Чайный дом драконьей леди

Глава 1 Из огня да в полымя

— Это что за помои?! — заорал Герман, сметая со стола тарелку с супом. Посуда ударилась о стену, и на светлых обоях осталось ярко-алое пятно.

Мама вздрогнула, как будто стала меньше ростом.

— Это борщ, Герочка, твой любимый…

— Я идиот, по-твоему, Лариса?! Вздумала меня как свинью кормить?

— А по-моему, весьма соответствующе, — фыркнула я, копаясь в шкафчике.

Нельзя показывать Герману, что я боюсь его — он только обрадуется и будет упиваться этим. Скорее бы уйти. Сейчас быстренько перекушу — и на смену. Тяжело ходить на пары днём и работать ночью, но маме надо помогать, и на съёмное жильё откладывать. А то жить с маминым возлюбленным — такое себе удовольствие.

Вот и сейчас Герман, не сразу осознав мои слова, угрожающе приблизился ко мне. Макушкой я чувствовала его наполненное зловонием нетрезвое дыхание. Мама, ну почему ты столько лет живёшь с этим? Все эти годы я умоляла её уйти от него, но она одно твердила: «Кому нужна мать-одиночка».

Кому-то да нужна! И я уже не ребёнок на её шее, и она у меня ещё ого-го. Только неудачный опыт отношений совсем убил в ней женщину, и потому мы живём… с этим.

Проглотив страх, я повернулась, равнодушно сталкиваясь взглядом с престарелым кабаном, именуемым Герман. Мощная шея и ненависть в маленьких глазках. Герман всякое мог выкинуть, и эта звериная непредсказуемость меня порядком нервировала.

— Ты что сказала, дрянь? — завизжал он, аж сосуды в глазах полопались. — Ты в моём доме живёшь, жрёшь мою еду, ещё вякать удумала?!

— Ничего, что это мамина квартира?

— Лариса, мне, что ли, дочурку твою воспитывать? Вырастила хамку, она ещё и шляется по ночам, бабки шепчутся, что растим потаскуху! Не хватает тебе, Лидка, отцовского воспитания!

С этими словами он потянулся к ремню на брюках. Хрустнула искусственная кожа. Он мог ударить, я это знала, он хотел, чтобы я испугалась и расплакалась, умоляла его о прощении. Не на ту напал.

— Мне пора, — подчёркнуто спокойно сказала я, направляясь к двери. Лишь бы он не видел, как коленки у меня тряслись!

Да, Герман огромный и злобный, особенно когда в таком состоянии, но дальше пустых угроз обычно не заходил. И всё равно мама паниковала.

— Герочка, не надо! — зарыдала она, бросаясь к Герману.

— А ну отвалила! — рявкнул он, отшвыривая маму, как предмет. Кажется, она ударилась спиной о стену. Он занёс руку над ней, прошипев: — Указывать мне удумала?

Этого я стерпеть не могла. Мне пусть что угодно говорит, а мать не трогает.

— Сам отвалил, свинина копчёная! — воскликнула я, подбегая и повисая на его руке, лишь бы не тронул мать.

— Ну с тобой у меня отдельный разговор, Лидка. Думаешь, взрослая самая, умная? Я тебя научу мужиков слушаться!

Он оттолкнул меня, и я вдруг почувствовала, что под ногами нет опоры. Я полетела назад, тупая боль взорвалась в затылке и наступила… Тьма. Кажется, я ещё слышала мамины причитания, а может, я это просто придумала.

Не знаю, сколько времени прошло, но я услышала отдалённый шум воды. Моего лица коснулся ласковый тёплый ветер, а ноздри наполнил аромат трав. Тимьян, мята, лимонник — я любила собирать эти травы летом у бабушки и заваривать чай. Он всегда успокаивал маму, когда у неё с очередным кавалером не складывалось.

Мама, бабушка, чай… Как в тумане я собирала в голове отдельные образы, словно пыталась вспомнить ускользающий сон.

— Так значит, ты защитница, — услышала я певучий голос, в котором ясно читались нотки заинтересованности. — Таких у нас не хватает.

Я подняла взгляд и ахнула, сталкиваясь с нечеловеческими глазами золотого дракона. Вернее, драконицы, которая смотрела на меня с материнским теплом.

— З-здравствуйте, — прошептала я ошарашенно. Ответом мне служил переливчатый смех, который будто звучал со всех сторон, а не исходил от моей необычной собеседницы.

Вокруг порхали невероятной красы бабочки и птицы, цвели растения, которых я никогда прежде не видела, а тело казалось лёгким и чужим.

