее царил полумрак. Может быть, ему все это только померещилось: отблеск света на золотой рукояти, пустота в глазах аристократа…, и все-таки его продолжало что-то тревожить.

Имя на бронзовой табличке, закрепленной латунными гвоздиками в основании рамы, гласило: Ашкелан Капальди. Табличка почти оторвалась и висела под углом, а на поверхности полотна отчетливо виднелись отпечатки пальцев. Кто-то совсем недавно прикасался к портрету, прощупывая холст и неоднократно нажимая на определенные точки.

— Что ты здесь делаешь? — раздраженный голос Манфреда оторвал Габриэля от созерцания.

Он виновато обернулся, хотя ему не за что было чувствовать себя виноватым. Нужно сделать так, чтобы Манфред не догадался, что у него на уме. В последнее время ассистент преподавателя часто пользовался гипнозом.

— Что ты здесь делаешь? — повторил Манфред по слогам и пристально уставился на Габриэля.

— Ничего, сэр, — мальчик напустил на себя глупый и сконфуженный вид и перевел взгляд с узких черных глаз Манфреда на его одежду. Под черным плащом виднелся ярко-зеленый костюм, хотя обычно надзиратель облачался только в мрачные тона.

— Ничего? — мастер гипноза посмотрел на Габриэля, заставив его поднять взгляд.

— Ничего? — прошипел он, пытаясь прочитать мысли своей жертвы.

Габриэль почувствовал легкое головокружение и оперся о стену, чтобы не упасть.

— Иду на урок музыки, сэр, — ответил он слабым голосом.

— Тогда иди! И хватит тут болтаться без дела!

Габриэль уже собирался уйти, когда увидел двух людей, идущих к ним по галерее. Один из них хромал, а другой шел, слегка покачиваясь, как моряк на палубе. Глаза Габриэля расширились от изумления, потому что тот, который хромал, был очень похож на человека с портрета: Ашкелана Капальди.

Удивленный взгляд Габриэля заставил Манфреда обернуться.

— Убирайся отсюда! — крикнул он мальчику, — немедленно!

Тот быстро пошел прочь, но не настолько быстро, чтобы не услышать слова гипнотизера:

— Сэр, Вы не должны покидать западное крыло в дневное время. Это неразумно. Ученики могут узнать Вас... и будут в шоке.

— Ну и что, пусть удивляются, — в низком голосе незнакомца отчетливо слышался иностранный акцент, — и восхищаются.

— Еще не время, Ашкелан, — в глухом и глубоком голосе второго человека звучал рокот морских волн, бьющихся о прибрежные скалы. Это напомнило Габриэлю о Дагберте.

Он поспешил в Главный зал, который был полон детей, направлявшихся в разные классы. Изредка кто-то шептался со своим товарищем, тревожно оглядываясь по сторонам и проверяя, не следит ли за ними всевидящее око старосты. Согласно правилам в этом зале Академии Блура всегда царила гробовая тишина, которую никто не смел нарушать.

Габриэль разглядел в толпе непослушную копну волос Чарли Бона. Мальчик шел, глубоко задумавшись, хмуро глядя себе под ноги. Габриэль помахал ему рукой, пытаясь привлечь внимание друга, но тот его не заметил.

И тут появился Дагберт Эндлесс. Он упорно следовал за Чарли, не упуская его из виду. Мальчики прошли через Главный зал в коридор, который вел в музыкальный класс Сеньора Альваро.

Габриэль сделал еще одну попытку. Выйдя в коридор, он тихонько позвал:

— Эй, Чарли!

Дагберт мгновенно развернулся и прорычал:

— Что тебе нужно?

Габриэль опешил от его наглости и злости.

— Я только хотел поговорить с Чарли, — примирительно сказал он.

- Привет, Гэбби! - Чарли только сейчас заметил друга, — что-то случилось?

Увидев, что Дагберт не собирается уходить и внимательно прислушивается к их разговору, Габриэль невнятно пробормотал:

— Ничего серьезного, я поговорю с тобой потом, когда у тебя будет свободное время.

Понуро сгорбив плечи и засунув руки в карманы, Гэбби пошел прочь. Было видно, что он не хотел, чтобы Дагберт услышал то, что он собирался рассказать Чарли.

— Почему ты опять меня преследуешь? — потребовал ответа Чарли, — разве ты не должен сейчас быть на уроке?

Дагберт безразлично пожал плечами:

— Я потерял свою флейту и подумал, что она может быть у Сеньора Альваро.

