Чарли Бон и Алый рыцарь

ГЛАВА 19 СПАСЕНИЕ СОЛОМОНА

Мало кто видел темную фигуру человека, идущего большими шагами вверх по улице; его великолепие было безразлично ночным существам, убегающим прочь с его дороги. На шее незнакомца сверкали изумрудные подвески ожерелья, золотой плащ переливался, как струи водопада, с его широких плеч ниспадала черная мантия, богато расшитая жемчугом, а длинные черные волосы покрывала золотая пудра.

За его передвижением внимательно следили три неунывающих кота цвета яркого пламени. Когда он дошел до конца улицы Филберта, они спустились с крыши дома номер девять и последовали за ним сквозь туман.

Вскоре он почувствовал их присутствие и обернулся с таким дъявольским шипением, от которого у любой обычной кошки кровь застыла бы в жилах от ужаса. Но Огнецы были не обычными котами, а леопардами самого Алого короля.

Как только Граф Харкен возобновил свой путь, они пошли за ним, держась в тени, но, не теряя из виду свою цель. Вскоре стало ясно, что чародей направляется к Академии Блура. Коты смотрели, как он пересекает двор и поднимается по ступеням крыльца.

Затем они пробежали вдоль боковой стороны здания и ловко забрались на высокую каменную стену. Коты шли по ее верху, обозревая окрестности: покрытое инеем поле и дальний лес, где большая красная арка вела в руины замка.

Их насторожило движение среди голых зимних деревьев. Огнецы придвинулись ближе друг к другу, как будто каждый кот знал, что его чувства будут усилены близостью других.

Сначала они увидели белую кобылицу, а затем ее всадника: рыцаря в серебряном шлеме, его кольчуга мерцала в слабом свете туманной луны.

Из горла котов вырвалось довольное урчание. Они спрыгнули со стены и побежали к лошади.

Чародей не стал дожидаться ответа на свой стук в дверь. Он схватил бронзовое кольцо дверного замка длинными пальцами, унизанными перстнями с драгоценными камнями, и одним поворотом вырвал его вместе с внутренним засовом.

Во все стороны полетели щепки и куски древесины, осыпаясь на землю каскадом деревянных брызг.

Тяжелые дубовые двери с грохотом распахнулись, и в зал влетел разъяренный чародей.

Грузный мужчина в клетчатой пижаме, весь дрожа, опустился перед ним на колени:

— Я уже шел открывать, Милорд... Сир... Граф Харкен. Простите... Я не знал...

— Вставай, Уидон, — Граф Харкен так пнул его ногой по ребрам, что по телу несчастного пробежала судорога.

Спотыкаясь, охранник поднялся на ноги. Из-за сильной боли он не смог выпрямиться и так и остался стоять, согнувшись в нелепом полупоклоне:

— Мы не знали, — пробормотал он, — хотя Миссис Тилпин велела нам быть готовыми к Вашему появлению.

— Где они? — перебил его Граф.

— Спят в западном крыле, Милорд.

— Недолго им осталось спать, — злобно прищурился чародей, — отведи меня туда.

Уидону с трудом удалось выпрямиться. Немного пошатываясь, он подошел к двери в западное крыло и открыл ее, пропуская мага вперед. Тот вихрем пронесся мимо, задев краем золотого плаща костяшки его пальцев и оцарапав их до крови. Уидон подавил болезненный всхлип и поспешил за Графом.

— Мне придется разбудить их, Милорд, — промямлил привратник, — простите меня, но уже далеко за полночь. Они спят в разных комнатах. Чтобы собрать их, понадобится некоторое время.

— Звони в колокол. Бей в гонг! — жестко приказал Граф, поднимаясь по лестнице на второй этаж, — он должен быть где-то здесь.

— О, действительно есть, — сказал Уидон, пошарив за бархатной шторой с кистями из золотых нитей. Огромный латунный гонг висел в дубовой раме у кабинета директора школы. Под ним лежала специальная колотушка — маллета, обтянутая кожей. Уидон никогда в жизни не бил в гонг. Да он бы и не осмелился.