— Это рай? — спросила я.

— Не совсем, — махнула чешуйчатым хвостом драконица. — Видишь ли, иногда в чужих мирах умирают сильные, светлые души. Я забираю их к себе, в надежде, что они сделают мой мир лучше. Я молодая богиня, потому в моём мире всё не совсем складно…

Она стыдливо прикрыла нос хвостом. Я озадаченно заморгала. Нет, пожалуй, не рай, это странный сон, но теперь, когда я пыталась вспомнить, что лежит там, за сном, я едва урывала отдельные кадры. Будто моя собственная жизнь растворялась в памяти.

Драконица расправила крыло, и я увидела, что под ним скрывалась девушка, поникшая и печальная, она уткнулась носом в колени. Драконица с сожалением посмотрела на неё.

— Это Лидия, — пояснила она мне. — Вы с ней — параллели друг друга, единая сущность в разных мирах. Но она не справилась.

Девушка подняла на меня стеклянный взгляд, и я с удивлением отметила, что мы и правда выглядим почти одинаково. Буйство золотых кудрей, вздёрнутый нос, россыпь веснушек — только вот её будто помыли с хлоркой, лишив всех красок.

— Но ты справишься вместо неё! — воодушевлённо воскликнула драконица. — Будешь моей златоглазой?

— Кем?

— Но тебе надо придумать дар, — с сомнением протянула она, полностью игнорируя мой вопрос. — Хм-м… Что бы тебе подошло? Что ты любила в своей прежней жизни?

Я не успела ответить, как в моей голове стали возникать отдельные образы. Дашка — лучшая подруга, Антон с третьего курса, которому я так и не призналась, мой велик с отходящей цепью, поход в Алтае, любимый плейлист и моя коллекция чашек. Каждый вечер я выбирала, в какой заварю чай, пока однажды Герман не разбил их все, сказав, что они просто собирают пыль… И моя работа в баре. «Авторские коктейли от бармена Лиды — индивидуальный рецепт для каждого клиента!»

— О, мне нравится! — радостно воскликнула драконица. — Пожалуй, таким и будет твой дар.

— Да что вы…

Кончик драконьего хвоста коснулся моего лба.

— Лидия! — торжественно объявила она. — Отныне ты — златоглазая, благословлённая богиней Маликой! Твой дар — нести облегчение израненным душам с помощью особых напитков.

— Что за дар такой странный…

— Иди же и неси мою волю, златоглазая!

— А как…

Драконий хвост легонько толкнул меня в грудь, и меня снова окружила темнота. Только на этот раз мои лёгкие раздирало от боли.

— Лидия! Лидия! Как ты могла так поступить с нами, бестолочь? Ох, сердце, моё бедное сердце…

— Всё в порядке, Лерисса, — услышала я мужской голос. — Дышит.

Я открыла глаза, и их тут же запекло от слёз.

— Мама… — прохрипела я, протягивая к ней руки. Моя мама, те же глаза, те же волосы, только одежда совсем другая, будто мы попали в сериал про Екатерину Вторую.

Всхлипнув, она утёрла глаза платком.

— Дышит! — передразнила она отца. — Да быть может с её смертью мы бы очистились от этого позора, а теперь, скажи на милость, Аллен, что нам делать?

Я перевела взгляд на скромно стоящего сбоку мужчину в костюме, и узнавание пронзило мой разум.

— Отец…?

— Ничего, дочь, — пробормотал он, поправляя очки. — Ну подумаешь, позор на всё королевство! Зачем же такие глупости творить? Мы что-нибудь придумаем…

— Позор…?

— Да поглотят демоны этого поганого дракона! — взвизгнула мать, заламывая руки. — Думает, раз у него такой высокий титул, то ему всё можно?! Так поступить с моей бедной доченькой!

Мне казалось, я только-только очнулась ото сна, и в нём было что-то важное. Почему мне думалось, что мама должна одеваться иначе? Почему я так удивилась собственному отцу? Этот сон как будто должен был таить ответы на эти вопросы, но он растворялся зыбкой дымкой, забирая их с собой.

Я потёрла лоб, отбросила прилипшие к нему волосы и поморщилась, пытаясь обработать информацию. Позор, дракон, смерть… Только сейчас я соизволила оглядеться и обнаружила себя в мрачноватой гостиной, где стояла явно в прошлом дорогая, а сейчас — старая и потёртая мебель. Я лежала на кожаном диванчике завёрнутая в плед, а под ним было мокрое платье и тяжёлый от воды корсет с разрезанной шнуровкой. Почему-то корсет меня поразил, будто я носила его впервые.

