Чисто семейное дело

12

На редкость импозантная дама в синем платье вышла на веранду и оглядела меня так, словно я был вором-домушником, сдуру отправившимся на дело в 11 часов утра.

— Вы и есть мистер Арчер? — спросила она.

— Он самый. Как вы себя чувствуете, мисс Дженкс? Такая неприятность…

— Ничего, переживу, — она по-мужски пожала мне руку. — Не знаю уж, что вам от меня понадобилось, мистер Арчер. Из ваших слов следует, что моя племянница попала в переплет. Я сегодня разговаривала с шерифом. Он держится мнения, что Долли скрывается от него.

— Это вы сообщили Крейну, где ее искать?

— Да. А вы считаете, что это была ошибка?

— Он примчался в клинику на всех парах, намереваясь учинить дознание. К счастью, доктор Годвин дал ему от ворот поворот.

— Это он умеет. Я лично полагаю, что если у Долли есть какие-то важные сведения, она обязана поделиться ими со следствием. Моя семья всегда чтила закон.

— Мне кажется, что вы любите Долли.

— Да, хотя давно не виделась с ней. Однако это не значит, что я стану ее покрывать. Мое положение в обществе обязывает меня…

— Что же это за положение такое?

— Я — старший распорядитель фондов округа, — объявила она, — но это к делу не относится. Я воспитывала Долли как родную дочь, кормила ее, одевала, дала прекрасное образование. Как вы думаете, на чьи деньги она уехала учиться в Лос-Анджелес? Так чего еще ей от меня надо?

— Поддержки. Не знаю, что наплел вам шериф, но уверен: он глубоко неправ.

— Шериф Крейн не ошибается, — с каменным лицом ответила она.

— Полицейские тоже люди, — возразил я, — как, впрочем, и присяжные. Они вполне могли дать маху и осудить невиновного.

Она рассмеялась мне в лицо.

— Нелепость. Вы просто не знаете Тома Макджи. Напиться и избить жену было для него обычным делом. Я сама не раз защищала сестру с револьвером в руках, прикрывая собой ребенка.

— Чего же он хотел от жены?

— Повиновения. Двенадцать лет сущего земного ада, вот что он ей принес. А потом убил. И нечего попусту убеждать меня в его невиновности.

— Почему он ее убил?

— Потому что всю жизнь был чудовищем. Слухи о том, что Констанция имела любовника, — чепуха. Она была верна Тому до гроба, хоть они и жили раздельно.

— А кто пустил слухи о любовнике?

— Так, ходили сплетни, — вяло ответила она. — Грязные сплетни — обычное дело, когда у мужа и жены что-то не ладится. Может, сам Томас их и распускал. Во всяком случае, его адвокат пытался бубнить что-то про любовника.

— Кто его защищал?

— Есть тут такой старый лис по имени Джил Стивенс. К нему обращаются только те, кто влип по самые уши, а он их выгораживает и обдирает до нитки.

— Макджи он, однако, не выгородил.

— Почему же? Десять лет тюрьмы за такое зверское злодеяние — не кара.

— Меня интересуют подробности убийства, — сказал я. — Возможно, вам больно вспоминать об этом…

— Что именно вы хотите знать?

— Как все произошло.

— Меня не было дома, однако я знаю об этом убийстве почти столько же, сколько Том Макджи.

— И Долли, — вставил я.

— Да, и Долли. Она оставалась тут вместе с Констанцией. Был десятый час вечера, и девочка уже спала, а сестра шила ей платье. Оно все потом было в крови, и его показывали на суде как вещественное доказательство.

— При каких обстоятельствах был произведен выстрел?

— Макджи постучался в дверь и уговорил сестру открыть.

— Странно, что ему удалось.

— У него был какой-то особый дар. Если надо, он мог выманить и птицу из гнезда своими речами. Так или иначе, но произошла очередная ссора. Судя по всему, Томас хотел вернуть Констанцию, а она отказывалась. Долли слышала, как они кричали друг на друга.

— Где она спала?

— Наверху, в комнате матери. Ее разбудили голоса, потом раздался выстрел. Долли подскочила к окну и увидела, как отец выбегает из ворот на улицу с дымящимся револьвером в руках. Затем она спустилась вниз и наткнулась на тело матери…

— Констанция уже была мертва?

— Да, пуля попала в сердце.

— Из какого пистолета стреляли?

— Шериф сказал, что из обычного револьвера среднего калибра. Оружие так и не нашли. Вероятно, Макджи швырнул его в море. Арестовали-то его в Пэсифик-Пойнт.

— На основании показаний Долли?

— Бедняжка была единственным свидетелем.

— Вы позволите мне осмотреть дом?

— Какая в том нужда?

— Хочу более наглядно представить себе, как все произошло.

— Что вы пытаетесь доказать?

— Ничего. Я просто делаю то, за что мне платят.

Она нехотя открыла дверь и показала мне место, на котором лежал труп ее сестры. Я отметил про себя, что и мать Долли, и Хелен были убиты прямо в прихожей, причем обе — из револьвера среднего калибра. Может быть, и убийца один и тот же? С мисс Дженкс я этим предположением делиться не стал.

— Хотите чашку чая? — внезапно спросила она.

— Нет, спасибо.

— А кофе? У меня растворимый.

— Благодарю, вы очень любезны.

Она оставила меня в гостиной, которая отделялась от столовой раздвижной дверью и была заставлена массивной темной мебелью прошлого века. На почетном месте, на крышке запертого пианино, красовалось фото, изображавшее двух женщин и ребенка. Одной из дам была мисс Дженкс, второй — судя по всему, Констанция. Между ними стояла десятилетняя Долли.