На самом деле, он слышал его лишь однажды, когда Манфред, будучи в подростковом возрасте, в припадке гнева ударил в него с такой силой, что круглая часть колотушки раскололась надвое. Звук был таким оглушительным, что проник в каждую часть здания, и потребовалось пятнадцать минут, чтобы он утих. Ударную часть маллеты починили, а Манфреду строго — настрого запретили когда-либо прикасаться к гонгу.

Чародей с интересом осмотрел ударный музыкальный инструмент и решил, что он отлично подходит для его цели.

— Я сделаю это сам, — сказал Граф, потирая руки в предвкушении грядущей паники и переполоха.

Подняв маллету, он отвел назад свою холеную, унизанную перстнями руку и ударил в гонг с такой силой, что у привратника лопнула левая барабанная перепонка.

— Дон-н-н, — утробный рокочущий гул эхом разнесся по всему зданию и достиг даже тайной подземной комнаты Госпожи Кухарки. Для нее этот звук означал конец равновесия сил. На протяжении многих лет она поддерживала баланс добра и зла в Академии Блура. Она называла себя краеугольным камнем этого дома, бдительно следя за одаренными детьми и делая все возможное, чтобы те, кто использует зло, не победили тех, которые не позволили Блурам сломить их волю и подчинить себе.

Дара не знала, кто мог ударить в массивный гонг посреди ночи, но что-то подсказывало ей, что Тень из Бэдлока снова ворвалась в город. И на этот раз изгнать чародея будет непросто. Граф предусмотрительно позаботился о том, чтобы у него в городе имелись последователи. Даже сейчас, когда Госпожа Кухарка размышляла о том, что ей делать, армия из прошлого возвращалась к жизни.

— Так, почему же я все еще здесь сижу? — сказала она самой себе, затем достала из шкафа чемодан и начала собираться.

В это время в западном крыле Академии Блура в кабинете директора собралась разношерстная компания. Все участники торжественной встречи стояли, кроме самого нарушителя спокойствия, который сидел за столом директора, и Титании Тилпин, лежавшей на полу в глубоком обмороке. Она потеряла сознание, как только увидела воочию своего любимого предка — Графа Харкена.

Доктор Блур был одет в твидовый халат, более уместный для охотничьего домика. Манфред, к неудовольствию отца, явился в шелковой пижаме сиреневого цвета, а Иезекииль вообще позорил собрание своим шутовским нарядом: его красный ночной колпак контрастировал с клетчатым шерстяным пледом, едва прикрывавшим слишком короткую ночную рубашку и голые костлявые ноги.

Титания лежала возле двери в роскошном черном кимоно, расшитом золотыми драконами. Ее сын Джошуа, в зеленом банном халате, безуспешно пытался привести мать в чувство, тихонько похлопывая ее по щекам.

— Глупый мальчик, — сказал с презрением Граф Харкен, — это не поможет.

— Уидон, принеси воды, — распорядился Доктор Блур.

Сжимая левое ухо, пошатываясь и тихо стеная, привратник вышел.

— Ему повезло, что он не оглох на оба уха, — пошутил Манфред и громко засмеялся, гордясь своим остроумием.

Никто не улыбнулся в ответ на его шутку. Манфред понял серьезность происходящего и пристыженно замолк.

Все ждали, что скажет чародей, а он ждал возвращения Уидона. Привратник, наконец, появился с полным кувшином воды и со своей женой в бигуди и розовой теплой шали на плечах.

— А теперь займись ее лицом, — приказал Граф, указывая на Титанию.

— Приложить холодное? — Уидон растерянно поднял кувшин.

— Лей! Окати ее водой! — заорал чародей.

— Облить? Конечно, — привратник послушно перевернул кувшин и обрушил его содержимое на лицо Титании.