Пожилой мужчина в больших очках собирал вещи в кожаный чемоданчик.

— Теперь жизни госпожи Лидии ничего не угрожает, — сказал он тихо. — Но следите, чтобы она не переохлаждалась. Я пропишу укрепляющую микстуру.

— А что, собственно, произошло? — спросила я, массируя виски, чтобы прогнать головную боль.

— Не помнишь? — встревоженно спросил отец. Я неуверенно покачала головой.

— Я помню только сон. Кажется, я видела драконицу по имени Малика…

Мама всхлипнула и заломила руки.

— Вы говорите, что её жизни ничего не угрожает, доктор! — запричитала она. — А она умом повредилась! Пристроить замуж дочь с дурной репутацией ещё можно. Мало ли пожилых вдовцов, кто захочет скрасить свои последние дни обществом хорошенькой девушки! Но что нам делать с сумасшедшей, которая во сне разговаривает с богами! С моста тебя тоже спихнула богиня?!

— Я не помню...

— Мне пора, — сообщил доктор и посмотрел на родителей с какой-то скрытой насмешкой.

— Я провожу, — заторопился отец, и они скрылись за дверью.

Мы с мамой остались одни. Она утирала наигранные слёзы платком и продолжала истерично восклицать:

— Ты совсем не жалеешь меня, Лидия! Сначала слухи и твой внезапный отъезд из столицы, который только подкрепил их, срыв помолвки, а теперь ещё и это! Думаешь, доктор не расскажет всем, что ты помешалась?

Я смотрела на неё и не могла поверить ни своим глазам, ни ушам. Я всю жизнь знала её золотые кудряшки, теперь уже с первыми признаками седины, морщинки в уголках глаз и привычку заламывать пальцы, когда нервничает, но это была не моя мама! Моя мама была не идеальна, но она не стала бы говорить мне все эти кошмарные вещи!

— Я правда видела сон, мама!

— И говорила с богиней! — фыркнула она, встряхивая платком. — Лучше помалкивай о таких вещах. Боги, какие пойдут сплетни! Нашему дому конец! Как и кому нам выдавать тебя замуж? Ты должна была поправить дела семьи, а не тянуть нас ко дну!

Мне стало обидно до слёз. Почему мама говорила так? Я только пришла в себя, у меня нестерпимо болела голова и драло лёгкие, мокрое платье облепило тело, что казалось особенно неприятным под шерстяным пледом, но вместо поддержки я получала обвинения. Я ведь даже не помнила, о чём она говорила, будто всё это меня не касалось, будто я только что попала сюда, и на меня вываливают ушат событий!

— Это несправедливо, мама, — сказала я, садясь.

— По справедливости, милая, от таких дочерей прилюдно отрекаются, а мы приняли тебе домой и даже подыскиваем выгодную партию! — подбоченилась она. — Ты представляешь, сколько мы отдали врачу за приём? А сколько стоили два портальных камня на дорогу за ним и обратно? Всё ради того, чтобы спасти твою жизнь. Так что, будь добра, докажи нам, что живой ты полезнее, чем мёртвой!

Сердце сковало болью и обидой, и я больше не смогла сдерживать слёз. Увидев это, мама картинно повалилась на кресло, приложив руку ко лбу.

— Ну вот, теперь я плохая! А кто скажет тебе правду о жизни, если не я, Лидия? Твой папочка только и знает, как сдувать с тебя пылинки! Давай, выйди замуж за такого же слюнтяя — проживёшь всю жизнь без возможности купить новое платье на выход или нанять прислугу получше!

Я поёжилась. Мокрое платье неприятно холодило кожу. Мама покосилась на меня одним глазом и махнула рукой.

— Иди к себе и переоденься. Доктор сказал, тебе нельзя простужаться, а новый вызов врача мы не потянем.

Я рада была убраться из этой комнаты. Мне не хотелось говорить с мамой, она казалась мне совершенно чужим человеком, который совсем не желал мне добра. Потуже обмотавшись пледом, я вышла за дверь и оказалась в тёмном пустом коридоре. Деревянные панели на стенах сочетались с мрачными, кое-где пошарпанными обоями, светильники не горели. Коридор казался бесконечным и холодным. И я поняла, что не знаю, где моя комната.

Ну что за нелепость, как можно этого не знать! Но в голове была полная пустота, от которой мне стало вдруг очень страшно. Всё вокруг было чужим и враждебным.

