Чёрный хребет

Глава 16

Вечером выносят Лиру и Вардиса. Связанных, с кляпом во рту. Те брыкаются, пытаются вырваться, но несколько рук держат их очень крепко. Среди тех, кто их несёт, я узнаю и похитителя с его красными узорами.

Следом за ними вытаскивают ещё троих неизвестных детей – от пяти до десяти лет – и светловолосых мужчину с женщиной.

Семь узников.

Жертв проносят сквозь деревню, мимо каменного возвышения в центре, и запирают в двух клетках чуть в отдалении. Детей в одну, взрослых в другую.

С нашей точки не разобрать, как выглядят Вардис и Лира, но, похоже, их неплохо избили. У каждого на льняной рубахе – кровавые пятна.

Пятеро беззащитных детей в окружении десятков злобных варваров. Они прижались в своей клетке друг к другу и трясутся как листья на ветру.

Солнце окончательно зашло, теперь всё происходящее освещают многочисленные факелы.

– Как мы будем их освобождать? – спрашивает Буг.

У брата снова слёзы начинают наворачиваться. Хоб достаёт кремниевый наконечник и уже готов пускать его в ход.

– Подождём, – говорю.

Несколько уродливых гумендовцев выносят барабаны и начинают в них стучать без какого-либо ритма, каждый из них задаёт собственную частоту. Воздух наполняется бессмысленной музыкой. Некоторые пускаются в такой же уродливый пляс, выбрасывая руки и ноги в случайном направлении, подпрыгивают, падают на землю и катаются, будто стряхивают невидимый огонь.

Какой-то особенно уродливый старик взбирается на каменное возвышение и начинает танцевать: кружится вокруг своей оси, подняв руки вверх. Иногда пристукивает ногами, но из-за ревматизма или артрита, делает это очень медленно и неуклюже.

Следом подключается песня. Гумендовцы завывают гортанными звуками и их голоса сливаются в зловещий хор. Они продолжают танцевать и во время танцев бьют друг друга.

– А-у-а-у-а! – кричит самый крепкий гумендовец и, продолжая приплясывать, приближается к клетке со светловолосым мужчиной, держа в руке костяной нож.

Он перерезает путы пленника и тащит его к каменному возвышению в центре деревни.

Жертву привязывают к кольцу в середине камня и только в этот момент я понимаю, что камень выглядит как чаша, с краями слегка приподнятыми над центром.

Крупный гумендовец подходит к мужчине сзади и вонзает ему нож между лопаток.

Жертва дико кричит и это веселит окружающих. Они начинают петь громче и в этот момент каждая татуировка на их теле начинает светиться. Теперь в полумраке двигаются светящиеся люди, как на фосфорной вечеринке.

– Что происходит? – в удивлении спрашивает Хоб.

А я не могу ответить, сам не понимаю.

Мужчина с ножом в спине продолжает кричать, когда гумендовец берёт второй нож, подходит к нему снова и вонзает его в бок. Теперь две рукояти торчат из бедной жертвы.

На этом процесс не останавливается. Один за одним гумендовец подходит и вонзает ножи в жертву, даже когда мужчина перестаёт шевелиться и подавать признаки жизни. Теперь он лежит на боку и его светлые волосы полностью покрыты кровью.

– Этих варваров нужно уничтожить, – говорю. – Полностью стереть их деревню, чтобы не осталось даже упоминания.

Хоб и Буг согласно кивают. В ночи их бледная кожа почти светится.

Из умершего мужчины на каменном возвышении продолжает вытекать кровь. Её становится так много, что она полностью заполняет чашу, начинает сливаться в низ. Сам мужчина полностью скрывается в ней, как в кровавом бассейне.

Татуировки светятся всё ярче, почти ослепляют.

В какой-то момент кровь в чаше начинает пучиться вверх, вздыматься, словно кровавый пузырь, надуваемый изнутри. Над её поверхностью показывается кровавый бугорок, мы понимаем, что это чья-то макушка.

Сначала появляется голова, затем плечи, тело целиком. Таинственное существо, полностью состоящее из крови, взмывает в воздух и парит над чашей, осматривая окрестности.

Гумендовцы бросаются на колени и кланяются ему в благоговейном ужасе. Существо медленно опускается на траву рядом с возвышением и неторопливо обходит алтарь по кругу, осматривая присутствующих.

После каждого его шага на земле остаётся кровавый след.

– Смотрите, – говорю.

В этот момент мы видим Холгана и Чемпина, приближающихся к клеткам справа. У отца в руке нож, у Чемпина дубинка. Они крадутся в ночи, никем не замеченные. Между ними и Вардисом с Лирой несколько гумендовцев, пребывающих в религиозном экстазе. Они стоят на коленях и без перерыва скулят, протягивают руки к своему кровавому божеству.

