Проспект Гленвью тянулся по району частных домов в северной части города. Над дорогой нависали кроны деревьев, справа и слева стояли особняки, окруженные огромными садами и широкими газонами. Я свернул во двор дома номер 103 и увидел импозантное здание из бурого кирпича. Подъездная аллея вела к крыльцу, украшенному кирпичными колоннами. Не успел я вылезти из машины, как на улице появилась чернокожая горничная.
— Моя фамилия Арчер, — представился я, — Арчер из Калифорнии. Я только что звонил…
— Да, сэр. Миссис Делони ожидает вас в гостиной первого этажа.
Она сидела у окна. Седые волосы были коротко подстрижены, лицо покрывала сплошная сеть морщин, и все же эта женщина была прекрасна, как бывает прекрасна источенная временем античная амфора. При моем появлении она отложила книгу, легко встала и протянула мне руку. Ее умные голубые глаза, совершенно не тронутые временем, смерили меня оценивающим взглядом.
— Представляю, какое разочарование должен испытать человек, специально прилетевший из Калифорнии, чтобы повидать меня, — произнесла она.
— Ничуть не бывало.
— Ну, не кривите душой, мистер Арчер. Садитесь, прошу вас, вот это кресло самое удобное. Да, вы ведь с дороги, — вдруг спохватилась хозяйка. — Может быть, перекусите или выпьете?
— Нет, благодарю вас.
Она отослала горничную.
— Боюсь, что разочарую вас еще больше. Мне почти нечего добавить к официальному заключению по делу о самоубийстве моего мужа. Мы с Люком практически жили врозь, когда все это случилось.
— А вы уже добавили кое-что существенное. В официальном отчете речь шла о несчастном случае.
— Да, совсем забыла. Помнится, мы решили умолчать о самоубийстве. При том положении, которое занимал мой муж, его самоубийство могло вызвать нежелательные деловые и политические последствия, не говоря уж о мерзости самого этого факта.
— Кое-кто может решить, что искажать отчет об обстоятельствах смерти человека еще более мерзко.
— Вероятно. Но вряд ли кто-либо осмелится заявить об этом в моем присутствии.
— Я только что разговаривал с лейтенантом Хофманом. Он утверждает, что ваш муж застрелился случайно.
— Мы так условились, и я не понимаю, зачем вам после стольких лет понадобилось доискиваться правды.
— А вдруг Делони был убит?
— Чепуха.
— Однако такие слухи ходят. Они уже доползли до Калифорнии.
— И кто же разносит этот вздор?
— Дочь Хофмана Хелен. Она заявила, будто бы знает свидетеля убийства. Возможно, она сама и была этим свидетелем.
— Возмутительная ложь! — гневно вскричала вдова миллионера. — Я заставлю эту девицу замолчать!
— Ее уже заставили, — сказал я. — В пятницу вечером кто-то пустил в Хелен пулю, поэтому-то я и приехал.
— Ага, теперь понимаю, — проговорила миссис Делони. — Где именно ее убили?
— В Пэсифик-Пойнт, южнее Лос-Анджелеса.
Я был готов поклясться, что ее глаза едва заметно вспыхнули.
— Никогда не слышала о таком городе. Жаль, что девушка погибла, однако уверяю вас: ее смерть не имеет никакого отношения к Люку. Не там вы ищете, мистер Арчер.
— Это еще неизвестно.
— Известно, потому что мой муж написал мне предсмертное письмо, в котором все объяснил. Хофман передал эту записку мне в собственные руки, и о ее существовании знал только он и его начальство. Я и вам-то не хотела рассказывать.
— Почему?
— Потому что все это отвратительно. Сказать по правде, Люк утверждал в письме, что собирается покончить с собой, поскольку я и мои родственники довели его до этого. Действительно, у него были кое-какие финансовые затруднения, а мы отказались помогать. Вот он и задумал насолить нам своим самоубийством. Должна признать, что он добился своего, хоть мы и изменили кое-какие факты в отчете.
— Сенатор Осборн был в то время жив?
— Вы плохо знакомы с нашей историей. Сенатор умер за три с половиной года до самоубийства Делони. Слава богу, отец не испытал этого унижения.
— Вы упомянули о своих родственниках. Кто они?
— Моя сестра Тиш и покойный дядя Скотт. То, что Люку было отказано в поддержке, — наша с ним вина, хотя решение принимала в основном я. Мы с Люком фактически перестали быть мужем и женой.
— Почему?
— Обычная история. Не хотелось бы говорить об этом. Тот год вообще был для меня очень тяжелым. Сначала погиб Люк, потом умерла сестра Тиш…
— Простите, миссис Делони, но вы совершенно уверены, что записку написал ваш муж?
— Да, я знаю его почерк.
— Тонкая подделка может ввести в заблуждение кого угодно.
— Абсурд. Кому это нужно?
— Уголовная история знает немало таких примеров.
— Мой муж покончил с собой, запомните это. Записка была подлинная: в ней говорилось о вещах, известных только Люку и мне.
— Например?
— Это вас не касается. Кроме того, Люк неоднократно угрожал самоубийством.
— Вы же расстались и жили отдельно. Откуда вам об этом известно?
— От общих друзей.
— Хофман принадлежал к их числу?
— Нет, его я другом не считала.
— А между тем ради вас он замял самоубийство Делони. Возможно даже, что и убийство.
— Ему приказали.
— Кто?
— Очевидно, начальник полиции. Вот он-то был моим другом.
— И этого обстоятельства оказалось для него достаточно, чтобы отдать приказ о фальсификации служебных документов?
— Такое в нашем отечестве не редкость, а каждодневная практика. Давайте оставим в покое темы морали, мистер Арчер. Комиссар Робертсон давно на том свете, а дело в архиве.
— Убийство дочери Хофмана может заставить полицейских сдуть пыль с этой папки.
— Что вы хотите доказать, мистер Арчер?
— Я пытаюсь понять, почему погибла Хелен.
— Я ее не знала.
— А ваш муж?
— Тоже. И перестаньте раскапывать его могилу. Он покончил с собой, ясно вам? Разумеется, не без моей помощи. Я не хочу сказать, что застрелила Делони, но именно по моей вине он не получил необходимой денежной помощи.
— Судя по всему, вы не раз подумывали убить его?
— Да, было дело. Но даже если и так, у вас нет никаких оснований подозревать меня. Более того, скажись я убийцей, вы все равно не смогли бы ничего сделать: у меня слишком много друзей в этом городе. Влиятельных друзей, которым вряд ли придутся по нраву ваши усердные попытки извлечь на свет божий то, что давно и напрочь забыто.
— Это угроза?
— Лично против вас я ничего не имею, мистер Арчер. Вы — фанатик своего дела, ко разве так уж важно, при каких обстоятельствах умирают люди? В конце концов, все там будем. И мне осталось не так уж много. По крайней мере, не настолько много, чтобы транжирить остаток своих дней на беседы с людьми вроде вас, — произнесла она и, напряженно улыбаясь, звонком вызвала горничную.