— Ты ошибся аудиторией. Уроки игры на флейте дает Мистер Полтри, — Чарли ускорил шаг, чтобы отвязаться от назойливого прилипалы.

Но Дагберт догнал его и пошел рядом:

— Ладно, не буду больше врать. Мне нужна твоя помощь, потому что... здесь мой отец.

— Я в курсе, — раздраженно ответил Чарли, — мы с тобой уже это обсуждали. Что ты хочешь от меня конкретно сейчас?

— Я хочу, чтобы ты на время оставил у себя моих морских золотых существ.

— Что??? Я не ослышался? — Чарли чуть не споткнулся на ровном месте. Он едва мог поверить своим ушам.

— Ты серьезно просишь меня взять твои обереги? Ты же из-за них чуть не утопи..., — от удивления он едва не проговорился и быстро исправил фразу, — ты же утопил Танкреда за то, что он их отнял.

— Я уже сто раз объяснял тебе, — взвыл в отчаянии Дагберт, — я не собирался его топить! Это был несчастный случай!

Он порылся в кармане и вытащил оттуда горсть крошечных заговоренных амулетов: пять золотых крабов, рыбку и миниатюрного морского ежа.

— Пожалуйста, сохрани их для меня, — он протянул обереги Чарли, — мой отец их разыскивает.

— Зачем они ему?

— Сейчас я не могу тебе всего объяснить, — Дагберт сделал попытку вложить золотые талисманы в руку Чарли.

Тот отступил назад:

— Почему ты выбрал именно меня?

— Потому, что ты единственный человек, которому я могу доверять.

Чарли ему не поверил:

— А как же твои друзья: Джошуа Тилпин, Доркас Мор, Эдит и Инес Бранко, не говоря уже о Манфреде?

Дагберт затряс головой:

— Нет, нет, ни за что, — он схватил Чарли за запястье, пытаясь разжать его согнутые в кулак пальцы, — ПОЖАЛУЙСТА! Ну что тебе стоит!

— Нет, — Чарли так резко отдернул руку, что золотые существа рассыпались по полу.

Морской еж подкатился к двери класса Сеньора Альваро, которая в этот момент начала открываться. Учитель, стоя в дверях, посмотрел на безделушку у своих ног и слегка подтолкнул ее ногой.

— Нет! — закричал Дагберт и коршуном бросился на ежа, когда тот покатился по полу, — Вы же могли его сломать!

Он поспешно собрал оставшиеся обереги: пятерых крабов и золотую рыбку и спрятал свое сокровище в карман.

— Что здесь происходит? — Сеньор Альваро смотрел на стену позади мальчиков.

Она стала голубовато-зеленого цвета; сквозь нее полилась морская вода, у плинтуса мягко заколыхались зеленовато-бурые водоросли, и среди них поплыли какие-то неведомые глубоководные рыбы.

Чарли взглянул на хмурое лицо Дагберта.

— С ним иногда такое бывает, сэр, — сказал он учителю музыки, — это не поддается контролю.

— Вот как? Не поддается контролю? Ты в этом действительно так уверен? — Сеньор Альваро насмешливо изогнул тонкую черную бровь.

Для учителя он был сравнительно молод, его одежда отличалась изяществом покроя, а карие глаза всегда приветливо улыбались ученикам. Похоже, Сеньора Альваро не слишком удивили мерцающие фигуры на стене. По мере того как Дагберт удалялся, водоросли, ракушки и пузырьки постепенно исчезали, а стена приобретала свой обычный сероватый цвет.

— Заходи в класс, — пригласил учитель.

Чарли любил уроки музыки. Он знал, что не был талантлив, как Фиделио Дореми, но Сеньор Альваро убедил его в том, что музыка может приносить удовольствие, если только подходить к ней серьезно и правильно попадать в нужные ноты, ну или хотя бы попытаться.

Вчера вечером Чарли удалось потренироваться полчаса перед сном, и Сеньора Альваро это приятно удивило:

— Экселентэ, Чарли! Замечательно!

Легкий и приятный испанский акцент учителя музыки радовал слух:

— Твои старания приносят плоды. Еще немного практики, и пьеса будет звучать почти идеально.

Урок подходил к концу, но Чарли не хотелось уходить. Сеньор Альваро был одним из немногих учителей в Академии Блура, кому Чарли мог доверять.

— Вы знаете что-нибудь о Дагберте? — спросил он, убирая музыкальную трубу в футляр.

