Чёрный цветок, несущий смерть (СИ)

Глава 23

Чем ближе они подъезжали к границам южного королевства, тем сильнее менялся пейзаж и погода. Жаркое солнце нагревало воздух вокруг. Казалось, будто девушка внутри железной печи, которую раскочегарили до наивысшей температуры. Не спасал и ветерок, который был слишком сухим, чтобы остудить тело и облегчить путешествие.

Несколько тысяч акров земли, высушенной настолько, что по верхнему глиняному слою пошли крупные трещины, да небольшие кусты сухостоя, тонкие безжизненные ветки которого дрожали каждый раз, когда поднимался ветерок. Раз в несколько дней приходилось плотнее заматываться в чалму, чтобы песок, щедро расшвыриваемый потоками во время песчаных бурь, не забивался в глаза и уши. Кожаные штаны и хлопковую рубаху, она сменила на лёгкое летящее одеяние из светлого полупрозрачного шифона, как только въехала на чужую территорию. Адалин уперлась лбом, но не позволила облачить её «в эти развратные тряпки, которые даже одеждой трудно назвать». А девушка лишь хмыкнула, представив её реакцию на одежды местных жителей, ведь её костюм был ещё довольно приличным. Но это всё равно не спасало от заинтересованных взглядов, что периодически доставались от сопровождающих.

Но постепенно неплодородные земли сменились огромными полями и плантациями с диковинными цветами, специями и фруктами. Между крохотных проходов сновали люди с корзинами на головах, преимущественно женщины и девушки. Однажды, проезжая плантацию со странными ярко-красными растениями, она увидела маленькую девочку лет шести, которая миниатюрным, но острым ножом, подрезала сердцевины цветков и сливала мутную белую жидкость в небольшие колбочки. Девушка не могла отвести взгляд от тонкого сгоревшего на солнце тельца, некрасивый, словно чумазый загар не мог испортить огромных выразительных синих глаз, в глубине которых застыла печаль. Их взгляды пересеклись ненадолго, но девчушку кто-то окликнул, от неожиданности та выронила одну из колбочек. Раздался свист кнута, некогда висевшего на бедре у крупной темнокожей надзирательницы. Девочка упала, схватившись за левую руку, на предплечье которой остался яркий на фоне загара белый след от кончика кнута

Мэл вздрогнула. Видимо старший принц заметил взгляды, которые она бросала в её сторону, потому что мгновенно оказался подле:

— Не кипятись. Девчонка только что разлила важный ингредиент для целебных зелий, которыми так славится Рановия. Её зирана[1] имеет полное право наказать безрукую рабыню, — прошептал он негромко, стараясь отвлечь её внимание от хрупкой фигурки, которая уже снова взялась продолжать работу.

— Рабыню? — разве может маленький беззащитный ребёнок стать рабом?

Наверно, негодование, отразившееся в голосе девушки, удивило Наиля:

— Ну, да. Здесь разрешено долговое рабство. А ты не знала? — Мэл много читала о соседних королевствах, буквально грезила когда-нибудь отправиться сюда за заказом, повидать настоящее море. Видела и краткие упоминания о долговом рабстве. Но читать об этом в книгах и увидеть вживую, как хрупкий человечек беззащитен под орлиным взглядом надзирательницы, оказалось неприятно. Всё впечатление от казавшейся гостеприимной страны было смазано, этой жуткой сценой. Хотя она и сама несколько раз получала удары кнутом в клане, оттого только сильнее ощущалась солидарность с девочкой. Девушка прекрасно помнила, что место удара покроется корочкой, которая будет невыносимо чесаться несколько недель. — Поехали быстрее. Здесь не вежливо долго смотреть на чужую собственность. Могут воспринять как оскорбление.

Стоило ли говорить, что с того момента она возненавидела порядки южан?