Решительные меры привели к положительному результату. Женщина захлебнулась водой и села, задыхаясь и судорожно кашляя:

— Помогите, тону!

— Успокойся, — сказал Граф, — приди в себя.

— Милорд, это действительно Вы! — цепляясь за сына, Титания поднялась на ноги, — я знала, что Вы явитесь, но не могла помочь Вам с разбитым зеркалом и...

— Я прибыл сюда другим путем, — на его лице промелькнула насмешливая и самодовольная улыбка.

От имени заинтригованных слушателей выступил старик Иезекииль:

— Не мог бы высокочтимый Милорд рассказать нам, как ему это удалось?

— С мальчиком по имени Чарли Бон, — небрежно ответил Граф, — Я знал, что он появится в Бэдлоке. Моя внучка испытывает к нему симпатию. Она пыталась связаться с ним через мою картину, но он воспользовался зеркалом.

— Зеркалом Аморет? — воскликнула Титания, — оно же разбито!

— Не сейчас, — поморщился чародей, недовольный тем, что его перебили, — я позволил мальчику проникнуть в замок и даже видел, как он использовал нелепое одеяние, чтобы спасти своего друга Билли, а потом я отправился с ними в обратное путешествие.

Благодарная аудитория зашумела, обсуждая услышанную новость и высказывая нелепые предположения.

Подняв руку для наведения тишины, Граф Харкен продолжил:

— Вас интересует, почему они взяли меня с собой? Они не знали. Я путешествовал в обличье мухи. Почему я позволил Билли вернуться в ваш город? Потому что мальчик оказался для меня бесполезен.

— А как же завещание? — заверещал Иезекииль, — Этот ребенок унаследует все наше имущество, если будет найден подлинник документа. Мы же заключили с Вами сделку, сэр. Вы держите у себя Билли, а мы помогаем Вам вернуться в город.

— Но ты ведь мне не помог? — прорычал чародей в лицо Иезекиилю, наклонившись к нему через стол.

— Как так? — брызгая слюной, стал оправдываться Иезекииль, — Она старалась, — он указал на Титанию, — а Венеция Юбим пыталась заделать трещину в зеркале.

— Я взывала к твоей тени на портрете Алого короля, — театрально, нараспев заголосила Титания, — но все напрасно. Мне удалось привести на помощь своего предка Ашкелана Капальди, но Алый рыцарь его убил.

— Алый рыцарь? — Граф сел на место, его унизанные перстнями пальцы забарабанили по столу, — Какой Алый рыцарь?

— Убийца, разбойник, переодетый дьявол...

Спокойный голос Доктора Блура прорвался сквозь истерические вопли Титании:

— Рыцаря на белом коне то и дело видели скачущим по городу. Похоже, он защищает некоторых одаренных детей, которые выступают против нас. У него на шлеме плюмаж из красных перьев, на щите изображено пылающее солнце, а за спиной развевается алый плащ.

— Король! — Граф Харкен вскочил на ноги, в его глазах полыхало пламя ненависти, — Значит, он вернулся, чтобы я смог с ним сразиться и получить удовольствие от его гибели. Всю свою жизнь я мечтал об этой схватке.

— Простите мою смелость, Милорд, но я вынужден с Вами не согласиться, — сказал Доктор Блур, — это никак не может быть сам Алый король — человек, который построил этот город девятьсот лет назад.

— Но я ведь сейчас здесь, — напомнил ему чародей, — так почему же он не может явиться сюда из прошлого?

Манфред слушал разговор с все больше возрастающим нетерпением и, наконец, снисходительно заметил:

— Алый король — дерево, и всегда им будет, так мы слышали. Если бы он мог вернуться в человеческом обличье, то сделал бы это еще много лет назад.

Граф не привык сомневаться в своей правоте, но на сей раз, доводы мальчишки показались ему не лишенными смысла:

— Кем бы ни был этот самозванец, присвоивший себе королевскую мантию, он должен быть уничтожен, прежде чем я перенесу этот город в прошлое.