— Я знаю об отце мальчика, если ты об этом. Мне известно о проклятии, наложенном на династию Гримвальдов. И еще я знаю, что Дагберт верит в защиту волшебных чар, наложенных на золотые обереги его матерью, — тон Сеньора Альваро был очень серьезным.

Чарли удивился его осведомленности:

— О моем магическом даре Вы тоже знаете?

— Конечно! — улыбнулся ему учитель, — увидимся в пятницу, как обычно.

— Да, сэр.

Когда Чарли закрыл за собой дверь, он почувствовал легкое головокружение. Возможно, виной тому был мрак коридора, казавшийся слишком темным после яркого света в Музыкальной комнате. Он на мгновение закрыл глаза и ясно увидел безбрежное море. И там, среди серых пенистых волн, покачивалась маленькая лодочка. Чарли видел эту лодку в своем воображении всякий раз, когда думал о родителях, наблюдающих за китами где-то на побережье. Но сегодня ему удалось увидеть на борту лодки ее название: «Серокрылая».

Чарли открыл глаза. Почему он смог разглядеть эту надпись только сейчас? Интересно, знает ли имя лодки кто-нибудь еще? Его бабушка Мэйзи? Дядя Патон? Компания, которая организовала отпуск его родителей?

— Чарли! — Габриэль задыхался от быстрого бега, а вслед за ним неслась переливчатая трель школьного звонка, призывавшего учеников на обеденный перерыв, — мы сможем поговорить с тобой на улице после обеда?

— Почему не сейчас?

— Я не успею все рассказать. Слишком запутанная история.

— Хотя бы намекни!

— Речь пойдет об Алом рыцаре.

— Ты меня заинтриговал, — Чарли поспешил в Главный зал, где как обычно толпа детей разделялась на группы и направлялась в разные гардеробные: Синяя раздевалка предназначалась для учеников Музыкального отделения, Фиолетовая — для актеров, Зеленая — для художников.

Чтобы не потеряться в сутолоке, Габриэль не отходил от Чарли ни на шаг, пока тот мыл руки, а потом они вместе пошли в Синюю столовую через Портретную галерею. Когда мальчики проходили мимо парадного портрета Ашкелана Капальди, Габриэль кивнул в ту сторону и прошептал:

— Я видел его сегодня.

— Думаю, я тоже видел его. Вчера ночью, — уточнил Чарли.

Габриэль непроизвольно сжался и даже стал меньше ростом, стараясь казаться незаметным:

— Я не понимаю, что здесь происходит…

Чарли молча пожал плечами.

Фиделио ожидал их за угловым столиком. Пока они ели вермишель с тертым сыром, Чарли наклонился к другу и, как можно тише, рассказал про Ашкелана Капальди, покинувшего свой портрет.

— Не хотел бы я оказаться на вашем месте, — с усмешкой заметил Фиделио.

— Что ты хочешь этим сказать? — возмутился Габриэль, — этот тип не имеет к нам никакого отношения.

— Извини, — Фиделио часто забывал про обидчивость Габриэля Муара, — я имел в виду, что вы оба одаренные, Гэбби. Эти чудики, как правило, охотятся за потомками Алого короля; а обычные люди, вроде меня, их не интересуют.

Габриэль вынужден был признать, что это правда. Он решил, что ему, Фиделио и Чарли будет лучше держаться вместе, хотя бы на переменах.

После обеда они совершили небольшую пробежку вокруг школы. Это был один из тех пасмурных мартовских дней, когда свинцовое небо хмурилось, а пронизывающий насквозь ветер пробирал до костей.

В связи с плохой погодой первоклассникам разрешили остаться дома, но остальные учащиеся, почти триста детей от восьми до шестнадцати лет дрожали от холода, придумывая как бы согреться. Одни мальчики вяло играли в футбол, другие активно занимались легкой атлетикой, а третьи делали зарядку под руководством энтузиаста по имени Саймон Хок.

Большинство девушек гуляли парами или группами. Кто-то даже раскрыл зонтик, хотя о дожде напоминал только густой сырой туман.

Всеобщее внимание привлекал к себе яркий цветной зонт с раскраской в виде красных и желтых бабочек. Белокурая красавица в фиолетовом плаще заботливо держала его над головой очень высокого парня африканского происхождения.

— Это Лизандр? — спросил Габриэль.

— Похоже на то, — подтвердил Фиделио.

— А кто эта девушка? Первый раз ее вижу, — удивился Чарли.