Мисс Дженкс принесла кофе, но я только чуть пригубил свою чашку. Выйдя в прихожую, я обнаружил в дальнем конце застеленную каучуком лестницу и направился к ней.

— Можно заглянуть в комнату Долли?

— Теперь там сплю я.

— Я ничего не трону.

Ставни в комнате были закрыты, и хозяйка зажгла для меня верхний свет. Пол был устлан какой-то несуразной розовой материей, на исполинской кровати лежало покрывало того же цвета. Я раздвинул ставни одного из окон и, выглянув наружу, увидел высокое крыльцо, улицу и вдалеке — мою машину у тротуара.

— Какого роста была Долли десять лет назад? — спросил я.

— Довольно высокого. Фута четыре с половиной, а что?

Я опустился на колени. Теперь мне были видны лишь ветви деревьев за подоконником да самый краешек крыши моей машины. Имея рост в четыре с половиной фута, вряд ли можно было увидеть из окна человека на расстоянии меньше, чем сорока футов от дома, а пистолет в руке и подавно мог попасть в поле зрения только тогда, когда человек уже выбежал бы на улицу.

— В тот вечер было очень темно? — спросил я, поднимаясь.

— Да.

— Я не вижу поблизости ни одного фонаря.

— Мы живем в бедном городишке, мистер Арчер… Но у Долли превосходное зрение. Уж отца-то она, во всяком случае, признала бы.

— Она сама сказала вам, что это был Макджи?

— Да.

— Почему Констанция решила лечить Долли у доктора Годвина?

— Видите ли, девочка не успевала в школе, много грустила, ее чурались одноклассники. Вот я и подумала, что ей нужна помощь. Годвин в те времена считался тут лучшим специалистом, и я уговорила сестру показать ему Долли. Констанция возила дочь в Пэсифик-Пойнт каждую субботу в течение года, и состояние девочки заметно улучшилось.

— А ваша сестра проходила какой-нибудь курс лечения?

— Думаю, что да. Во всяком случае, после каждой поездки к врачу она становилась бодрее и увереннее в себе.

— Почему же вы прервали лечение Долли, когда не стало ее матери?

— Продолжать курс было невозможно: я занята по субботам.

— И вы не согласились с доктором Годвином в вопросе о том, стоит ли вызывать Долли в суд…

— Этого я не стыжусь. Долли просто рассказала всем, какой у нее папаша, и это не принесло ей вреда. Скорее наоборот: по крайней мере, девочка облегчила душу.

— Ничего она не облегчила. Вся эта история по-прежнему не выходит у нее из головы, как, впрочем, и у вас, мисс Дженкс. Правда, сейчас Долли рассказывает ее совсем иначе.

— Что значит иначе?

— Теперь Долли больше не утверждает, будто видела своего отца в ночь убийства. Более того, она говорит, что Макджи совершенно невиновен.

— Кто вам это сказал?

— Годвин. Он только что беседовал с вашей племянницей и узнал от нее, что на суде она лгала в угоду своим воспитателям.

Меня так и подмывало сказать ей еще кое-что, но я вовремя спохватился, вспомнив, что все мои слова при первом удобном случае будут переданы шерифу Крейну.

— Это все Макджи, — с ненавистью воскликнула мисс Дженкс. — Он пытается использовать Долли, чтобы обелить себя!

— Сомневаюсь, поскольку и сам Годвин не верит тому, что говорит сейчас ваша племянница.

— Вот видите. Она либо лжет, либо сошла с ума. Не забывайте: в ее жилах течет кровь Макджи. Только не подумайте ничего такого. Я люблю свою племянницу, просто вспоминать прошлое труднее, чем мне казалось.

— Прошу прощения. Я не сомневаюсь в вашей любви к племяннице. Не верю также и в то, что вы сознательно надавили на психику ребенка и заставили Долли дать заведомо ложные показания. Однако, позвольте заметить, что опознать человека на расстоянии в сорок футов, да еще темной ночью, невозможно. Даже если это родной отец. И уж вовсе невероятно, что девочке удалось разглядеть дымящийся пистолет.

— Однако шериф Крейн и окружной прокурор поверили Долли.

— Законники обычно с удовольствием принимают факты, которые вписываются в их версии. Даже если эти факты выдуманы.

— Но Том Макджи был виновен!

— Возможно…

— Так почему же вы убеждаете меня в обратном?

— Я просто пытаюсь разобраться. Дело в том, что убийство вашей сестры связано с гибелью Хелен Хагерти, и связующим звеном между этими двумя смертями служит Долли.

— Думаете, это она убила миссис Хагерти?

— Нет. А вы?

— Похоже, Крейн считает Долли подозреваемой номер один.

— Он вам это сказал?

— Дал понять. Он пытался выяснить, как я прореагирую на его намерение допросить Долли.

— И как же вы прореагировали?

— Уж и не помню… Я страшно расстроилась. Мы с Долли давно не встречались, она вышла замуж, не спросив моего совета… Вообще-то она всегда была доброй девочкой, но ведь люди меняются.

— Почему вы не позвоните Крейну и не попросите его на время выйти из игры? Долли сейчас необходимо деликатное обращение.

— Вы думаете, она невиновна?

— Я уже это сказал. Пусть шериф не протягивает к ней руки, если не хочет обмишуриться на следующих выборах.

— Тут я бессильна. Крейн занимает в округе более высокое положение, чем я… Извините, но сейчас, наверное, уже больше полудня, и вам давно пора ехать. К сожалению, я занята.

Мисс Дженкс проводила меня до веранды. Мне показалось, что на прощание она хотела сказать что-то еще, но в конце концов решила промолчать.