— В прошлое? — поразился Иезекииль, — но...

— Не волнуйся, старик, ты сможешь оставить себе свой дом, свой сад и свои сокровища, — чародей пренебрежительно взмахнул рукой, — но все они будут находиться в прошлом.

Блуры уставились на мага, не совсем понимая то, что они услышали. Даже Титания выглядела встревоженной.

— Вряд ли вы заметите разницу, — беззаботно сказал Граф, — город будет находиться в моем мире, там, где Бэдлок, только и всего. А теперь пусть кто-нибудь найдет мне жеребца. Предпочтительно боевого коня. И еще мне понадобятся доспехи, которые я видел на стене в Главном зале. Битву назначаю на завтра. Мы устроим настоящее побоище!

— Мы? — испуганно каркнул Иезекииль.

— Побоище? — пискнул высоким фальцетом Доктор Блур. Голос отказывался ему повиноваться.

До утра оставалось еще много времени, и потревоженные взрывом члены семьи из дома номер девять собирались разойтись по спальням, когда внезапно раздался звонок в дверь.

— Похоже, ночь будет долгой, — вздохнул Дядя Патон.

Он спустился в прихожую и спросил:

— Кто там?

— Это я. Дара.

— Госпожа Кухарка? — Дядя Патон отодвинул засов и открыл дверь.

Через порог переступила маленькая фигурка. В одной руке она держала большой чемодан, а в другой — кожаную сумку.

— Подумать только! Как здесь темно, — сказала она, отдуваясь после быстрой ходьбы, и с облегчением освобождаясь от своей ноши.

— Я не в ладах с электрическими лампочками, — напомнил ей Мистер Юбим.

— Ах, да, конечно, я и забыла, — женщина увидела огонек свечи, горящей на лестничной площадке второго этажа.

Присмотревшись, она заметила там три фигуры, самая маленькая из которых спускалась сейчас к ней.

— Госпожа Кухарка! Что случилось? — спросил Чарли. Он редко видел ее за пределами школы.

— Я ушла из Академии Блура, все кончено, баланс нарушен. Равновесия больше нет. Зло торжествует. Тебе нельзя туда возвращаться. Никому из вас нельзя.

— Что значит — все кончено? — Патон проводил Дару на кухню, где зажег еще одну свечу, — Садись и расскажи нам, что ты имеешь в виду.

За ними последовали остальные.

— Элис! Ты здесь! — обрадовалась Госпожа Кухарка, увидев крестную Оливии, — Надеюсь, теперь все изменится к лучшему.

Мисс Энджел улыбнулась и села рядом с ней:

— Рассказывай, дорогая.

— Он вернулся, — женщина не смогла сдержать дрожь в голосе, — Граф Харкен. Для нас все кончено. Мы должны уехать отсюда, пока не стало слишком поздно.

— Уехать не получится, УЖЕ слишком поздно — в голосе Элис слышалась тревога, но не отчаяние, и Чарли это порадовало.

— Туман такой густой, — рассказывала Госпожа Кухарка, — дороги почти не видно. У многих фонарей разбиты лампочки, я слышала, как мародеры крушат витрины и грабят магазины на Главной улице. Мне пришлось пробираться сюда окольными путями.

Мэйзи, тяжко вздыхая, заваривала на всех чай:

— Что теперь с нами будет? Что нам всем делать?

— Многое, — твердо ответил Патон, — Я не покину этот город, даже если появится такая возможность. За него стоит бороться, я уверен, что все вы согласны со мной.

Никто не возразил, но тут Чарли пришла в голову мысль:

— Если мы не можем выйти из города, мои родители не смогут войти в него, а ведь они уже на пути сюда.

Он сделал паузу:

— По крайней мере, я так думаю.

Элис коснулась его руки:

— Они будут здесь, Чарли.