И вдруг я услышала весёлое девичье хихиканье. Воодушевившись, я побежала на звук, ловя обрывки разговора:

— Всегда была дурочкой, такой и помрёт!

— Уже чуть не померла, но она такая неудачница, что и это у неё не вышло!

— Могу поспорить, никто её не спихивал в воду, она просто привлекает внимание! Думает, герцог узнает и прибежит, одумается и снова захочет её замуж взять!

— Драконы курносых дур с веснушками и сеном на голове замуж не берут!

Новый приступ смеха сотряс девиц, а я замерла, с ужасом понимая, что они обсуждают меня. Новый приступ обиды заставил меня стиснуть зубы. Но из их разговора я могла хотя бы понять, что произошло.

— Она на семью такой позор навлекла, что лучше бы утонула взаправду!

Я больше не могла это слушать. С пинка открыв дверь, я столкнулась взглядами с двумя служанками: невысокой полненькой брюнеткой и тощей блондинкой с чёлкой. Они ойкнули от неожиданности и синхронно сделали шаг назад.

— А теперь повторите всё мне в лицо! — воскликнула я, грозно глядя на смутившихся девушек. Они переглянулись, блондинка скривила тонкие губы, а брюнетка закатила глаза.

— А мы это не про вас, миледи, — сказала брюнетка и прыснула.

— Да, мы про другую… леди, — стрельнула глазами на подругу блондинка.

— Очень интересно. Она тоже упала в озеро с моста и расторгла помолвку с неким герцогом? Вот так совпадение! Со мной не поделитесь, что это за леди такая?

Брюнетка демонстративно схватила веник.

— Простите, миледи, у нас перерыв кончился. Работы полно.

— Обед милорду пора подавать! — нашлась блондинка и быстро убежала в неизвестном направлении. Её подруга стала усиленно мести пол.

Я почувствовала себя ещё более несчастной и одинокой. Холод пробирался под плед, мокрое платье мешало шагать, а в этом доме, похоже, у меня не было ни одного дружественного лица. Я шмыгнула носом — не от слёз, просто, кажется, меня настигла простуда.

— Лидия? — услышала я встревоженный голос отца. — Почему ты стоишь здесь? Тебе надо переодеться и лечь! Давай, я помогу тебе дойти до постели.

Я почувствовала тепло его рук и, всхлипнув, прижалась к отцу. Почему-то мне казалось, что я не видела его очень-очень давно, а когда видела, он был куда моложе, и не было у него ни седины, ни смешных усов. Но всё же он сейчас казался мне самым родным на свете.

— Папа… — прошептала я.

Он вздохнул, приобнимая меня за плечи. Вместе мы поднялись вверх по лестнице и зашли в один из одинаковых дверных проёмов. Наверное, это была моя комната, по крайней мере всё было в моём любимом лавандовом оттенке.

— Не плачь, птичка, — поцеловал меня в лоб папа. — Всё образумится. Прими ванну, оденься потеплее и ложись спать. Я съезжу к аптекарю за лекарством.

— Оно дорогое? — вспомнила я слова матери. — Может, обойдусь?

Он мягко улыбнулся и потрепал меня по голове.

— Для тебя мне ничего не жаль. Отдыхай, а завтра мы решим все проблемы.

Я послушалась отца, хоть и всё вокруг казалось мне незнакомым. С горем пополам разобралась с водой в ванной, нашла тёплую фланелевую ночнушку и шерстяные носки, забралась в постель и легла, уставившись в потолок. Отец был прав — я смогу решить всё завтра.

Утро началось со стука в дверь.

— Миледи, — зайдя внутрь, знакомая мне служанка-брюнетка присела в быстром книксене. — В ворота въехала карета герцога Кальвиншнихтера.

— Кого? — спросила я сонно. Как служанка выговорила это без запинки было для меня наразрешимой тайной.

Внутрь вбежала мать, сияя радостной улыбкой. Она тут же помчалась к шкафу.

— Боги услышали мои молитвы! Нас точно благословила золотая Малика! — воскликнула она, перебирая скромные наряды, а затем бросила на меня строгий взгляд. — Не смей всё испортить! Герцог здесь, и к его отъезду ты снова должна быть его невестой, поняла? Умоляй, плачь, клянись — мне неважно, как ты сделаешь это, но ты убедишь его возобновить помолвку!

— Что?! — услышали мы рёв отца, от которого содрогнулись стёкла. Не ожидала от моего тихого скромного родителя такой силы голоса. — Этот подонок здесь?! Людвиг, немедля подай мне ружьё!