Младший принц Саркан почти всё время путешествия держался в отдалении от двух девушек, но внезапно у него внутри возникло ощущение плохо сдерживаемой ярости. Он недоумевал, ведь у него не было причин так реагировать. А когда мужчина попытался разобраться в случившемся, его вопреки желанию потянуло в сторону брата и герцогини. У тех, как раз состоялся не очень приятный разговор, судя по тому, как крепко Мэл сжала поводья пальцами. Но брат, продолжая рассказывать о порядках далёкой южной страны, казалось, не замечал, что его спутница не в восторге от увиденного. Принц подъехал ближе как раз в тот момент, когда девушка снова вступила в разговор, прерывая монолог собеседника:

— И вы поддерживаете такую жестокость как рабство? — герцогиня внимательно смотрела на брата, словно впервые по-настоящему увидела его облик. И дураку было понятно, что от его ответа зависело её отношение к нему.

— Это весьма удобно и экономически выгодно. Купить работников один раз. Не нужно после оплачивать их труд, лишь обеспечивать основные потребности, а стимул работать у раба больше, чем у простого трудяги, ведь от качества зависит, станут ли его наказывать, будет ли он жить. Но этот выбор каждый монарх делает сам. В нашем королевстве рабства нет, мой отец против этого, — Наиль совсем не понимал, что только что потерял в глазах девушки несколько пунктов привлекательности. А вот сверкнувшие искры недовольства были заметны.

— Как же вы заблуждаетесь, Ваше Высочество, — её обращение к мужчине промёрзло насквозь из-за холодного как лёд тона. — Мы все рабы ожиданий общества. А это — самый страшный вид рабства. Ведь всю свою сознательную жизнь мы проводим именно в обществе других людей.

— Очень глубокие жизненные рассуждения от такой юной девушки, — вмешался Саркан в диалог этих двоих, наверно, впервые с начала путешествия. Мэл вздрогнула и повернула голову в его сторону. И во взгляде было столько разочарования, что младшему принцу стало неловко.

— Вот и вы клеите ярлыки, — она горько усмехнулась, отводя взгляд вдаль, выпадая из этого мира на мгновения. — Разве можно измерить мудрость годами? Я пережила достаточно, чтобы знать, о чём говорю. Но даже спустя несколько десятков лет меня будет раздражать, как вы гребёте всех под одну гребёнку. Люди в зале, весь свет нашего королевства, испугались как маленькие дети, стоило им увидеть, что милая незнакомка, какой я была до того, как сняла маску, из клана Теней. Теперь я лишь убийца в их глазах, и совсем неважно, что я не взяла ещё ни одного заказа на убийство другого человека ради наживы, что я презираю, когда горстка монет может решить жить кому-то или умереть, что я ненавижу, когда ни в чём не повинных женщин и детей разводят словно скот, обращаясь с ними хуже, чем с грязью. Я, в конце концов, девушка, со своими взглядами на жизнь, проблемами и переживаниями. А не только убийца, которому незнакомо обычное сострадание. Хотя, может до знакомства с вашим отцом и была такой. Но мир меняется, и я тоже меняюсь, потому что я — человек. И они, — она кивнула в сторону почти скрывшихся из виду рабынь, — тоже люди. У каждого из нас должен быть выбор, а их этого выбора лишили. Какое у вас есть моральное право смотреть на них и меня, словно мы грязь под вашими ногами? Расходный материал, который можно купить за пару медяшек. Имейте хоть капельку сострадания и уважения. Жаль, что из всей королевской семьи видеть в окружающих людей, похоже, умеет только Ингвар, — каждое слово било хлёсткой пощечиной, словно кнутом, из недавно увиденной сцены. А последняя оплеуха была самой болезненной.

Не дожидаясь ответа, эта удивительная девушка пришпорила коня и унеслась далеко вперёд. Тёплый сухой ветер раскидывал её распущенные тёмные волосы в разные стороны. Принц был готов поклясться, что сейчас её глаза закрыты, и она наслаждается тем, что освободилась от их общества и этого обременительного разговора.

И ему показалось, что он понял самую главную вещь, которую она каждый раз своими действия и словами пыталась донести до них, подталкивая к осознанию, словно слепых котят, ищущих материнское молоко. Эта удивительно красивая и верная девушка больше всего на свете желала свободы. Свободы себе и людям, что её окружают. Только свободные от предрассудков они могли быть честны сами с собой.

[1] Зирана — должность надзирательницы, следящей за порядком у рабов.