Ее слова напоминали обещание. Мальчик изо всех сил старался не обращать внимания на одолевавшие его мучительные сомнения, но, в конце концов, не выдержал и воскликнул:

— Почему мой отец сбежал в самый тяжелый момент?

Ему никто не ответил, даже Дядя Патон.

— Скоро мы обо всем узнаем, — сказала Мэйзи, протягивая Даре чашку чая, — Я постелю Вам в гостиной на диване, он очень удобный, и, по-моему, нам всем пора спать, утро вечера мудренее.

— Действительно, — зевнул Дядя Патон, — я пошел. Всем приятных снов.

Чарли последовал за ним наверх. Он уже собирался идти в свою комнату, когда увидел маленькую фигурку, сидящую на лестничной площадке.

— Он здесь? — прошептал Билли.

— Чародей? — Чарли не хотел тревожить малыша, но рано или поздно ему все равно придется узнать правду, — Да, он в Академии Блура, но к нам пришла Госпожа Кухарка, и мы думаем, что все наладится.

— Это хорошая новость, — Билли широко зевнул, — спокойной ночи, Чарли.

В Книжном магазине Мисс Инглдью всем хватило места: Миссис Кэттл поселили в комнате Эммы, Дагберт занял диван внизу в гостиной, Эмма разделила кровать со своей тетей.

Но в эту ночь никому из них не удалось крепко заснуть. Тишину без конца нарушали голоса с улицы Пимини. Воздух сотрясал то неистовый, грубый смех, то нескладное пение. Скрипач терзал смычком струны многострадальной скрипки, не останавливаясь ни на минуту. Казалось, он никогда не устанет, и ему доставляют удовольствие те дикие визжащие звуки, которые он извлекал из своего инструмента.

Чуткий сон Миссис Кэттл нарушил запах гари, она встала и подошла к небольшому окну.

Из него хорошо просматривались задние стены и дворы домов на улице Пимини и Соборной улице, а также проходивший между ними узкий переулок. В данный момент переулок был пуст и безлюден, и пробраться по нему незаметно не составило бы труда.

Над крышами клубами поднимался дым, и Миссис Кэттл начала беспокоиться о лазурном питоне. Торопясь найти Дагберта и отвести его в безопасное место, она совсем забыла о своей драгоценной змее.

— Нельзя его беднягу там оставлять, — женщина поспешно оделась и уже собиралась выйти из комнаты, когда на пороге появилась Эмма.

— Как ты меня напугала, — схватилась за сердце Миссис Кэттл.

Девочка объяснила, что оставила в одном из ящиков комода вещь, которую Элис Энджел сшила для Оливии:

— На мою подругу наложили злые чары, кто-то подсунул ей заговоренную тунику. Оливия ее надела и стала одной из НИХ. Она полностью изменилась, почти со мной не разговаривает. И совершенно не желает расставаться с этой ужасной блузкой.

— Я поняла. Ты хочешь поменять их местами. Убрать то, что ее беспокоит, и оставить то, что принесет ей покой.

— Приблизительно так, — улыбнулась Эмма.

Миссис Кэттл уловила самую суть. Оливия стала совсем на себя не похожа. Несмотря на то, что она изо всех сил старалась не расставаться с блестящим нарядом, он, казалось, высасывал из нее все силы, энергию и саму жизнь.

Эмма подошла к комоду и достала оттуда тунику, которую сшила Элис Энджел.

— Какая красота, — Миссис Кэттл коснулась сияющих серебряных кругов, — теперь я понимаю, почему Оливия захотела ее надеть.

— Она легкая, как перышко, и все же Оливия ходит так, будто носит на спине мешок с камнями.

— Зло очень тяжелое, — объяснила женщина, — а добро легче воздуха, и носить его одно удовольствие.

Мудрость и сила воли Миссис Кэттл располагали к откровенности. Девочка отбросила всякие сомнения и стала рассказывать, как проникнет утром в дом к Оливии и поменяет одежду, пока ее подруга будет умываться:

— Это единственный раз за весь день, когда она снимает тунику.