В этот момент незнакомка повернулась к ним лицом, и Чарли узнал Оливию Карусел. Он никогда раньше не видел ее в образе обесцвеченной блондинки. Оливия часто меняла цвет волос, переходя от фиолетового к зеленому, от индиго к полосатому, но никогда еще она не выглядела такой потрясающе красивой.

Чарли удивился, увидев ее вместе с Лизандром — у них было мало общего. И тут он понял, что его насторожило.

Лизандр редко разлучался с Танкредом Торссоном, а Оливия практически не расставалась с Эммой.

Он помахал Оливии рукой, и она беспечно прыгнула вперед, забыв про Лизандра и опустив ему на голову раскрытый зонтик.

— Осторожнее! — завопил он.

Но девушка уже спешила к Чарли и его друзьям, прыгая по мокрой траве в своих красных сапожках, отороченных по краю белым мехом.

Лизандр на мгновение замер, оглядываясь по сторонам в поисках другого спутника, но, не увидев никого подходящего, последовал за Оливией.

Габриэль мысленно застонал. Теперь ему придется рассказывать свою историю четырем людям, а не одному Чарли.

Собственно говоря, это было совсем пустяковое событие; оно могло ничего не значить или же, напротив, иметь большое значение.

Неуверенный, вечно во всем сомневающийся, он решил, что, скорее всего, вообще ничего никому не расскажет. То, что он увидел, не так уж и важно. Его разум, наверное, просто преувеличил значение того, что произошло.

— Мы говорили о Кафе для домашних животных, — сказала Оливия, закрывая зонтик, — и еще о том, кого вы все хорошо знаете, — она многозначительно взглянула на Лизандра.

— Ш-ш-ш! Тихо ты, — Лизандр оглянулся через плечо на сестер — близнецов, прошедших в этот момент сзади.

Эдит и Инес Бранко остановились поблизости, чтобы не пропустить ни одного слова. Бледные, бесстрастные, с длинными челками блестящих черных волос, они казались фарфоровыми куклами. Глаза под густыми ресницами были темными и непроницаемыми.

Услышав, что Танкред еще жив, они сразу же передадут новость Манфреду, а это стало бы полной катастрофой. Блуры придут в ярость от того, что ничего не знали о случившемся, и скорее всего, заставят Дагберта предпринять второе покушение на его жизнь.

— Пойдемте-ка лучше отсюда подальше, — Лизандр, кивнул на древнюю стену, расположенную в верхней части парка.

Массивные стены из красноватого камня когда-то полностью окружали замок, построенный Алым королем девять веков назад. Когда-то величественное и красивое здание сегодня лежало в руинах: мощные стены разрушились, каменные полы потрескались и покрылись мхом и сорняками, крыша провалилась, а некогда прочные деревянные балки заплесневели и сгнили. Перед огромным арочным входом находился мощеный двор, окруженный густой живой изгородью. За ним располагались пять небольших арок. Четыре из них были похожи на хищно раскрытые темные пасти, скрывающие вход в подземные туннели, ведущие в замок. И лишь из одной открывался приветливый вид на зеленый холм.

— Здесь такой затхлый воздух, — брезгливо сморщила нос Оливия, — пахнет сыростью и чем-то неприятным. Она села на краешек одной из каменных скамеек, стоящих между арками.

Остальные расположились по обе стороны от нее, но Фиделио вдруг вскочил и побежал к входу. Он встал под аркой, откуда хорошо просматривалась академия.

— Не хочу, чтобы за нами шпионили, — объяснил он.

Внезапно из-под скамейки, на которой они сидели, донеслось негромкое ворчание, а затем оттуда вылез старый облезлый пес, похожий одновременно на мопса и на бульдога. Короткие кривые лапки с трудом несли его тучное тело.

— Душка! — закричали ребята.

Оливия с омерзением зажала пальцами нос:

— Фу, вонючяя псина! Как же я раньше не догадалась.

— От старых и больных собак всегда плохо пахнет, они в этом не виноваты, — упрекнул ее Габриэль.

— Он выглядит таким грустным, — сказал Чарли, — я уверен, что он скучает по Билли.

При упоминании имени друга Душка дружелюбно заворчал, проковылял к Чарли и положил слюнявую морду к нему на колени. Чарли погладил собаку по шершавой голове и попытался ее утешить:

— Билли обязательно вернется, я тебе обещаю.