– Вставайте, – говорю. – Двигаемся к клеткам.

Медленно передвигаемся за холмом, чтобы зайти с другой стороны деревни.

В отдалении Холган подходит сзади к одному из гумендовцев и вонзает нож ему в шею, тот начинает извиваться как змея и медленно оседает. Отец держит его ещё с полминуты, прежде чем двинуться дальше.

Другого противника выводит из строя Чемпион. Свою дубину он опускает на голову гумендовца, кроша череп, тот падает на землю, умерший быстрее, чем успел это осознать.

На третьего врага они наваливаются уже вдвоём, отец держит старого гумендовца за туловище, пока Чемпин скручивает ему голову в обратную сторону.

Медленно, но уверенно они приближаются к клеткам, когда кровавое существо в середине деревни поднимает руку и указывает в их сторону. Все гумендовцы вокруг оглядываются в этом направлении и видят Холгана с Чемпином, стоящих рядом с трупами их сородичей.

Поднимается яростный крик и десятки человек срываются с мест, чтобы растерзать незваных гостей.

– Падайте, – говорю.

Буг с Хобом мгновенно припадают к земле, мы смотрим, как отец с товарищем мчатся прочь из деревни. Они разделяются: Холган бежит влево, Чемпин вправо, за ними – толпа светящихся в ночи людей.

– Вперёд, – говорю.

Так случилось, что большинство человек увёл за собой отец с Чемпином. Мы с Бугом и Хобом приближаемся к клеткам с наконечниками копий наготове. Если нам попадётся один враг – мы его заколем с трёх сторон. Попадётся двое – это почти наверняка наш конец.

Где-то вдали раздаются боевые кличи.

Мы приближаемся к клеткам, никем не замеченные.

Наконечниками для копий разрезаем верёвки на прутьях сзади, а сами прутья выламываем и выбрасываем прочь. Внутри: Лира, Вардис и три чумазых девочки, выглядящих как дикие звери.

– Ребята, вы как? – спрашивает Хоб.

– Гарн, – удивлённо произносит Лира. – Что вы тут делаете?

– Вас спасаем, конечно. А теперь помолчите, не все гумендовцы ушли.

– Этих будем спасать? – Хоб указывает на чумазых девочек. – Они из Фаргара. Наши враги.

– Конечно будем, – говорю.

Закончив с клеткой, мы с Бугом переходим к следующей, чтобы освободить светловолосую женщину.

В какой-то момент я поднимаю голову вверх и вижу перед собой человеческий силуэт, целиком состоящий из крови. Это существо тянет ко мне руку, стараясь коснуться лица.

В немом удивлении я смотрю на это и не могу пошевелиться.

– Убирайся, – чей-то крик.

Камень пролетает сквозь кровавое существо, оно тут же теряет форму, проливаясь на землю красной лужей. Однако через секунду вновь начинает подниматься, превращаясь в человека.

– Бежим, – кричу женщине и тяну её за руку.

Хоб хватает факел.

Толпой из девяти человек мы бежим прочь из Гуменда тем же путём, каким пришли. Где-то позади раздаются вопли. Надеюсь, отец с Чемпином в порядке.

Бежим через кусты и деревья, спотыкаясь и стараясь на заблудиться. Ветки бьют по лицам, царапают кожу. Чёрный хребет по правую сторону от нас указывает верное направление.

Вскоре мы выбегаем лоб в лоб на человека, сутки назад похитившего Вардиса с Лирой.

Девять против одного, перевес в нашу пользу, однако гумендовец достаёт нож и явно собирается сражаться. Мы с Бугом и Хобом достаём наконечники копий.

Немое противостояние. Смерть развалилась в кресле и с интересом следит, кто же выйдет победителем. Сегодня она заберёт с собой как минимум одного. И ей плевать, кого именно.

– Окружайте его, – шепчу.

Буг медленно заходит слева, Хоб – справа. Мужчина делает несколько шагов назад, чтобы не оказаться в кольце.

Женщина никак не реагирует на происходящее, она уже приняла свою смерть и не собирается сражаться. Вардис и Лира шокированы, чумазые девочки даже не думают, что могут чем-то помочь.

Выходит, всё-таки трое против одного.

Каждая татуировка на его теле светится, нож мерцает в ночи, отражая свет.

Вот, ради чего мы тренировались. Не для того, чтобы унизить Ройса или любого другого придурка из деревни. Мы хотели стать воинами, мы получили войну.