— Удачи, моя дорогая, — Миссис Кэттл положила руку ей на плечо, и Эмма почувствовала прилив силы и уверенности, идущий от всех ее предков, магов — кузнецов.

— Спасибо Вам. Спокойной ночи!

— Это тебе спокойной ночи, моя дорогая, а я сейчас пойду за моей прекрасной змеей.

Пока Эмма укладывалась спать, Миссис Кэттл спустилась вниз по лестнице. Она на цыпочках прошла через гостиную, где стонал во сне Дагберт, и дальше на кухню.

Открыв заднюю дверь, женщина оказалась в небольшом дворике. Белый туман помогал ей проскользнуть незамеченной. Не теряя зря времени, она бросилась через переулок к своему двору. Ее путь лежал мимо Камнерезной мастерской и то, что она там увидела, заставило ее кровь застыть в жилах.

В огромном дворе повсюду стояли и сидели каменные существа — отвратительные твари с острыми зубами и клыками, плоскими широкими носами и маленькими глазками, с ненавистью смотревшими на окружающий мир из-под нависших бровей.

— Чье извращенное воображение могло придумать таких ужасных чудовищ? — спросила она себя.

Один из них повернул голову, и Миссис Кэттл сорвалась с места.

— Эрик Шеллхорн, — подумала она, — его работа, он их оживляет. Кошмарный дар в жестоких руках.

Добравшись до своего магазина, женщина не осмелилась включить свет.

Лазурный питон свернулся под столом в конце магазина. Очевидно, он старался спрятаться как можно дальше от окна. Отблески уличных пожаров заливали магазин злобным оранжевым светом, мимо окна без конца сновали туда-сюда силуэты шагающих фигур.

— Иди ко мне, хороший мальчик! — Миссис Кэттл потянулась вниз и вытащила змею из ее укрытия.

Питон прополз по ее руке и обвился вокруг шеи.

— Нам лучше поторопиться.

Когда она вышла в переулок, во дворе Скульптурной мастерской стояли двое: Каменщик Мельмотт и грузная фигура в белой майке.

Миссис Кэттл надеялась незаметно проскочить под прикрытием тумана, но Мельмотт услышал тихое шуршание камешка под ее ногой и посмотрел в сторону женщины.

— Так… Что у нас здесь? — его ледяной голос звучал, как приговор.

— О, Боже, — прошептала Миссис Кэттл, — Соломон, сделай что-нибудь! — она потянула питона за хвост, надеясь, что он поймет.

И Соломон понял. За две секунды он сполз с головы хозяйки до ее туфель, и оба исчезли.

— Что за черт! — воскликнул Мельмотт.

— Куда они подевались? — крикнул здоровяк в майке.

Миссис Кэттл сохраняла спокойствие, держась перед лицом опасности уверенно и решительно. Пока они поворачивали головы то в одну, то в другую сторону, прислушиваясь к любому шороху, она незаметно прокралась мимо них.

Чуть дальше по переулку со стены спрыгнул бродячий кот, и мужчины с грозными криками со всех ног ринулись на звук:

— Ага, попалась! Нас не проведешь! Врешь, не уйдешь!

Миссис Кэттл снова положила на плечи невидимого питона и побежала к Книжному магазину. Влетев на кухню, она столкнулась с Дагбертом, который собирался сделать глоток воды.

Перепуганный мальчик хотел закричать и позвать на помощь, но не успел — невидимая рука зажала ему рот, и знакомый голос произнес:

— Тише, мой дорогой! Это всего лишь я, сейчас ты меня увидишь.

Дагберт ошарашенно смотрел, как из пустого пространства перед ним постепенно появляется мощная фигура Миссис Кэттл. На ее плечах лежала огромная голубая змея с перьями на голове.

— Познакомься, это Соломон, — представила питона женщина, — Разве он не красавец?

Дагберт кивнул. Его так потрясло происходящее, что на какое-то время он потерял дар речи.