Душка пару раз хрюкнул, а затем поплелся через арку обратно к школе.

— Как ты собираешься выполнить свое обещание, Чарли? — спросил Габриэль, — ведь Билли даже не хочет возвращаться.

— Он вернется, — Чарли пристально посмотрел на друга, — ты хотел мне о чем-то рассказать, Гэбби.

Тот сразу помрачнел:

— Я обещал это только тебе, Чарли, а не всем.

— Мы не все, Гэб, мы твои друзья, — Оливия ободряюще ткнула его локтем в бок, — или это что-то очень, очень личное?

Габриэль потер занывший бок и зябко поежился на холодной каменной скамье:

— Не то чтобы личное. То есть, я полагаю, это заинтересует тебя не меньше, чем других одаренных.

— Ну же, Гэб, не тяни. Сколько еще можно ждать, — возмутился Лизандр.

Габриэль уставился на свои руки, чтобы не встречаться ни с кем глазами.

— Речь идет об Алом рыцаре, — выдавил, наконец, он.

Никто не ответил. Словно Габриэль произнес заклинание, и оно растворилось в прохладном воздухе.

Он поднял голову и увидел, что над ним не только никто не смеется, но, наоборот, все воспринимают его очень серьезно.

— Что ты хочешь о нем сказать? — подхватил Чарли нить разговора.

— Я думаю, ты единственный, кто его видел, — промямлил Габриэль, стараясь оттянуть время.

— Я тоже его видела, — тихо сказала Оливия.

— Ах, да. Я совсем забыл, — Габриэль редко замечал такое серьезное выражение на лице Оливии. Это придало ему смелости.

— Как вы знаете, — продолжил он, — моя семья унаследовала плащ Алого короля. Он хранился в сундуке под кроватью моих родителей, и, как я уже говорил, плащ исчез, а вскоре после этого появился рыцарь.

Чарли кивнул:

— Он был на железном мосту и спас нас с Лив от потопа. Он уже дважды спасал мне жизнь.

— Плащ развевался за его спиной, как алое пламя, — Оливия размахивала руками, как на сцене, — но мы не смогли разглядеть его лицо из-за опущенного забрала. Мы подумали, что это может быть сам Алый король, или его призрак.

— Нет, — возразил Габриэль, — я много думал, прокручивал в голове каждую мелочь...

— Поторопись, Гэб, — прервал его Фиделио, — перерыв заканчивается, некоторые уже уходят с территории парка и возвращаются в академию.

Замечание друга взволновало и отвлекло Габриэля. Он сосредоточенно хмурился, пытаясь восстановить в памяти события, пока остальные ждали продолжения повествования.

— Однажды ранним утром, или, скорее ночью, потому что было темно, и на небе стояла полная луна, что-то меня разбудило. Я подошел к окну, чтобы посмотреть, не пробралась ли в курятник лиса.

И тут я увидел в лунном свете фигуру мужчины одетого в темное, плотное пальто с поднятым капюшоном, закрывавшим его лицо. Рядом с ним стоял мой отец и говорил очень тихим голосом, почти шепотом. Затем он передал незнакомцу довольно большой пакет, перевязанный бечевкой. А потом мужчина ушел. Он пересек наш двор и, дойдя до ворот, помахал моему отцу на прощание рукой.

А на следующий день я обнаружил, что плащ исчез, и подумал, что его, должно быть, забрал человек в темном пальто. И если мой отец так поступил, значит, он ему полностью доверял.

— Или он был околдован каким-то заклятьем, — пробормотал себе под нос Чарли.

— Почему ты так уверен, что в том пакете был плащ Алого короля? — спросил Лизандр, вставая и растирая замерзшие конечности, — мы же знаем, что твой отец пишет триллеры. Это могла быть рукопись или пачка книг.

Габриэль покачал головой:

— Нет, это был плащ.

— Откуда ты знаешь? — повторил свой вопрос Лизандр.

— Потому что в лунном свете я видел белую лошадь — ту, в кого превратилась Королева Береника. Она стояла прямо за изгородью и ждала того человека, кем бы он ни был.

Взгляды слушателей на мгновение остановились на рассказчике, а потом Лизандр сказал:

— Пойдемте, нам пора.

Они покинули двор замка и побежали по мокрой траве к дверям академии.

Перед тем, как войти в Главный зал, Чарли остановился:

— Гэбби, а ты спрашивал папу про незнакомца?

— Да. Он ответил, что все это мне приснилось, — пожал плечами Габриэль.